Создавая свою семью

Айзава медленно открыл глаза, чувствуя легкую тяжесть в веках. Белый потолок медпункта встретил его безмятежной пустотой. Пробуждение оказалось на удивление мягким — никакой острой боли, никаких неприятных ощущений. Герой сделал глубокий вдох, позволяя легким наполниться стерильным воздухом. Тело казалось незнакомо легким, как будто все боли, сковывавшие его тело после изнурительной ночи, испарились. Спать все еще хотелось. Этот тихий зов сна ощущался как приятная тяжесть, тянущая Айзаву обратно. Но этот зов был терпим, герой давно привык к этому. Он закрыл глаза всего на мгновение, пытаясь собрать свои мысли. Тишина комнаты мягко окутывала. В голове было пусто, даже странно спокойно. Айзава просто слушал свое ровное дыхание, ощущая легкость и покой. Но это затишье не могло длиться долго — мысли начали подниматься одна за другой, медленно наполняя сознание. Сначала Айзава вспомнил дорогу домой. Путь казался бесконечным — каждый шаг отдавался в теле тянущей болью, но он шел вперед, не позволяя усталости взять верх. Затем перед глазами возникла дверь квартиры. Он вспомнил теплый свет внутри и собственные невнятные извинения перед Эри за то, что задержался. Следующий обрывок воспоминаний был уже более четким. Кто-то решительно подхватил его и буквально потащил в медпункт. Это был Мик — шумный, но невероятно заботливый. Затем в голове всплыл строгий, но добрый голос Исцеляющей девочки, которая отчитывала героя за то, что он снова довел себя до такого состояния. Айзава пытался ухватиться за эти образы, но они начали расплываться, уступая место чему-то более мягкому. Он вспомнил, как оказался на грани между сном и бодрствованием. В этот момент рядом был Ямада. Они разговаривали. Точные слова уже ускользнули из памяти, но Айзава четко помнил тепло, которое растекалось по груди от услышанного. Голос Мика звучал мягко, чуть взволнованно, но невероятно искренне — словно тот старался выразить нечто очень важное. И самое главное воспоминание. Едва ощутимое, почти нереальное. Их губы соприкоснулись на мгновение — такой мимолетный жест, что его сложно было назвать поцелуем. Сначала Айзава подумал: может, это ему приснилось? Все-таки он был измотан до предела, а забота Ямады могла легко стать основой для странной игры его подсознания. Но чем больше он вспоминал этот момент, тем яснее понимал: это не был сон. Слишком отчетливо помнилось прикосновение — тепло, мягкость и тот тихий трепет, который остался где-то внутри. Это было слишком реально. Легкая улыбка тронула губы Айзавы. Несмотря на усталость и напряжение, в этих воспоминаниях была теплота. И она грела его даже сейчас. Герой снова открыл глаза и повернул голову к окну. На улице все еще было светло — значит, он спал недолго. Лениво потянувшись, Айзава чувствовал, как остатки дремы постепенно отступают. Его рука машинально скользнула в карман — телефон всегда был первым, что он проверял, чтобы понять, сколько прошло времени. Нащупав устройство, он вытащил его, но тут же нахмурился. Экран оказался разбит. Тонкая сеть трещин покрывала стекло, мешая разобрать хоть что-то. Телефон включался, но текст на дисплее был неразличим. Герой раздраженно покрутил устройство в руке, а затем спрятал его обратно в карман. Айзава поднял взгляд и оглядел комнату, выискивая часы. Но их не было — ни старомодных настенных, ни электронных. — Конечно, — пробормотал он, недовольно хмурясь. Медпункт был удобен для тех, кто здесь работает, но не для тех, кто пытался понять, где оказался и сколько времени прошло. Айзава почувствовал, как сон вновь зовет его. На мгновение он даже захотел повернуться на бок и снова закрыть глаза. Но этот соблазн исчез так же быстро, как появился. Была причина, из-за которой герой хотел поскорее попасть домой. Он должен был поговорить с Миком. Не потом, не «как-нибудь». Сейчас. Пока все происходящее было еще свежо в памяти. Айзава уже давно понял, что оттягивать этот разговор бессмысленно, но впервые он действительно хотел разобраться. Хотел понять, что происходит между ними, и выяснить, куда это может привести. Вдохнув поглубже, герой сел на кровати, свесив ноги на пол. Тело отозвалось легкой усталостью, но все остальное было в порядке. Он медленно опустил взгляд вниз, пытаясь найти свой протез — Айзава всегда старался держать его зоне досягаемости. Но он не нашел ничего, кроме пустого пола. Нахмурившись, Айзава оглядел пространство вокруг койки. Рядом с изголовьем он заметил костыль, аккуратно приставленный к стене. — Вот черт, — тихо пробормотал он. Смирившись с ситуацией, Айзава протянул руку к костылю, который все это время дожидался своего часа. Поддерживая себя, он осторожно поднялся. Тело подчинялось, хотя слабость давала о себе знать. Балансируя, герой направился к двери, предполагая, что протез, скорее всего, остался в кабинете Исцеляющей девочки. Айзава надеялся, что к этому времени её там уже не будет — ему не хотелось снова слушать упрёки. Однако, когда он вошел, то сразу увидел её за столом. Целительница сосредоточенно заполняла бумаги. Звук двери заставил её поднять голову. Айзава замер, но вместо ожидаемых нравоучений услышал лишь короткое приветствие. Целительница осмотрела его ногу и дала несколько советов о том, что нужно больше отдыхать и беречь себя. Пока она завершала осмотр, взгляд Айзавы скользнул к настенным часам, висящим над дверью. Он невольно прищурился, чтобы лучше рассмотреть их. Прошло всего пару часов с того момента, как он отключился. С одной стороны, это было слишком мало для полноценного отдыха. Но с другой — это было даже к лучшему. Он восстановил немного сил, но к вечеру снова ощутит усталость и сможет спокойно уснуть. Сегодня у него не было ночного дежурства, и он мог позволить себе обычный, нормальный сон. Надевая протез, герой почувствовал, как к нему возвращается привычная устойчивость. Выпрямившись, он почувствовал равновесие, которое вернуло ему уверенность в каждом шаге. — Спасибо, — коротко сказал Айзава, глядя на целительницу. Он кивнул ей на прощание и уверенно направился к выходу. Выйдя на улицу, герой шел неторопливо, наслаждаясь тёплым воздухом. Спокойная тишина позволяла мыслям блуждать, обволакивая сознание. Сначала он просто пытался сосредоточиться на текущем моменте: мягкий шелест ветра, равномерные шаги, гулкие и тихие одновременно. Но по мере того, как расстояние до дома сокращалось, мысли неизбежно возвращались к событиям, произошедшим ранее. Айзава невольно начал перебирать их в голове, словно кусочки головоломки, которые он не мог сложить воедино. Герой задумался: правильно ли он понял то, что произошло между ним и Ямадой перед тем, как его окончательно сморил сон? Может быть, это был всего лишь порыв. Мимолетный жест — странный способ выразить заботу, но всё же не выходящий за рамки дружеских отношений. Возможно, Мик просто поддался обстоятельствам, стараясь поддержать друга в самый уязвимый момент. Но что-то не укладывалось. Это не было похоже на обычную дружескую поддержку. Ямада всегда был рядом — шумный, иногда слишком навязчивый, но по-своему невероятно надёжный. Он всегда заботился об Айзаве, всегда знал, когда вмешаться, а когда дать пространство. В последнее время герой всё чаще замечал за Миком небольшие, почти незаметные перемены. Чуть более долгие взгляды, прикосновения, которые ощущались теплее, чем раньше. Шутки становились реже, а молчания — дольше. Айзава замедлил шаг, вглядываясь в пустую улицу перед собой. Теперь, вспоминая всё это, он не мог не признать, что за этой заботой скрывалось что-то большее. Эти моменты ощущались глубже, теплее… интимнее. Ямада будто переступил невидимую грань, которую раньше они оба просто не замечали. Или не хотели замечать. Но с этими мыслями неизбежно приходили и сомнения. Айзава знал, что усталость часто искажала восприятие. Что, если он додумывает лишнее? Что, если всё это — просто игра его измотанного разума? Может быть, он начал видеть в заботе Мика нечто большее, чем было на самом деле, потому что сам, как бы ни хотелось это признавать, питал глупые, наивные надежды. Он остановился, взгляд был расфокусирован. В груди копилась странная смесь беспокойства и раздражения. Айзава ненавидел неясность. Он привык держать всё под контролем, понимать каждую ситуацию, чтобы вовремя действовать. А теперь он не знал, что чувствует сам, не говоря уже о том, что могло твориться в голове Ямады. Герой вздохнул, заставляя себя продолжить путь. Думать сейчас не имело смысла. Только разговор мог расставить всё по своим местам, дать ясность там, где сейчас царила путаница. А пока ему оставалось лишь идти домой, туда, где его ждал тот, кто сможет дать ответы. Добравшись до дома, Айзава осторожно открыл дверь и шагнул внутрь, стараясь не шуметь. В квартире было светло, приглушенный звук телевизора наполнял пространство. Он остановился в коридоре, словно собираясь с мыслями. Прямо перед ним, через проём в гостиную, был виден диван, на котором сидел Мик. Он выглядел расслабленно, откинувшись на спинку. Когда дверь мягко захлопнулась, звук разнесся по комнате, заставив Ямаду повернуть голову. Их взгляды встретились, и на мгновение тишина повисла в воздухе. Зелёные глаза Мика задержались на Айзаве, будто пытаясь что-то прочесть. Только телевизор, где шел какой-то мультфильм, нарушал эту напряженную паузу. Айзава стоял, не двигаясь, и чувствовал, как внутри поднимается волна тревоги. Он внезапно понял, что боится говорить. Если он прав, если всё это не плод его фантазии, то что делать дальше? Как выразить то, что творится на душе? Эмоции, откровенные разговоры, чувство близости — всё это всегда пугало Айзаву своей сложностью, своей непредсказуемостью. Он предпочитал держаться подальше от подобных вещей. А что, если он ошибается? Что, если все эти действия действительно были только дружеской заботой, выраженной немного странным способом? Его размышления внезапно прервал мягкий толчок в ноги. Герой опустил взгляд и увидел Эри, которая обхватила его за ноги маленькими ручками и подняла к нему широко распахнутые глаза. — Папа, тебе уже лучше? — её голос прозвучал тихо, но в нем слышалась настоящая забота. Айзава почувствовал, как его сердце болезненно сжалось. Весь путь домой он был настолько поглощен мыслями о Ямаде и предстоящем разговоре, что совсем забыл, что дома его ждет Эри. Забыл, что она, всё это время волновалась, ждала его возвращения. Герой почувствовал, как волна стыда накрывает его с головой. Он опустился на корточки, чтобы оказаться на уровне глаз девочки и осторожно обнял ее стараясь вложить в этот жест всю ту заботу, которую так сложно было выразить словами. — Да, Эри, — тихо, но уверенно сказал Айзава. — Мне уже лучше. Спасибо, что позаботилась обо мне. После объятий Эри подняла на него свои большие глаза, внимательно изучая лицо взрослого, словно пытаясь понять, говорит ли он правду. Эта осторожность тронула Айзаву сильнее, чем он ожидал. Ощущение вины снова болезненно кольнуло его. Он заставил её ждать, но хуже того — заставил волноваться. И это, как считал герой, было непростительно. Разговор с Миком придётся снова отложить. Сейчас важнее всего была Эри. Она была его приоритетом, его ответственностью. — Дай мне пару минут, — тихо сказал Айзава, осторожно поглаживая девочку по голове. — Я быстро освежусь, а потом весь твой. Обещаю. Эри кивнула и направилась к дивану, где все ещё сидел Ямада. Судя по всему, пока Айзава отсыпался в медпункте, они вдвоём смотрели мультфильмы. Девочка устроилась рядом с ним, снова поглощённая экраном, она нырнула под руку Мика, это действие выдавало её потребность в поддержке. Айзава, стараясь не смотреть на них, направился к ванной. Но на полпути не удержался и украдкой бросил взгляд на Ямаду. Мик сидел, почти не двигаясь. Но его взгляд… Айзава понял, что тот следил за ним. Это застало его врасплох. В выражении лица Мика читалось что-то едва уловимое — ожидание? Интерес? Или что-то большее? Айзава чувствовал, что эти эмоции адресованы именно ему, но не мог позволить себе задуматься об этом слишком долго. Этот взгляд был слишком прямым, и от этого внутри всё зашевелилось. Не дожидаясь, пока мысли заведут его слишком далеко, герой отвёл взгляд и ускорил шаг, словно пытаясь уйти от своих же переживаний. Заперев за собой дверь ванной, он опустил голову, позволив себе тяжёлый, протяжный вздох. Осмотрев своё отражение в зеркале, Айзава только сейчас понял, насколько уставшим выглядел: тёмные круги под глазами, небритая щетина, волосы, растрёпанные так, будто не видели расчёски целую неделю. Геройский костюм, который он носил последние сутки, выглядел так же измотанно, как и его хозяин. Герой потёр лицо ладонями. Учитывая, сколько он бегал, сражался и напрягался, запах от него наверняка оставлял желать лучшего. Накопившаяся усталость словно впиталась в ткань одежды, но больше всего раздражало ощущение липкости и пыли на коже. Без лишних раздумий, Айзава стянул с себя одежду и залез в ванную. Холодная вода вначале заставила вздрогнуть, но горячяя вода, тут же принесла облегчение, смывая накопившееся напряжение. Пыль, пот и усталость стекали вниз вместе со струями, медленно расслабляя тело. Герой не стал задерживаться — душ был скорее необходимостью, чем удовольствием, — но даже эти несколько минут принесли ощущение лёгкости. Переодевшись в свободные штаны и старую, немного выцветшую футболку, Айзава снова взглянул на себя в зеркало. Вид теперь был вполне приемлемым: не идеально бодрый, но хотя бы не похожий на человека, готового упасть в обморок. Когда герой вышел из ванной, он направился к дивану. Эри по-прежнему сидела рядом с Ямадой, сосредоточенно следя за экраном телевизора. Мик что-то рассказывал ей вполголоса, жестикулируя так, словно сюжет мультфильма зависел от его объяснений. Айзава невольно замер, наблюдая за ними: эта картина выглядела настолько спокойной и домашней, что он почувствовал тепло в груди. Но стоило Эри заметить его, как она подскочила с места. На лице девочки появилась радостная улыбка, а глаза засветились. Она подбежала к своему родителю, крепко схватив его за руку. — Ура! Папа, пойдём в мою комнату! — в её голосе звучало детское нетерпение. Айзава открыл рот, чтобы что-то ответить, но замер, когда заметил, что Ямада тоже повернулся в его сторону. Их взгляды снова встретились, и мгновение будто растянулось. Воздух в комнате стал тяжёлым, и герой почувствовал себя неловко. Слова, которые он хотел сказать, так и не прозвучали, застряв где-то в горле, оставляя лишь странное, тягучее чувство неопределённости. Но, как всегда, Мик умел разрушать неловкость. Его лицо расплылось в широкой улыбке, и он поднял большой палец вверх, показывая, что всё в порядке. — Хей, у Эри куча планов насчёт тебя, — сказал он легко, кивнув в сторону девочки. Затем махнул рукой в сторону кухни, где на столе стоял его ноутбук. — А у меня, куча отчётов по лагерю. Он поднялся с дивана и, проходя мимо Айзавы, ненадолго задержался. Лёгкое касание его руки на плече застало героя врасплох. Прикосновение было мягким, почти незаметным. — Развлекайтесь! — бросил Мик направляясь к столу. Айзава проводил его взглядом, размышляя над тем, что скрывалось за этим жестом. Хотелось что-то спросить, остановить его, но он не успел. — Папа, пойдём! Ты обещал! — голос Эри прервал его мысли, и девочка уже настойчиво тянула его за руку. Айзава ещё раз оглянулся в сторону кухни, надеясь, что Ямада всё ещё смотрит на него. Но тот уже сидел за столом, начиная погружатся в работу. Вздохнув, герой позволил Эри увлечь себя в детскую. Первым делом Эри усадила Айзаву на свою кровать и мгновенно выскочила из комнаты. Через несколько секунд она вернулась с телефоном Мика в руках. Устроившись рядом со взрослым, девочка начала оживлённо листая фотографии из летнего лагеря. Большинство из этих фотографий Айзава уже видел — Ямада присылал их каждый день. Но теперь каждый снимок сопровождался восторженными комментариями Эри. Она с энтузиазмом делилась деталями, которые остались за кадром. Айзава внимательно слушал, отмечая, как искренне девочка делилась своими воспоминаниями. Её эмоции были заразительными, и он поймал себя на том, что улыбается. Когда фотографии закончились, Эри тут же вскочила с кровати и начала рыться в шкафу. Через минуту перед героем появилась целая куча "сокровищ" — поделки, рисунки, сувениры. Показывая каждую вещь, Эри сопровождала её рассказом, будто это были древние артефакты. Айзава наблюдал за действиями девочки, стараясь уловить каждую мелочь в её движениях и голосе. Разглядывая колекцию ракушек, мысли Айзавы внезапно снова свернули в сторону Мика. Герой одёрнул себя, решив, что сейчас не время размышлять об этом. Всё его внимание принадлежало Эри, которая так искренне и радостно делилась с ним частичками своей жизни. После показа сокровищ, Эри достала из шкафа коробку с пазлом. Её глаза горели от предвкушения, и Айзава, заметив это, даже не подумал возражать. Они пересели на пол, рассыпали детали, и вскоре увлеклись сборкой. Пазл оказался простым, но процесс успокаивал. Эри что-то оживлённо рассказывала, а Айзава вставлял короткие реплики, искренне радуясь её восторгу. Когда последний кусочек пазла встал на место, девочка радостно хлопнула в ладоши. Айзава снова улыбнулся, ощущая, как его мысли о недавних заботах окончательно растворились. Эри не собиралась останавливаться. После пазла она на достала с полки любимую книгу и протянула её Айзаве. Герой принял её без раздумий, устроился поудобнее и начал читать. Его ровный, спокойный голос наполнил комнату уютом. Эри слушала внимательно, иногда перебивая вопросами, а он терпеливо отвечал, радуясь их общению. Прочитав несколько глав, Эри и Айзава переключились на настольную игру. Девочка выиграла несколько раундов подряд, громко смеясь над неуклюжими попытками своего родителя победить. Время летело незаметно. Наблюдая за счастливой девочкой, Айзава поймал себя на мысли, что его прежние переживания уже не кажутся такими важными. Он сделал самое главное: уделил Эри всё своё внимание, и её сияющие глаза были для него лучшей наградой. Айзава думал, что они с Эри уже успели переделать всё возможное за этот вечер. Но теперь он сидел на диване в гостиной, перед ним находился журнальный столик, полностью заваленный деталями конструктора. Это был набор для сборки уменьшенной копии академии U.A., такой, какой она была до войны и до всех изменений. Фундамент макета пока выглядел почти пустым. Лишь несколько небольших зданий, которые Айзава успел собрать, скромно стояли в одном углу. На экране телевизора шёл тот же мультфильм, что Эри с Миком смотрели раньше. Девочка иногда отвлекалась, чтобы бросить взгляд на экран. Признаться честно, Айзава и сам время от времени краем глаза следил за происходящим. Герой методично собирал основное здание академии, стараясь следовать инструкции. Эри же увлеклась другим — клумбами и декоративными элементами. В отличие от монотонных зданий, которые показались ей скучными, яркие детали клумб вызывали у неё неподдельный интерес. Девочка аккуратно размещала мелкие элементы на свои места, сверяясь с инструкцией, но часто вносила свои изменения. Вместо однообразных цветов она добавляла больше зелени или заменяла детали так, как ей казалось красивее. Под её руками все становилось живым, наполненным яркостью и индивидуальностью. — Смотри, папа, как красиво! — гордо произнесла Эри, показывая результат своей работы. Айзава отвлёкся от своего задания и посмотрел на клумбу, которую сделала девочка. Она действительно выглядела лучше, чем на картинке из инструкции. — Отлично справилась, — сдержанно, но тепло ответил герой, заметив, как глаза Эри засияли от похвалы. Айзава продолжал сосредоточенно собирать главный корпус школы, аккуратно соединяя крошечные детали. Ритмичные, повторяющиеся движения действовали успокаивающе. Очертания академии U.A. постепенно приобретали узнаваемую форму, а сам процесс неожиданно оказался более приятным, чем он ожидал. Эри так же была полностью поглощена процессом. Она увлечённо подбирала детали, добавляя яркие элементы туда, где считала нужным. В какой-то момент к ним присоединился Мик. С широкой улыбкой и привычным задором он бросил: — Без меня вы никогда не справитесь! Устроившись напротив Эри, он тут же принялся изучать инструкцию. Айзава мельком взглянул на друга, оценивая его настроение. Ямада выглядел как обычно: жизнерадостным и энергичным. Он быстро влился в работу, будто бы с самого начала здесь был. Теперь они втроём сосредоточились на постройке. Эри время от времени хвасталась своим результатом, а Мик с энтузиазмом искал нужные детали или делал шутливые замечания, от которых девочка громко смеялась. Айзава молча слушал их оживлённый диалог, чувствуя, как тихое счастье заполняет комнату. Шум телевизора, негромкие голоса и звуки щёлкающих деталей создавали уютную, семейную атмосферу. Никто не торопился, никто не думал о завтрашних делах. Всё было здесь и сейчас: совместная работа, смех Эри и тот покой, который наступал, когда все близкие были рядом. В какой-то момент Эри замерла, откладывая деталь в сторону. Цветные элементы, которые так увлекали её в самом начале, закончились, а однотонные серые блоки, предназначенные для построек зданий, совсем не привлекали её внимания. — Мне скучно, — вдруг заявила она, глядя прямо на Айзаву. Айзава поднял голову и взглянул на девочку. — Ты ведь сама хотела, чтобы мы начали собирать этот конструктор, — напомнил он, возвращаясь к работе над стеной главного корпуса. — Да, но мне надоело, — отрезала девочка, надув губы. С противоположной стороны стола, Ямада, не отрываясь от своей части макета, сказал: — По-моему, это очень даже интересно. Айзава кивнул, поддерживая его. — Мне тоже нравится, — сказал он, бросив короткий взгляд на Эри. — Но если тебе надоело, мы можем всё убрать. Девочка ненадолго задумалась, её взгляд пробежался по разложенному на столе конструктору. Она хотела видеть готовый макет школы, но возиться с деталями самой ей уже не хотелось. — Нет, — сказала она. — Если вам так нравится, собирайте дальше, а я пойду рисовать. Не дожидаясь ответа, Эри поднялась с пола и направилась в свою комнату, оставив за собой лёгкий шорох маленьких деталей, которые сдвинулись на столе, когда она задела их рукой. Как только дверь за девочкой закрылась, Айзава заметил, что тишина стала почти ощутимой. Мягкий шум телевизора, который раньше был лишь фоном, начал резать слух. Герой замер, держа в руках детали конструктора, как будто это могло помочь отвлечься. Теперь они с Миком остались вдвоём. Айзава знал, что это подходящий момент, чтобы поговорить, но каждая мысль, которая ещё недавно казалась хорошей, теперь выглядела или слишком резкой, или неуместной. Он украдкой посмотрел на Ямаду, надеясь найти подсказку. Мик, заметив взгляд, положил свои детали на стол и поднялся с пола, чтобы сесть рядом с Айзавой на диван. Его движения были неспешными, но уверенными. — Мы вроде как собирались поговорить, — тихо сказал он, его голос звучал спокойно. Айзава почувствовал, как напряжение внутри усиливается. Он уставился в пол, раздумывая, над ответом. — Да… — пробормотал герой, избегая встречи взглядом. Ямада чуть наклонился к нему, позволив себе лёгкую, ободряющую улыбку. — Только не говори, что ты теперь стесняешься меня, — пошутил он, слегка толкнув Айзаву локтем. Айзава сжал детали в руках, не ответив. Он чувствовал, что Мик старается разрядить обстановку, но это не облегчало задачу. После короткой паузы Ямада заговорил снова, но тише: — Если хочешь, можем всё оставить как есть. Сделаем вид, что ничего не случилось. Эти слова заставили Айзаву резко поднять голову. Его взгляд встретился с глазами Мика — спокойными и немного грустными. — Нет, — коротко перебил он. Герой на мгновение замолчал, собираясь с мыслями. Делать вид, что ничего не произошло? Эта мысль звучала неправильно. Слишком поверхностно. Слишком нечестно. Всё, что произошло между ними, было важным. Слишком важным, чтобы просто взять и забыть. — Я просто… — начал Айзава, но тут же запнулся. Его взгляд снова опустился. — Я не знаю, как начать. Голос прозвучал тише, чем он хотел, но в этих словах была честность. Ямада посмотрел на него чуть мягче, его ободряющая улыбка стала чуть заметнее. — Тогда я начну, — сказал он спокойно. В его голосе не было ни тени давления, только тепло и поддержка. Айзава медленно кивнул, позволяя себе короткий выдох. Ему стало чуть легче от того, что Мик сам решил начать разговор. Это немного упрощало задачу. Ямада отвёл взгляд собираясь с мыслями, а затем сказал: — Знаешь... — он замялся, делая короткую паузу. — Я уже давно думаю о тебе не только как о друге. Не то чтобы очень давно, но какое-то время точно. После этой фразы, Айзава почувствовал тёплую волну, растекающуюся внутри. Его сердце, обычно спокойное теперь билось чуть быстрее. Медленно повернув голову, он посмотрел на Мика. Героя удивило то, как легко и просто Ямада произнёс эти слова. — Я хотел рассказать тебе раньше, — продолжил Мик, потерев шею. — Но потом появилась вся эта история с Эри, удочерением... и я предложил эту идею с браком. Он начал говорить чуть быстрее обычного, его голос звучал почти ровно, но Айзава все же уловил в нём нотки нервозности. — Тогда я подумал, что если скажу, ты можешь решить, будто я пытаюсь воспользоваться ситуацией. Так что я решил подождать. Просто не знал, как и когда сказать об этом правильно. Айзава молча слушал, не сводя глаз с Ямады. Его выражение оставалось спокойным, но сосредоточенным. Он не перебивал, даже когда казалось, что Мик вот-вот захлебнётся в своём собственном потоке слов. — А потом я начал думать, — продолжил Ямада, его голос чуть дрогнул. — Как ты это воспримешь? Что ты обо мне подумаешь? Ты ведь такой... непонятный, Шота. Иногда кажется, что ты отстраняешься, а потом будто наоборот — показываешь, что тебе не всё равно. Он коротко рассмеялся, и в этом смехе звучала лёгкая растерянность. — Но последнее время… — его голос стал совсем тихим. — Мне кажется, ты даёшь зелёный свет. Мик наконец то поднял взгляд, их глаза встретились. На его лице читалась надежда, смешанная с осторожностью. — Может, я и ошибаюсь, — сказал он, сделав паузу, — но, Шота, я почти уверен, что ты тоже что-то ко мне чувствуешь. Набравшись храбрости Ямада добавил: — Мы можем попробовать быть вместе, — сказал он, отчётливо выговаривая каждое слово. — Для нас. По-настоящему. Не только ради комиссии или удочерения Эри. Тишина, которая повисла после слов Мика, была оглушительной. Он словно выпустил из себя всё, что держал внутри, и теперь просто ждал. Его взгляд был прямым, настойчивым, но без давления — он не требовал ответа, просто надеялся на него. Слова Ямады эхом звучали у Айзавы в голове. Где-то в груди сердце билось глухо и быстро. Он понял, что... рад. Рад, что Мик сказал это вслух. Рад, что всё оказалось взаимным. Герой посмотрел на детали конструктора перед собой, будто пытаясь найти в них подсказку. Признания — не его сильная сторона. Лучше бы они с Ямадой просто напились, натворили глупостей, а потом уже как-то разобрались в этом всем. Это казалось проще, чем сидеть сейчас, под таким пристальным взглядом, и пытаться подобрать слова. — Ты прав, — наконец произнёс Айзава, голос прозвучал хрипло, тише, чем он ожидал. — Я тоже об этом думал. Каждое слово давалось ему с усилием, как будто он вытягивал их из глубин себя. Но он всё же собрался: — И… да, я согласен. Мы можем попробовать, если ты действительно хочешь. На этом Айзава замолчал. Он не знал, как ещё это сказать, не был уверен, нужно ли больше слов. В любом случае, герой предпочёл говорить коротко и по существу, просто подтвердив слова Мика и согласившись с его предложением. Ответ последовал мгновенно. Сильная рука Ямады перекинулась через шею Айзавы, уверенно приобняв его за плечо. Мик, в своём характерном порыве, притянул Айзаву ближе. — Конечно хочу! — его голос был наполнен искренней радостью. Айзава замер, чувствуя, как гулкое сердцебиение отдаётся в ушах. Он не отстранился. Напряжение внутри медленно начало спадать. Рука Ямады, крепкая и надёжная, дарила ощущение спокойствия. — Значит, я тебе нравлюсь? — спросил Мик, его голос звучал с оттенком озорства. Айзава посмотрел в зелёные глаза, в них горел азарт с нежностью в перемешку. Их лица были близко, герой смог разглядеть каждую деталь — каждую эмоцию, отражённую в чужом взгляде. Повернув голову и смотря в пустоту, Айзава нахмурился, пытаясь разложить всё по полочкам, как будто вопрос требовал слишком глубокого анализа. Что он на самом деле чувствует к Мику? Ответ казался сложным. Они знали друг друга много лет, прошли через трудности, видели друг друга в самых нелепых и самых сложных ситуациях. Айзава уважал Ямаду, ценил его присутствие и поддержку. Он по-дружески его любил — или, по крайней мере, всегда так думал. Но что такое любовь? Айзава задумался об этом. Это то, о чём он никогда раньше не размышлял всерьёз. Мик всегда находился рядом — шумный, надоедливый, надёжный и настоящий. Айзава привык к нему, к тому, как его голос наполняет тишину, к тому, как его забота проявляется в самых неожиданных формах. К тому, что рядом с ним можно не притворяться. Айзава не мог вспомнить другого человека, рядом с которым ему было бы настолько спокойно и естественно быть собой. Может ли дружба перерасти в нечто большее? Или границы между дружбой и любовью изначально не так уж и чётко очерчены? Айзава никогда этого не знал. В его жизни не было пылких признаний и бурных романов. Он не искал любовь и не задумывался о ней как о цели. Но сейчас, думая о Ямаде, он осознавал, что Ямада всегда был чем-то большим. Его присутствие — фундамент, который Айзава неосознанно воспринимал как данность. Он вспомнил моменты, когда даже молчание рядом с ним было комфортным. Вспомнил, как чувствовал тепло в груди от его слов и действий, как улыбался, сам того не замечая, когда Мик совершал очередную нелепость. Сколько раз он видел искренние эмоции Ямады и ловил себя на том, что именно их больше всего ценит? Айзава начал понимать, что его дружба с Миком всегда стояла на каком-то ином уровне. Но может ли любовь к другу быть той самой любовью? Почему бы и нет? Он никогда не знал этого чувства в общепринятом понимании — с романтикой, цветами и признаниями под луной. Но разве не оно ли это, когда ты знаешь, что без этого человека всё станет совсем другим? Он тихо выдохнул. Это был ответ. Любовь не всегда приходит с романтическими жестами. Иногда это просто знание, что без этого человека ты не будешь самим собой. Айзава повернул голову и посмотрел на Мика. Тот ждал, не скрывая лёгкого любопытства и надежды, а на его лице застыла немного нервозная улыбка. Айзава выдохнул, чувствуя, как от напряжения немного заныли плечи. — Думаю… я люблю тебя, — сказал он медленно, произнося слова. Айзава не отводил взгляд, и на удивление сказать эти слова оказалось легко. Это была правда, которую он не хотел держать в себе, а знание, что Ямада тоже что-то чувствует, делало всё ещё проще. Мик замер, словно время на мгновение остановилось. Его глаза расширились, и через секунду на лице появилась улыбка — мягкая, тёплая, как первые солнечные лучи после долгой зимы. Эта улыбка была настолько искренней, что Айзава почувствовал, как внутри у него что-то дрогнуло. Айзава понял, что его признание достигло своей цели. Пытаясь справиться с непривычностью ситуации, герой почувствовал, как румянец предательски разливается по щекам, и ему захотелось отвернуться, чтобы скрыть его. Но не успел, Ямада не стал сдерживаться — слишком долго он ждал этого момента, и ещё дольше жил в сомнениях. Едва уловив слова Айзавы, он резко подался вперёд, нарушая и без того хрупкое расстояние между ними. Его рука, которая все это время покоилась на чужом плече осторожно скользнула к затылку. Айзава вздрогнул от неожиданного прикосновения, но даже не думал отстраняться. Он позволил Мику нарушить расстояние, чувствуя, как напряжение растворяется в его прикосновениях. Ямада склонился, словно он больше не мог сдерживаться, и с небольшим напором прижался своими губами к губам Айзавы. Это движение было быстрым, решительным, но в то же время отчаянно эмоциональным, будто в этот короткий момент он хотел выплеснуть всё, что чувствовал — всё, что так долго держал в себе. Айзава на мгновение застыл, чувствуя на своих губах горячее, стремительное касание. Это был поцелуй, лишённый осторожности, но наполненный чистыми, необузданными эмоциями. Всё происходило будто во сне: тепло губ Мика, рука, мягко сжимающая его голову, и тишина вокруг, нарушаемая только тихим гулом телевизора. Мик отстранился первым и снова не смог сдержать себя — он обнял Айзаву, прижимая его к себе так крепко, будто боялся, что тот растворится у него в руках. Айзава медленно открыл веки, всё ещё ощущая остаточное тепло на губах. Затем он медленно поднял руки и положил их на спину Ямады, отвечая на объятие. — Я тоже тебя люблю, — прошептал Мик. Эти слова, тихие, но наполненные неподдельной искренностью, будто эхом разнеслись в голове Айзавы. Он почувствовал, как внутри что-то дрогнуло, перевернулось, а затем захлестнуло теплой волной. Ему казалось, что сердце вот-вот выскочит из груди, стуча так громко, что даже Ямада должен был это услышать. Айзава слегка вздохнул, пытаясь взять себя в руки, и уткнулся подбородком в плечо Мика, как будто хотел спрятаться. Он всегда избегал таких моментов — слишком много эмоций, слишком много всего. Но сейчас он был рад, что эти слова прозвучали, и ещё больше рад, что они взаимны. — Только… не жди от меня слишком многого, ладно? — проворчал Айзава, хотя в его голосе была мягкость, которую он никак не мог скрыть. — Я не самый романтичный человек, которого ты когда-либо встречал. Ямада слегка отстранился, чтобы взглянуть на него. Айзава невольно напрягся, опасаясь увидеть в чужих глазах сомнения или насмешку. Но вместо этого он увидел, как на щеках Мика проступил румянец, а его уши буквально пылали. Этот вид был таким непривычным, что Айзава замер, а затем уголки его губ поднялись вверх. Он даже почувствовал странное облегчение — не один он краснеет, как подросток. Ямада, заметив его взгляд, чуть шире улыбнулся, но его смущение никуда не делось. Пальцы Мика скользнули вниз по рукам Айзавы, мягко возвращаясь на плечи. В его глазах заиграла та самая лукавая улыбка, которую Айзава знал уже много лет. — Я знаю, Шо, — с притворной серьёзностью сказал он. — Ты такой же романтичный, как кактус. Айзава хмыкнул, наигранно нахмурившись. — О, ну спасибо. По привычке хотелось отвести взгляд, чтобы скрыть эмоции, но взгляд Ямады был слишком светлым, слишком искренним, чтобы это сделать. — Чтобы ты знал, ты тоже далеко не эталон романтики, — проворчал Айзава, в свою защиту. — Возможно, — с лёгкой усмешкой ответил Мик, чуть наклоняя голову вбок, — Но знаешь, я буду стараться. Его голос прозвучал мягко, но в глазах читалась серьёзность, которая заставила Айзаву окончательно расслабить плечи. Эти слова оказались теплее, чем он ожидал, и, возможно, именно они развеяли остатки напряжения. Взгляд Мика медленно скользнул от глаз Айзавы к его губам, задержавшись на мгновение. Затем он чуть подался вперёд, и его намерение стало очевидным. Айзава заметил это едва уловимое движение и почувствовал, как сердце ускорило ритм. Мик медлил, давая возможность остановить его, но Айзава и не думал отстраняться — напротив, почувствовал, как сам тянется ближе, будто этот момент был неизбежным. Пространство между ними сокращалось медленно, неспешно. Их лица оказались так близко, что Айзава уловил тепло дыхания Ямады, лёгкое и неровное. Когда последние сантиметры исчезли, их губы встретились вновь. На этот раз поцелуй был совсем другим. Не быстрым и порывистым, а мягким, пропитанным теплом и удивительной бережностью. В нём не было ни суеты, ни торопливости — только искренность и терпение. Мик не спешил, словно хотел дать Айзаве и самому себе время привыкнуть к тому, что происходит, дать возможность осознать, что всё это реально. Его ладонь снова коснулась чужого затылка, добавляя уверенности к этому моменту. Айзава, к собственному удивлению, не чувствовал ни капли неловкости. Наоборот, он ответил на поцелуй, осторожно, чуть неуверенно, но без попыток отступить. На несколько секунд весь мир словно исчез: остались только они двое, приглушённый звук телевизора и это невероятное ощущение близости, которое было одновременно пугающим и утешительным. Было странно осознавать, что они — два взрослых мужчины, лучшие друзья, которые прошли через столько испытаний — сейчас сидят на диване и целуются. Но странным это казалось только в мыслях. На деле это было настолько естественно, что Айзава не находил причин остановиться. Мик продолжал целовать его — медленно, мягко, с удивительной для него сдержанностью, будто хотел продлить этот момент настолько, насколько возможно. Его губы двигались плавно, почти осторожно, словно проверяя, насколько далеко можно зайти. В каждом прикосновении чувствовались теплота и искренность. Айзава не сопротивлялся, позволяя себе расслабиться и просто быть здесь и сейчас. Но углубиться в этот новый для них двоих момент не удалось. Тишину неожиданно прорезал детский голос, чистый и немного удивлённый: — А что вы делаете? Герои мгновенно отстранились друг от друга, будто их застали на месте преступления. Ямада резко выпрямился, его глаза широко распахнулись, а щеки мгновенно залились краской. Айзава, напротив, побледнел, словно его обдало ледяным ветром. Из своей комнаты к дивану шла Эри, её лёгкие шаги почти не слышались на фоне работающего телевизора. Оба героя замерли, надеясь, что девочка не успела увидеть слишком много. — Ничего! — выпалил Мик, слишком громко и слишком быстро, словно хотел перекричать собственное смущение. Эри остановилась, нахмурив брови. — Не правда, — уверенно заявила она. — Вы целовались! Ямада закрыл лицо руками, будто это могло спасти его от стыда. Айзава, лишь тяжело вздохнул, делая вид, что ничего не произошло. К счастью, Эри не стала заострять на этом внимание и перевела тему. Она подошла ближе к Айзаве, держа в руках листок бумаги. Её глаза светились гордостью. — Вот, — с важным видом сказала девочка, протягивая рисунок. — Этого не было на фотографиях, поэтому я нарисовала! Айзава осторожно взял рисунок, заметив, как его пальцы слегка дрожат, ещё не до конца оправившись от только что пережитых эмоций. Он нахмурился, пристально рассматривая детализированную картину. На листе бумаги был изображён человек в чёрной одежде с ярко-жёлтыми торчащими вверх волосами. Это явно был Мик, его лицо выражало панический ужас, а поза, в которой он убегал, была настолько карикатурной, что Айзава невольно усмехнулся. Рядом с Миком красовался огромный паук, угрожающе поднявший лапы. Пока Айзава изучал рисунок, Ямада, нервно схватил с журнального столика инструкцию от конструктора и начал усиленно обмахивать свое красное лицо. Эри что-то говорила, но Мик не обращал на это внимания — он был слишком сосредоточен на попытке остудить своё смущение. — Это папа испугался паука и убежал от него! — радостно пояснила Эри, ткнув пальцем в сторону рисунка. Айзава старался не рассмеяться вслух. Он отчётливо представил эту картину — Ямада, в панике убегающий от паука. — Очень реалистично, — прокомментировал герой, протягивая рисунок Мику. Ямада, отрываясь от своего импровизированного "веера", взглянул на изображение и тут же застыл. Его лицо, только начинавшее приходить в норму, мгновенно залилось краской ещё сильнее, чем раньше. — Эри, это был секрет! — простонал он, прикрывая лицо рукой. Айзава, не обращая внимания на жалобный голос, аккуратно забрал рисунок обратно себе и ещё раз внимательно его рассмотрел. — Думаю, это достойно холодильника, — задумчиво сказал он. — Да! — радостно воскликнула Эри, подпрыгнув на месте. — Нет! — протестующе заявил Мик. — Вы не будете это вешать! Айзава спокойно поднял руку вверх. — Кто за то, чтобы повесить этот рисунок на холодильник? Эри тут же вскинула руку, сияя от счастья: — Я! — Отлично, — сухо резюмировал Айзава, опуская руку. — Два против одного. Большинство решило. Эри захлопала в ладоши, бросив на Ямаду торжествующий взгляд. — Мы победили! Мик уставился на них, его лицо выражало смесь возмущения и смирения. — Демократия в самом худшем её проявлении, — пробормотал он, покачав головой. — Если хочешь, можешь подать апелляцию, — насмешливо добавил Айзава. — Почему я с вами связался? — сдавленно пробормотал Ямада, опускаясь на спинку дивана. — Привыкай, — сказал Айзава, откладывая рисунок на стол поверх разбросанных деталей конструктора. Айзаве стоило напомнить всем, что макет школы нужно закончить, пока не потерялись детали, но в этот момент Эри ловко забралась на диван между ним и Миком. — А что такое декроматия? — вдруг спросила девочка, взглянув на Ямаду своими большими, любопытными глазами. Айзава слегка приподнял бровь, удивившись вопросу, а Мик тут же широко улыбнулся. — Демократия? — переспросил он, приобняв Эри. — Это когда большинство решает, что делать, как вы сделали с рисунком. Айзава наблюдал, как Ямада жестикулирует, объясняя всё привычно лёгкой манерой. Эри слушала его с интересом, вовремя кивая, будто понимала каждое слово. Всё вокруг казалось удивительно простым и правильным. Тёплый свет, тихий шум телевизора и голоса тех, кто был дорог, наполняли комнату уютом. Айзава смотрел на Эри, устроившуюся между ними, и на Мика, который, казалось, мог превратить любое пространство в место, где хотелось остаться. Время будто замерло, позволяя Айзаве полностью погрузиться в этот момент. Он чувствовал спокойствие, к которому так давно стремился. Всё сложное и тревожное осталось где-то далеко за пределами этого дома, словно больше ничего не имело значения. И ощущение... почти осязаемое, что всё наконец оказалось на своих местах. Будто кусочки пазла сошлись в единую картину. Это и было счастье — простое, тихое, настоящее. Без ярких вспышек и громких слов, но от этого ещё более ценное. Айзава закрыл глаз на мгновение, позволяя этой мысли укрепиться. Всё было так, как должно быть. И он понимал, что не хочет, чтобы это когда-либо закончилось.