Потому что мне не все равно…

      Мерцелла стояла неподвижно с того момента, как они с Айеном вошли внутрь поместья. Между ними повисла густая тишина, наполненная недосказанностью и напряжением, которое было почти осязаемым. Девушка наверняка смогла распознать его гнев и разочарование еще тогда, когда он нашел ее в Лагуне Тишины, а сейчас эти чувства еще больше плескались в глубине его холодных серых глаз.       Мужчина лениво двинулся к ней, беспощадно сокращая и без того скромное расстояние. Его шаги были размеренными — в них не читалось той внутренней бури, что раздирала его на части. Он всегда умел мастерски скрывать свои чувства и удерживать себя в рамках хладнокровия.       Айен остановился прямо перед ней, слишком близко, чтобы она могла игнорировать его присутствие. Сколько бы Мерцелла ни старалась, он перекрывал ей все пути отступления, оставляя между ними считанные сантиметры и чуть наклоняясь вперед, чтобы хоть как-то компенсировать их разницу в росте. Она наверняка могла чувствовать его ровное дыхание, слышать, как тихо шуршит ткань его плаща при каждом, даже незначительном движении. Мужчина не хотел отчитывать свою невесту, однако собирался сделать все, чтобы хоть немного понять все то, что творилось в ее голове.       Почему она делала это с собой? Почему осознанно пренебрегала элементарными правилами безопасности? Почему рисковала, будто ее жизнь — разменная монета?       Ледяной взгляд Айена очерчивал привлекательные черты девичьего лица, с интересом изучая их. Девушка будто специально стояла гордо, как и всегда, с той упрямой решимостью, которая иногда казалась ему восхитительной, а иногда — невыносимой. Он привык держать себя в руках и не позволять эмоциям брать верх, но с каждым взмахом ее ресниц, с каждым оказанным вниманием, с каждым словом, которым она защищала себя и свое безрассудство, он стремительно терял этот навык. Чувствовал, как тонкий лед между его долгом и чем-то более личным трескается, чтобы в скором времени расколоться на мелкие осколки.       Айен мысленно напоминал себе, что Мерцелла была его невестой. Эта мысль одновременно согревала его и пугала, сильнее переплеталась с сознанием, чтобы пустить корни и поселиться без возможности избавиться.       Невеста… но не по выбору. Ее заставили. Как и его. Они были не больше чем пешки в тщательно продуманной игре, где каждый ход диктовался чужими амбициями. Политический союз — пустая формальность, словно замок, возведенный на песке, который не выдержит первого прилива. Никаких чувств, только холодный расчет. Как и предписано. Но почему же тогда он не мог отвести от нее взгляд? Ее не должно быть в его мыслях.       — Ты рисковала собой. Зачем? — Айен наконец раздавил тишину ровным, но уставшим голосом.       Она вскинула подбородок, скорее всего не желая показывать смятение, но тень неуверенности все равно промелькнула в потемневших глазах.       — На площади стало опасно, — начала Мерцелла. — Мне пришлось уехать с Сорретом, когда ты был занят своими... обязанностями. Это ты называешь риском?       Айен крепче сжал зубы, подавляя волну раздражения. Конечно, она была права. Но он говорил о другом риске.       — Я не уделил тебе должного внимания, когда ты в нем нуждалась. Твое решение поддается логике, которая мне ясна, — он рвано вдохнул, пытаясь придать голосу хладнокровия. — Но отсутствие твоего здравомыслия за гранью моего понимания. Вместо того, чтобы остаться в джете, ты добровольно подвергла себя опасности. А если бы в твоих серьгах не было геолокатора?       Мерцелла вздохнула, смирившись с поражением. Она отвернулась к стеклянной стене, за которыми раскинулся мрачный, безмолвный пейзаж Цереры. Она не хотела смотреть на Айена, но и не смела игнорировать его вопросы.       — Почему тебя это так волнует? — ее голос заметно дрогнул.       Айен напрягся. Ее вопрос пронзил его, будто кинжал, застрявший между ребер. «Почему?» мгновенно вспыхнуло в мужском сознании, однако он не позволил себе повторить это вслух. Внутренний конфликт и возмущение буквально сжирали его изнутри. Тяжелый и темный взгляд устремился на ее профиль. Мерцелла ломала его правила и рушила собственные принципы — она вызывала у него эмоции, в которых он боялся признаваться сам себе. Он хотел закричать, вцепиться в хрупкие плечи и с силой тряхнуть, чтобы она поняла столь очевидные вещи.       Может быть, потому что она была его невестой? Потому что он был обязан защищать ее прежде всего ради их планет? Или же все-таки по другой причине? Может, он… боялся потерять ее? Хотел, чтобы она была рядом?       Мерцелла была едва знакома Айену, но ее присутствие уже стало для него важнее, чем он готов был признать. Это неправильно. Все это неправильно.       Айен собирался высказаться, ответить прямо и бесцеремонно, но вместо этого лишь шагнул еще ближе, сократив расстояние между ними до невыносимого минимума. Девушка спешно повернула голову в его сторону, в то время как ее плечи напряглись, а в глазах застыл горящий, тревожный вопрос. Мужчина осторожно потянулся рукой к ее талии и коснулся так нежно, будто она была создана из тончайшего стекла. Его холодная ладонь сжала ее изящный стан, а потом плавно сдвинулась к пояснице.       Он продолжал бороться с самим собой, однако сдерживать себя становилось мучительно. Все, что ему хотелось, — прижать Мерцеллу к себе, почувствовать биение ее сердца, теплый шелк кожи под пальцами. Он желал этого настолько сильно, что вязкая слюна заполнила его рот, вынуждая его шумно сглотнуть, а кадык — дрогнуть. Едва огладив нижнюю часть спины, Айен направился выше, меж лопаток, буквально опаляя ее лицо своим частым дыханием. Она не отстранилась, запрокинув голову продолжала разглядывать его, замерев в одном положении.       Что же он делал? Как позволил себе зайти настолько далеко? Это выходило за рамки всего, что должно было быть между ними. Айен думал, и думал, и думал, но его рука, вопреки разуму, продолжала свой ленивый путь вдоль ее спины.       Он будто давал выбор своей невесте. Ожидал ее скорейшего отказа и хлесткой, безапелляционной пощечины. Жаждал ее ярости, того, чтобы она сорвала это невыносимое напряжение своим возмущенным голосом, ураганом девичьих проклятий, которые разбили бы его собственное замешательство. Ведь он знал, что сам больше не сможет оттолкнуть. Не сможет остановить себя.       Но ее глаза... Айен видел в них не гнев, не отвращение, а нечто гораздо опаснее. Там был вызов и… ожидание? Ее взгляд был такой же, как у Лайса перед первым ударом на арене. Взгляд хищника, который знает, что победа близка, предчувствует ее, вкус которой уже горит на языке. Это предвкушение того, что вот-вот произойдет.       Нет. Это была ошибка. Он должен был остановиться. Должен был отступить, как это диктовали и долг, и разум. У них не было права на что-то подобное. Никакого. Но этот взгляд… взгляд настоящей волчицы так и манил разорвать любые сомнения.       Мужчина шумно выдохнул, силясь вернуть себе хоть каплю здравого смысла. Его дыхание вырвалось резким и тяжелым, словно он только что завершил смертельную схватку. Он прикрыл глаза, чтобы вырваться из девичьего плена, чтобы хоть на секунду лишить себя ее влияния, что сводило с ума. Но даже в темноте, за плотно сомкнутыми веками, он чувствовал ее присутствие — жар тела, дрожь воздуха между ними, ее ожидание.       — Потому что мне не все равно… — его голос обратился в еле слышный шепот, полный звенящего напряжения. О, Мерцелла наверняка ощущала эти вибрации, судя по ее дрожащим губам и едва слышному дыханию.       Она не ответила, лишь кивнула и практически незаметно потянулась к его лицу. Если бы не исключительная внимательность и умение распознавать столь незначительные детали, Айен бы и не заметил. Он смотрел на нее еще долгую, мучительную секунду. Всего одно единственное мгновение, чтобы после склониться, решительно касаясь ее губ своими.       Осторожное опрометчивое движение заставило рухнуть все убеждения мужчины. Девичий вкус — нежный, пряный, незабываемый — врезался в его сознание так глубоко, что ему показалось: он уже никогда не сможет от него избавиться. Сначала неловкое оцепенение Мерцеллы, а после ее решительный ответ на его неожиданный порыв выбили остатки воздуха из легких. Айен не сможет жить как прежде. Его жизнь уже никогда не будет прежней.       То, что начиналось как осторожный, нерешительный поцелуй, быстро превратилось в нечто бурное и безумное. Он целовал ее жадно, неистово, почти болезненно, с каждой секундой потакая своим инстинктам все больше и больше. Каждое движение становилось все смелее и глубже, с каждым касанием границы размывались, пока от них не осталось ничего.       Попробовав один раз, не сможешь остановиться никогда — это выражение было про Мерцеллу, которая мягко, по-девичьи сжимала его плечи и прижимала к себе. Она не просто вошла в его мир — она взорвала его изнутри.       Айен толкался языком между ее губ, одержимо проникал в ее рот, в душе ликуя, что она поддавалась его инициативе и таяла в его руках. Ладони блуждали вдоль ее тонкой спины, оставляя после себя горячие следы, а затем вплетались в спутанные локоны, мягко, но настойчиво сжимая их. Иногда ногти невольно касались ее затылка, вызывая едва заметный дрожащий отклик. И все же, несмотря на эти рваные движения, на этот хаос, мужчина не позволял себе слишком многого. Балансировал на краю, чуть ли не срываясь в пропасть. Особенно когда Мерцелла глухо застонала, коснувшись своим языком его.       В этом поцелуе было буквально все: гнев, расплавленный в жарком сдерживаемом желании; страх перед неизведанным; и, самое главное, удивление, что они позволили себе целовать друг друга столь самозабвенно. Тишина успешно уступила место влажным звукам, а также неровному, тяжелому дыханию двоих людей. Зубы периодически случайно сталкивались, добавляя этому моменту необузданности.       Мужские губы спешно сомкнулись на ее припухшей нижней и оттянули, с неким удовольствием отпуская через несколько секунд. Ее зубы в ответ прикусили его язык, вызывая у него тихое, низкое шипение, которое прозвучало почти как стон. Все происходящее было таким сумбурным, хаотичным, как танец без четких шагов, но каким-то образом все оказалось правильным. Абсолютно правильным. Они действовали на инстинктах, подчиняясь тому, что подсказывало их запутавшееся, но так точно чувствующее сердце.       Айен отстранился, резко вдохнув, будто только сейчас осознал, как тяжело стало дышать под гнетом нескончаемых ласк. Его грудь вздымалась, словно после долгого забега, но не только от нехватки воздуха, а еще и от противоречий, что разрывали его на части.       Их взгляды встретились. Тишина, что воцарилась между ними, была наполнена оглушительным эхом того, что только что произошло. Пелена помутнения рассеялась, оставив после себя горькую, как недозрелый плод, трезвость. А вместе с ней пришло и сожаление, которое обвило горло холодными пальцами и начало душить.       Мерцелла облизнулась, а после прикусила губу, что была налита алым красным цветом. Казалось, она хотела что-то сказать, но ее голос утонул в этом безмолвии. Она словно понимала, что любые слова только усложнят то, что и без того стало слишком сложным. Но Айен не мог не признать, что возбуждение было очень даже ей к лицу.       — Это... ошибка, — наконец выдохнул он. Его голос звучал хрипло, почти жалобно, как у человека, пытающегося убедить самого себя. Но это было бесполезно — даже он не верил в собственные слова.       Мерцелла кивнула, ее лицо оставалось неподвижным, но в глазах вспыхнула обида. Горькая и жгучая, как след раскаленного железа. Она ничего не сказала, но этот взгляд, наполненный горечью и разочарованием, вонзился в его душу, оставляя шрамы, которые он никогда не сможет забыть.