Феникс и северные реки. Том 2 Долгая дорога на север

      Почти закончился сезон сячжи, уступая свои права следующему за ним сяошу, который нёс с собой горячее солнце и бездонное синее небо.       Полуденная жара заполняла мир ярким белым светом, вытравливая любую спасительную тень. От раскалённых речных камушков поднималось марево, искажая пейзаж. Ближайшие горы, видневшиеся сквозь разогретый воздух, будто сами плавились и растекались от летнего зноя.       Высоко в горах, в ясную летнюю погоду полдень казался жарче, чем в деревнях у подножия хребта Сибэй. И лишь благодаря близкому расположению заснеженных вершин, ветер, что играл густой листвой в саду, был свежим и дарил нежную прохладу. В царившей вокруг умиротворённой, пропитанной полуденной ленцой тишине можно было различить лишь голоса лета. Нежное щебетание птиц, звонкий голосок мелководной ледниковой речки, ласковый шелест листвы, потревоженной порывами ветра, шуршание насекомых, треск крыльев пролетавших над водой стрекоз.       На мягкой траве, в тени сада, под ласкающие слух звуки, дремал Чэнь Лэн. Закончив с домашними делами, он по пояс ополоснулся в ледяном ручье, освежив тело и мысли. Сквозь листву деревьев солнечные зайчики озорными мотыльками играли на его обнажённой груди, кожа, которой до сих пор блестела от капелек воды. С ключевых событий в Да Матоу луна успела народиться уже два раза.       Первые несколько дней в городе продолжала царить тишина. Горожане, не верящие в то, что им больше ничего не угрожает, сидели по домам, не высовывая нос за двери. Ещё через несколько дней город стал похож на улей диких пчёл, что медленно просыпается от длительной зимней спячки. Гул голосов, по началу тихих и осторожных, нарастал с каждым днём. В город возвращалась жизнь. Земли так же постепенно стряхивали с себя оковы демонических сил. К середине мая послышалось редкое жужжание мух, а по вечерам на огни фонарей слетались мотыльки. Из глубин земли к поверхности потянулись очнувшиеся от долгого коматозного сна жучки и земляные черви. В поисках еды стали появляться редкие птицы.       Однако удача с неудачей ходят рука об руку. На земли, что ранее так или иначе охранялись могущественным демоном, а ныне ослабевшие и беззащитные, потянулись представители разной нечисти. В топях осмелели болотные гули. Неупокоеные души тех, кто заплутал в заколдованной чаще, да так и сгинул там от голода. Мелкое потустороннее зверьё, охочее до разных пакостей, таких как воровство еды, нашёптывание ночных кошмаров или паразитирование на слабых телом людях, ещё больше лишая тех жизненных сил.       С этими напастями добровольно вызвались бороться ученики Фэн Синцзюэ. С Чэнь Леном вместе они разрывались между рощей, городом и остальной округой, которая с каждым днём всё больше полнилась безобразными тварями.       Одним вечером, когда Чэнь Лэн сидел в компании мастера У и Фэн Синцзюэ, к нему пришёл Цун Синпин. Одного взгляда на парнишку было достаточно, чтобы понять, что тот сгорает от нетерпения и с трудом себя сдерживает.       — Цун Синпин, что-то случилось? — Обратился к нему Чэнь Лэн.       — Простите, что отрываю вас от ужина, — начал юноша, — я закончил все дела, порученные мне матушкой и Вами. И Вэнь-гэ… То есть, Ли Вэньгуан, предложил мне отправиться с ними в рощу на охоту. Можно мне с ними, пожалуйста?       — На охоту? Я тоже собирался идти после ужина.       — Пожалуйста, позвольте мне пойти с ними вместо Вас. Я, конечно, не смогу заменить мастера Чэнь, но Вы и так очень много на себя взяли. Отдохните. Обещаю, я не доставлю им проблем и буду помогать всем чем смогу! Прошу, Учитель!       Чэнь Лэн бросил короткий взгляд на Фэн Синцзюэ. Прошло столько времени, а он всё никак не поговорит со своим другом об этом нежданном недоученичестве.       — Сяо Чэнь, — обратился к нему Фэн Синцзюэ, — он прав, останься и отдохни. Позволь себе чуть больше верить в наших учеников. — На последней фразе он, улыбаясь, подмигнул смутившемуся Цун Синпину.       «В наших учеников…»       Некоторое время Чэнь Лэн не сводил взгляда с Цун Синпина, что-то обдумывая в своей голове, и с тяжёлым вздохом всё же промолвил:       — Цун Синпин, только не пытайся прыгнуть выше головы и произвести впечатление на новых друзей. Если почувствуешь, что не справляешься, то постарайся не мешать и поддержи ребят чем сможешь. Но это не значит, что ты не должен стараться.       Просиявший юноша воскликнул:       — Конечно, Учитель! Спасибо, Учитель! Я не подведу Вас, Учитель!       — И наконец перестань меня так называть, — пробурчал себе под нос Чэнь Лэн, обращая слова вслед умчавшемуся Цун Синпину.       В комнате снова повисла тишина. Мастер У прикрыл глаза и многозначительно улыбался. Фэн Синцзюэ искоса поглядывал на слегка растерянного Чэнь Лэна, и небрежно крутил в ладонях чашку с остывшим чаем.       — Значит, учитель…       Вырванный из задумчивости Чэнь Лэн поспешно стал оправдываться.       — Нет, не совсем. Я лишь делюсь с ним тем, что знаю сам, а ведь знаю я не так много. Признаться, я отказал ему в просьбе стать его учителем. Но, как видно, недостаточно настойчиво отказал…       — Стало быть, чашу чая с его рук ты ещё не пил? — На мгновение Фэн Синцзюэ задумался. — Так чего же ты медлишь? Он, кажется, сдаваться не собирается. Да и чем ещё ты сейчас занимаешься, как не учишь его? Я много раз наблюдал за вами двумя.       — Ты-то должен лучше всех понимать, Фэн-сюн, что я не в том положении чтобы брать учеников. Чему я его могу научить, когда я сам ничего не… — Он глубоко вздохнул. — И куда я его за собой поведу? Я и сам-то живу у тебя на правах питомца.       Фэн Синцзюэ нахмурился от последних слов. Он хотел возразить, но Чэнь Лэн не дал ему и рта раскрыть, сыпля, как он сам считал, весомыми аргументами.       — Пойти на поводу у желания Цун Синпина было бы верхом безответственности с моей стороны. Меньше всего я хочу давать ему ложные надежды, ведь останься он рядом, в один роковой день он попросту во мне разочаруется. К тому же, разве он уже не слишком взрослый?..       Фэн Синцзюэ потеряв терпение, выставил руку перед собой, призывая друга взять паузу.       — Погоди, погоди. Дай хоть слово вставить. — Убедившись, что Чэнь Лэн прикрыл рот, он продолжил. — Начну с того, что ещё до вашего путешествия с Цун Синпином, я догадывался, что он попросится к тебе в ученики.       — Почему?       — Почему? Этот взгляд ни с чем не спутаешь. Слишком хорошо он мне знаком. Парнишка достаточно упрям и настойчив, но ведь не только этими качествами он тебя заставил сомневаться в своём решении, верно? А возраст… Неужели он так плох даже сейчас?       — Нет, напротив, Синпин очень усерден. Всегда внимательно слушает и не стесняется задавать правильные вопросы, если чего-то не понял. Он хорошо сложен и вынослив, потому боевые техники даются ему легко, да и с медитацией он справился, только практики не хватает. Что же касается управления, да и вообще ощущения ци, тут тоже нужно время. И знаешь, он отличный лучник. Достаточно смел, хоть порой и немного безрассуден.       — Я могу понять и одобряю твой подход к этому вопросу. Ты, как всегда предельно педантичен и ответственен. Не стану тебя переубеждать, ведь по итогу принимать решение только тебе. Но позволь кое-что рассказать.       Фэн Синцзюэ смочил горло остывшим чаем.       Двое друзей даже не обратили внимания, в какой момент их беседы господин У тихонько покинул комнату.       — В нашем ордене всегда приветствовали учеников, в независимости от их возраста, пола и наличия таланта. Главное — желание учиться. Таланты, способности — это уже совсем иная история. Даже если у ребят не выходило освоить управление внутренней ци, не говоря о формировании золотого ядра, они всё равно учились наравне с остальными. Просто подход к их занятиям был немного иным. Если по прошествии нескольких лет ученик ничего не добился, не нашёл свой путь, это было на совести его наставника — значит не смог узреть способностей ребёнка, его сильные стороны и развить их. От этого разнообразия было только интересней учиться. Все мы были такими разными и уникальными. В среде учеников всегда царил здоровый дух соперничества и некой интриги, чем удивит новый ученик. Одним из таких был мой шиди. Он был не только моим соучеником, но и названным братом. По детству, шиди Му очень волновался о том, что ему не даются духовные практики и он сильно отстаёт от сверстников, но со временем нашёл свой путь, в чём ему очень помог его наставник. Впрочем, это совсем другая история. Прости.       Фэн Синцзюэ, немного смутившись, потёр кончик носа.       — Я лишь хочу сказать тебе, сяо Чэнь, что не бывает так, что все твои усилия будут напрасными. Даже если у парня нет способностей, таланта или он оказался слишком взрослым для начала обучения, твои наставления и труды, вложенные в его голову, найдут отклик и принесут результат. Конечно, при условии его неуёмного желания внимать твоим наставлениям. А это желание в нём есть. Пусть даже он не станет могущественным заклинателем, но ведь и этого ты не можешь знать наверняка. В любом случае, воспитать его добропорядочным человеком ты сможешь. Любые знания — это богатство. Вот скажи, может ли гора стать морем?       Чэнь Лэн слегка нахмурил брови, не понимая к чему был такой странный вопрос. Но Фэн Синцзюэ и не ждал от него ответа, он тут же продолжил свой монолог.       — Если на вершину горы, изо дня в день в одну точку будет капать вода. Изо дня в день. Из месяца в месяц. Из года в год. И так десятки лет. Затем сотни. Вымывая всё лишнее, она будет оставлять лишь самые крепкие и необходимые породы, углубляя и накапливая свои воды всё глубже и глубже в недрах горы. И со временем, пусть там появится и не море, но озеро. Пусть оно будет не велико в диаметре, но глубоко. И наполнять его будут кристально чистые воды. Так и с людьми. То, что ты будешь вкладывать в него день за днём, будет копиться и формироваться в его собственное озеро, море, океан знаний и учений. Опыт и мировоззрение.       Чэнь Лэн словно увидел своего друга в ином, доселе незнакомом ему свете.       — Я понял, что ты хочешь до меня донести. Благодарю тебя, друг мой. Это был очень яркий пример, не лишённый мудрости и глубины.       — Только не подумай, что эти слова принадлежат мне, — с улыбкой поправил его Фэн Синцзюэ.       — Как же, чьи это тогда мысли?       — В своё время эту философию в мою голову вложил мой дед. Начиная, наверное, с дней, когда я только начал ходить и говорить. Его же научил его отец. Он-то и был родоначальником столь демократичных взаимоотношений в Цаоюань Фэн, тем самым сломав все установленные ранее методы учений, считавшиеся каноном в нашем ремесле. Этим самым наш орден стал очень сильно выделяться в массе других орденов, кланов и школ. Кто-то начал смотреть на нас с недоумением, кто-то с порицанием. Некоторые стали смотреть откровенно свысока, точно своей реформой мы смешали себя с пылью под ногами и растеряли всякую гордость культиваторов ци. Но ведь это касалось только нашего ордена, и мы никому не навязывали своих ценностей. Позже нашлись и те, кто одобрял такой подход и перенимал опыт. Нашёлся даже клан, не очень многочисленный, состоящий всего из одной фамильной ветви, который присоединился к нам и дал начало третьей семейной ветви в родовом реестре нашего ордена, из этой фамилии была моя бабушка и мой шиди.       На мгновение повисла пауза. Но Чэнь Лэн с удовлетворением отметил, что Фэн Синцзюэ, рассказывая сейчас о своём погибшем ордене, тепло улыбался и никакие темные тучи не туманили его взгляд. Конечно, он мог просто хорошо скрывать свои эмоции, но Чэнь Лэну очень хотелось верить, что его друг всё же стал понемногу отпускать оковы, сдерживающие его сердце в беспросветной тоске. И ещё мужчине эгоистично хотелось, чтобы он был хоть чуточку причастен к этим изменениям.       — Ха-ха, прости, что-то я сегодня болтливый. — После некоторой заминки вновь заговорил Фэн Синцзюэ, возвращаясь к прежней теме разговора. — Так или иначе, сяо Чэнь, я уверен, ты примешь верное решение. Но! Не смей считать себя бесправным гостем в моём доме. — Фэн Синцзюэ не смог удержаться от укора, те слова, сказанные Чэнь Лэном засели у мужчины в голове злой колючкой. — Это теперь и твой дом. Ты с лёгким сердцем можешь жить в нём сколько пожелаешь и даже привести туда своего ученика. К тому же посмотри, как они сдружились, вместе им будет только веселей.       Странным образом этот короткий разговор с другом привнёс покой в беспорядочные эмоции, вызванные бесконечными сомнениями в душе Чэнь Лэна.       Фрагменты того вечера, что прочно впечатался в память, как и десятки других ярких моментов месячного пребывания в Да Матоу, мелькали перед внутренним взором дремавшего Чэнь Лэна в такт солнечным бликам, пробивающимся сквозь листву. Сцены сменяли друг друга, точно картинки в иллюстрированной книге, забытой на террасе, страницы которой с тихим шелестом перелистывал лёгкий вечерний бриз.       Город Да Матоу оживал на глазах. Яркие вывески вновь открывающихся магазинчиков. Уличные игры тех немногих детей, что остались в городе. Споры горожан, выбирающих нового главу города. Лучезарная улыбка Цун Синпина, когда тот добивался новых успехов. Хмурое, но в то же время забавное лицо Фэн Синцзюэ, окруженного повышенным вниманием и опекой своих учеников.       Выглядел друг откровенно скучающим и вечно раздражённым из-за вынужденного безделья. А троица юношей тем временем хлопотала вокруг любимого наставника, подобно трём наседкам, что квохчут над своим цыплёнком.       Однако, разве мог Фэн Синцзюэ похвастаться послушанием? Как только он оправился от самых тяжёлых ранений, смог двигать руками и вставать на ноги, стал тут же рваться в рощу на зачистку нечисти и наведение порядка в городе. Выказывая покорность разве что только перед Чэнь Лэном, таинственным образом имеющим некий авторитет в глазах Фэн Синцзюэ.       Во время очередного такого порыва, когда троица уговаривала его отдыхать и восстанавливаться, Фэн Синцзюэ не выдержав, выпалил в сердцах:       — Хватит! Что вы носитесь со мной, как с младенцем? Да я здоров, как бык! — Он, как только мог, сурово глянул на учеников. — Либо вы оставите меня в покое, либо я просто вернусь домой, и разбирайтесь тут сами, раз вы все такие взрослые и самостоятельные.       Все замерли в молчании, взвешивая итоги подобного варианта.       — Да, и сяо Чэнь вернётся со мной. — Уточнил Фэн Синцзюэ.       — Прости, Фэн-сюн, я не могу оставить их тут одних.       — Отлично, тогда я вернусь сам, — вдруг не стал возражать Фэн Синцзюэ, — я найду чем себя занять, чтобы не заскучать в одиночестве.       Чэнь Лэн переглянулся с Ли Вэньгуаном, и не произнеся ни слова они пришли к единому решению.       — Ладно, уговорил, я вернусь с тобой.       Фэн Синцзюэ победно улыбнулся, и приобняв друга за плечи ликующе произнёс:       — Хах! Это была лёгкая победа! Ты так быстро сдался, неужели не в силах противостоять моему обаянию?       — Скорее просто сомневаюсь в твоём благоразумии, — закатив глаза, парировал Чэнь Лэн. — Кто знает на какие приключения тебя потянет, если за тобой не приглядеть.       На миг мужчина скривился от такого холодного ответа, но тут же воспрял духом, предвкушая побег из-под удушающей опеки хоть и любимых, но всё же слишком заботливых учеников.       И вот уже подходит к концу третья неделя, как они вернулись. Однако, жизнью относительно разнообразной и полной хлопот мог похвастаться только Чэнь Лэн, дни же Фэн Синцзюэ тянулись сахарной патокой, и сахарной её делало лишь присутствие Чэнь Лэна. Фэн Синцзюэ до сих пор не позволялось ни тренироваться, ни охотиться, ни даже заниматься домашними делами. Он только и делал, что ел, медитировал, спал, или часами просиживал в библиотеке.       Умиротворённого лица дремавшего Чэнь Лэна коснулась едва заметная улыбка, когда хаотично блуждающие мысли выудили из памяти надутое выражение лица упрямого друга.       Примерно на расстоянии вытянутой руки послышался треск крыльев стрекозы. Полуденная жара постепенно спадала, и многие насекомые с прежним рвением деловито засуетились. Какая-то особенно смелая букашка села Чэнь Лэну на кончик носа. Молодой человек, дёрнул носом и сонно причмокнув губами стал дремать дальше. Лёгкое касание пощекотало яремную ямку. В надежде прогнать нарушителя спокойствия, кадык мужчины дёрнулся. Но настырное насекомое стало прокладывать дорожку от ключицы к середине груди, и замерло, словно задумавшись перед распутьем, а снова двинувшись, взобралось на крепкую мышцу груди и умастилось на розовой ягодке соска.       Не в силах более мириться с щекоткой, Чэнь Лэн с силой хлопнул себя по груди и почесал зудящее место. На белой коже тут же ярко выделились красные следы от его ногтей.       Снова закинув руки за голову, всё так же упрямо не открывая взора миру, мужчина вновь погрузился в ленивую негу. Прошла минута, две, три.       Воцарилось спокойствие.       И только мужчина начал проваливаться в лёгкий сон, как упрямая и настырная букашка вновь выбрала Чэнь Лэна объектом своего путешествия. Приземлившись чуть ниже пупка, она как-то слишком быстро проследовала к краю ослабленных в поясе штанов, путаясь лапками в тонкой дорожке светлых волосков.       С раздражённым рыком Чэнь Лэн звонко хлопнул себя по животу и вскочив воскликнул:       — Да что за назойливая букашка?       Часто моргая, он пытался привыкнуть к яркому дневному свету. Правда половину обзора на сияющее голубое небо закрывал тёмный силуэт.       Напротив, прокручивая между пальцами травинку, увенчанную пушистым колоском, на корточках сидел Фэн Синцзюэ. Всем своим видом он напоминал кота, довольного своими проказами.       — Аргх, Фэн-сюн, ну правда, сколько тебе лет?       — Двадцать восемь, — серьезно произнёс Фэн Синцзюэ.       — Вот-вот, а ведёшь себя, как ребёнок.       Про себя же Чэнь Лэн слегка удивился. Он был уверен, что друг его будет помоложе. Впрочем, скорее всего это впечатление возникло не столько от внешности, сколько от поведения и характера мужчины.       — Да ладно тебе, сяо Чэнь, весело же! Видел бы ты, как смешно дёргался твой нос!       Фэн Синцзюэ разразился хохотом и смеялся так сильно, что, потеряв равновесие плюхнулся на седалище, утирая выступившие слёзы.       — Ха-ха-ха, сяо… Чэнь… Ой, не могу… Прости… Ха-ха… я просто столько сдерживал смех… Как же весело… тебя дразнить… — Фэн Синцзюэ, задыхаясь от смеха, с трудом выдавливал из себя слова.       — Да-да, смейся, конечно. Потешайся.       Чэнь Лэн злобно глянул на орудие его пытки в руках Фэн Синцзюэ, и пока тот дал волю безудержному веселью, попытался выхватить злосчастную травинку из рук приятеля.       — Ха, думаешь я совсем потерял бдительность? — С вызовом спросил Фэн Синцзюэ, отведя руку за спину.       — Ты помешал моему дневному отдыху, я так этого не оставлю. — В глазах Чэнь Лэна мелькнул азартный огонёк.       Молодой человек резко бросился вперёд, перехватывая руку соперника за запястье. Но Фэн Синцзюэ оказался на мгновение быстрее, едва коснувшись пальцев Чэнь Лэна, рука мужчины выскользнула из почти сомкнувшейся хватки. Ногами Фэн Синцзюэ обхватил талию Чэнь Лэна и перекинув того через себя, увалил спиной на землю, сам же победно уселся верхом, зажав травинку между губ и довольно ухмыляясь.       Три стука сердца оба только пристально глядели друг на друга.       — Что ж, малыш, тебе ещё расти и расти до меня. Хочешь дам пару уроков по рукопашному бою? — Фэн Синцзюэ склонился ниже, чтобы коснуться кончиком колоска носа Чэнь Лэна.       Однако промахнулся. Колосок мягко мазнул по губам Чэнь Лэна, на что молодой человек, не сдержав щекотки облизнулся и закусил нижнюю губу.       Горло Фэн Синцзюэ обожгло огнём и кадык нервно дёрнулся. Он растерялся всего на мгновение, но этого хватило Чэнь Лэну.       Приподнявшись на лопатках, он ужом выскользнул из-под Фэн Синцзюэ и повторив захват друга, помогая себе руками, потянул мужчину на себя за полы его одежд, и лихо опрокинул его на бок. Завязалась нешуточная борьба. Фэн Синцзюэ рассчитывал на свою силу, Чэнь Лэн на свою ловкость. С минуту они попеременно с равными успехами одерживали преимущество. И улучив удачный момент, Чэнь Лэн сыграв на силе противодействия веса оппонента, опрокинул Фэн Синцзюэ на спину, надёжно пригвоздив его ноги своими и усевшись ему на живот. Руки Фэн Синцзюэ, перехваченные за запястья, оказались в крепкой хватке и прижаты к земле над головой левой рукой Чэнь Лэна. В правой же он держал измученную и изрядно изломанную травинку, и на манер холодного оружия её колосок был направлен точно в горло поверженного мужчины.       — Туше, мой друг! — Гордо вскинув подбородок, промолвил Чэнь Лэн. — Ну так что, кому там надо преподать урок?       — Так не честно! Бой был окончен! — Не желая смириться с проигрышем, Фэн Синцзюэ всеми силами пытался высвободиться из живых оков.       — Ничего не знаю, пока я дышу — не желаю сдаваться. — Парировал Чэнь Лэн, закусив между зубами свой трофей, из-за которого и произошла вся эта возня.       — Но это нарушает правила спаррингов. — Не унимался мужчина.       — Знаю. Но я был очень сердит, потому не хотел уступать. К тому же ты сам меня раззадорил.       Это откровенное признание застало Фэн Синцзюэ врасплох, следом он и вовсе престал сопротивляться и полностью расслабился под тяжестью нависшего над ним друга.       — Может мы ближе к вечеру, когда спадёт жара, потренируемся вместе? — Закинул удочку Фэн Синцзюэ.       — Нет. Сяо Фэн запретил тебе физические нагрузки ещё как минимум на месяц.       — Почему ты слушаешься яйцо, а не курицу? Кто, по-твоему, его научил лекарскому делу?       — Вот потому и слушаюсь, что его этому научила та самая «курица», которая смогла даже меня вытащить с того света. — Чэнь Лэн ткнул друга пальцем в грудь. — Стало быть его рекомендации небеспочвенны.       — Ох… Молю тебя, сяо Чэнь, я от безделья скоро совсем заржавею, как брошенный старый меч и рассыплюсь трухой. Превращусь в ленивого домоседа, отъем пузо и по вечерам за чаем буду зачитывать мемуары собственного сложения. Ты правда этого хочешь?       Чэнь Лэн критично осмотрел распростёртого под ним мужчину. Растрепанные волосы, разгорячённая кожа, и сильное, крепкое, стройное тело под распахнувшейся одеждой.       До чего хорош! Даже очень!       Нет, пузико и ленивый образ жизни — точно не для него.       — К тому же, лучше я буду делать это под твоим присмотром, чем один в полутьме в тайне от тебя. — Прогибал свою линию Фэн Синцзюэ.       Мысли Чэнь Лэна, наполненные красотой тела его друга, который лежал под ним растрёпанный, румяный и горячий после их шуточного боя, от последней фразы ускакали совсем в другое русло. И разыгравшееся воображение брызнуло румянцем на скулы Чэнь Лэна.       — Что прости? — Севшим голосом переспросил Чэнь Лэн.       — Я говорю, что после долгого застоя начинать тренироваться мне лучше под твоим чутким присмотром. Если что-то пойдёт не так — ты ведь мне поможешь?       — Ах! Ну да, резонно.       — Значит, ты согласен? – Ухватился за нить надежды Фэн Синцзюэ.       — Эм… — Чэнь Лэн вздохнул, принимая поражение. Спорить было бесполезно. — Ну да, твоя взяла. К тому же мне тоже становится скучно.       Подсознание подгрызало смутное чувство стыда за странные мысли и жгучие картинки. Ко всему прочему, Чэнь Лэн только сейчас наконец-то сообразил, что всё ещё сидит верхом на приятеле и даже через тонкую летнюю одежду очень отчётливо ощущает жар в местах, где соприкасались их тела.       Чэнь Лэн надел на лицо самую непроницаемую маску и без предисловий поднялся на ноги, освобождая своего пленника.       — А я ведь просто пришёл позвать тебя пообедать и чем всё это обернулось? — Посетовал Фэн Синцзюэ, растирая затёкшие запястья.       — О. Значит, ты приготовил поесть? И что у нас сегодня на обед?       — Да так, просто что-то съедобное. Я никогда не научусь готовить так же вкусно как ты.       Чэнь Лэн всё ждал, когда его друг тоже поднимется и они отправятся в дом, но тот продолжал лежать, закинув ногу на ногу. А когда Чэнь Лэн протянул ему руку, тот лишь отмахнулся:       — Иди первым. Накрывай пока на стол. Я немного полежу. А ещё умыться надо.       Чэнь Лэн пожал плечами и направился в сторону дома. Но уже через несколько шагов, он обернулся дабы велеть другу не задерживаться и застал того в странном состоянии.       Фэн Синцзюэ в этот момент перевернулся на живот и, прикрыв голову руками, со звуком «угх» чуть ли не вгрызался зубами в траву.       Приподняв одну бровь, Чэнь Лэн подумал, что вроде бы он не сильно приложил его во время борьбы. Думать о чужих тараканах в голове было лень, потому махнув рукой, он оставил друга, разбираться с ними самостоятельно и в одиночестве. Лишь бросил, удаляясь:       — Только не задерживайся сильно, я очень голоден!       Из-за спины послышался протяжный «мгм» в знак согласия.       Время шло. За минутой тянулась минута. За ней следующая. И так ещё десять, пятнадцать. В пустом доме, на крохотной кухоньке, что освещалась лишь светом, падающим через небольшое окно, наполовину задернутое льняной шторкой, Чэнь Лэн, сидя за столом в нетерпении стучал по столешнице пальцами. Он успел расставить на стол чистые тарелки, пиалы и столовые приборы. С очага снял котелок с бурлящим рыбным супом. Сунул любопытный нос в горшочек, укутанный в стёганое войлочное покрывало, что стоял в самом дальнем углу за очагом. Горшочек источал такой чудный аромат, что не заметить и не заглянуть в него было невозможно. Вот только несмотря на войлочную грелку, тушёное мясо с редькой, приправленное соевым соусом и имбирём, уже начало остывать, а Фэн Синцзюэ все не возвращался. На фоне голода росло раздражение.       Неожиданно дверь в дом распахнулась и Фэн Синцзюэ юркой лисицей промчался мимо кухни, прямиком в свою комнату. Громко хлопнула дверь и послышался щелчок засова.       Он что, закрылся?       Чэнь Лэн так и застыл сидя на табурете в пол-оборота, с приоткрытым ртом, забыв, что он хотел сказать, продолжая вглядываться в пустоту коридора. Он не мог точно определить, что больше сейчас испытывал: раздражение, любопытство, изумление или тревогу. Но то, что его приятель вёл себя странно, было фактом неоспоримым.       Чэнь Лэн сосчитал до сорока. Это помогало ему, когда необходимо было остудить голову, мысли и сердце, дабы успеть трезво взвесить то, он что желал сказать или сделать. Но при этом не сильно затягивать, чтобы не упустить момент.       Всё же любопытство взяло верх. Мужчина поднялся и направился к спальне Фэн Синцзюэ.       За дверью было тихо. Даже как-то слишком тихо. Чэнь Лэн постучал.       Тишина.              — Фэн-сюн, ты там? — Он снова постучал в дверь.       Долго никто не отвечал.       — Фэн-сюн? С тобой всё в порядке?!       Молодой человек начал нервничать. И когда он собирался снова забарабанить в дверь, ему ответил немного приглушённый хриплый голос.       — Сяо Чэнь, всё нормально… Прости, не мог бы ты… подождать меня на кухне… Если очень голоден — не жди меня… Обедай сам.       Голос точно принадлежал Фэн Синцзюэ, но был он каким-то непривычным. Ниже, чем обычно. И ему словно было трудно говорить.       Сердце дрогнуло. Вдруг он на самом деле навредил другу в той шуточной борьбе? Хоть Фэн Синцзюэ и не создавал впечатления хрупкого недотроги, но молодой человек тем не менее встревожился.       — Фэн-сюн, мне не нравится твой голос. Сейчас же впусти меня. - Прислонившись лбом к шершавому дереву двери, он громким шёпотом добавил, - я волнуюсь за тебя, Фэн-сюн...       За дверью послышалось тихое шуршание, затем еле уловимый судорожный вздох, больше походивший на всхлип. Хозяин комнаты тихо ругнулся и уже громче обратился к собеседнику за дверью.       — Сяо Чэнь, я в норме, правда. Выйду через, — повисла непродолжительная пауза, — пару-тройку минут. Прости, что заставил волноваться. Со мной правда всё хорошо.       Голос был всё ещё низкий и с хрипотцой, но заметно бодрее и не срывался через каждое слово.       Ломиться в запертые двери Чэнь Лэн больше не стал, хоть он и не поверил, что с другом всё в полном порядке. Но нарушать его личное пространство было бы неуважительно по отношению к другу.       — Ладно. Жду тебя на кухне. — Неохотно согласился Чэнь Лэн.       Фэн Синцзюэ не соврал. Через три минуты он действительно стоял на пороге кухни. Выглядел он вполне здоровым, даже румяным. Правда почему-то переоделся.       — Твои волосы, — сказал Чэнь Лэн, — они мокрые.       — Ах это. Я решил освежиться в речке, но так увлёкся, что намочил волосы и одежду. Поэтому решил перед обедом сначала переодеться.       — И это всё?       Недоверие к этой притянутой за уши истории сквозило даже во взгляде Чэнь Лэна.       — Это всё.       Не пытать же его.       Подумав так, Чэнь Лэн указал приятелю на остывающий обед.       Как только оба принялись за трапезу Чэнь Лэн уловил момент и обхватил запястье Фэн Синцзюэ, читая его пульс. От неожиданного прикосновения Фэн Синцзюэ дёрнулся и чуть не вырвал руку из кольца прохладных пальцев. Пульс его в тот момент скакнул, но тут же успокоился. В целом же краткий осмотр подтвердил, что с мужчиной всё нормально.       — Ну что, удостоверился? — Высвобождая руку, с усмешкой спросил Фэн Синцзюэ.       Наверное, Чэнь Лэн слишком много думает об этом. После истории в Да Матоу он стал слишком остро реагировать на состояние здоровья и безопасность Фэн Синцзюэ. Было ли это просто от непривычности такого образа жизни в целом или он подсознательно страшился остаться совсем один если с другом что-то случиться. А может причина крылась где-то глубже. Но ему бы стоило уже успокоить свои расшатанные нервы.       Ели молча. Каждый погрузился в себя. Атмосфера вовсе перестала располагать к разговорам. Не покидало ощущение, словно они поссорились. Но это точно было не так. Вот только причины этого зависшего между ними напряжения, Чэнь Лэн не понимал.       За едой мысли метались от одной крайности к другой. Испугавшись за запершегося в комнате приятеля, он вспомнил случай с искажением его собственной ци. Но чтобы это случилось с таким опытным заклинателем, как Фэн Синцзюэ, должно произойти что-то и впрямь из ряда вон выходящее. Как например…       Все эти блуждания по бескрайним просторам мыслительных прерий привели его к неприятному воспоминанию о древнем плуте засевшим в его внутреннем дворце. Настроение совсем испортилось.       Совместные тренировки решили отложить до следующего дня. И до вечера друзья разошлись по разным углам маленького поместья, стараясь не попадаться друг другу на глаза.       Это было смешно и грустно одновременно. Даже когда Чэнь Лэн действительно творил какую-то дикость, Фэн Синцзюэ просто и откровенно его ругал, не стесняясь в выражениях. Но что должно было произойти, что тот даже глаз на него не поднимает и почти не говорит? Всё это заставляло Чэнь Лэна чувствовать за собой некую призрачную вину непонятно за что.       Остаток дня он провёл, валяясь на лужайке в окружении пушистых зверьков, кои хоть чуток скрашивали потухшее настроение. Пальцы бездумно перелистывали истрёпанные страницы старой книги. Текст совсем не цеплялся за сознание, блуждающее где-то не здесь.       Снова думалось о Сысянь Даши. К слову, после той ночи в гостинице во время их с Цун Синпином путешествия, Чэнь Лэн не погружался в медитацию так глубоко, чтобы посетить эти владения. Не было физической надобности, да и, если быть честным, желания тоже.       Прошло с той встречи так много насыщенного событиями времени, что сейчас это казалось лишь сном. Плодом воспалённой фантазии. Но от чего-то Чэнь Лэн был уверен, что это не сон, не воображение. Демон на самом деле там. Уже пару месяцев, как томится взаперти в чужом ментальном дворце.       Чэнь Лэн представил, как этот по-детски строптивый и капризный осколок демонического сознания расхаживает из угла в угол, лениво лежит на жёсткой кушетке, в одиночестве сам с собой играет в го и хмуриться от скуки и раздражения. На губах Чэнь Лэна заиграла лёгкая улыбка от привидевшийся картины. Может в самом деле стоит его навестить? Хоть какое-то разнообразие. К тому же у них остался не оконченным разговор. Впрочем, после такого длительного игнорирования, демон вряд ли станет с ним любезничать. Не прибил бы при встрече — и то счастье.       С этими странными мыслями мужчина так и уснул прямо на лужайке, под шелест травы и ласкающим прохладным ветром.       Проснулся уже утром и почему-то в своей кровати. Как он добрался до спальни, Чэнь Лэн совсем не помнил.       Дни снова потянулись, как заварной клейстер. С недавних пор мужчины стали по вечерам устраивать спарринги, это немного разнообразило быт, но совершенно не изменило сдержанного отношения Фэн Синцзюэ. Последние дни он явно стал держать дистанцию, за совместными трапезами говорил мало и только о делах. Даже свои привычные шутки задвинул в какой-то очень дальний угол.       Душевное здоровье Чэнь Лэна и без того было расшатано бездельем и праздно-бытовым образом жизни. Но холодность друга угнетала больше всего. Дальше так продолжаться не могло. Стоило поговорить с другом начистоту.       По прошествии почти пяти дней, когда за окном налетевшие из ниоткуда тёмные тучи обрушились на раскалённою землю беспощадным ливнем, двое друзей заканчивали свой нехитрый ужин.       — Фэн-сюн, у нас есть немного засахаренных фруктов, давай я заварю чай.       Предложил Чэнь Лэн, страшась, что его приятель, как только разделается с едой, снова ускользнёт и запрётся в библиотеке, где каждый вечер держал уединённую оборону. И разговор снова не состоится.       — Звучит здорово. В такую погоду чай со сладостями — самое то.       Ответ дарил сердцу надежду на возможность беседы по душам.       — Кстати, — отвлёк его от мыслей Фэн Синцзюэ, — Ли Вэньгуан прислал весть. Они окончили дела в Да Матоу и возвращаются. Думаю, дня через три будут уже тут, если в пути их ничего не задержит.       — Значит… — Начал Чэнь Лэн.       — Да. Ли Вэньгуан сообщил, что Цун Синпин покидает город вместе с ними. — Продолжил за него Фэн Синцзюэ.       Сердце вдруг затрепетало от предстоящей встречи после длительной разлуки и от предстоящих уроков, ведь и Чэнь Лэн этот месяц не сидел сложа руки.       — Ха-ха, что за милую мордашку ты скорчил, сяо Чэнь. Так сильно скучаешь по своему ученику? — Фэн Синцзюэ неожиданно вернулся к своему привычному поведению.       Теперь сердце трепетало по двум причинам.       Фэн Синцзюэ по-своему интерпретировал этот счастливый блеск в глазах собеседника.       — Эй, не слишком ли ты радуешься? Боюсь этот пацан как появится тут, заберёт всё твоё внимание себе. А обо мне и думать забудешь.       Фэн Синцзюэ сложил руки на груди и нахмурился, забавно надув губы.       — Ну-ну, про тебя забудешь, как же, — парировал Чэнь Лэн.       С души словно камень упал. Вот уж не мог Чэнь Лэн представить себе, что будет скучать по этим поддразниваниям и двусмысленным шуткам товарища.       Вдруг Чэнь Лэн вспомнил вопрос, что на ряду с прочими терзаниями сверлил ему мозг уже не первый день, если не месяц. Хоть и не к месту и не в тему разговора, но он всё же не удержался.       — Фэн-сюн, давно хотел спросить. В течение какого времени у взрослого человека обновляется кровь?       Вопрос был безобиднее некуда, но Фэн Синцзюэ острым взором стрельнул в сторону Чэнь Лэна. Шутливое выражение лица точно ветром сдуло.       — Почему ты этим интересуешься?       — Эм, да просто. Это что, какая-то сокровенная тайна?       — Нет, не тайна, просто с чего ты так неожиданно спросил об этом?       — И вовсе не неожиданно. Давно хотел узнать. Просто сегодня ты со мной наконец-то заговорил.       Фэн Синцзюэ смутившись потёр переносицу, и буркнул себе под нос невнятные извинения, замолчав какие-либо оправдания.       — Что до твоего вопроса, — ловко соскочил он с темы, — многое зависит от возраста, пола и рода деятельности.       — Ну скажем мужчина, примерно нашего возраста и такого же ремесла?       Фэн Синцзюэ снова с подозрением глянул на друга, но всё же ответил.       — Года четыре, но если нашего ремесла и часто теряет кровь по роду деятельности, то может года три или…       — Три года??! — Перебил его Чэнь Лэн схватившись за голову. — Так… Так долго?!       — Сяо Чэнь, ты ничего не хочешь мне рассказать? — С нажимом спросил Фэн Синцзюэ.       — Я? Нет. — Невинно моргнув, уверенно ответил Чэнь Лэн.       Он пока был не готов рассказать другу о незваном поселенце у себя в голове, или где он там поселился, в лице Сысянь Даши. Пусть это только осколок его сознания, но всё же демон. Возможно, это было ошибкой и Чэнь Лэн об этом когда-нибудь пожалеет.       Он промолчал о Сысянь Даши. Липовая отговорка родилась раньше, чем Чэнь Лэн успел её обдумать, и уже выпорхнула изо рта.       — Я переживаю, ведь твоя кровь была отравлена. Читал, что яды демонического происхождения могут находиться в теле вплоть до полного обновления крови.       — За это не тревожься. Лин-Лин полностью очистил мою кровь, там не осталось и следа от яда. — Фэн Синцзюэ ласково потрепал Чэнь Лэна по волосам. — А всё потому, что один замечательный человек своевременно оказал мне первую помощь.       Молодой человек замер в лёгком ступоре. Несмотря на то, что с ним только что обратились, как с ребёнком, от чего-то это жест был приятным, тёплым и уютным. Неосознанно, Чэнь Лэн склонил голову, и прикрыв глаза, потёрся виском о всё ещё протянутую руку друга.       За окном совсем посерело от низких тяжёлых туч и непроглядной стены проливного дождя. Такого редкого в этот сезон. Кухню окутал сумрак и лишь зыбкий свет от маленького окна рассеивал тени на лицах двух мужчин.       Разлитый по чашкам чай остывал.       Фэн Синцзюэ аккуратно заправил за ухо Чэнь Лэна прядь волос и не спеша убрал руку, не сводя с друга нечитаемого взгляда.       — Кхм, — очнулся от краткого забвения Чэнь Лэн, — я налью свежий чай, этот уже остыл.       — Прости. — Вдруг тихо произнёс Фэн Синцзюэ.       Было не ясно, за что он извиняется и Чэнь Лэн стал ждать продолжения, заняв себя чаем. А висок и краешек уха до сих пор приятно щекотал след чужого прикосновения.       — Несколько дней я вёл себя… Немного… Странно. Прости. Не принимай это на свой счёт, пожалуйста. Причина не в тебе. И не в моём здоровье, там правда всё хорошо. Мне жаль, что я заставил тебя волноваться и возможно даже чем-то обижал. Скажем так, эти дни я был занят очень глубоким самокопанием.       Видимо Фэн Синцзюэ было не просто подобрать правильные слова, от того он говорил медленно и тихо, рассматривая свои переплетённые между собой пальцы. А ещё Чэнь Лэн заметил, что друг в самом деле чувствовал за собой вину. И не только из-за недавнего поведения, но и из-за чего-то ещё. Но спрашивать об этом точно не стоило. Если бы Фэн Синцзюэ хотел, то поделился бы своими переживаниями сразу.       — И как результат? — Мягко поинтересовался Чэнь Лэн.       Фэн Синцзюэ открыто посмотрел на друга и тепло улыбнулся.       — Разобрался.       Они сделали по глотку чая.       — Допьём и разойдёмся на сегодня по комнатам. В такую погоду хочется предаться безделью или медитации. — Предложил Фэн Синцзюэ после непродолжительного молчания.       К ночи, бушевавший ливень, сделав получасовую передышку, сменился мелким затяжным дождём. После заката за окном не было видно ничего дальше вытянутой руки. Низкие облака обволокли все окружавшие их дом вершины, и, казалось, этот маленький клочок земли, вскоре поглотит непроглядная бездна.       В спальне догорал остаток свечи.       Все нормальные люди, под тихий шорох ночного дождя засыпают безмятежным сном, убаюканные этой колыбельной.       Чэнь Лэн же давно для себя сделал вывод, что в такие вот ночи ему особенно неуютно и тревожно. В лучшем случае он вовсе не уснёт. Хуже будет, если всё же забудется тяжким сном, который, наверняка, как и десятки раз до этого, принесёт ему кошмары, наполненные тягостной тревогой, бессилием и болью, физической и душевной. Наутро он будет чувствовать себя разбитым, и весь остаток дня пребывать в отвратительном настроении.       Огонёк свечи, предвидя скорый финал своей жизни, потрескивал и трепетал, словно отплясывая свой последний танец. На потолке тени вторили ему мрачным хороводом.       "Три года" - вдруг снова подумал Чэнь Лэн, накрыв глаза ладонью.       Наверное, всё-таки стоило рассказать Фэн Синцзюэ. Возможно, друг нашёл бы какой-то выход из этой проблемы. Возможно очистить кровь тем же способом, каким пользовался Фэн Лилин.       А если нет. То Чэнь Лэн снова лишь добавит проблем и головной боли приятелю. Пока никаких неудобств присутствие Сысянь Даши не принесло. Может, стоит всё же попытаться с ним подружиться? Но, чёрт возьми, три года. И это в лучшем случае. Хотя какой там в лучшем. Чтобы срок стал меньше, ему надо терять кровь литрами. Тоже такой себе выход из ситуации.       Почти затихший дождь с новой силой зашуршал по крыше.       Три года, значит, да?       Мужчина глубоко вздохнул и решительно сел на кровати, скрестив перед собой ноги.       Ярко вспыхнув, огонёк свечи наконец-то погас, погрузив комнату в густую тьму. Вместе с ней Чэнь Лэн, очистив разум от бесполезных переживаний, целенаправленно погрузился в медитацию.