у нас есть всего 40 дней

С того дня прошло ровно пять лет. Моя учеба в средней школе начала медленно забываться. Воспоминания будто лежали в коробке, которая покрывалась слоем пыли в моей голове. Любовь к Эндрю заросла паутиной, потрескалась и практически выцвела, а вместе с тем исчезла. Наверное, это началось после того, как родители развелись и я сменил имя и фамилию. С тех пор я очень сильно изменился. Будто цветок я расцвел и привлекал к себе все больше и больше женского внимания. Почему же я сменил имя и фамилию? Все очень просто и одновременно сложно. Мои родители развелись и мы переехали с мамой в маленький городок в Калифорнии. Я решил, что стоит начать все с чистого листа, по этому взял мамину девичью фамилию и новое имя. Так было легче забыть весь кошмар, который происходил в моей жизни все это время. Отец с матерью ссорились каждый день. Приходя со школы я заставал одну и ту же картину: отец орет на мать, а на столе стоит холодный ужин. Каждый грёбаный вечер начинался с истерики которую закатывала мама. Все причины были раздуты и высосаны из пальца. То отец мало работает, то много, то он неправильно меня воспитал, то он мало зарабатывает. Стоит упомянуть то, что мама работает обычным бухгалтером, а отец риелтор. Мать всегда была такой. Однажды она пожелала мне смерти за то, что я помог собрать осколки от вазы, которую нам подарила покойная бабушка на мое рождение. К слову, она сама ее разбила. Я понимал, что у нее был нервный срыв, но я старался помочь и меня это ранило настолько сильно, что это положило начало моей депрессии и пути к тому месту, где я нахожусь сейчас. После развода мы перебрались сюда. Стоит упомянуть то, что люди тут приветливые, а уровень преступности достаточно низкий. Мать устроилась работать бухгалтером в какую-то фирму, а я подрабатывал в кафе официантом. Со мной работала Рене. Я никогда с ней не общался до одного дня. После того как моя смена закончилась я нашел в своем шкафчике записку с таким содержанием: "жду тебя в 22:00 на крыше ** дома. Рене". Тогда я еще не знал к чему это приведет. Достаточно быстро я собрался и побежал по адресу, который был указан на бумажке. Без особого труда мне удалось проникнуть на крышу и я увидел ее на краю. Такую красивую и нежную, совсем как цветок. Она была похожа на белую и чистую розу, лишь радужные кончики волос выделялись, но они ее не портили, а украшали. Я не мог видеть выражения ее лица. Меня ослепляли лучи заходящего солнца. Многие девушки обращали на меня внимание. С каждым годом я все чаще и чаще слышал перешептывания за своей спиной. На каждое 14-ок февраля получал минимум пять валентинок. И количество росло. Было необычно видеть приветливые улыбки одноклассников, которые были искренними и не плодили во мне комплексов. Но хочу напомнить, что я – гей. И даже не смотря на то, что тут меня никто бы не осудил я никогда и никому не расскажу о том кто я. Всем девочкам я мягко отказывал. По крайней мере старался это делать аккуратно и нежно. После случая с признанием Эндрю я решил, что больше никогда и никому ничего не скажу о том какая у меня ориентация. Я считал ее болезнью. – Нил, я хотела бы тебе признаться в кое-чем на последок – с ее губ срываются тихие слова, но я их прекрасно слышу. Сердце падает в пятки. Я затаил дыхание и не сводил с хрупкой фигуры взгляд. – я тебя люблю – и после этих слов она прыгнула вниз. Я не рискнул посмотреть на то как она лежит внизу. Мое тело сковал липкий страх, который не позволял мне и двинуться. Лишь спустя несколько секунд я глубоко вздохнул и... расплакался. Я не знаю почему, я не узнаю никогда зачем она это сделала. Мне ее жаль и по сей день, она заслуживала лучшей жизни. Меня душило чувство вины, я жадно глотал воздух, но мне его жутко не хватало. Упав на колени я поднял лицо к небу. Какой же я жалкий. Теперь на моей душе лежит смертельный грех. Я думал, что убил человека. Я ее убил... Паническая атака настигала меня не впервые. Мои руки безумно тряслись, сердце бешено билось, дыхание участилось, а тревога навалилась тяжелым грузом, который вовсе не собирался уходить и перешел в страх. Лишь через несколько часов я умудрился более-менее успокоиться и доплестись до дома, где мать что-то начала орать мне в догонку, но мне было плевать. Имя несчастной суицидницы звучало на каждом углу в школе. В каждой вещи я видел ее. Вина все еще мучила меня. Я мог ее остановить, я мог ее спасти, но при этом я ничего не сделал. НИ-ЧЕ-ГО. С того дня меня терзали кошмары, в которых Рене винила меня в своей смерти. После них я подлетал с кровати весь потный и запыхавшийся, а по моим щекам катались слезы. Меня хватило всего на две недели. Депрессия и без этого била меня прямо под дых, но эта ситуация выбила меня из колеи. Точку в моей жизни поставила моя собственная мать, которая устроила ссору на пустом месте. Наверное, стоит начать с того, что я решил прогуляться. Дойдя до небольшого озера я устроился под раскидистой ивой. Неподалеку располагался заброшенный домик и кладбище. Наверное, кладбище имело более приветливый и уютный вид, чем этот домик. Закатные лучи плясали на легких волнах водоема, трава колыхалась вместе с листьями и ветвями деревьев создавая симфонию шелеста, а пение птиц баюкало мое сонное сознание. Я давным-давно нашел это место и оно стало моим любимым. Точнее это место я нашел с Жаном, моим бывшим лучшии другом. Вспоминая о нем я невольно поморщился от горя. Он переехал вместе с родителями не предупредив меня. Сменил номер, возможно даже внешность, я не могу знать наверняка. Суть в том, что он просто растворился, будто его и не было, будто он был моей галлюцинацией. В общем, сейчас это не так уж и важно. Я настолько замотался, что уснул. Сегодня бял отвратительный день. Все дни после смерти Рене были отвратительными. Проснулся я лишь поздней ночью и сразу же подскачил. Нужно было бежать домой, мама наверняка волновалась. Но лучше бы я не торопился туда идти. Чуть ли не бегом я пересек холм и несколько кварталов, а после приблизился к своему дому. Запыхавшичь я заметил свет в окнах. Значит мама не спит, она ждала меня, как и ссора. Заходил я в дом кау можно тише, но это не спасло меня, вообще никак. – где тебя носило?! – меня достаточно часто встречали этой фразой. Грубой и недовольной, которая ранила хуже чем топор или нож. Раздражение матери чувствовалось еще вне дома. Оно будто витало в воздухе сгущая его. Принюхавшись я почувствовал запах алкоголя. Она явно выпила. А еще ее волосы были слегка влажными. Возможно она попала под дождь... Встав со своего места я смог детальнее ее рассмотреть. Она все еще была в одежде в которой ушла сегодня на работу. Блузка на плечах была мокрой из-за того, что с волос раньше капала вода. Мешки залегли под ее глазами, кончик носа слегка красный, а глаза уже на мокром месте. – я вышел прогуляться и уснул – начал оправдываться я, но тут же осекся. Разве она сможет меня понять? Она – черсивая взрослая женщина, которая называет себя моей матерью. Молчание длилось не долго, точнее бездействие. В меня полетело что-то стеклянное. Я сумел увернуться, но маленькая статуэтка разлетелась на кучу осколков. Я узнал ее. Это был подарок Жана. Меня будто ножом полоснуло по сердцу. Слезы непроизвольно полились из моих глаз Мать точно пьяна. – лучше бы ты не родился. Зря я не сделала аборт – злые и колкие слова, которые заставили меня вылететь пулей из дома. Куда я бежал? В место, где оборву свою жалкую жизнь. И пусть до выпуска ищ школы оставалось меньше двух месяцев. Плевать, я больше не хочу жить. Не хочу больше чувствовать себя настолько отвратительно. Мне хотелось орать. Орать на весь мир. Я чувствую себя уродом, который не заслуживал искренней любви Рене, который не заслуживал ничего, кроме боли и страданий. Жизнь заканчивалась мгновениями. Первое: я поднимаюсь на крышу. Второе: перелезаю чернз ограждение. Третье: я лечу вниз. Наступает темно та. Долгожданный покой и холод.