Ближе

      Войдя в квартиру, Феликс раздражённо бросил сумку в коридоре. Кипящие внутри эмоции негодования обещали вырваться громкой тирадой о том, какие все вокруг глупые и безответственные. Очередная сделка сорвана, мокрая из-за ливня, которого не обещали, одежда противно липла к телу, потратил нервы и драгоценное время своего выходного на очередную пустышку. Так и хотелось ударить в зеркало в прихожей, да посильнее, лишь бы выместить накопившееся напряжение. Однако встретивший его парень в халате, без лишних расспросов обнявший со спины, согревающий своим теплом, и улыбкой, заставил бушующие страсти чуть утихомириться. Он считывал Феликса хорошо, даже слишком. — А я ванну набрал... – тихо произнёс Хëнджин, оставляя невесомый поцелуй где-то за ухом. Феликс развернулся, тяжело вздохнув. И с минуту смотря в такие тёплые, понимающие глаза, совсем оттаял. — Хочу с тобой. – почти шёпотом произнёс Ли, утыкаясь носом в чужую шею.       Хëнджин всегда был таким спокойным, тихой гаванью, в которой хотелось прятаться. Феликс никогда не чувствовал перенасыщения этой безмятежностью, она не была сродни равнодушию или лени, скорее наоборот – Хван чувствовал мир до самых мелких деталей. А миром его был Феликс. В теплоте рук, которые Хëнджин отогревал под собственной одеждой прежде, чем коснуться голой кожи, в трепетных поцелуях, в ужине, который он готовил по вечерам, в мелких подарках, вроде пирожного с утра на столе с запиской самого любовного содержания, в бережном расчёсывании волос, в сообщениях, в молчаливом понимании — во всём этом Ли казалось, будто его берегут, как сокровище. И нутро каждый раз сжималось от страха из-за мыслей, что это может в какой-то момент закончиться, как конфетно-букетный период. И Хван заканчивать и не планировал.       Феликс прикрыл глаза и откинул голову на грудь парня. Пена приятно щекотала кожу, тёплая вода расслабляла мышцы, а аромат масел постепенно очищал голову. Либо же не он, а нежные, но правильно сильные руки, разминающие его собственные лёгким массажем, от которого мурашки бежали по телу. Хëнджин любил создавать атмосферу, для себя и для других. Это в нём и понравилось Феликсу. То, как он видел мир, красоту в мельчайших его деталях, обращал какое-то особенное внимание на всё, что казалось Ли будничным и неприметным до той поры. — Хëнджин, – тихо позвал парень. — М? — Почему ты такой... — Какой? – удивлённый тон вызвал улыбку. — Невероятный. Такой духовный, а в Бога не веришь. — Я верю в нечто другое, солнце. — Во что например? – Феликс приподнялся, чтобы посмотреть ему в глаза. — В тебя.       И ни то температура воды, ни то усталость, ни то сказанное заставило кровь прилить к лицу, окрасив щеки в розовый. — Я серьёзно, – пробубнил Ли. — Мы даже не спали ни разу, а ведём себя так, будто женаты 10 лет. — А ты хочешь? – теперь он был серьёзен. В тёмных глазах мелькнуло что-то неясное, а сердце громко бу‌хнуло. — Ну... Я думал, это и так понятно...       Недоумение и смущение совсем затопили голову. Они много раз обнимались, трогали друг друга, целовались так любовно, что всё внутри сжималось, а сердце трепетно ждало будто какой-то окончательной точки, окончательного решения. — Сладость, я по глазам не читаю. — улыбнулся Хван. — Ой ну только не ври. – закатил глаза Феликс, снова откидываясь спиной к груди. «По глазам он не читает, ага.»       Придерживая талию парня, Хван уложил его повыше, теперь дотягиваясь поцелуями до плеча, усыпанного веснушками, продолжил аккуратную дорожку к шее, и едва ощутимо поцеловал за ухом. От такой нежности в груди защекотало, а надутые ранее губы Ли расползлись в мягкой улыбке.       Феликс повернул голову, ловя чужие пухлые губы своими. Поцелуй вышел смазанным, постепенно из непринужденно превратился в настойчивый, страстный. Руки Хвана, всё ещё лежащие на боках, напряглись, пальцы чуть сжали кожу, вызвав у Феликса довольное мычание. Жар возбуждения расползался по телу, а от мягкости и требовательности Хëнджина голова закружилась. — И сейчас опять ничего не будет, да? – с какой-то обреченностью спросил Ли, отстранившись. — Если ты скажешь, что хочешь – будет, – шепнул Хван, проведя пальцами по чужим бёдрам. Низ живота приятно потянуло. — Хочу, – после секундных раздумий ответил Феликс, поднимаясь из воды. Пена заструилась по телу вниз, приятно щекоча, а Хван шумно сглотнул быстро скопившуюся слюну.       Хëнджин вытащил пробку из слива, поднялся следом, прижавшись к спине Феликса, включил воду, чтобы смыть с обоих пену. Ли прикрыл глаза, крепче вжимаясь в тёплую грудь, бедром чувствуя нарастающее возбуждение Хвана. Сердце трепетало, вся уверенность куда-то ушла, оставив место неловкому смущению. — Я буду ждать в комнате, – вдруг произнёс Хëнджин, и тело пропало из-за спины.       Стоя под струями воды, Ли обхватил себя руками за плечи, стараясь унять нарастающую по непонятным для него причинам дрожь. Страха точно не было, Феликс сразу отмел этот вариант. Он знал, что Хëнджин сделать всё, чтобы ему было хорошо, он будет осторожен, он будет так же трепетно нежен, внимателен. Даже то, что он прямо в ванной не начал приставать, перенося такой важный момент на холодный кафель. Хван был таким даже во время совместной готовки, так почему же в постели всё может быть по-другому? Феликс много раз представлял этот момент, как сам проявит инициативу, или как будет мягок и податлив, и так и не пришёл к тому сценарию собственного поведения, который бы его устраивал. Но каждый раз в этих фантазиях Хëнджин был идеален, невероятно красив, каковым являлся в реальности, властен и ласков в каждом своём проявлении.       От мыслей в паху совсем потяжелело, стоило огромных трудов не трогать себя, не дразнить. Ли тщательно вымылся, и вошёл в комнату, укутанный в халат на голое тело. Хëнджин лежал на кровати с обмотанным вокруг пояса полотенцем, и встретил его тёплой улыбкой, разом убравшей все зажимы. Потянул к нему руки, устроил на себе сверху, нежно проводя пальцами по лицу, заправляя прядь мокрых волос за ухо. Щеки горели, тело особенно зудило в желании прикосновений, однако Ли решил не спешить.       Хëнджин поднялся, принимая сидячее положение, держа парня за талию, поцеловал, так аккуратно. Сейчас всё было по-другому, он с осторожность оглаживал тело, целовал мягко, даже не так, как было, когда они вжимались друг в друга в приступах страсти, но дальше прикосновений через одежду не заходили. Хван осторожничал до щекотных бабочек в животе. — Ну рассказывай, сладость, что тебе нравится. – улыбнулся он уголками губ, а Феликс опустив взгляд уткнулся лбом в плечо. Стеснение всё больше сдавливало грудную клетку. Он и не думал, что честно признаться будет настолько сложно. — Без понятия... Дальше мастурбации друг другу я никогда не заходил. – неуверенно пробубнил тот, когда руки Хëнджина, медленно подбирающиеся к бёдрам, вдруг остановились. Чёрт. Надо было соврать. Укол страха за то, что Хван не возьмëт на себя такую ответственность, пришёлся в солнечное сплетение, заставив судорожно втянуть воздух носом. — Значит, выясним вместе? – скорее спросил Хëнджин, целуя его в шею, разогняя неуверенность. Феликс кивнул.

***

      Пряча пунцово-розовое лицо в сгибе локтя, Феликс распахнул губы в немом стоне. Тело дернулось, прошибленное внезапной молнией удовольствия, когда узловатые длинные пальцы наконец задели чувствительную точку внутри. Хëнджин, считав реакцию чужого тела, лукаво улыбнулся, проделав то же ещё пару раз, пока с губ наконец не слетел стон. — Э-.. Это так странно... – с придыханием прошептал Феликс. — Но тебе нравится? – осторожно спросил Хван, на секунду прекращая двигать пальцами, чем вызвал хныканье, парень двинул бёдрами, говоря действиями за себя.       Член болезненно ныл от того, как растягивал его Хëнджин, приближая к разрядке. В начале сие процесса тот решил приласкать Ли языком, на что получил уверенное мотание головой с причитаниями о том, что так Феликс кончит раньше времени. А хотелось вместе, в порыве страсти и нежности.       Хëнджин подошёл ко всему с ответственностью, мягкостью, и умудрился сделать так, что Феликс не испытывал болезненного дискомфорта, которого так боялся. Ему было хорошо, но вскоре стало мало. Подорвавшись, Феликс обхватил ладонями лицо Хвана, впился в уже опухшие губы, требовательно промычав что-то. Поцелуй совсем вскружил голову, позволяя окончательно расслабиться. А Хëнджин, ощутив это, отстранился и потянулся к тумбочке, оставив на несколько секунд парня с немым вопросом, застывшим на губах. Только сейчас, в мягком свете от торшера, Феликс жадно разглядывал его тело, испытывая совершенное иное, небывалое предвкушение. — Я думал мы обойдемся без них... – пробубнил Феликс, тут же ощущая себя неосторожным глупцом. — Не помню, чтобы показывал тебе справку, – улыбнулся Хëнджин, оставляя несколько поцелуев в шею, пока открывал ранее надорванный зубами пакетик. — Я очень ценю, что ты мне настолько доверяешь, солнце, но хочу, чтобы тебе было комфортно, чтобы ты не переживал.       От такой заботы сердце забилось быстрее, дробя рёбра. К щекам вновь подступил румянец, слова сами рвались наружу, но застревали в груди. Поджав губы, Ли поддался вперёд, к сидящему на коленях Хëнджину, снова мельком мазнув по губам, забрал презерватив. Сам откинул в сторону полотенце, что всё ещё скрывало чужое возбуждение, дрожащей рукой коснулся чувствительной головки, услышав сверху шумный выдох. Наклонился ниже, широко мазнул языком от основания, размазывая быстро скапливающуюся во рту слюну. Краем глаза заметил, как вздулись вены на крепких руках. Феликсу подумалось, что эта ответная реакция в виде тихих стонов, тяжёлого дыхания, ладони на голове, что одобрительно поглаживала, приносит ему куда больше удовольствия, чем сможет принести полноценный процесс.       Раскатав презерватив по члену, парень посмотрел в чужие глаза. Застланые пеленой возбуждения смотрели на него с таким обожанием, на дне тёмной радужки плескалась безграничная любовь, от которой щемило сердце.       Хван любил его. Феликс ощущал это в каждом его действии, в каждом взгляде. Всегда. И сейчас, содрогаясь от удовольствия, залюбленный, зацелованный, он жался ближе, просил о большем. Хëнджин двигался медленно и глубоко, каждой фрикцией выбивая из лёгких кислород. Феликс скулил, мычал в подушку под собой, плавился от тёплых рук на теле и поцелуев, осыпающих спину, а когда Хëнджин наклонялся, чтобы поцеловать выше, прижимался особенно близко, тело неконтролируемо дрожало, а с груб срывались всхлипы. — Солнце, всё хорошо? – на секунду остановившись спросил Хëнджин, вновь наваливаясь сверху, шепча в розовое ушко. Феликс часто-часто закивал, всё ещё пряча лицо в подушке. — Посмотри на меня.       От удовольствия, так близко подходящего, пальцы на ногах поджимались. Феликс слышал только громкий стук собственного сердца в ушах, а перед глазами – красочные пятна. Прикладывая немыслимые, как ему показалось, усилия, он все-таки развернулся под горячим телом, представая во всей красе: слипшиеся от слез ресницы, опухшие губы с блестящей слюной в уголке, и совсем замыленные глаза. — Ближе.. — Что? — Я хочу, чтобы ты был ближе.       И Хван послушался. Обхватил тонкую талию руками, оставив размазанные поцелуи на веснушчатых плечах и на секунду пропал. Феликс почти заплакал от несправедливости, когда широкая грудь вновь коснулась его собственной, а внутри снова стало горячо.       И так, любовно прижимаясь, шептал самые сокровенные признания в любви, пока его самого любили.