Christmas Eve

      Вечер двадцать четвёртого декабря Тэхён, наверное, запомнит надолго, хотя бы потому, что он пытается за непродолжительный промежуток времени сделать свой максимум. И это намного сложнее, чем отбегать смену в госпитале, помогая врачам и медсёстрам, пытаясь вникнуть в суть работы учреждения и максимально направив внимание на операционные процессы. Он притащился домой нагруженный по самую макушку: с пакетами из супермаркета, добавив к уже имеющемуся набору продуктов пару бутылочек просекко по дороге; живой красивой, хоть и небольшой ёлкой подмышкой; а также с купленным по дороге ттоком с бобовой пастой, чтобы перекусить в преддверии прогулки и не умереть с голоду в ожидании праздничного ужина.       Дома, замариновав говядину, нарезав овощи для лапши и положив бутылки игристого и пирог в холодильник, Тэхён наскоро заглотил купленный стрит-фуд и принялся за украшение хвойной красавицы. Игрушки, заранее заботливо заготовленные, быстрыми движениями ловких рук оказались на раскидистых ветках, сверху накинулась гирлянда, переливающаяся тёплыми желтоватыми огоньками, на верхушку ели водворилась золотистая звезда. Оглядев со всех сторон свой шедевр, творец остался вполне доволен. Вот теперь все атрибуты праздника присутствуют!       Часы то и дело подгоняли к скоропалительным действиям, ведь час свидания приближался неумолимо. В разогретую духовку отправляется успевшее настояться в специях мясо, таймер выставлен. Параллельно Тэхён приступает к приготовлению чапче с овощами: грибы нарезает пластинками, чеснок мелкими кубиками, шинкует морковь, перец и лук. Первым в сковороду отправляется лук, затем морковь, а потом и оставшиеся продукты, всё это прожаривается, а потом томится в выделившимся соку. На соседней конфорке кипит вода для лапши. Пять минут, и лапша готова, повар сливает воду, промывает лапшу, так как есть её собирается не сразу, то это необходимая мера, чтобы та не склеилась. Доводить блюдо до финального вида он решает уже по возвращении домой с прогулки. А сейчас время привести и себя в порядок.       Приняв освежающий после нахождения у горячей плиты душ, Тэхён начинает тщательные сборы. Сегодня ему хочется выглядеть особенно привлекательно. Он сушит и укладывает волосы на прямой пробор, чуть фиксируя их лаком, на лицо наносит более жирный чем обычно крем, чтобы всю прогулку не ощущать колкости морозца на щеках, выразительные и так глаза слегка подводит по краям коричневым карандашом, тон которого так идеально сочетается с цветом радужки и волос. Отражение в зеркале ему нравится. Перемещаясь в спальню к шкафу, задумывается над нарядом. Всё-таки они идут на каток, а не в кафе, можно было бы надеть всё тот же тёплый соответствующий времени года бабушкин свитер, но два дня подряд быть в одном и том же... Нет, так не пойдёт. Честно, у него и вещей-то для похода на длительную прогулку особо нет, он не привык к такому досугу. Перебрав все возможные варианты, Тэхён останавливается на чёрной водолазке, которая защитит его горло от ветра, хотя она тонкая и лёгкая, но зато шерстяная, тёплой пуховой жилетке и чёрных джинсах. Сверху будет его родная объёмная красная куртка. Покрутившись перед зеркалом в полный рост в спальне, он отмечает, что полностью чёрный наряд ему очень подходит, стройнит и так поджарое тело: брюки подчёркивают длинные ноги, округлые ягодицы, накаченные бесконечными перебежками по ступенькам в госпитале, так как ожидание лифта там всегда грозит растянуться на вечность; рукава из тонкого трикотажа обтягивают и очерчивают предплечья и плечи с выделяющимися и играющими при движениях рук бицепсами и трицепсами; чуть расстёгнутая жилетка открывает вид на длинную шею, скрытую воротом, и грудные мышцы. "Да, я выгляжу хорошо", — мелькает самодовольная мысль в голове. "Жаль только, что всё это будет скрыто безразмерным пуховиком"... "О чём таком ты думаешь, Ким Тэхён?!" — одёргивает сам себя, но при этом улыбается во все тридцать два зуба и покидает довольный спальню.       Мясо в духовке практически готово, поэтому он спокойно её выключает, оставляя блюдо доходить. Тэ знает, что у Чонгука сегодня запланирован праздничный ужин с семьёй, но какая-то необъяснимая сила движет им, подталкивая накрыть небольшой столик в гостиной рядом с ёлкой на две персоны... А вдруг? Он расставляет тарелки, пару фужеров, кладёт палочки. Можно было бы добавить свечи... Но такого у него дома отродясь не бывало. Зато есть пахнущая зимой и праздником живая ёлка, этого будет достаточно. Да и вообще, он не ожидает оказаться в канун Рождества дома не один. Так, на всякий случай...       На часах семнадцать тридцать, а встреча назначена на восемнадцать. Пора. Телефон, схваченный секунду назад со столешницы, вибрирует, будто бы запуская цепную реакцию, так как рука, разблокирующая экран, начинает мелко неконтролируемо дрожать. JK: Я уже вышел, не мог усидеть на месте, буду ждать тебя у входа в парк.       Что-то тёплое разливается от горла и вниз по животу, охватывая спину, поднимаясь по позвоночнику и забираясь на щёки, Тэхён перечитывает сообщение ещё раз, чувствуя разгорающееся предвкушение и щекотку от ожидания. Как давно он такого не ощущал?! Кажется, целую вечность.       Да, у него в жизни были отношения, даже относительно длительные, но потом, когда он стал интерном, всё закрутилось с такой скоростью, что времени на сон-то не оставалось. Пару раз за последний год он встречался с однокурсником, с которым был относительно близок на протяжении всех лет учёбы, они ходили в бар или клуб, снимая напряжение, танцуя, выпивая, а потом "по старой памяти" занимались сексом. Неплохим, приятным обоим, ничего не требующим в дальнейшем и позволяющим им проснуться утром в одной кровати без смущения и чувства недосказанности, позавтракать вместе, посмеяться, обсудить практику в больницах и снова разойтись на полгода в разные стороны. Удобно, практично, чётко.       И вот сейчас, читая это незамысловатое сообщение, он ощущает себя девочкой-школьницей, бегущей на первое в жизни свидание, от этого возникшего в мозгу сравнения щёки снова алеют. Ким понимает, что, кажется, попал, выдыхает громко и долго, пытаясь унять дрожь в теле, убирает телефон в задний карман джинсов и достаёт кроссовки. Его же уже ждут.       До парка он добегает (иначе этот темп "ходьбы" никак не охарактеризовать) за рекордное время, щёки пылают уже не от смущения, а от свежего воздуха и лёгкого ветра, ему ни капли не холодно, наоборот — он расстегнул ворот куртки и жилетки, чтобы дышать было свободнее. За несколько метров до входа он всё же сбавляет скорость шага и выстраивает дыхание на 4-8, чтобы успокоить сознание и летящий на повышенной передаче сюда организм. Знакомую фигуру вылавливает взглядом мгновенно, будто и не один раз в жизни его видел. Чон ходит туда-сюда неторопливо, чётко выстраивая шаги в цепочку следов, наблюдая за собой же, опустив голову. Кажется, он тоже немного на нервах. Это не может не радовать.       — Привет! Давно ждёшь? Прости, я опоздал.       — Привет. Нет, что ты, это я не мог найти себе места в суете готовящегося праздника среди родственников и сбежал оттуда, — выдаёт на одном дыхании, а сам рассматривает подошедшего, явно запыхавшегося, и такого долгожданного парня.       Они как-то неловко топчутся, не зная, что сделать... Чонгук раскрывает руки, а Тэхён, тут же понимая намёк, делает шаг и обнимает на талию, ощущая смыкающееся объятие на своих плечах. Тревога от предвкушения встречи отпускает обоих, этот физический контакт даёт понимание взаимности зародившихся чувств и расплетает клубки тревоги и нервозности. Они льнут друг к другу, вдыхая морозный воздух и выдыхая все сомнения. Всего пара секунд, но именно они расставляют все точки над i.

***

      Стоит ли говорить, что это свидание (а что же ещё, если не оно самое?!) становится по истине тёплым и душевным. Парни сразу идут на каток, отстояв очередь в прокат, берут инвентарь и выходят на лёд. Как ни странно, оба хорошо стоят на коньках, хотя, как выяснилось в процессе разговора, ни один из них не ходил на каток уже лет как десять точно. Мышечная память по истине уникальна. Это как научиться кататься на велосипеде в детстве, — потом, когда бы ни сел, — всегда поедешь. Они плавно скользят по глади замёрзшей воды, их речи так же свободно текут в диалоге. Руки совершенно ненавязчиво оказываются сплетёнными в замок пальцев. Это всё ощущается настолько гармонично, как будто бы они сто лет знают друг друга. Не иначе, как рождественское чудо!       Откатавшись сеанс длительностью в час, они решают не продолжать. Сдают коньки и идут просто в парк, гулять. Чонгук предлагает взять горячий глинтвейн — стаканчики согревают одну руку, когда вторая прочно поселилась в захвате тёплых пальцев партнёра. Морозный воздух ощущается лишь в пазухах носа на вдохе, по телу же расползается теплота и нега от происходящего. Вечер томный и нежный, как касание кистей. Они бродят по аллеям, освещаемым тонкими нитями гирлянд, уходят чуть вглубь от центра парка, от галдежа и суеты. Так спокойно и душевно. Тэхён, кажется, никогда не чувствовал подобного.       — Кажется, мы загулялись. Тебе же надо домой, к родственникам! — волнуется молодой интерн, хотя в глубине души мечтает продлить этот момент.       — Да, ты прав. Мне надо уходить, но я не могу... Мне так хочется остаться с тобой!       — Мне тоже хотелось бы провести этот вечер вдвоём, но семья — это важно! Так что, давай уже, иди домой и не забывай писать мне. — парирует Тэ.       — Ладно-ладно! Я понял, что ты хочешь избавиться от меня как можно скорее! — игриво, но в то же время чуть возмущённо.       — Не-ет, что ты... — смущённо.       — Да я же пошутил!       Чонгук крепче сжимает кисть в своей, тянет ближе, обхватывая второй рукой за шею, легонько сталкивает их лбами, глаза в глаза... Близко... Очень... Тёплое дыхание ощущается на губах и щеках, это вызывает мурашки по позвоночнику... И в следующий миг оба тянутся навстречу, впечатываясь в губы друг друга. Поцелуй еле ощутимый, скромный, нежный, практически невесомый. Но такой трепетный и нужный обоим. Это как метка для скрепления возникших чувств.       Они стоят и целуются, отодвинув на задний план всё, происходящее вокруг. Есть только это мгновение, эти губы и рука на шее. Миг, кажется, растянулся, поцелуй долгий, но деликатный, лишь губами, они не торопятся и не норовят проникнуть дальше, ни физически, ни морально. Ведь это только самое начало... Такое волнительное и многообещающее.       И в этот момент над их головами разлетаются брызги салюта, вырывая их из своего мира. Парни поднимают глаза к небу, не расцепляя хватку рук, дыхание перехватывает от переполняемых эмоций. И этот фейерверк, кажется, значит для обоих так много, знаменуя что-то важное.

***

      И вот они снова стоят у выхода из парка, как и вчера. Снова не в силах сказать заветное "пока". Кончики пальцев соприкасаются, не давая разрушить тонкую связь.       — Гук, иди уже! Тебя ждёт семья! Это я один буду встречать Рождество!       — Я так хотел бы быть с тобой, но я обещал...       — Прекрати! Я обожаю быть один и в тишине, а ты должен быть с семьёй! Всё! Иди! Просто пиши мне и не пропадай! Иначе мы никогда не разойдёмся, — принимает волевое решение Тэхён, вытаскивая свои чуть прохладные пальцы из цепкой хватки. Делает шаг навстречу, чмокает в щёку и быстрым шагом спешит удалиться.       Чонгук его не окликает, лишь стоит и смотрит на удаляющуюся фигуру, поднося руку к щеке, где секунду назад поселился по-детски трогательный поцелуй. Он тяжко вздыхает и разворачивается, чтобы проследовать домой, к ещё сутки назад такому долгожданному рождественскому столу с семьёй.