Крыша

      Крыша.       Идеальное место. Спокойное.       Веспер втягивает носом чистый воздух, незапятнанный грязью машин и запахом мерзких сигар. Она будет первой.. Окурок тлеет в дрожащих пальцах. В лёгких клубится едкий дым. Женщина тихо выдыхает, зарываясь ладонью в волосы, ероша, портя укладку. Сейчас её никто не увидит, сейчас можно дать изъянами вылезти из тени своей неоспоримой идеальности.       В небе медленно, одна за другой, зажигаются первые звёзды, луна окрашивает нежным светом голые плечи, ветер играет тонким шелком ночнушки, пробираясь под ткань, обжигая мурашками ноги. Чуть сбоку стоит бутылка виски. Нетронутая, не открытая даже.       За спиной вдруг слышится мягкая поступь неизвестного гостя. Веспер даже не двигается, знает эти шаги наизусть. Не важно: в обуви, босиком, в мягких тапочках или массивных ботинках, на высоком каблуке или плоской подошве. Её шаг она узнает из тысячи.       Нова опускается на край крыши рядом с Вес, спуская ноги вниз. Копну рыжих волос тут же подхватывает резким порывом. Веспер на секунду засматривается на густые огненные локоны, на яркое пятно янтарных глаз, сияющее в густой тьме ночи, на губы, в тонкую линию сжатые под весом навалившихся вдруг переживаний.       На россыпь звездных, сплетающихся в необычайной красоты созвездия, веснушек на прекрасном лице и плечах, прикрытых только шерстяным пледом. Веспер прикидывает, сколько времени уйдет на то, чтобы поцеловать каждую из них. Уверена, что успеет.       Нова забирает сигарету из чужих рук, тушит о крышу и окурок летит в пепельницу между ними.       Ветер успокаивается и волосы Новы оказываются теперь во власти Веспер, перебирая пряди, пропуская золотые нити, горящие ярким пламенем, сквозь тонкие пальцы, оттягивая на себя и осторожно массируя кожу головы, Веспер тихо выдыхает. Нова улыбается и подаётся назад.       Веспер разделяет локоны на три равных части и медленно переплетает в неосторожную косу. Пальцы путаются в ярком огне волос, чуть подрагивают, резкий запах табака переплетается с тонким ароматом шампуня ловчей. Что-то лёгкое, ванильное, нежное...       Нова, не глядя, протягивает Веспер черную резинку и женщина завязывает волосы, выпуская косу из рук. Рассматривает издалека, двигается чуть ближе и обнимает вдруг ловчую со спины, оставляя руки на талии. Нова улыбается, накрывая холодные ладони Веспер своими, тёплыми, горячими даже. Веспер носом зарывается в волосы Новы, вдыхает запах, раскрывающийся новыми нотами. Улыбается.       Веспер себя не узнает. Она по жизни – искусный манипулятор, лидер прирожденный, змея, до жуткого хитрая. А с Новой Веспер – просто Веспер. Неправильная порой, ошибки совершающая и такая настоящая. С Новой не нужно командным тоном раздавать указания, не нужно волноваться о том, что произойдет через минуту, с Новой можно забыться, можно просто замолчать.       И обе молчат. Обе боятся разрушить наступившую в моменте тишину. Обеим не нужны слова, чтобы показать свою любовь. Нова разворачивается, ладонью оглаживая щёку Веспер, вторая ложится на холодный бетон рядом с её бедром. Веспер руками забирается под теплый плед на плечах ловчей, обжигая холодом голые плечи, Нова вздрагивает. Веспер двигается ещё ближе, целуя. На языке оседает привкус табака, горечи и любви.       Взглядом она цепляется за золотое солнце на цепочке на шее Новы. Радуется так по-детски, глупо, что Нова не сняла, что Нова носит, что Нова любит. Корит себя почти, за столь юношеское проявление, но прогоняет мысль эту из головы. Улыбается, прикрывает глаза, расслабляется. Знает, Нова за неидеальность, за слабость не осудит.       Отстраняются друг от друга через время. Сами понять не могут сколько прошло. Секунда? Минута? Час? По ощущениям целая вечность. Нова будто дышать заново учится, втягивая воздух в лёгкие с особенным трудом. Смотрит в глаза. Янтарь сверкает в непроглядной тьме. Веспер осторожно укладывает руку на шею ловчей, пробирается выше, зарывается в волосы, пропуская огонь сквозь пальцы. Обжечься о них, кажется, слишком просто. А у Веспер иммунитет.       Женщина задумывается, смотрит на руки ловчей, скользит взглядом по тонким пальцам, думает, будто чего-то не хватает. Кольца, например. Веспер представить не может, что их ждёт дальше. Хочется схватить ловчую и обручиться в первой попавшейся церквушке с неизвестным священником. Чтобы знать, что ловчая не бросит, чтобы ловчая знала, что её не бросят, что это до конца. Не важно, своего, или её. Главное, что до конца. И что вместе. Но не может. И давит желание быть к ловчей ближе хоть на сантиметр, чем они смогли приблизиться друг к другу сейчас.       Нова тоже на Веспер смотрит пристально. В глаза глубокие вглядывается. Волосы оглаживает кротким взглядом, рукой прикасается осторожно. На губы смотрит, не способная бороться с желанием вновь к ним прижаться.       Нова любит дешёвые леденцы, шоколадные конфеты, теплый кофе, любит подолгу расчёсывать волосы, маникюр и украшения, любит историю, книги читать, любит часами выбирать наряды. А ещё Нова любит Веспер и рядом с ней все, что любила раньше, меркнет, теряется. Нова любит Веспер и это, кажется, навсегда.       Поднимает взгляд к небу, в тысячи прекрасных звёзд вглядываясь, каждая из них сияет ярче предыдущей, а самой прекрасной для Новы остаётся та, что совсем рядом, прямо сейчас сидит на краю крыши.       От Веспер пахнет кофе, табаком, духами дорогими. От Новы.. от Новы любовью пахнет. Домом, комфортом. Веспер всё надышаться не может. Вдыхает, вдыхает и вдыхает.       Ловчая медленно меняет положение, укладывая голову Веспер на колени. Это так привычно стало.. Это как две ложки сахара в кофе, как стакан воды после бессонной ночи, как убавить газ, когда вливаешь в сковороду масло, как холодный металл кулона на шее...       Нова, кажется, почти светится. Бессмертным фениксом горит в руках Веспер. Точно солнце, к которому прикоснуться можешь, не обжигаясь. Она поднимает взгляд на женщину, и Веспер, кажется, плавится оловянным солдатиком в огне камина, танцовщице своей верной оставаясь до конца.       Ловчая выдыхает тихонько, когда ладонь Веспер на щеку ложится, поглаживает осторожно, скользит по шее, останавливаясь там, где кожу холодным металлом кулона жжет. Вертит в пальцах великолепное солнце, отпускает, ладонью выше пробираясь вновь.       — Веспер... — Решается наконец подать голос Нова. Стараясь оставаться сосредоточенной на своей мысли, а не на руках Веспер, что блуждают по шее. — Скоро рассвет. Пойдем в дом?       — Посиди со мной. Ещё немного и пойдем...— Веспер смотрит Нове в глаза, ловчая теряется от взгляда её, отказать права не имеет.       Они обе разбиты вдребезги. Тела и души изранены бесконечными страданиями, Нова на части рассыпалась все двадцать восемь лет, а Веспер, кажется, целой и не была никогда. Всю жизнь лишь пыталась найти то, чем можно дыру сквозную залатать. Ловчей хочется собрать чужие осколки, склеить скотчем, сглаживая неосторожные рубцы, поцеловать осторожно каждый шрам, надеясь, что зарастут старые увечья, покроются спасительной коркой, не давая грязи попадать в открытую рану.       Они друг друга дополняют. Ни одна из них не цела, но вместе в единое, разбитое, брошенное, но единое, сливаются. И боль угасает, и швы, кажется, аккуратнее становятся.       Веспер ловчую по волосам гладит, под нос напевает незамысловатую колыбельную из трёх нот и все заботы из головы вдруг улетучиваются. На сердце спокойно удивительно становится, глаза будто ярче сиять начинают. Ловчая улыбается сквозь полудрёму и мычит в такт. Крыша – идеальное место. Для признаний, для свиданий, для собраний союза сожжения и встреч с друзьями. Для двух женщин, что любят бесконечно..