мы встретились в воскресенье или во вторник

now i'm one step closer

to being two steps far from you

      — Ты устроился куда? — удивлённо восклицает Луна, сидя напротив Стэна в университетском кафетерии. Снайдер медленно пережёвывает свою картошку фри и пытается прочувствовать её вкус — в последнее время, из-за отсутствия голода и минимального сна, у него слабеют вкусовые рецепторы, и даже то небольшое количество еды, которое он может себе позволить, не приносит ему радости, — и поднимает взгляд на подругу.       — В бар.       — Тебя учёба недостаточно загружает?       Стэн пожимает плечами.       Вообще-то, загружает. Но всё равно не так, чтобы ночами не лежать, тупо глядя в потолок без сна. А бар, который на днях он посетил с Броуди, оказался неплохим вариантом занять хотя бы несколько дней в неделю и заиметь от бессонницы какие-то плюсы: в его случае финансовые.       — Всего четыре дня в неделю по пять часов смена, — Снайдер отодвигает тарелку с едой, которую не осилил даже на треть. Луна переводит взгляд с него на еду и обратно с недовольством во взгляде, которое парень упорно предпочитает игнорировать.       — Скидки для друзей будут?       — Для тебя — хоть бесплатно.       — Вот приду и опустошу ваш бар так, чтобы тебя уволили за скидки такие.       — Давай хотя бы не в первый день.       Райт улыбается, перетягивается через деревянный столик и треплет Стэна по волосам.       После её признания две недели назад их отношения не изменились ни на йоту, чему Снайдер безмерно благодарен. Оба не вспоминают больше тот неловкий разговор, ведь понимают — ничего не изменится, если они продолжат размусоливать эту тему. Чувства Луны так быстро не пропадут, а Стэн не сможет влюбиться в неё, так что сотрясать воздух пустыми диалогами никто не собирается. Ведь главное в любого рода отношениях — выслушать друг друга и попытаться понять без осуждения, найти решение, которое удовлетворит обе стороны.       — И когда у тебя первая смена?       — Стажировка. Завтра, с десяти вечера.       — Нам с Броуди прийти для моральной поддержки?       Снайдер чуть улыбается и кивает.       Осень полноправно вступает в свои владения, принося серость и морось прибрежному городу. Люди теперь не выходят на улицу без зонтов, боясь промокнуть посреди дня, даже когда синоптики не обещают дождей. Местные парки постепенно пустеют, передают своих гостей в распростёртые объятья кофеен и библиотек, чтобы теперь заботились о них они.       Стэн быстро осваивается на новой подработке — в основном посетителями их бара оказываются либо студенты, забежавшие выпить несколько шотов для разгона перед тусовкой, либо мужики-завсегдатаи, что заказывают на протяжении всего вечера пиво и теряются в глубине зала где-то за столиками. Барная стойка принадлежит одиночкам, которые заходят молча переварить прожитый день в компании стакана чистого виски.       В первые вечера его смен приходят Луна и Броуди, развлекают его диалогами, но не отвлекают от непосредственных обязанностей, и уходят где-то к полуночи — ведь им всё ещё нужно спать.       — Неплохо справляешься, — хвалит его второй бармен, Ник, в пятницу вечером, когда набегает народ и приходится выходить в паре с другим работником, чтобы снизить нагрузку. — Не хочешь к нам на постоянку?       — Спасибо, но пока воздержусь, — отвечает Стэн, отдаёт гостю его заказ и проводит оплату.       — Как знаешь.       Бар забит под завязку, но усталости от этого Снайдер не чувствует — они с Ником разделили обязанности, и Стэну нужно лишь разливать пиво по стаканам, пока коллега мешает коктейли, как более опытный. К часу ночи, когда люди успокаиваются с заказами и рассаживаются по своим небольшим компаниям, Стэн кивает Нику, что уходит на перекур.       Стэн выходит через чёрный ход в небольшой переулок, где кроме мусорных контейнеров и таких же задних дверей, находится разве что их негласная курилка. Облокачивается спиной на кирпичную стену здания и бьётся затылком — ещё два часа работы, чтобы снова пойти в общагу и пролежать до рассвета в бессознательном состоянии. С кипой мыслей и отсутствием желания в них разбираться. Когда его жизнь уже вернётся в норму? Или это — его новая норма навсегда?       Снайдер закуривает и бесцельно мажет взглядом по разрисованной граффити стене напротив. Никотин тоже больше не расслабляет и даже не оседает горечью на языке.       — Ну ты и мразь, Уингфилд, — тонет в сигналах машин с главной улицы чей-то агрессивный крик. Стэн поворачивается на звук, пытаясь сориентироваться, откуда занесло ветром чужой голос.       Он идёт к повороту на соседнюю улочку, что так же теряется в дворах домов, и выцепляет взглядом мужскую фигуру, прижимающую к грязной стене тело Ксено. Тот не реагирует на крики в свою сторону — либо ему плевать, либо он не в состоянии понимать, — но Стэн уже оказывается рядом с этой парочкой и хватает Уингфилда за предплечье, вырывая из чужого захвата. Неизвестный тупо смотрит перед собой пару секунд, не догоняя, куда испарилась его мишень, а затем поднимает полные ненависти маленькие крысиные глаза на Снайдера.       — Ты ещё кто? — рычит он, раздувая от гнева ноздри, и, видимо, думает, что выглядит при этом устрашающе.       — Такой же вопрос к тебе, — спокойно отвечает Стэн, одной рукой вынимая изо рта недокуренную сигарету, а другой заводя Ксено себе за спину.       — Не лезь не в своё дело, приятель, — хмыкает бугай и закатывает рукава своей толстовки. — Иди куда шёл.       — Тогда, получается, я уже тут.       Мужчина делает выпад вперёд, замахивается кулаком на Стэна, но тот лишь спокойно уворачивается в другую от удара сторону, также осторожно, но быстро, двигая ладонью за бок Ксено — тот безвольной куклой следует, куда его толкают и никак не реагирует.       — Сделай три шага назад и не подходи, — полуоборачивается в его сторону Снайдер, и тот послушно отступает. — Чувак, я не хочу с тобой драться, — возвращает он своё внимание на агрессивно настроенного амбала.       — Тогда проваливай и дай мне разобраться с твоим дружком.       Стэн тяжело выдыхает сигаретный дым, выкидывает окурок и разминает шею и пальцы. Здоровяк набрасывается на него с очередным плохо скоординированным ударом, который Снайдер легко блокирует, отталкивая в сторону. Тот врезается в мусорный бак, едва успев упереться в него ладонями, и снова нападает — Стэн приседает и уворачивается, контролируя дыхание, быстро обходит противника сзади и хватает его запястье, прижимает к его же спине и наваливается своим телом на чужое, закрепляя позицию между собой и стеной.       — А теперь отвали от нас и шуруй отсюда, — грозно шепчет ему на ухо Снайдер, заламывая руку мужчины сильнее, из-за чего тот сдавленно шипит. — Мы в разных весовых категориях.       Стэн дожидается смазанного кивка от противника и следит за ним, пока тот бросает злые взгляды сначала на него, затем на Ксено. Мужчина бубнит себе под нос что-то вроде "всё равно ещё вернусь", на что Снайдер цокает и разворачивается к всё ещё стоящему в стороне знакомому.       — Я не просил тебя помогать, — тихо говорит ему Уингфилд, не поднимая взгляд. Он нервно заламывает пальцы и пытается скрыть это краями объёмного тёмно-зелёного кардигана с узорами динозавров.       — Я не просил твоего разрешения, — закатывает глаза Стэн и достаёт сигарету.       Они стоят так минуты три, пока Снайдер курит. Отпускать Ксено в таком избитом состоянии домой одного, когда бугай пригрозил вернуться — не должно становиться проблемой Стэна. Но он лишь тяжело вздыхает, выбрасывает бычок в сторону и подходит ближе к парню.       — Ударь меня, — Ксено резко вскидывает на него лицо и удивлённо смотрит. На его щеке красуется синяк, рассечены бровь и губа, что немного кровоточат, и Стэну становится неприятно на это смотреть.       — Что? Ты дебил? Нахрена?       — Просто ударь. Сюда, — Стэн указывает пальцем на свою челюсть. — И посильнее.       — Не буду я тебя бить, — цокает собеседник и делает шаг назад.       Стэн хмыкает, достаёт из заднего кармана джинс рабочую открывашку под недоумённый взгляд Ксено. Печально смотрит на свою белую футболку, которую мысленно уже похоронил, и направляет штопор длинной острой стороной себе на бок.       — Ты чего удумал, придурок? — кричит Уингфилд, но Стэн уже распарывает себе кожу — не глубоко, но достаточно, чтобы запачкать кровью. — Ты ебанутый! Это даже не вопрос.       — Закрой рот и стой здесь, — рычит Снайдер, прижимая футболкой порез.       И он уходит, оставляя Ксено в шоке ждать его возвращения.       Возвращается Стэн через минут пять, не больше, в накинутой на плечи джинсовкой, скрывающей кровавое пятно. Не морщится от боли и уже не держит руку на ране. Подходит к Ксено, кивает в сторону главной улицы, и Уингфилду ничего не остаётся, как следовать за ним.       — И куда ты меня ведёшь? — интересуется он, когда они выходят на освещённую дорогу.       — Домой тебя, бедового, провожаю.       — Я и сам могу дойти.       Стэн тактично не отвечает.       — Моя машина припаркована недалеко, я доеду, — снова говорит Ксено, дёргая Стэна за рукав куртки.       — Веди.       В молчании они доходят до соседней улицы, где Стэн замечает уже знакомый фольцваген.       — Ключи, — протягивает руку он.       — Нет.       Снайдер лишь бросает на него усталый взгляд, и Ксено послушно достаёт из кармана ключи, кладя в чужую ладонь. Стэн открывает водительскую дверь, с шипением садясь за руль. Ксено плюхается на сиденье рядом и впивается взглядом в водителя.       — У тебя хотя бы права есть?       — С собой нет.       — Тогда вылезай и дай мне вести.       — Сиди смирно и молись, чтобы полиция нас не остановила.       Стэн заводит машину и аккуратно выезжает на дорогу. Ксено, не говоря ни слова, вбивает домашний адрес в навигатор на приборной панели и отворачивается к окну.       Припарковавшись у высокого здания в южной части города, Стэн глушит мотор и возвращает ключи хозяину. Вываливается из машины, примерно прикидывая, сколько ему теперь добираться до общаги.       Ксено закрывает дверцу и подходит к нему, подталкивая к подъезду — Стэн намёк понимает, не тупой, и послушно заходит в здание. Они поднимаются на седьмой этаж и проходят по коридору до конца. Пока Уингфилд возится с дверью, Снайдер пытается понять, как докатился до жизни такой.       Квартира Ксено выглядит достаточно просто: входная дверь сразу впускает в кухню-гостиную, отделённые барной стойкой; комната слева, с закрытой дверью — возможно, спальня; панорамные окна балкона ровно напротив входа, перед ним большой серый диван, на противоположной стене полки с телевизором. Всё в светлых тонах, и Стэну немного начинает жечь глаза обилием белого — будто в психушке оказался. Ну, в той комнате, обитой подушками, как в фильмах показывают.       Пока Стэн осматривается, Ксено приносит аптечку из ванной, которая оказывается в конце небольшого коридорчика справа, где ещё одна закрытая дверь, и кивком указывает сесть на диван.       — Итак, может расскажешь, с чего ты мне помогаешь? — Уингфилд открывает коробочку с медикаментами, которую Снайдер выхватывает у него из рук и указательным пальцем прерывает неначавшиеся возмущения его действиями. Ксено закатывает глаза. — Уже второй раз, к слову.       — Для этого нужна причина? — Стэн смачивает антисептиком ватный диск и тянется им к разбитой брови парня. Тот не возражает, но немного морщится от неприятных ощущений.       — Для всего нужна причина, разве нет?       — Знаешь, — вздыхает Снайдер и наконец до него доходит смысл. Не весь, но часть всего, что происходит в его жизни, начинает вставать на свои места. — В первый раз, когда ты был пьян и чуть не попал под машину, а мой друг решил тебе помочь — поверь, я не хотел, — он откладывает грязную вату в сторону и достаёт новую, проводя те же махинации, но уже с чужой губой. — Я пытался ему донести, что это твои проблемы, ни в коем случае не наши, но он все равно настоял на том, чтобы помочь тебе. И тогда я не понимал, почему. Кто ты такой, чтобы беспокоиться о тебе? — Стэн достаёт шовный пластырь и аккуратно наклеивает первый на бровь. Ксено тихо шипит себе под нос, вызывая у него усмешку. — Но теперь я понимаю. Или думаю, что понимаю, не знаю. В мире происходит много дерьма, и всем плевать. Так что, суть не в том, чтобы искать причины, чтобы помогать, а в том, чтобы самому стать причиной, по которой кто-то сможет верить в добрых людей. Потому что есть огромная разница, между тем, чтобы быть человеком и быть человечным.       Стэн заканчивает обрабатывать лицо Ксено и захлопывает аптечку. Тот сидит с нечитаемым выражением на лице, глупо пялясь перед собой. Стэн откладывает коробку на диван и поднимается, собираясь уходить — ему больше тут делать нечего.       — Стой, — хватает его за пальцы парень и сразу же отпускает, будто тело двигается без ведома хозяина. Стэн оборачивается. — А твой бок?       — С ним всё в порядке, — врёт он, но с этим разберётся позже.       — Ну конечно, — Ксено поднимается с дивана и тычет пальцем чуть выше раны, на что Снайдер сипло выдыхает сквозь сжатые зубы. — Поднимай футболку.       — Стой-стой, ковбой, — Стэн выставляет перед собой ладони. — Всё окей, ясно?       — Хватит играть в героя, доигрался уже.       — Просто дай мне бинт и фиксирующий пластырь, я...       — Сядь и замолчи, — рявкает парень устало. — Я и так тебя весь вечер слушался, послушай хоть раз и ты меня.       Стэн смеряет его безразличным взглядом, но всё же садится и задирает край некогда белой футболки. Придётся покупать новую, что ж. Засохшая кровь прилипает к ткани и снова начинает течь, на что Ксено фыркает, приступая к обработке пореза.       — А это нахрена было, кстати? — не отвлекаясь от своего занятия, спрашивает он.       — Чтоб с работы уйти.       — То есть, ты прогулял работу?       — Получил боевую рану и был комиссован.       — Сильно болит?       — Переживу.       — Я не это спросил.       Ксено заклеивает порез широким пластырем, Стэн благодарно кивает и опускает футболку. Не этого он ожидал от сегодняшней ночи, конечно.       — Можешь остаться, — бросает ему парень и скрывается в дверях ванной.       — Спасибо за предложение, но я, пожалуй, откажусь.       Ксено не настаивает. Они смазано прощаются, и Снайдер выходит из чужой квартиры в объятья предрассветного Бостона.       Броуди замечает рану Стэна этим же утром, обещая, что пожалуется Луне, если он не расскажет, что произошло и кому следует набить морду. Стэн послушно рассказывает о предотвращённой драке, потому что он не хочет причинять беспокойство девушке — он и соседу не хотел, но тот случайно увидел окровавленную футболку под кроватью, которую Снайдер пытался спрятать, когда вернулся, и ещё не успел выбросить. Броуди понятливо кивает, хоть и скептично ведёт бровью, когда Стэн говорит, что порезал себя сам, чтобы смыться с работы.       — Да уж, ни минуты спокойной с тобой, — добродушно улыбается Дадли, на что Снайдер кивает, сидя на своей кровати.       У Стэна сегодня нет пар, в отличие от друзей — у них пара по социальному анализу, — и он искренне им соболезнует. Учиться в субботу — хуже и представить сложно. Но Луна с Броуди не унывают, говорят, что у них приятная молодая преподавательница, которая доступно объясняет и любит пошутить. Плюс, они вместе, и им не скучно.       Они договариваются встретиться в три у главного входа университета и пойти в кино на недавно вышедший ужастик по любимому Луной Стивену Кингу. Броуди долго сопротивлялся — как выяснилось, он не сильный фанат фильмов ужасов, — но Стэн и Луна пообещали, что будут держать его за руки и закрывать глаза на страшных моментах. Дадли в ответ пригрозил перестать с ними дружить, если они этого не сделают.       В общем, Стэн остаётся на несколько часов предоставленным самому себе и снова не знает, что с этим делать.       Он откидывается на кровати, удобнее устраивается головой на подушке и достаёт наушники — будто музыка сможет избавить его от мыслей. Закрывая глаза, он проговаривает слова песни i still do care about you more than you could know в своей голове, и не замечает, как проваливается в беспокойный сон.       — Почему ты дал мне умереть? — Стэн оборачивается на скрипящий голос из темноты позади него. Некогда яркие зелёные глаза уже потеряли свой блеск и теперь они чёрные, глубокие, в которые страшно даже смотреть, но не получается отвести взгляд.       — Я ничего не мог сделать, — жалко пытается оправдаться он. — Я не знал, что ты покончишь с собой.       — Ты знал, — гаркают на него в ответ, и Снайдер видит бледное худое лицо перед своим — так близко, что хочется сбежать, только ноги будто приросли к месту. — И ты мог попытаться меня спасти. Ты просто не захотел.       — Нет!       — Ты убил меня своим бездействием.       — Я был влюблён в тебя!       — Это стало причиной!       Стэн резко дёргается на кровати и открывает глаза — комната плывёт, размазывается белыми пятнами, — Стэн не может понять кто включил свет в его сознании и куда делось существо, говорящее голосом Эштона. До слуха доносятся обрывки каких-то фраз — он не может разобрать ни слова, будто кто-то только делает вид, что говорит, а на самом деле издаёт лишь звуки.       И так же резко приходит осознание: он в своей комнате в общежитии, и на нём до сих пор наушники с заканчивающейся песней. Стэн вытаскивает эирподсы и откидывает их куда-то в одеяло, прижимает ладони к глазам и трёт-трёт-трёт.       — Кажется, я схожу с ума, — шепчет он, не отнимая рук от лица.       — Мы тоже это заметили, — отвечает ему комната голосом Луны. Стэн резко поднимает взгляд и замечает друзей, с беспокойством наблюдающих за ним с кровати Броуди. — Поговорим?       — Мы разве не в кино собирались? — пытается соскочить с темы Снайдер, приводя своё тяжёлое после сна тело в сидячее положение.       — Да, час назад.       Стэн бросает взгляд на настольные часы — половина пятого.       — Упс.       — Стэн, — вздыхает Луна и пересаживается на его кровать, обнимая за плечи. Броуди тоже подходит ближе, но садится перед ним на корточки и взволнованно пытается поймать его взгляд своим. — Что с тобой происходит?       — Всё в порядке.       — Не в порядке.       — Просто кошмар приснился, не берите в голову.       Вот именно этого Стэн и боялся — друзья узнают, что что-то происходит и начнут переживать за него. Это было лишь вопросом времени, но он старался продержаться как можно дольше. Что же, почти два месяца — тоже неплохой срок. Только он в любом случае не готов.       — Снайдер, ей Богу, — Броуди опирается рукой на его колено, отталкиваясь, и достаёт пачку сигарет из своего кармана. Открывает окно и остаётся там, закуривая. — Если ты ещё раз скажешь, что с тобой всё окей, я тебя ударю. Потому что я ненавижу, когда мне врут. Тем более, когда это делают близкие люди.       Стэн сначала собирается снова начать оправдываться изъезженной пластинкой, но слова о дружбе его останавливают. Он закрывает рот и не говорит ни слова, пока Дадли курит. Никто из присутствующих не нарушает тишину.       — Ладно, — сдаётся Стэн и встаёт, чтобы тоже закурить. — Со мной не всё в порядке. Но я не хочу об этом говорить, окей?       — Ты нам не доверяешь? — спрашивает Райт, оставаясь сидеть на кровати, пока Стэн достаёт дрожащими пальцами сигарету и кое-как поджигает.       — В том-то и дело, что доверяю, кажется, — выдыхает он и оборачивается на подругу, стеклянным взглядом смотря куда-то поверх её вымывшихся розовых волос. — У меня никогда не было таких друзей, чтобы рассказать что-то важное. И вот появились вы. И мне кажется, я боюсь, что действительно считаю, что могу вам доверять.       — То есть, ты боишься того, что доверяешь нам? — подытоживает его спутанные попытки изъясниться Луна. Стэн кивает, делая очередную затяжку. — Почему ты боишься этого?       — Потому что я не знаю, правильно ли это. Не в том плане, что я не уверен в вас — я слишком не уверен в себе.       — На минутку отвлечёмся от темы, — неуверенно предлагает подруга, махая рукой. Кажется, теперь никто ни в чём не уверен, спасибо Стэну. — Что ты чувствуешь сейчас?       — Не знаю? Думаю, что...       — Чувствуешь, — перебивает Луна.       — Что?       — Что ты чувствуешь, а не думаешь, что чувствуешь.       — Я... — Стэн пытается проанализировать своё состояние, но кроме слабости в теле и тяжести в груди, неизвестно откуда взявшейся (или грамотно не истрактованной), — он не понимает. — Я не знаю.       — И как давно ты не знаешь?       — Достаточно.       Луна обменивается с Броуди тяжёлыми взглядами. Стэн выбрасывает окурок в окно и достаёт вторую сигарету.       — Ты знаешь, почему ты не можешь понять, что чувствуешь? — неуверенный кивок. — Это та причина, про которую ты думаешь, что боишься нам говорить? — снова кивок.       — Я расскажу, — шепчет Стэн в окно. — Просто не сейчас.       — Такими темпами ты себя в могилу сведёшь быстрее, чем попытаешься рассказать, — Броуди тоже достаёт из помятой пачки сигарету и долго крутит меж пальцев. Луна цыкает на него. — А что, я не прав? Когда ты ел последний раз? Или нормально спал, а не ворочался всю ночь по кровати? Сейчас — не считается. Не думаю, что этот сон принёс тебе должный отдых.       — Ты так говоришь, будто, если я вам сейчас всё выложу на блюдечке, всё сразу исправится, — не выдерживает и повышает голос Стэн, взмахивая руками. — Нихрена не изменится, понимаешь? Я всё так же буду тенью самого себя, только ещё вы станете меня жалеть!       — Кто тебе сказал, что мы станем тебя жалеть?       — Я сам это прекрасно знаю. Когда кому-то больно, с ним начинают возиться, как с маленьким. Избегать каких-то тем, следить за своими словами, чтобы случайно не обидеть. Вы сейчас со мной настоящие только потому, что я ничего не рассказал. И вы перестанете такими быть, когда узнаете.       Стэн уже плохо контролирует свои слова и мысли, он даже не понимает, о чём конкретно их диалог — о нём, о его бессоннице, о доверии? Его злит, что друзья не могут понять его, что просят рассказать о том, что он хочет пережить в одиночестве. И эта злость растекается жгучим железом по венам, заставляя его кричать и трястись. Почему они не могут его понять?       — Что такого мы должны о тебе узнать? — так же повышая тон, задаёт вопрос Броуди, и Стэн не контролирует свой ответ.       — Я убил его! — кулак со всей силы врезается в оконную раму и Луна вскрикивает, прижимая ладони ко рту.       В комнате повисает тишина, разбавленная лишь где-то вдали проезжающими машинами — город живёт там, за окном, пока на этой стороне время замирает.       — Кого ты убил? — тихо спрашивает Броуди, снова ловя чужой взгляд — Стэн смотрит куда-то в стену, не понимая, как проговорился о том, о чём сам старался не думать даже наедине с собой. Старался не верить даже своим мыслям об этом.       — Я...       — Кого ты убил, Стэн? — с нажимом повторяет Дадли и ловит его лицо своими широкими ладонями, поворачивая на себя.       — Эштона.       — Кто такой Эштон?       — Мой... — Стэн пытается отвести взгляд, чтобы не смотреть в чужие тёмные глаза, но его лицо всё ещё в руках соседа, и он упорно продолжает вертеть им, заставляя смотреть на себя. — Мой друг.       — Что с ним случилось?       — Я не...       — Что с ним случилось? — повторяет вопрос Броуди.       — Он... упал.       — Ты его столкнул?       — Нет, я...       — Ты его подтолкнул на прыжок?       — ...нет.       — Почему тогда ты говоришь, что ты его убил?       Стэн отрицательно машет головой, пальцами цепляясь за свои волосы и оттягивая.       — Я не... я не смог его остановить, ясно? — шепчет он. — Не смог спасти.       Броуди отпускает Стэна, и парень съезжает по оконной раме на пол. Садится, прижимаясь спиной к стене, поджимает под себя колени и упирается в них лицом, обнимает руками, не отпуская из пальцев истлевшей сигареты. Броуди с кряхтеньем садится рядом, кладя руку на его плечо, и успокаивающе поглаживает. Луна переводит взгляд с одного на другого и сползает с кровати, садясь в их кружок, берёт Стэна за руку, забирая окурок и выкидывая в окно, и не отпускает его ладонь.       — Прости, — тихо говорит Дадли. — Я специально тебя довёл. В сильных негативных эмоциях люди быстрее раскрываются. — Луна пинает его ногой по икре. — Просто нам правда тяжело смотреть, как ты себя изводишь. Мы хотели понять тебя.       — Мы слишком сильно влезли, — осторожно поддерживает друга Райт, всё ещё кидая на него недовольные взгляды. — Прости нас. Мы должны были тебя послушать и дать тебе время самому быть готовым рассказать. Но пойми, чем дольше мы делали вид, что не замечаем, тем хуже становилось тебе. И ты говорил, что боишься, что мы будем жалеть тебя и избегать каких-то тем — получается, мы уже это делали, когда молчали про твоё состояние. Общение будет меняться в зависимости от этих факторов, я не отрицаю, но нашего мнения о тебе и желания быть рядом оно не изменит.       — Теперь даже больше тем появилось, — хмыкает Броуди, дёргая уголком губ.       — Я злюсь, — выдыхает Снайдер, не поднимая головы.       — Извини, — отвечают друзья в унисон.       — Нет, вы не поняли, — Стэн поднимает голову и смотрит сначала на Луну, затем на Броуди и едва заметно нервно улыбается, хоть его и потряхивает. — Я злюсь. Я чувствую, что злюсь.       Потому что эта негативная эмоция — первое, что он испытал за последние несколько месяцев по-настоящему. Потому что даже плохие эмоции могут приносить радость. Потому что сейчас он понимает, что штиль — это не навсегда.       — Ты не убивал его, — мягко говорит Луна, когда понимает, что теперь можно. — Потому что есть разница между убить и не суметь спасти.

мне смертное ложе похоже на пьедестал,

а я — надгробие над гробом, в который лёг

      Стэну не кажется, что с их разговора в субботу что-то изменилось. Ни в их общении, ни в его жизни. Да, он рассказал друзьям многое тем вечером — под припрятанную Броуди бутылку джина, — даже про последнюю ссору, которую вдоль и поперёк измучил в своей голове. Только вот, он всё так же страдает от бессонницы и практически не ест, но будто тяжёлая ноша, которую он тащил за собой с июля ослабла — её вес разделился натрое, давая, наконец, вдохнуть.       Он заходит в бар через задний вход, оставляя свои вещи в подсобке для персонала и, заходя за барную стойку, здоровается со сдающим в его руки смену Ником кивком.       — Ты как? — указывает парень взглядом на рану, вытирая руки полотенцем.       — В норме.       — Там тебе какой-то парень подарочек в субботу оставил, — кивает он на ящик под кассой, из-за чего короткие тёмные кудряшки на его голове забавно дёргаются. — Спрашивал, по каким дням ты работаешь.       — Такой светлый, со злым взглядом чихуахуа? — хмыкает Стэн.       — Какое предельно точное описание, — смеётся Ник. — Знаешь его?       — Хотелось бы сказать, что к сожалению, но я не уверен на этот счёт.       Ник понимающе улыбается и скрывается в дверях, сбегая на долгожданную от работы свободу. Стэн открывает ящик, доставая из него небольшой зелёный пакетик — внутри лежит мазь для стягивания порезов, записка и, о Господи, киткат.       "Спасибо."       Одно слово, написанное мелкой прописью. Стэн тупо пялится на картонку пару секунд и скидывает обратно в пакет. Наверное, он должен что-то чувствовать по этому поводу, но он всё ещё не может — только та вспышка злости пару дней назад, которая прошла так же быстро, как и появилась, будто наваждение или игра его разума. Чтобы показать, мол, смотри, ты можешь позволить себе быть нормальным человеком, испытывающим эмоции, но ты не будешь, потому что я тебе не разрешаю такую роскошь. Будто мозг Стэна специально блокирует его чувства, решив, что раз он однажды доверился им и проебался, то теперь надо брать контроль в свои руки и не давать оступиться снова.       Может, не попрощаться всё же было плохой идеей.       Снайдер откладывает эту мысль в дальний ящик в своей голове — вернётся к ней позже, сейчас ему надо работать.       — Я стал слишком часто тебя видеть, — вместо вежливого приветствия говорит Стэн, замечая Ксено на паре по высшей математике. — Не знал, что ты тоже посещаешь эти занятия.       — Взял курс в прошлом году, а в этом препод не захотел меня отпускать, — отвечает Ксено, записывая что-то в тетрадь. Стэн решает далеко не ходить и садится за его парту на соседнее место.       — Моргни два раза, если тебя держат в заложниках.       Уингфилд поворачивается к нему лицом, на котором уже немного успели затянуться раны, а синяк начал наливаться оттенками жёлтого, и показательно дважды моргает. Стэн давится улыбкой — ему кажется, что это было мило.       — Спасибо за мазь, кстати, — прокашливается в кулак он и отводит взгляд. — И за киткат, — который я не смог съесть, но положил в ящик стола.       Ксено не отвечает, лишь машет рукой и продолжает что-то упорно писать. Стэн открывает свою тетрадь, когда в аудитории появляется их преподаватель — Бьякуя Ишигами, которого Снайдер запомнил ещё с ориентационной недели. Ксено что-то бубнит себе под нос и вжимается в парту, пытаясь спрятаться от взгляда профессора, Стэн решает не спрашивать почему.       — В субботу снова будет вечеринка у Шарлотты, — тихо говорит Стэну Уингфилд где-то в середине пары, пока мистер Ишигами отвлекается на решение какого-то уравнения.       — Круто, — безэмоционально шепчет он в ответ.       — Пойдёшь?       — Мне посвящения хватило, воздержусь.       Ксено продолжает смотреть невидящем взглядом на большую доску в начале аудитории, кусает губу и о чём-то размышляет — вряд ли об уравнении, которое даже не переписал.       — А твои друзья? — спустя несколько минут спрашивает всё же Уингфилд, и в голосе слышится не то надежда, не то страх. Стэн не понимает.       — Не знаю.       И снова молчание, нарушаемое лишь речью профессора где-то на фоне.       — А если...       — Да ради всего святого! — чуть повышает голос Стэн, ударяя ладонью по столу, и парочка студентов с передних рядов оборачиваются. — Просто спроси прямо, хватит ходить вокруг да около.        Ксено испуганно смотрит на него, поджимая губу, на что Стэн мысленно даёт себе подзатыльник — надо быть осторожнее с чужими чувствами, запоздало вспоминает он, если он уворачивается от прямого вопроса, значит ему страшно получить твой ответ, и надо уважать его границы, ведь люди не всегда такие, какими кажутся на первый взгляд, ты как никто другой это понимаешь. Хотя Броуди тогда это не остановило.       — Прости, я не хотел, — всё же мягко извиняется Стэн. Взгляд Ксено меняется с испуганного на удивлённый. — Так что ты хотел узнать?       — Я, эм... — запинается он, но всё же берёт себя в руки. — Это, наверное, прозвучит странно и... и ты не обязан соглашаться, я просто подумал, что, может, ты был бы не против прийти в субботу ко мне? Поиграть в приставку, выпить пиво или посмотреть что-нибудь? — тараторит Ксено, зажмурившись. — Я не настаиваю, но если ты не собираешься на вечеринку, то...       — Хорошо, — прерывает его затянувшийся монолог Стэн и улыбается краешком губ. Уингфилд открывает один глаз, не до конца поверив в согласие собеседника, и спустя пару секунд открывает и второй. — Знаешь, мне больше нравится, когда ты огрызаешься и общаешься на языке сарказма, а не вот так зажато. Мир не рухнет, если ты не будешь пытаться оправдаться за свои мысли.       Стэн говорит эти слова, и понимает, настолько они очевидны. Не только для Ксено, для него самого в той же мере. Просто ему такого никто не говорил, а он не пытался самостоятельно собрать из них полноценную фразу.       — Мистер Уингфилд, мистер Снайдер, — прокашливается преподаватель, ехидно поглядывая на них. — Мы Вам не мешаем?       — Нет, сэр, — честно отвечает ему Ксено, даже не взглянув. Стэн усмехается — вот о чём он и говорил.       — До конца пары ещё двадцать минут, попрошу немного Вашего внимания к своему предмету, — мистер Ишигами снова отворачивается к доске, будто на самом деле для него более важным является не привлечение их внимания, а просто сам факт того, что они разговаривают.       — Зануда, — буркает Ксено, но послушно начинает переписывать то, что успел записать профессор.              — То есть вместо того, чтобы пойти с нами на вечеринку, ты собираешься пойти домой к какому-то пацану, которого за все ваши спонтанные встречи знаешь менее пяти часов? — удивлённо выгибает бровь Луна. Они с Броуди уже собранные стоят на выходе из их комнаты в общежитии, пока Стэн лежит на кровати с занесённым над экраном телефона пальцем — надо позвонить матери, и он уже готов нажимать на вызов.       — Да? — отвечает он, не совсем понимая, что конкретно беспокоит его подругу.       — А если он маньяк какой-то! — всплескивает руками девушка — Дадли прячет усмешку за кашлем.       — Тогда он самый безнадёжный маньяк в мире, — пожимает плечами Стэн.       — Они все хорошо умеют притворяться.       — Луна, — Снайдер цокает и смотрит в глаза подруги — она смотрит на него в ответ и Стэн отводит взгляд. — Не переживай, окей? Я ходил на борьбу и знаю основы самозащиты, так что смогу от него отбиться, если что-то произойдёт, — да, они с Броуди так и не рассказали про ту стычку у бара, так что она не знает, какие таланты скрываются у него в рукаве.       — А если он тебе в пиво что-нибудь подмешает?       — И нахрена ему это?       — Мне-то откуда знать?       — Мне кажется, — кладёт на плечо Луны ладонь Броуди, привлекая внимание. — Ты нагнетаешь. Стэн всё равно не хотел идти на вечеринку, мы бы в любом случае его не уговорили пойти. Пускай хотя бы не сидит дома один в затворничестве, а позависает с другом.       — Мы не друзья, — закатывает глаза Снайдер. Броуди хмыкает.       — Ну вот и повод подружиться. В любом случае, хорошо, что ты не зацикливаешься только на нас и продолжаешь заводить знакомства.       — Это была вынужденная мера.       — Да-да, — Дадли машет вверх-вниз ладонью и открывает дверь. — Весёлой посиделки.       — А вам хорошей пьянки.       — Если что-то случится, обещай, что позвонишь, — даёт указания Луна, выходя в коридор, но не закрывая за собой дверь. Разворачивается и смотрит с серьёзным видом на друга. — Хотя бы сообщение с точкой. И мы сразу приедем.       — И снесёте ему за меня ебальник, да, я понял. Хорошо, — улыбается ей он на прощание, на что девушка показывает язык и уходит.       Стэн устало набирает матери. Рассказывает ей про учёбу и забавные ситуации с работы в баре — например, на днях, к ним заходил мужик с собакой в шапке-ушанке, посадил её на стул рядом с собой за баром и попросил налить чешский лагер для них двоих, потому что Рокси не пьёт другое, только настоящий лагер. Стэн сначала бросил взгляд на Ника, на что тот пожал плечами и кивнул — мол, пока платят, почему нет. Стэну лишь стало жаль собаку — он не был уверен, можно ли им алкоголь.       — А сегодня собираюсь пойти к знакомому в гости, — рассказывает он под смех матери.       — К кому? У тебя новый друг? — сразу оживляется Энн.       — Виделись пару раз, — уклончиво отвечает Стэн, не уверенный, как посвятить мать в эту историю. — Помнишь, я рассказывал, как летом мы с Эшем здесь помогали какому-то алкашу?       — Да, — настороженно раздаётся в трубке. Стэн прижимает двумя пальцами переносицу.       — Так вот, я встретил его, когда переехал в общагу в августе.       — И вы начали общаться? Он тебя вспомнил?       — Не совсем так, — проводит пальцами по брови и дальше, останавливается, подпирая висок. — На самом деле, я даже не знаю, как тебе объяснить, но... мы пересекались несколько раз. И неделю назад я помог ему, когда он попал в беду, — снова. — А недавно мы встретились на паре, и он пригласил в гости. Странное знакомство, да? — нервно смеётся он и, проговаривая это вслух, начинает понимать, почему Луна забеспокоилась. Каков шанс таких случайных встреч в огромном городе, когда не имеешь никаких контактов и точек соприкосновения? Если только один специально не ищет встречи с другим — спасибо, Сэм Винчестер.       — Ты не рассказывал раньше.       — Я как-то и не был уверен, что первым происшествием наше общение не ограничится.       — Хорошо, так... что за парень?       — Я и сам особо много о нём не знаю, понимаешь ли. Только то, что его зовут Ксено, учится на втором курсе, и он чертовски умный.       — Надеюсь, он хороший парень. Но будь бдительнее, — наставляет Энн, как и полагается матери, беспокоящейся за своего ребёнка. — Хорошо вам отдохнуть!       — Спасибо.       Они общаются ещё немного на сторонние темы — про работу Энн, про дела её подруг, про Луну и Броуди. Стэн следит за временем, бросая беглые взгляды на часы. К половине восьмого он последний раз смотрит на себя в зеркало — чёрная футболка с символикой Radiohead и обычные светло-голубые джинсы. Проверяет погоду — пасмурно, вероятность дождей в семьдесят процентов, — и накидывает поверх серую клетчатую куртку с белым капюшоном. Решает ещё дополнить стиль бордовой шапочкой бини и чёрными вансами. Модник, блин, — усмехается сам на себя Стэн и, раскидав ключи и телефон с наушниками по карманам, выходит в прохладу вечера.       До квартиры Ксено решает доехать на метро — лучше двадцать минут потрястись в местной подземке, чем плестись час с лишним пешком под неприятным моросящим дождём. Стэн надеется, что такие жертвы окупятся.       Ксено встречает его на пороге своей квартиры в красных хлопковых домашних штанах и белой безразмерной футболке с большими сине-розовыми буквами "ANAL", а снизу черными буквами поменьше "Absolutely Need A Lobotomy". И сердечки вокруг. Стэн хмыкает про себя — он хочет такую же.       — Привет, — неловко здоровается Уингфилд, делая шаг в сторону и пропуская Стэна.       — Привет, — снимает с себя куртку и шапку он, вешая в коридоре на крючок, и проходит вглубь квартиры, пока её хозяин закрывает за ним дверь.       На барном столике в гостиной уже стоят несколько бутылок пива, и Стэн по-хозяйски берёт одну, падая на диван. Ксено следует его примеру и тоже садится, но на другой конец.       — И какая развлекательная программа? — Стэн делает глоток из бутылки и смотрит на поджавшего под себя ноги парня.       — Не знаю? — тот закусывает губу, смотрит на своё пиво.       — Круто, — выдыхает Снайдер. Он, конечно, не мастер социализации, но этот парень даже ему нос утёр. Сам позвал и сам же не знает, что с этим теперь делать. И зачем это надо было?       — Слушай, — Ксено устало выдыхает, и с силой потирает лоб тремя пальцами. — Я знаю, что это вообще очень странная ситуация и, честно, я сам не понимаю, почему решил тебя сегодня позвать — просто в тот день мне это казалось нужным. Банально, мы никто друг другу, но, не знаю, какая-то непонятная, эм, связь между нами есть. И я подумал, что, может быть, было бы неплохо, если мы попробуем подружиться? Если ты хочешь.       И вот снова оно — та иная сторона Ксено, когда он ведёт себя скомкано. Которая Стэну не нравится до одури.       — А ты сам чего хочешь? — спрашивает он, сжимая пальцами бутылку сильнее. Они всё ещё даже не смотрят друг на друга — Уингфилд прирос взглядом к своему пиву, а Стэн пялится на плазму так, будто сможет её включить силой мысли, если приложит усилия.       — Думаю, очевидно, если я тебя пригласил, — цокает он, и Стэну становится немного легче от знакомых ноток иронии в его голосе.       — Тогда заканчивай вести себя так, будто ты меня боишься. Шути шутки, не знаю, огрызайся, но не мямли, — говоря это, он всё же переводит взгляд на Ксено. — Пожалуйста, — да, это смажет оттенки грубости в его словах.       — Мне надо выпить.       — Мы, вроде, для этого и собрались. Ещё ты обещал приставку, — напоминает Снайдер, пока Ксено делает несколько размашистых глотков.       — Пульт за тобой на столике, джойстики где-то на полке, — парень неопределённо тычет пальцем в сторону стенки, на которой висит телевизор, не собираясь вставать.       — Очень гостеприимно, — саркастично отзывается Снайдер, поднимаясь.       — Сам сказал быть собой.       Стэн находит пару джойстиков и включает приставку. Они некоторое время спорят, выбирая игру — Ксено топит за Мортал Комбат, но Стэн героически отстаивает Keep Talking and Nobody Explodes. Он давно хотел в неё поиграть, но как-то было не с кем.       Пока Снайдер открывает на телефоне руководство и примерно объясняет суть, Ксено запускает игру и приносит ещё пиво из холодильника. Для удобства Уингфилд решает распечатать памятку на бумаге — Стэн вызывается первым обезвреживать игровую бомбу. Он выбирает первый уровень и просит парня отвернуться от экрана, чтобы не подсматривать, на что тот фыркает, но пересаживается на диване спиной к телевизору, поджав под себя ноги.       Сначала игра кажется им слишком сложной — ты нихрена не понятно объясняешь чё у тебя там происходит! — просто ты тупишь! — но спустя некоторое время и запоминание на каких страницах руководства находится какая кнопка или провод, становится веселее — какие там кнопки? — тут, эм, типа перевёрнутая "У" с палочкой, перечёркивающей её низ, потом, господи, что это? инопланетянин с треугольной головой и у него из шеи выходит буква "Т"! — что за херня? погоди, а под ним что-то типа знака евро? — нет, это его тело... а нет, да, евро, ага! — и им действительно нравится. Они орут и шутливо переругиваются, особенно, когда остаётся мало времени, а кто-то из них не успевает найти информацию или случайно нажимают не туда, из-за чего бомба взрывается.       Время пролетает быстро, пиво прискорбно заканчивается, а игра не отпускает надолго — становится интереснее с каждым новым уровнем. Где-то к часу ночи Ксено приносит из холодильника бутылку джина и персиковый пирог, предлагая сделать перерыв.       — Попробуй, — предлагает он, отрезая кусочек Стэну. — Специально для этого вечера готовил.       И Снайдер не может отказать, раз потрудились, можно сказать, для него. Он берёт в руки тарелку с десертом и поднимает взгляд на довольного своими кулинарными способностями парня. Интересно, сможет ли его организм не подвести и переварить пищу? Или лучше не испытывать судьбу и вежливо отказаться? Обидит ли он этим Ксено? Видимо, он пялится слишком долго, задумавшись, потому что Уингфилд поворачивается на него и вопросительно изгибает бровь. Стэн резко отводит глаза на тарелку, начиная ковыряться вилкой в пироге.       — Что? — прожевав, всё же спрашивает Ксено.       — Ничего.       — Ты странно на меня смотрел.       — Просто вспомнил видео из инстаграма, где открывают дверь в холодильник, а там на полке чихуахуа жрёт торт.       — И?..       — На тебя похож.       Стэн усмехается, когда Ксено ощутимо шлёпает его по лопатке, матерясь себе под нос.       После пивной горечи, от пирога весь рот окутывает нега сладости, отчего Стэн слегка морщится с разницы вкусов. Он осиливает несколько кусочков, после чего его желудок сжимается, посылая неприятный спазм по всему телу — смазано извинившись, подрывается в туалет под обеспокоенный взгляд Ксено. Его тошнит, но организм не избавляется от единственной пищи, пытаясь всё же справиться с неожиданно свалившейся нагрузкой. Стэн на всякий случай садится на коврик рядом с унитазом и ждёт, что по итогу решит его пищевод. В дверь стучатся, и Снайдер слышит взволнованный голос парня.       — Ты в порядке?       — Вполне.       — Настолько плохо готовлю?       — Лучше бы это было причиной.       Стэн возвращается в комнату спустя десять минут — пирог всё же остаётся перевариваться в его желудке, но неприятные ощущения никуда не деваются. Ксено за это время успевает убрать пустые бутылки в мусор и остатки пирога в холодильник.       — Что случилось? — интересуется он, когда Стэн возвращается на своё место на диване.       — Всё окей.       — Не окей. А если бы ты тут откинулся?       — Но я же не откинулся.       — Давай ещё на эту тему поспорим! — закатывает глаза парень и делает глоток из стакана с джином. Стэн собирается последовать его примеру, но Ксено хватает его за запястье, отталкивая, и отодвигает второй стакан подальше.       — Теперь мне и пить нельзя?       — Чтобы мне не пришлось прятать твой труп.       — Ладно, хорошо, — Стэн бьётся головой о спинку дивана, прикрывая глаза тыльной стороной ладони. — Я не могу нормально есть, понятно? Пища плохо усваивается в организме. Теперь мне можно выпить?       — У тебя, эм, что-то типа булимии?       — Нет? Просто я давно не ел нормально, вот желудок и выёбывается. Это из-за стресса на учёбе, скоро привыкну — пройдёт, — лжёт он настолько складно, что даже сам начинает себе верить. Ксено скептично осматривает его внешний вид, делая какие-то пометки в своей голове, но всё же протягивает отнятый стакан с алкоголем.       — Я тебе, конечно, не сильно верю, — кривит губы он, когда Стэн отпивает джин. — Но не могу что-либо запрещать.       Лёгкость сегодняшней ночи будто безвозвратно улетучивается, пока Ксено снова не начинает говорить.       — Хочешь покурить?       — Ты куришь? — Ксено отрицательно машет головой.       — Сигареты — нет. Иногда травку, когда мозг перенапрягается и кроме как об учёбе не могу думать.       — Мне мама говорила не соглашаться, когда незнакомые дяди предлагают попробовать что-то "интересное", — усмехается Стэн.       — Ну, мы знакомы. И я не дядя, — хмурится парень.       — Говорила мне Луна, маньяк ты. Напоишь, подсыпешь что-нибудь и убьёшь.       — О Господи, — Ксено закатывает глаза и мимолётно улыбается, покачивая головой. — Нахер ты мне сдался.       — Тащи свои самокрутки, но помни, что у меня друзья на быстром наборе и достаточно отправить им точку, чтобы они ворвались в твою квартиру с нарядом полиции.       Уингфилд бьёт себя ладонью по лицу — какой ты идиотина, — читается в его действиях, но Стэну не обидно, и даже немного спокойно после всего. Когда он сможет начать воспринимать этого парня как друга? Где вообще находится эта грань? С Луной они стали друзьями с одного сообщения, с Броуди буквально с первых минут, как он переступил порог их общей комнаты в общаге. Почему тогда у Стэна язык не поворачивается назвать Ксено хотя бы приятелем, учитывая их общую историю?       Ксено возвращается в гостиную и кивает Стэну на балконную дверь. Они раскуривают один косяк на двоих, передавая из пальцев в пальцы после каждой затяжки, и молчат. Тело потихоньку наливается слабостью, по голове расползается ненавязчивая пустота, почему-то хочется хихикать и говорить обо всём, что секундно мелькает в голове — например, почему маракуйя вдруг страстный фрукт? Или гневный? Кто и как это решил? Что в нём вызвало такие чувства?       — Да хрен его знает, — отвечает его мыслям Ксено, выдыхая дым. Кажется, Стэн говорит это вслух. — Наверное, тот же, кто назвал петуха членом.       — Нам надо съесть маракуйю, чтобы понять.       — Надеюсь, выяснять про петуха ты не собираешься?       — Нет, только про маракуйю.       — У меня её нет.       — Пойдём купим?       — Ты первый раз куришь, да? — поднимает немного поплывший взгляд Уингфилд, и Стэн кивает. — Иди сядь на диван.       — Но я хочу маракуйю, — нудит Снайдер и мало понимает, что с ним происходит, ему просто спокойно. Легко.       Они возвращаются в гостиную, Стэн разваливается на диване во всю длину и смотрит в уплывающий потолок — смешно. Хихикает. Что-то говорит, не понимая свою же речь. Ксено приносит тарелку с бисквитными рулетиками и ставит на столик, берёт один, садясь на подлокотник дивана, куда не достают конечности Снайдера. Стэн наблюдает за его действиями и понимает, что ему тоже безумно хочется сладкого. Тянется к тарелке и едва не сваливает её, снова глупо хихикает, берёт бисквит и запихивает сразу весь в рот. И ещё один. Ксено хмыкает где-то в стороне, но рулетики слишком вкусные, чтобы обращать внимание на что-то кроме них.       Уингфилд накрывает его пледом, когда глаза закрываются сами по себе, и уходит в спальню. Стэн в эту ночь не видит снов.       А утро приносит ему сухость во рту и приятную слабость в теле — он с хрипом поднимается в сидячее положение и трёт слипшиеся глаза. Мир, наконец, начинает приобретать чёткие очертания, но легче от этого не становится — это явно не его общажная комната. Стэн моргает несколько раз и осматривает гостиную, натыкаясь взглядом на сидящего за барной стойкой Ксено с ноутбуком. Да, это точно не его сосед, либо за ночь Броуди сильно уменьшился в размерах и изменился в чертах лица.       — Доброе утро, — здоровается Уингфилд, замечая шевеление на диване и поднимая взгляд. — Вечер, точнее.       — ...а? — Стэн осоловело смотрит на него, немного склонив голову к плечу.       — Говорю, вечер уже, — повторяет парень и рукой дотягивается до дверцы холодильника, открывая.       — Сколько я проспал?       — Примерно двадцать часов.       Стэн замолкает, Ксено тем временем достаёт кастрюлю и встаёт со своего стула, чтобы поставить её на плиту.       — Почему ты меня не разбудил? — задаёт один из орды вопросов в своей голове Снайдер и скидывает с тела плед — откуда? — ставит ступни на пол и сцепляет пальцы рук в замок, разминая.       — По тебе видно, что тебе это нужно было, — пожимает плечами парень, включая чайник. — Чай или кофе?       — Кофе.       — Отлично, потому что чая у меня нет.       — Нахрена тогда спросил? — спрашивает Снайдер, подходя к столешнице и забираясь на высокий стул.       — Сделать вид, что я гостеприимный хозяин? — отвечает вопросом на вопрос Уингфилд и лезет в верхнюю полку над раковиной.       — Так, серьёзно, — кивком благодарит Стэн за кофе, который сразу отпивает, пока Уингфилд продолжает махинации с чем-то жидким в кастрюле. — Чего не разбудил?       — Я уже ответил.       — Ну, тебе разве нормально, что какой-то левый чувак у тебя дома спит весь день?       — Вроде, мы вчера успели немного подружиться, — хмыкает Ксено и разворачивается спиной к плите, чтобы смотреть на Стэна. — Даже трубку мира раскурили, если можно так сказать. Так что спи на здоровье, мне не жалко.       — А у тебя там, типа, никаких дел не было, которым я помешал?       — Всё окей, ничего такого ради чего мне пришлось бы выходить из дома.       Ксено достаёт две тарелки и разливает по ним успевший закипеть суп. Стэн молча пьёт кофе и пытается осознать своё состояние. Получается не очень.       Уингфилд ставит одну из тарелок перед Стэном и протягивает ему ложку, садится и приступает к своей порции. Стэн смотрит на это всё с диким сомнением, но всё же пробует куриный бульон — вроде, неплохо, и даже желудок не возмущается.       — Кстати, — Снайдер поднимает взгляд на Ксено, который делает то же самое с интересом. — Я помню, что мы пошли на балкон, а дальше... что было? — неуверенно спрашивает он, потому что в голове лишь тьма, будто кто-то выключил свет, как только в горло ударила терпкость первой затяжки. — Типа, у меня что-то вроде провала в памяти? Это нормально?       — Для человека, который весь вечер бухал пиво и джин на голодный желудок и покурил травку в первый раз? — весело передразнивает Уингфилд. — Вполне.       — Я ничего странного не делал?       — Кроме того, что собирался в час с лишним ночи пойти покупать маракуйю? — Стэн удивлённо изгибает бровь и отводит взгляд, чтобы не смотреть в чужие задорные глаза. — Нет. Хотя, даже если я пизжу, ты всё равно не узнаешь.       — Ну спасибо, утешил, — Снайдер вяло помешивает суп в тарелке.       — Слушай, прости, если тебя это обижает, — Ксено начинает звучать слегка смазано. — Но я спросил, будешь ли ты, и ты согласился. Я не хотел тебя накуривать и что-то делать, окей? Я думаю, это очевидно. Просто по тебе видно, что с тобой что-то не в порядке, ты сказал, что из-за учёбы но... не знаю, мне кажется, что это не так. Но я не буду тебя мучить и выяснять, что на самом деле не так. И я просто хотел немного, эм, помочь тебе?       — Помочь, накурив?       — Травка она такая, знаешь, — Ксено неопределённо машет рукой, Стэн проглатывает ещё одну ложку супа. — Расслабляет. И вызывает чувство голода у многих людей. А тебе надо было поесть, после чего ты просто уснул. И я не тот человек, который будет лишать другого того, что ему действительно очень нужно.       Стэн смотрит на парня не моргая, а затем слегка улыбается уголком губ и кивает.       — Тогда, спасибо, получается.       — Было бы за что, — отмахивается Ксено и опускает лицо к тарелке, смущаясь.       Ох, знал бы он, насколько есть за что. Стэн наконец-то выспался и чувствует себя бодро, а не разбито, как обычно это бывает после его марафонов сна. Ещё и поел, судя по всему. И сейчас он чувствует голод и ест бульон с удовольствием — видимо, эффект от травки ещё окончательно не выветрился из его организма. Так что, ему действительно есть за что поблагодарить Ксено. Даже если он не расскажет ему этого всего. Но знать, что было с момента первой затяжки и до момента, когда он провалился в сон, всё же было бы неплохим бонусом для его всего этого приличного состояния.       — Тебе, кстати, утром девушка звонила, — между делом бросает Ксено, и Стэнли воет — Луна его убьёт.       — По шкале от ноля до десяти: насколько зло она звучала? — сжимает переносицу меж пальцев Снайдер.       — На тридцать семь, — Стэн бьётся головой о стол, отчего Ксено едва заметно дёргается, но сразу начинает смеяться. — Извини, но на шестой её звонок я ответил. Не злись.       — Я думал, что ты с первого ответишь, — Стэн смотрит на него с толикой удивления.       — Не в моих привычках лезть в чужие дела, — скомкано отвечает тот. — Но, как я понял, ты просыпаться не собирался, а ей очень надо было знать, что всё с тобой в порядке. И да, я помню, что ты говорил про то, что они приедут с полицией ко мне, если с тобой что-то случится. Так что это было больше в целях самозащиты.       — И что она сказала?       — Что откусит тебе голову, — Стэн снова падает лицом в стол. Бьётся пару раз лбом — на всякий случай. — Я сказал, что ты спишь и позвонишь, когда будешь в состоянии. Кажется, она думает, что я тебя либо избил, либо изнасиловал — я не уверен, что правильно понял суть фразы "я тебе за его жопу порву твою".       Что же, достаточно в стиле Луны. Ему, мягко говоря, пизда.       Они ещё немного разговаривают о какой-то мелочи, Стэн действительно доедает суп, как выяснилось, приготовленный Ксено утром, моют посуду — Снайдер вызывается помочь чисто из принципа и в благодарность, хоть Уингфилд и пытается отнекиваться, — и Стэнли прощается, собираясь возвращаться в общагу.       — До встречи, если Луна меня не прибьёт, — протягивает руку Стэн, выходя за порог.              — Не драматизируй, — пожимает протянутую ладонь Ксено и провожает взглядом уходящего по коридору Снайдера, прежде чем захлопнуть дверь.       Конечно же, Луна прибегает по первому звонку Стэна, чтобы отчитаться, что с ним всё в порядке и он жив. Броуди к его возвращению уже готовится ложиться спать — понедельник подкрадывается незаметным штормом, который хочется не пережить. Но планы Дадли рушатся, когда Снайдер открывает дверь в их комнату с Луной наперевес.       — Я так понимаю, сейчас будет жутко интересная история? — вяло интересуется он, глядя на валящегося на свою кровать Стэна, и с видом Вселенского недовольства садящуюся за рабочий стол Райт.       — Вряд ли, — таким же тоном отзывается Снайдер, не снимая одежды.       — Рассказывай давай, душа пропащая, — фыркает Луна и вперивается в него взглядом.       — Да всё окей, Господи. Просто выпили и играли в приставку.       — Ты пропал на сутки, ушёл к непонятному пацану и не отвечал на звонки, — перечисляет девушка, загибая пальцы. — Я столько нервов на тебя убила, Снайдер!       — Со звонками согласен, мой косяк, — кривит губы Стэн и поворачивается лицом к Луне. — Прости. Но я спал. Типа, реально спал, как нормальный человек.       — Ого, — присвистывает Броуди, и Райт резко разворачивается, стреляя в него злым взглядом. Тот поднимает ладони в защитном жесте. — Чего это ты вдруг уснул?       — Эм... — Стэн не уверен, как сказать об этом друзьям, учитывая, что он уже получил от подруги три подзатыльника и один пинок. Он, вроде как, ещё пожить планирует.       — Снайде-ер, — тянет Луна, и её тон не предвещает ничего хорошего. Особенно, если он будет играть в партизана на допросе.       — Мы-выкурили-один-косяк-всего-один-прости, — скороговоркой проговаривает Снайдер и прячет взгляд в стене напротив.       В комнате повисает абсолютная тишина. Стэн жалеет, что родился на свет.       — Вы... что? — мягко улыбаясь, переспрашивает Луна, но этот тон Стэн трактует как "беги, сука, до самой Индии, у тебя есть секунда". Броуди заливисто смеётся на фоне.       — Солнце, — начинает попытки оправдаться Снайдер, но девушка прерывает его.       — Замолчи своё красивое лицо, Стэн, — устало выдыхает она, склонив голову и выставив ладошку вперёд. — Серьёзно, что из фразы "осторожнее с тем, что даёт тебе незнакомый человек" тебе не понятно? А если бы это был крэк? А вы ещё и пьяные были. У тебя сколько процентов инстинкта самосохранения вообще?       — Луна, ты перегибаешь, — влезает осторожно Броуди, которого эта ситуация начинает напрягать.       — Ты бы тоже пошёл накуриваться и бухать с рандомным человеком с улицы? — поворачивается на него девушка.       — Нет, но...       — Вот и тихо тогда.       С одной стороны, Стэн понимает её беспокойство, но с другой — Луна ведёт себя нездоро́во. Да, она переживает, очень сильно переживает, тем более, после того, как они узнали о его ситуации с Эштоном, но это не повод начинать контролировать его действия. Всего лишь травка, она же сама предлагала ему покурить, если он захочет. Разница только в том, что он сделал это не с ней?       — Луна... — шепчет Стэн, аккуратно беря её ладони в свои и поглаживая большим пальцем. — Всё хорошо, окей? Я сам согласился, меня никто не заставлял. Я хотел. И если бы мне пришлось стереть этот день и прожить его заново, но с теми же знаниями, я бы всё равно сделал всё так же. Даже если я знаю, что тебя это расстроит. Прости.       Луна не отвечает, но не одёргивает руки, продолжая смотреть немигающим взглядом в глаза друга. В её голубых — девятый вал Айвазовского, бушующее море эмоций, которые вот-вот вырвутся наружу неминуемым ливнем. Стэн не знает, что ему сказать — он может только ожидать искренности на свою искренность.       Райт молча встаёт со своего стула и с силой сжимает Стэна в объятьях, утыкается носом ему в шею и сдавленно шмыгает носом. Снайдер гладит её по волосам одной ладонью, второй прижимая к себе за талию.       Потому что она поняла его и приняла. Потому что у неё есть своя боль, которую она держит под контролем, пока это не касается тех, кем она дорожит. И если сейчас она просто маленькая девочка, которая боится своих собственных демонов, то это первый шаг для того, чтобы поднять голову и посмотреть им в глаза.       — Кхм, если вы разобрались в своих претензиях друг к другу, — прокашливается неловко Броуди. Луна отлипает от Стэна, вытирает краем ладони глаза и спокойно улыбается, смотря на него. — То можно я спать лягу? И вам советую, всем нам к первой паре вставать, если вы не забыли.       Стэн кидает в него своей подушкой — Дадли не возвращает её ему назад.

человек-слон

не жалеет ни о чем

забудет, кем он раньше был, и свое имя дом-катафалк и жена-лоботомия