Бинго 25

      Когда дверь за тобой громко захлопывается, перекрывая поток холодного воздуха, ты, дрожа, стягиваешь с себя тёплую шапку. Донельзя забавную, учитывая твой грозный взъерошенный вид. В нос ударяет запах хвои, цитрусов и корицы, смешиваясь с морозным запахом свежести от тебя самой. Вероятно тебе стоило явиться ещё утром, прежде чем начнётся метель, но последнее, чего ты хотела — это лишний раз пересекаться с Гофером. Особенно в преддверии праздника. Благо это мерзкий тип покинул дом раньше тебя. Какое счастье, на недели две минимум. Никак рождественский подарок, не иначе. Спешно сняв пальто, прежде, чем это успеет сделать стремительно приближающийся дворецкий (бегать от него было уже делом принципа — ты не любила, когда тебя обхаживают), оставляешь у входа сумки и направляешься к камину, чтобы согреть замёрзшие на морозе руки. Ты давно не видела такой суровой зимы. На Белобоге, разве что, вот только здесь она не была вызвана вечной мерзлотой, да и энергия освоения тебя в этот раз не согревала. — Мисс Оул, здравствуйте. Нежный голос Робин вынуждает испуганно дёрнуться и обернуться. С улыбкой девочка сидела в чрезмерно огромном для неё кресле с книгой в руках. Огромном настолько, что хрупкая миниатюрная фигурка практически тянула в помпезном предмете мебели. Неудивительно, что ты сразу её не заметила. — Привет, — киваешь, с трудом выдавив на замёрзшем лице подобие улыбки. От жара камина щёки щипало. За последние пару недель, в течение которых ты, по стечению удивительных обстоятельств, стала работать няней у Гофера Вуда, Робин сложила о себе неизгладимо приятное впечатление. Абсолютно спокойный ребёнок. Возможно даже слишком удобный для восьмилетки. Настоящая маленькая леди, которая всегда (или почти всегда: ты уверена, что кое-кто её прикрывает) следует правилам, предельно вежлива и старательна в учёбе. Как бы ей ни было тяжело, она практически никогда не доставляла проблем. В отличие от… — Робин, а почему ты одна? Где твой брат? — обеспокоенно хмуришься ты, чувствуя неладное. Этих двоих редко можно было увидеть порознь в такое время, — я знаю, что он сегодня не был на занятиях. Девочка опечаленно вздохнула и её крылья уныло обвисли около щёк, что взволновало тебя ещё больше. Поссорились? Нет, это даже в теории звучит безумно. — Он заболел… немного. Отдыхает в своей комнате. Казалось бы, что её слова должны были развеять твою тревогу, но произошло в точности, да наоборот. Чтобы, даже больной, Сандэй тихо отдыхал в своей комнате, его нужно, как минимум, связать по рукам и ногам. Ты диву давалась, как за эту пару недель он себе, в принципе, ничего не сломал. Хотя прецедент с отравлением вы, всё же, успели пережить. Что ж, по крайней мере это объясняет подавленное состояние Робин. Наверняка им запретили играть вместе, чтобы она тоже не заразилась. — Что ж, тогда я его проверю, пожалуй, — протянула ты, стянув с шеи мокрый от снега шарф, — там в моей сумке, на самом верху, лежат конфеты. Возьми себе парочку. Робин тут же заинтересованно подняла крылья, удивлённо округлив глаза. — Но… вы ведь не разрешаете есть сладкое до ужина. Ты вздыхаешь, покачав головой. — Твоему брату не разрешаю, потому что он потом не ест ничего. Тебе можно. Только не говори никому. Улыбнувшись, мягко треплешь девочку по голове, прежде чем направиться вглубь здания. По правде, им обоим периодически перепадали от тебя вкусности. Всё же какой бы строгой ты не пыталась казаться, устоять перед их обаянием было трудно. Остановившись у комнаты Сандэя, ты тихо постучала и, выждав минуту, вошла. Как и ожидалось, мальчик не отдыхал. Сгорбившись нал столом, что-то старательно выводил на бумаге. Стоило ему услышать тебя, как его крылышки испуганно дёрнулись, прежде чем он упал на предмет своего творчества, скрывая тот от посторонних глаз. — Мисс Оул! — воскликнул, пряча лист бумаги в ящик стола, — вы вернулись! От эмоций у ребёнка затрепетали крылья. Ты отрицаешь, что у тебя немного защемило в груди. Приблизившись, ты опустила ладонь ему на лоб, нахмурившись. Тёплый. Устало вздыхаешь, недовольно покачав головой под растерянным взглядом мальчика. — Вот и как ты умудрился заболеть перед этим вашим… — морщишься, неопределённо щёлкая пальцами, — как его… — Рождеством гармонии, — напоминает Сандэй, шмыгнум носом, — всё хорошо, я почти не болею. Но мне запретили видеться с сестрёнкой… — Мальчик недовольно насупился. Значит ты не ошиблась, — но я понимаю. Будет плохо, если её горло пострадает. — Верно мыслишь, малой, — киваешь, потрепав ребёнка по голове, — чем занимался весь день? Сандэй хмурится и деловито скрещивает руки на груди. — Это секрет. А вы останетесь на праздник? Ты беззлобно закатила глаза. — Поэтому я и здесь. Не переживай, вы не будете одни. Ребёнок счастливо улыбается, захлопав в ладоши, а ты испытываешь лёгкую печаль. Должно быть им правда одиноко без нормальной родительской фигуры, раз они радуются присутствию посторонней женщины на семейном празднике. — Что рисовал? Покажешь? — спрашиваешь с интересом, но Сандэй лишь машет головой в отрицании. — Нет. Это тоже секрет. — Хорошо-хорошо, ребёнок-загадка, — не сдержавшись, ты ущипнула мальчика за нос, на что тот тихо ойкнул, — думаю поужинать мы можем все вместе. Только сядь на противоположном конце от Робин. Хоть какой-то толк от этого громадного стола. Сандэй счастливо просиял и, подскочив, крепко обнял тебя за шею. — Спасибо, мисс Оул! Ты тепло улыбаешься, нерешительно погладив мальчика по спине. Когда вернёшься в настоящее, нужно будет не забыть запретить Сандэю называть тебя «мисс»... Ужин проходит… спокойно. Робин рассказывает о том, что Сандэй пропустил в школе, а мальчик рассуждает о том, вырастут ли его крылья настолько, чтобы поднять его в небо. Ты про себя улыбаешься, но молчишь. Может на собственных крыльях ему и не подняться, но достать до звёзд всё же получилось, пусть и большой ценой. Когда разговор заходит о музыке и музыкальной карьере в целом, ты быстро теряешь интерес, утыкаясь в свою тарелку, но всё равно слушаешь в пол уха. — Эта старая ведьма только и знает, что орать, — недовольно бурчит Сандэй. Кажется так он называл их с Робин учительницу по вокалу, — когда у меня будут дети, я никогда не стану заставлять их заниматься тем, чем им не хочется. Робин удивлённо моргает, прежде чем широко улыбнуться. — Братик, ты же говорил что никогда не женишься. Хочется отметить, что дети, в общем-то, рождаются и вне брака, но ты решаешь, что это, всё же, не лучшая тема для обсуждения с восьмилетками. Сандэй деловито хмурится, отложив столовые приборы и выпрямив спину. Когда он так серьёзен, ты просто не можешь не проводить параллели с его повзрослевшей версией. К сожалению, в искренне счастливых эмоциях сходства ты не находила. Что ж, пожалуй, это уже привилегия Ванвика. — Конечно женюсь. Когда вырасту, женюсь на мисс Оул. Ты давишься от неожиданности и, пытаясь откашляться, стучишь себе по груди. Робин испуганно прикрывает рот ладошками, прежде чем подвинуть к тебе стакан воды. — Я… я тебе это припомню, — хрипишь, пытаясь отдышаться. Залпом выпив воду, ты с громким стуком ставишь стакан на стол. — Значит так… — говоришь строго, но смягчаешься, заметив взволнованные взгляды детей, — эм… я купила пудинговые пироги. Будете? У близнецов тут же засветились глаза. Особенно у Сандэя. Тот начал махать крыльями так часто, что, казалось, вот-вот взлетит. По крайней мере, тебе удалось сменить неудобную тему. Ночью у Сандэя поднимается температура и тебе больших трудов стоит запихнуть в него лекарства и отправить спать обеспокоенную Робин, заверив, что ты глаз не сведёшь с её несчастного брата. Не то, чтобы ты знала, как нужно обращаться с больными детьми… или детьми, в целом. Ты чувствовала себя неловко и неуместно, но при этом всё равно решила отправить дворецкого отдыхать, решив самостоятельно проследить за состоянием мальчика. Всё равно не смогла бы уснуть, зная, что ему плохо. Периодически Сандэй засыпал, но почти сразу же просыпался от кошмаров, испуганно хватая тебя за руку. Ты тихо воркуешь, успокаивающе гладя его по голове. Сердце болезненно сжималось. Пусть они выглядели счастливыми и беззаботными детьми, но прошло не так уж много времени с тех пор, как Гофер взял их под свою опеку. Пережитый кошмар будет трудно забыть. А отсутствие матери невозможно восполнить. К утру его наконец-то отпускает, однако бессонная ночь заметно сказывается на вас обоих. Бодрой себя, кажется, чувствовала только Робин и ты, признаться, понятия не имела, сможете ли вы продержаться до вечера, не уснув лицом в салате. Девочка тихо напевала незнакомую тебе рождественскую мелодию, сидя у пышной ели, украшенной разноцветными нотами. Вы плотно поели и даже немного взбодрились, хотя наличие куриных крылышек в праздничном меню тебя немного смутило. Ты, конечно, решила тактично промолчать и придержать этот вопрос до возвращения на экспресс. — Подарки не хотите открыть? — спрашиваешь, ущипнув себя за переносицу. Голос Робин, несомненно, чарующий, но в такой обстановке ещё и невероятно убаюкивающий. — Точно! — Сандэй резко подскочил на твоих коленях, отогнав от тебя остатки сонливости. Думаешь, что сейчас он с головой зароется под ёлку и хочешь предупредить Робин, чтобы отошла подальше, но мальчик, вопреки твоим ожиданиям, спешно побежал в свою комнату. Ты кидаешь вопросительный взгляд на девочку, но та лишь растерянно пожимает плечами. Вернулся Сандэй, неловко сжимая что-то за спиной и очаровательно краснея. Ты не можешь сдержать улыбку. — Ну? Что там? — спрашиваешь, чувствуя, как Робин обняла тебя за руку, чуть выше локтя, с любопытством наклоняясь вперёд. Мальчик тяжело вздыхает и, крепко зажмурившись, протягивает… рисунок. Ты изначально теряешься, прежде чем осторожно взять тот в руки. Базовый пример детского творчества, но, для его возраста, очень даже недурно. Два маленьких голубя гармонии, судя по расцветке, — они с Робин. Высокая лохматая сова в центре — ты. А вот фиолетовое рукастое чудовище наверху заставило тебя немного… напрячься. Ты лишь надеялась, что Сандэй не был как те странные дети из фильмов ужасов, которые видят всякое… или это он от температуры так? — Это очень мило, солнышко, — улыбаешься, — а что это за монстр сверху? Гофер, что ли… Сандэй на твои слова поднимает брови, выглядя глубоко оскорблённым. — Это Шипе! — возмущается. Ты прикрываешь рот рукой, ойкнув. Как говорится, побойся бога. Не то, чтобы тебя волновали чужие эоны, но оскорблять чувства верующих детей не хотелось. — Прости. Я не знаю, как она выглядит, — оправдываешься, отводя глаза. Знаешь, вообще-то, но говорить не станешь. Робин с улыбкой рассматривает рисунок. Судя по её дрожащим крылышкам — она в полном восторге. — Очень красиво, братик! А у меня пока только девочки хорошо выходят… Мальчик смущается, но всё равно широко улыбается. Ты мягко треплешь его за щёку. В целом этот странный религиозный праздник не многим отличался от тех, что ты уже знала. Пусть традиции разных звёздных систем отличались друг от друга, но семейность оставалась неизменной. Ты считала, что тебе будет трудно справиться с детьми в одиночку, но наблюдать за ними весь вечер, такими счастливыми и беззаботными, было приятно. Краткий миг спокойствия подкупал, позволяя ненадолго забыть о том, что тебе всё ещё нужно вернуться в настоящее, чтобы лицезреть виноватую мордашку Сандэя уже там.

Как-никак, первопроходческий год близился к концу…