В чаще леса, найди меня под лунным светом

Наказанный преступник — это пример для всех негодяев; невинно осуждённый — это вопрос совести всех честных людей. (Ж. Лабрюйер)

      Люди с рождения неравны. Кто-то рождается способным, кто-то — красивым, кто-то проживает остаток дней в роскоши, а кто-то изо дня в день сражается за жизнь в поисках куска хлеба. Родословная, способности, состояние здоровья и интеллект делают нас отличительными от остальных, они же стают причиной разногласий. Люди завидуют друг другу, сражаются, воруют и убивают. Неизменным остается только одно — за каждым преступлением следует наказание. Как солнце сменяет луну, так наши скверные поступки настигает кара. Неизбежность. Будь она применима непосредственно мечем Фемиды или же Божьим гневом — не имеет смысла, ведь в одном шаге от свободы, настигает заключение тела и души. У каждого из нас свое правосудие, и это — истинна.       Сырость, что обитала в темнице, пробирала до костей. Затхлый запах, не имея возможности свободно выйти наружу, легким облаком оседал на бетонном полу, делая его влажным и скользким. Поодинокие капли воды, которые падали с потолка, были единственным ориентиром, что помогал отсчитывать годы пребывания в одинокой камере. Тишина. Ее боялся нарушить каждый, кто по собственной глупости совершил преступления против короны.       Смотритель любит крики — это знал каждый. Лишь изредка тихие всхлипы и болезненные стоны эхом разносились по тёмным коридорах подземелья. Из железных прутьев можно было с трудом рассмотреть тонкие, исхудавшие до костей человеческие силуэты, чьи тела изнемогали от ран. Даже небольшие порезы приносили поистине адскую боль: повышенная влажность, антисанитария, постоянные пытки, и крысы, что разносили разнообразные болезни, явно усугубляли и без того смертный приговор узников. Время в этом месте тянулось непроизводительно медленно.       Тяжёлые кандалы болезненно перетирали слегка загорелую кожу на запястьях. Их тихий звон эхом разносился вдоль просторной камеры, создавая своеобразную мелодию, что явно потешала смотрителя, но этого было мало. Его кучерявые, рыжие волосы покачивались в такт краткой песенке, которую он напевал себе под нос, пока сильные руки плотнее стягивали уздечки кандалов, в сопровождении приглушённого шипения боли под собой. В камере было темно, лишь тусклый свет одинокого факела освещал небольшой участок, давая возможность лучше рассмотреть лицо пленника.       — Вы только поглядите, кто же сейчас перед нами? Мадараме Шион — достопочтенный посол Peninsula of Haemus, а ведь мы с нетерпением ждали вас. Знаете, ваше предложение о «Новых торговых путях» очень сильно приглянулось его светлости, он даже хотел к следующей фазе луны подготовить экспедицию к вам на родину и как можно более тщательно обсудить все тонкости сделки, ну разве не смешно? — С лица смотрителя не сходила широкая улыбка, что вселяла ужас в каждого заключенного. — Несколько дней назад, вы в компании нашего господина курили заморский табак, и беззаботно пили эль. Вчера же, жалко барахтаясь в грязи, вы пытались вымолить милость у Баджи, за что и лишились пары тройки зубов. Сегодня ты жалкой лужицей растекаешься передо мной.       Мужчина перед ним был разбит. Несмотря на усталость и боль, он поднял свой взгляд на мучителя с мнимым превосходством извещая:       — Вы даже не представляете с кем связались. Я уже говорил вам, жалким червям, что не причастен к смерти герцога Сано. У вас нет на меня даже жалкой долговой записки из бара, я чист, как и договор о «Новых торговых путях», теперь, можете даже не надеяться на милость моего покровителя, — разбитая губа Мадараме дрогнула, превращаясь в дикий оскал. По камере разнесся смех.       — Соя, ты слышишь, что говорит этот мешок с дерьмом? Он до сих пор думает, что всё идет согласно плану. — Из тени вышел невысокий юноша, что поравнялся с братом, вставая напротив пленника.       — Его светлость, герцог Шиничиро, пребывает в здравии, в отличие от тебя, ничтожества, чье лицо мы размажем по стенке, а останки отправим с помощью гонца прямиком на родину, где шакалы обглотают твою вонючую плоть. — Его хмурое выражение лица на мгновение заставило Шиона вздрогнуть.       — Как это жив…       — Пожалуй, твой господин наивно думал, что наши лекари не смогут справиться со смертельным ядом. Да ты ещё тупее, чем кажется на первый взгляд.       — Нн.евозможно! Он говорил, что такое количество дыма от токсичной древесины, и яда, которым я смазал бокал в течение нескольких дней убьют герцога! У вас не могло оказаться противоядия, даже у меня его нет! — Мужчина с силой дёрнулся в сторону братьев, но кандалы сковывающие его движение были неумолимы.       — Слышал, брат?       — Догадка о токсичном дыме действительно оказалась верной. Кто бы мог подумать, что слова какого-то лекаря действительно окажутся истинными. Благоволи судьбу, насекомое, если бы не воля случая, ты бы уже благополучно пересекал Атлантический океан на обратном пути домой. Но сейчас…       — За государственную измену и намерение убить герцога ты умрёшь в адских муках. — В довесок к своим словам, юноша с синей копной пушистых волос достал ржавые щипцы, с конца которых всё ещё стекала незапекшаяся кровь.       Со лба мужчины небольшой струйкой хлынул пот. Его глаза судорожно забегали по камере в попытке найти хоть бы один путь к отступлению, но всё бесполезно. Комната была пуста. Ее наполнял лишь тусклый свет факела, небольшой стол с орудиями пыток, и… стул? Шион не понимал, что он здесь делает наравне с остальными предметами, но времени для размышлений не было. Соя медленными шагами приближался к узнику, с угрожающим лицом, вынуждая сердце второго уйти в пятки.       «Чёрт, всё не должно закончится так! Я не желаю здесь помирать» — мысли Мадараме судорожно летали в голове. Когда между щипцами и его шеей остались считанные сантиметры он вскрикнул:       — Стой! Я не виноват! Смилуйтесь! Это все его рук дело, я всего лишь посредник, клянусь, я не знал всех подробностей плана! — Щипцы клацнули близ сонной артерии, из-за чего пленник тяжело сглотнул вязкий ком слюны, что стал поперек горла.       — Да ты что, — благодаря широкой улыбке, было сложно понять говорит он это с сарказмом или же в действительности удивлен. — Что-то не верится, чтобы великий Мадараме пресмыкался перед какой-то важной шишкой.       — Лучше держи язык за зубами, его уши везде, одно неверное слово и твой труп найдут обезглавленным на дне Темзы, — на его угрозы братья лишь прыснули со смеху, с превосходством смотря на мужчину, что больше походил на маленького мышонка, загнанного в угол двумя хищниками.       — Это твой хозяин не знает с кем связался. Подумать только, это ж надо додуматься покуситься на жизнь герцога Сано, третьего претендента на трон Англии, и ближайшего друга его Величества, человека, что держит в узде главный рыцарский дивизион на службе короны. Мне уже не терпится узнать имя этого самонадеянного глупца. — Как он и думал, пленник отмалчивался.       — Решил поиграть в молчанку? Это ты зря. Знаешь, мой братец очень не любит тишину, а вот мне по нраву слушать душераздирающие крики таких отбросов общества, как ты. Соя, окажешь услугу?       — Как скажешь. — Повинуясь своему брату, юноша поджег второй факел, с противоположной стороны просторной камеры, из-за чего теперь можно было рассмотреть небольшой стол на котором располагались различные колющие предметы.       Его содержание заставило пленника дернуться с новой силой, да так, что небольшой участок кожи на запястьях сорвался с его рук, и теперь неприятно саднил. Взяв со стола несколько предметов он направился к пленнику.       — Превосходно. Думаю, я начну с тесала, что насчет тебя, всё то же клеймо?       — Люблю запах жареного мяса. — В ответ на это в камере снова раздалась громкая насмешка, словно это была смешная шутка.       — Ну ты даешь братец, даже сейчас думаешь о еде. Решено, как только закончим с этой шавкой, отправляемся в «Золотой утёнок», уверен старик Стэн, уже ждет нас за кружкой холодного эля, — легкая улыбка застыла на лице ранее хмурого юноши. — Но сначала, — Нахоя снисходительно посмотрел на посла, — думаю, наш гость подустал висеть без дела, пускай присядет отдохнуть, — Он хмыкнул, — скажем, на «Стул ведьмы».       За несколько мгновений кандалы открылись и Мадараме ненадолго оказался на земле. Не успел мужчина толком прийти в себя, как был тут же схвачен по обе стороны парнями и насильно усажен на тот самый злосчастный стул. Когда его руки едва коснулись перил, мужчина почувствовал острую боль и тут же с силой отдернул их. Братья упивались наблюдая за реакцией пленника, поэтому сильнее надавили на его руки, всё глубже насаживая их на острые шипы. Пленник истошно вскрикнул, тонкие иглы разрывали его кожу насквозь, казалось, ещё немного и они окажутся с противоположной стороны. Его лицо побледнело, а тело вытянулось, откидываясь как можно дальше от перил, но кожаные ремни которыми стянули его конечности оборвали все попытки на побег. Из глаз мужчины хлынули слезы, боль была адской, чем больше он пытался выкарабкаться, тем больше железо впивались в его кожу. Теплая алая жидкость стекала с перил на бетонные пола, окрашивая его в новый цвет. Мадараме прерывисто дышал, пытаясь заглушить собственные крики.       — Прелестный вид. Ну что же, господин «бывший посол» не пришло ли вам на ум имя того отброса, что посягнул на верного последователя короны?       — Fuck you.       — Mutually, you are a fuking piece of shit.       Достав заранее приготовленные тесала, Нахоя с легкостью поддел кожицу на его левой ноге, одним резким рывком срывая небольшую полосу плоти с тела мужчины. Крик Мадараме эхом пронёсся по узких коридорах темницы оповещая присутствующих о начале игры. Оголенные мышцы без верхнего защитного покрытия болезненно пульсировали, из разорванных волокон хлынула кровь, болевой шок быстро ударил в голову мужчине, из-за чего на глаза спала легкая пелена.       — Ну вот, твоя вонючая жидкость попала мне на обувь, Соя сделай с этим что-нибудь.       В тот же миг синеволосый юноша в упор прислонил раскалённое железо к оголенной плоти. Голос Мадараме охрип, он барахтался в кресле, царапая ногтями древесину, вгоняя в руки всё новые занозы, что на фоне боли в ноге казались детским лепетом. Запах запеченной плоти заполонил собою всё пространство, было слышно как она шипела под напором раскаленного железа, испаряя под собою кровь.       — Хв.а.ти.т, я вс.ё с.ка.жу.       — А? Ты что-то сказал? Прости, но твой скулеж сложно разобрать, — с дьявольским оскалом, старший из братьев, вновь содрал небольшую полосу на правой руке мужчины, вызывая новую волну криков.       — Нам нужно имя.       — Та.йд.жу Ши.ба.       — Тайджу Шиба? Как интересно, десятый претендент, родом из побочной ветви падшего дома Шиба. А я то думал он сейчас вместе с родственничками в экспедиции на землях Восточной Европы.       — Безродный Маркиз вернулся.       — Вы слышали, милорд? Похоже, история обретает интересный поворот.       Из противоположной стороны темницы мелькнул невысокий силуэт. Подошёл поближе к стальным прутьям камеры, Манджиро внимательно окинул взглядом тело мужчины, что корчился от боли. Юноша с презрением напоследок задержал свое внимание на пленнике прежде чем обратиться к смотрителям.       — Хорошая работа, братья Кавата, как закончите с этим отбросом, можете взять выходной.       — Благодарим, юный господин.       — Я ск.азза.л ва.м имя, те.пе.рь, опу.сти.те мм.ен.я.       Три пары глаз уставились на ранее учтивого господина, что сейчас не лучше убитого животного жадно хватает воздух, в попытке выровнять сбитое дыхание. Мадараме с надеждой посмотрел в глаза молодому лорду, но вместо понимания, наткнулся лишь на отвращение, злость и безразличие, что читалось на дне его тёмных глаз. Краешком своих плотно сжатых губ, Манджиро улыбнулся самой невинной улыбкой которой только мог.       — Сделайте так, чтобы он пожалел о своем рождении.       — Храни господь его Светлость и род Сано за их милость.