Снежный волк

      Декабрь в горах оказался удивительно щедрым на осадки. Снег шёл почти ежедневно, доставляя студентам школы чародейства и волшебства Хогвартс море радости. Торопливо натягивая на себя куртки и шапки, они в каждую свободную минуту неслись на улицу, чтобы поиграть в снежки или покататься на санках с наспех построенных горок. Нешуточные снежные войны сопровождались детским смехом и визгом. Самые умелые сооружали великолепные скульптуры изо льда. Даже преподаватели не остались в стороне, проникаясь духом Рождества. Например, профессор Флитвик с помощью заклинаний воздвиг снежную фигуру Санта-Клауса, который подмигивал малышам и задорно хохотал, а Аврора Синистра дополнила данное творение оленьей упряжкой.       По всему Хогвартсу расставили огромные ели. Украшенные шарами и фигурками различных магических существ, они переливались разноцветными огоньками, создавая особую праздничную атмосферу.       Однако не обошлось и без недовольных подобным положением дел. Старый завхоз бродил по многочисленным коридорам замка, то и дело ворча и проклиная шныряющих туда-сюда учеников. Студенты постоянно добавляли ему работы, затаскивая на ботинках снег в замок, где он благополучно превращался в лужи.       — Мисс Амбридж на вас нет, паршивцы! — бурчал Филч, таская за собой ведро и швабру и грозя кулаками совсем распоясавшемуся Пивзу.       Он до сих пор считал, что назначение Долорес Амбридж генеральным инспектором школы — лучшее, что когда-либо случалось с Хогвартсом. Жаль, что это было давно в прошлом, и теперь Филчу оставалось только ностальгировать по тому счастливому для него времени.       После войны замок быстро восстановили. Уже к новому учебному году Хогвартс — старинный, величественный и ещё более прекрасный, чем раньше, вновь распахнул свои двери для юных волшебников. Директорское кресло теперь занимала Минерва МакГонагалл, а старик Дамблдор развлекал её своими философскими изречениями с портрета в золотой раме. Маги разгребали последствия войны и учились жить в новом мире. Мире, где над ними не довлел злой рок в виде Волан-де-Морта.       Многие студенты-старшекурсники вернулись в школу на дополнительный год, чтобы всё-таки наверстать упущенное время.       Знаменитое Золотое трио не стало исключением. Под жёстким натиском Гермионы устоять не удалось никому. Она ни в какую не соглашалась отпускать друзей без должной подготовки на курсы авроров в Министерство.       — Гарри Джеймс Поттер! — гремела Гермиона тоном профессора МакГонагалл. — Я не позволю тебе рисковать жизнью впустую! Не после всего произошедшего!       — Ну что ты рас…       — А ты, Рональд, вообще захлопнись, пока я не угостила тебя жалящим!       Спорить с Гермионой действительно было страшно. Да и «приласкать» она могла чем-то посерьёзнее обещанных жалящих, поэтому Гарри и Рон благоразумно предпочитали не развивать конфликт. Гарри больше из чувства благодарности за то, что подруга прошла с ним весь путь поиска крестражей и не оставляла его даже в критические моменты, а Рон… Рон просто ещё хотя бы немного надеялся на восстановление романтических отношений, которое, к его великому сожалению, так и не состоялось.       После того поцелуя в Тайной комнате он был почти уверен, что всё решено: обиды забыты, прощение заслуженно, чувства выявлены. Но, как оказалось, он слишком поторопился с выводами. Гермиона словно забыла произошедшее и продолжила общаться и с ним, и с Гарри только по-дружески. Все потуги Рона к сближению были обрублены на корню гневным взглядом и обрывочной фразой: «Сейчас не время».       Рон, хоть и обижался, и очень уж хотел узнать, когда наступит «то самое время», но после позорного побега из палатки помалкивал, боясь разозлить Гермиону и нарушить восстановившийся между ними хрупкий мир.       Лето пролетело почти незаметно. Они отходили от войны, скорбели по погибшим, готовились к школе. Целый месяц пришлось провести в Австралии. Парни отправились туда вместе с Гермионой на поиски её родителей. Времена ещё были неспокойные, многие Пожиратели подались в бега, и Гарри наотрез отказался отпускать подругу куда-либо одну. Рон же увязался следом. На его шее больше не болтался злополучный крестраж, но глубокая патологическая ревность никуда не делась. Рон старался держать себя в руках, не устраивал скандалов, но всё-таки предпочитал не оставлять Гарри и Гермиону наедине. Их чрезвычайно близкие и тёплые отношения не давали ему покоя. Несмотря на все заверения лучшего друга, ни в какие байки про «брата и сестру» Рон ни на кнат не поверил. Тем более, Гарри и Джинни после победы остались в непонятном статусе. Ожидаемого пылкого воссоединения влюблённых так и не произошло. Рон пытался выяснить причину у сестры, но та не сказала ни слова, только как-то странно дёргаясь вместо ответа.       Все четверо вернулись в школу лишь друзьями и вплотную погрузились в учёбу. Гермиона заявляла, что им как раз нужен покой, безопасность и занятость. Гарри ехал сюда с тяжёлым сердцем, не ожидая ни покоя, ни облегчения. Лишь ворох оживших тяжёлых воспоминаний, способных высосать душу похлеще любого дементора.       Однако это место было воистину особенным. В Хогвартсе всегда царила своя магия. Ожившая сказка для детей и взрослых — волшебная, чарующая, удивительная. Гарри чувствовал, как возвращается к жизни, как радуется простым вещам: будь то тёплая постель, пирог с патокой или до ужаса скучная лекция профессора Бинса. Такие родные и знакомые пейзажи, посиделки у камина с друзьями, болтовня Хагрида, причудливые джентльмены на портретах, движущиеся лестницы, парящие над потолком свечи — всё это открывалось ему заново, будто бы он родился во второй раз. Этому месту принадлежала часть его сердца. Гарри полюбил Хогвартс с первого взгляда, впервые попав сюда одиннадцатилетним ребёнком. Он стал его домом. Он обрёл тут семью — по крайней мере, другой у него и не было. Душевные раны затягивались здесь быстрее, и Гарри ощутил настоящую благодарность Гермионе за настойчивость. Она оказалась как всегда права. Несломленный и непобеждённый самыми могущественными тёмными силами замок дарил надежду и веру в счастливое будущее. Местная магия была сильнее всего арсенала средств маггловской и магической медицины — она действительно лечила души.

***

      Гарри с трудом запихал вещи в чемодан и спустился в гостиную. Рон, как всегда, оставил сборы на утро, так как был чрезвычайно занят — они с Дином уже несколько часов рубились в плюй-камни и никак не могли выявить сильнейшего в этом «чрезвычайно глупом» занятии, как бы выразилась Гермиона. Джинни вместе с ещё парочкой гриффиндорцев с интересом наблюдала за поединком.       — А где Гермиона? — Гарри заметил, что подруги-то как раз среди присутствующих и нет.       — В библиотеке, наверное, — улыбнулась ему Джинни, поправляя волосы. — Присоединяйся к нам. Можно сделать ставки.       — Я обещал Хагриду зайти попрощаться, — вдруг вспомнил Гарри. — Завтра некогда будет, добегу сегодня.       — Ой, да там же всё замело и холод собачий, — поёжилась Джинни, всё ещё не оставляя попыток задержать его, но Гарри лишь развёл руками и поспешил исчезнуть.       Он действительно не хотел уезжать на рождественские каникулы, не попрощавшись с лесничим. Утром предстояло в спешке бежать на станцию в Хогсмид, чтобы успеть на Хогвартс-экспресс. Можно было, конечно, просто трансгрессировать оттуда, но не хотелось нарушать уже привычный уклад. По традиции все студенты отправлялись на поезде по домам, чтобы встретить праздники с семьёй и немного отдохнуть. В замке обычно оставались лишь немногие, среди которых практически всегда был и сам Гарри. В этом году Уизли настойчиво зазывали его к себе, а Гермиона планировала провести Рождество с родителями.       Время было позднее, поэтому, чтобы не попасться после отбоя Филчу, Гарри накинул мантию отца и направился к лестницам.       Погода действительно не радовала. Свирепый ураган раскачивал верхушки деревьев, хлопали ставни на окнах, дребезжали стёкла в теплицах профессора Стебль, а рёв в печных трубах напоминал предсмертный вопль раненого зверя. Снежная крупа, подхваченная потоком воздушных масс, била в лицо, обжигая кожу и заставляя слезиться глаза. Дорожки заметало так быстро, что Филч не успевал их расчищать и Гарри пришлось пробираться к жилищу Хагрида прямо по сугробам. Видимость была практически нулевой, хорошо ещё, что Гарри прекрасно знал дорогу.       Наконец, он добрёл до небольшой хижины на опушке Запретного леса. В окошке горел свет, а над входной дверью висел охотничий лук и пара галош огромного размера. Гарри уже прилично продрог и принялся изо всех сил колотить в дверь. Сейчас он даже был готов ломать зубы о каменные кексы Хагрида, если в придачу к ним получит ещё и кружку горячего чая.       — Кого там принесла нечистая? — пробурчал полувеликан, распахивая дверь. — А, это ты, Гарри. Заходи.       Гарри шагнул внутрь, запуская с собой порыв ветра, отчего висящие над потолком выпотрошенные фазаны несмело качнулись. На открытом огне кипел медный чайник, а на массивном деревянном столе стояла распечатанная бутылка и стеклянный стакан, наполненный до краёв. Сразу бросалось в глаза, что Хагрид чем-то явно расстроен.       — Чай будешь? — шмыгнул носом лесник, смахивая слезу. — Иль чё покрепче предпочитаешь? Ты ведь совершеннолетний уже… можно…       — Чая вполне достаточно, — быстро сориентировался Гарри, усаживаясь на деревянную скамью. Он неспешно принялся растирать замёрзшие ладони.       — Ты енто… что после отбоя-то опять шныряешь? Дело какое или так? — поинтересовался Хагрид, разливая кипяток по чашкам. — Вот только угощения сегодня у меня нет. Вернулся я давеча из леса, не до готовки было…       — Да просто решил зайти попрощаться. Завтра же на каникулы уезжаем. Миссис Уизли пригласила меня в Нору на Рождество.       — А-а-а, — полувеликан опустился рядом и, вместо чая, опрокинул в себя стакан с алкоголем, — Рождество окаянное…       — Эй, Хагрид, что случилось-то? — не выдержал Гарри.       — Случилось. Беда случилась, — замотал головой Хагрид, и из маленьких, глубоко посаженных глаз, ручьями хлынули слёзы. — Прости, Гарри… сентиментальный я становлюся… старею, видимо…       — Ничего ты не старый! Давай уже рассказывай, хватит говорить загадками!       Гарри понимал, что все они ещё не до конца пришли в себя после войны. Хагрид, хоть и был полувеликаном и имел угрожающую внешность, внутри оставался всё тем же ребёнком, с чистым и открытым сердцем. Пережитые события естественным образом отразились и на его психике.       — Браконьеры завелись в Запретном лесу. Шастают, ироды, зверьё редкое ищут! Никак изловить сволочей этих не могу. Один же я. Ног и рук по двое всего. Минерва бы рада помочь, да некому подсобить-то мне, людей не хватает, преподаватели — и те на Рождество по семьям разъехались… Всё бы ничего, я и сам этих чертей окаянных поймал бы, но они тут это… самку снежного волка убили, а у той щенок был. Малявка же совсем… во-о-от такой, — Хагрид чуть раздвинул огромные ладони.       — Снежного волка? — напрягся Гарри. Очень уж его настораживала любовь Хагрида ко всяким тварям. Особенно тем, кто покрупнее да поопаснее. — Это что ещё за чудо такое?       — Эх, темнота! — махнул рукой лесник. — Вот надо было на занятия ко мне ходить, знал бы, кто это. Редкая очень зверюга. Их популяция-то тут всего-ничего. Я их с Аляски привёз парочку на развод. Но там самка если понесёт, то редко. И одного-двух щенят максимум. Ценные они очень, вот и охотятся за ними браконьеры-то!       — Крупная? — сглотнул Гарри.       — Ну поменьше оборотня, конечно, будет… но и покрупнее Клыка раза в два. Красавцы, глаз не отвести. Шерсть серебром переливается, а глаза такие голубые-голубые. А умные-то твари какие… всё понимают.       — Хагрид, а как ты браконьеров ловить-то собрался? Они же трансгрессируют в случае чего, да и всё, — пожал плечами Гарри.       — Не выйдет. Чары этого… Того-кого-Нельзя-Называть так и не сняли. Не сработает в лесу этот фокус. Попадись они мне, вот я им! — Хагрид в бешенстве затряс огромными кулаками. — Вот только не до них мне пока. Время поджимает. Щенка найти надобно, пока не сгинул от голода и холода…       Лесник вдруг вновь заскулил и упал головой на стол, сотрясаясь в рыданиях.       Гарри уж и сам подумал, что Хагрид действительно стал чересчур эмоциональным, но видеть его в таком состоянии, да ещё и перед Рождеством было необычайно тяжело. Что он за друг такой, если даже не попробует помочь? Он же волшебник, в конце концов! Сильный волшебник! Волан-де-Морта одолел, что ему браконьеры какие-то!       — Хагрид, хочешь я помогу тебе с поимкой этих… браконьеров? Или с поиском волчонка! Раз уж мы крестражи отыскали, то и животину твою отыщем, не переживай. Вдвоём точно справимся!       Лесничий поднял голову и заморгал малюсенькими глазками, похожими на двух чёрных жучков.       — Ты серьёзно, Гарри?! А как же каникулы? Рождество ж…       — Ну так не последнее же это Рождество в моей жизни! — с воодушевлением отметил Гарри. — А ты мой друг, Хагрид, и всегда можешь на меня рассчитывать. Говори, что делать надо!       Гарри не успел опомниться, как оказался зажат в медвежьих объятиях полувеликана.       — Да енто… нечего особенного. Лес прочесать нужно. В ночь бесполезно, буря разыгралася нешуточная… всё равно ничего не найдём. С утра приступать надобно!       — Договорились! — Гарри хлопнул его по плечу, радуясь тому, что Хагрид воодушевился и заметно повеселел. — Утром буду у тебя!       — Спасибо, Гарри! Великий ты волшебник! И настоящий друг!       — Ну всё-всё! Не расстраивайся. Отыщем мы твоего волчонка.       Гарри сделал пару глотков уже остывшего чая и засобирался в замок, поглядывая в мутное окно, за которым бушевала настоящая буря.

***

      Ранним утром Гермиона обнаружила своих друзей уже в гостиной, что было весьма удивительным и редким событием. Обычно их приходилось чуть ли не стаскивать с кроватей, особенно в выходной. Парни даже не взглянули в её сторону, так как о чём-то оживлённо спорили.       — Как это не поедешь, Гарри?! — возмущался Рон. — Мама обидится! Дался тебе этот Хагрид со своими проблемами! Глядишь, заманит тебя снова в логово к паукам! Да и вообще, кто в здравом уме попрётся в Запретный лес в такую погоду?       С последним утверждением Гермиона была согласна как никогда. Ураган, бушевавший всю ночь, к утру немного стих, но зато снег теперь валил не переставая. За подобным природным явлением хорошо наблюдать в окно, греясь у камина с чашкой какао в руках. Тогда и рождественское настроение появится. Но гулять по лесу при таком снегопаде было опасно, следы заметались мгновенно, да и к вечеру снова обещали бурю.       — Что случилось? — озадачилась она, не замечая, как по лестнице из женских спален спускается Джинни. Та тоже заинтересовалась надвигающейся ссорой.       Гарри кратко пересказал подруге вчерашний разговор с лесником.       — Гарри, но это очень рискованно. Ты же знаешь, что Запретный лес населяют разные… существа. Да и эти браконьеры могут быть вооружены до зубов!       — Я не могу бросить Хагрида в беде! — возразил он, и Гермиона поняла, что и не ожидала от него другого ответа. В этом был весь Гарри. И, честно сказать, именно это безрассудное благородство и готовность помочь всем и вся вызывало в ней безграничное восхищение.       — В смысле, ты предпочитаешь провести Рождество в лесу, разыскивая какую-то непонятную животину, вместо того, чтобы поехать к нам?! — взвизгнула Джинни.       Гарри лишь кивнул. Джинни не выдержала, всхлипнула и унеслась обратно наверх. Гермиона не знала, что произошло у них с Гарри. После войны они почему-то не восстановили отношения, хотя Джинни всё ещё не теряла надежды.       — Ну вот, теперь ещё и это, — проворчал Рон.       — Извини, приятель, но я правда не могу. Мне пора. Хагрид уже явно на старте. С наступающим. Извинись за меня перед миссис Уизли, ты же знаешь, как я её люблю, — Гарри махнул друзьям на прощание и направился к выходу из башни.       — Подожди! — раздался ему вслед голос подруги. — Дай мне две минуты. Я иду с тобой.       — Герми, но это же… — опешил Гарри и тут же замотал головой, чувствуя, что не имеет права принять от неё такую помощь. Не может позволить Гермионе лишиться семейного праздника. — Нет! Тебя ждут родители! Ты должна быть с ними!       — Я не отпущу тебя в лес одного! — прокричала Гермиона, вбегая вверх по лестнице. — И это не обсуждается, Гарри Джеймс Поттер!       — Чёрт! — Гарри нервно провёл рукой по волосам.       Можно было бы попытаться удрать, но, зная Гермиону, такая тактика была провальной. Догонит, отыщет и придётся ему не Хагриду помогать, а от гнева подруги спасаться. Однако, несмотря на муки совести, на душе заметно потеплело.       Погрузившись в свои размышления, Гарри не заметил, как изменилось лицо Рона. Уизли проводил хрупкую фигурку Гермионы глазами и перевёл недовольный взгляд на друга. Его губы плотно сжались, а брови нахмурились. Какое-то время он молчал, что-то явно обдумывая.       Гермиона управилась быстро. Через несколько минут она появилась внизу в тёплой куртке, шапке, рукавицах и со своей бисерной сумочкой через плечо.       — Ну, идём!       — Эй! — вдруг очнулся Рон. — Я с вами!       — Рон, но миссис Уизли… — залепетал Гарри.       — Она поймёт, — махнул рукой Рон, отправлю домой Патронуса. — Мы же друзья, в конце концов!       — Ладно, — кивнул Гарри. — Одевайся, только быстро.

***

      Через десять минут гриффиндорцы уже были уже у маленькой хижины на опушке Запретного леса.       — Как здорово, Гарри! Ты и подмогу привёл! Вы — настоящие друзья, ребята! — Хагрид кинулся обнимать каждого. — Так… сейчас…       Полувеликан сгрёб со стола сумку и протянул её Гарри.       — Это если подкрепиться решите. Мало ли, сколько бродить придётся. У меня с собой ещё есть, — он похлопал по второй сумке, висевшей у него на плече, взял за поводок Клыка и взмахом руки приказал ученикам отправляться за ним.       — Подкрепиться было бы неплохо, а то мы завтрак пропустили, — проворчал под нос недовольный Рон.       Гермиона фыркнула и закатила глаза. В этом был весь Рон, но он не обратил никакого внимания на её реакцию. Дверь хижины с шумом захлопнулась, и все трое зашагали в сторону леса.