снегопад, озаренный солнцем.

***

только через несколько часов илья успокоился, заснув рядом с юрой. исаковский испуганно лежал рядом, сжимая тихонова в своих объятиях. юра чувствовал каждое движение ильи, каждый его вздох. его руки навсегда запомнили худое, до жути дрожащее от рыданий тело, которое они держали буквально несколько минут назад. он помнил все невнятные и затуманенные горем утраты слова, порывы вскрыть вены и выпрыгнуть в окно. юра чувствовал, что если он отпустит илью хоть на секунду, то тот проснется, а потом просто исчезнет. рассыпется на тысячу кусочков. илья открыл глаза всего через полчаса, слегка постанывая и обнимая своего парня. — юр.. юрочка.. я тебя люблю.. ты.. ты у меня теперь единственный.. не бросай меня.. пожалуйста.. — не брошу.. никогда не брошу.. илюш, все будет хорошо. все впереди, у тебя есть будущее. я рядом. покушать хочешь..? — юра говорил ласково, скрывая безумный страх и боль, сомнения в своем будущем, сомнения в их совместном будущем, сомнения во всем.. он боялся жить дальше, но до последнего будет убеждать илью, что будет лучше. уверять, что все пройдет. он был не способен помочь даже себе, значит, он поможет илье, это проще. это намного проще, чем рыться в своём подсознании и не мочь уверить даже себя в том, что наступит завтра, и что хоть что-то поменяется. — я.. я.. отец.. а если.. если я не откажусь, то не буду следовать его правилам и ослушаюсь его, то будет хуже.. — илья. его больше нет. он больше не сделает тебе больно. услышь меня и начни есть.. илья промолчал, уткнувшись юре в грудь. — надо покушать.. илюш, я сделаю яичницу. без масла и соли. тихонов слабо кивнул и отпустил юру, укутываясь в одеяло. за окном темнело, было где-то около пяти вечера, никто из парней не знал, да и не проявлял особого желания узнать это. время было не важно. ничего не было важно. юра достал сковородку, разогрел ее и принялся готовить яичницу. исаковский оперся спиной на шкафчики и прикрыл глаза, слегка успокаиваясь. через секунду его снова окутала паника: он вспомнил, насколько сильно дрожал илья и как его руки сжимали худое тело возлюбленного, насколько сильно было страшно им обоим. сейчас действительно страшно потерять друг друга, потерять себя. юра не может допустить того, чтобы илья вновь вредил себе. он не должен упускать ничего и оставалять блондина одного.. — юр.. яичница горит.. — илья медленно прошел на кухню и выключил плиту. — ты задумался. о чем? — илюш, это вообще не важно. у меня в холодильнике творог есть.. вместо яичницы.. будешь? — буду.. но чуть-чуть. совсем чуть-чуть. и вообще.. важно, юр. юра промолчал. достал творог из холодильника и наложил илье чуть-чуть, как он и просил.

— ешь. — произнёс исаковский и сел напротив ильи.