Миг длиннее жизни

      Лофу Сяньчжоу встречает ровным строем звездных яликов и мирным гудением двигателей. Цзяоцю всегда непривычно после шумного и неугомонного Яоцина окунаться в мирную расслабленную жизнь Лофу, где время течёт медленно и расслабленно. Хоть они и являются единым альянсом, каждый корабль уникален и, кажется, отражает характер своего генерала словно ребёнок, который копирует поведение своего родителя. – Здравствуйте, генерал, – Цзяоцю тенью проскальзывает в помещение и закрывает за собой дверь. Цзин Юань нехотя поднимает голову, отрываясь от бумаг, и его усталое лицо озаряет улыбка, а спина, которая чуть сутулится из-за ответственность за Лофу, расправляется. – Какой неожиданный визит, ты здесь по делам генерала? – Цзин Юань по-кошачьи щурит глаза. – Попросил выходные, думаю, Яоцин не развалится от пары дней моего отсутствия, – Цзяоцю отвечает не менее хитрой улыбкой. – Зная генерала Фэйсяо, я бы не был так уверен. Ей хватит пары часов, чтобы натворить дел, – Цзин Юань отодвигается от стола и распахивает руки в приглашающем жесте.       А Цзяоцю два раза намекать не нужно: он двигается мягко и вкрадчиво, пересекая комнату, опускается на чужие колени и с размаху утыкается в чужую гриву. Мягко. Тепло. И спокойно. Цзин Юань тихо смеётся и припобнимает Цзяоцю за талию, чуть прижимая к себе.       Несколько минут – а, может, пару вечностей – они сидят в тишине и просто вдыхают аромат друг друга: Цзин Юань – запах специй, острого бульона и трав, а Цзяоцю – бергамота, зелёного чая и безмятежности, что окутывает его, заставляя увязнуть в белой расплавленной карамели. А Цзяоцю и не против. Раствориться в мягком тёплом небытии – не такая плохая участь, особенно, когда твое существование – это каждодневная битва самим с собой. – Я привёз закуски, – Цзяоцю размыкает кольцо рук, тянется к сумке, что привез с собой, разворачивает ткань, выпуская наружу великолепные запахи. Цзин Юань сидит неподвижно как статуя, и лишь когда Цзяоцю подносит палочки к его рту, размыкает губы и захватывает еду целиком. – Остро, – говорит Цзин Юань, прожевывая, – я скучал по твоей готовке. Никто не решается положить в еду генерала столько перца – боятся, что это сочтут за покушение. – Я тоже скучал, Цзин Юань, – Цзяоцю замолкает на минуту, – по выражению твоего лица, когда ты ешь острое. – Что ж, я выгляжу настолько глупо? – Я этого не говорил. Но ты всегда так удивляешься, будто первый раз в жизни пробуешь острое. Твоя реакция похожа на реакцию ребёнка. – Это плохо? – Наоборот. Дети чисты и искренни, а их эмоции яркие в своей незапятнанности. Что на душе, то и на лице – они не умеют лгать. – Ты слишком хорошего мнения обо мне.       Цзяоцю не отвечает. У них не принято говорить о прошлом, хотя каждый понимает без слов – читает историю в чужих глазах, припорошенных прахом потерь. Но вместе их израненные, искалеченные души как будто могут почувствовать свободу от боли и потерь – и Цзин Юань улыбается, тепло и приветливо, смотрит с заботой, а в его голосе звучит юношеская мечтательность и вера в лучшее. И Цзяоцю расслабляется, будто нет смертей тысячи солдат за его спиной, нет разочарования в самом себе и обременительного обещания, которое и заставляет его дышать. Словно он снова молодой лис, что собирает лотосы на озере ливней.                                           Будто и не было никогда в их жизни войны.       И мира вокруг нет, и борьбы с изобилием, борисинцами, и проблем в альянсе, и нудных отчётов, и неизлечимых болезней – только двое юношей, что идут по звёздному пути навстречу бесконечности. Бесконечности друг с другом.       В такие времена под толстой каменной коркой, что нарощена годами для защиты, проглядывает сердце, и Цзяоцю знает: такой Цзин Юань настоящий. И хоть он сам может отрицать свои хорошие качества, относясь к себе слишком строго, Цзяоцю никогда его не слушает. Впрочем, и его упрекают за то же самое. Быть может, эта вредная привычка и позволила им зацепиться друг за друга, и найти в чужих недостатках себя?  (ред.)23:23

      А, может, оба умеют смотреть чуть глубже, чем маска, чем кожа, на которой узорами выведен свод правил поведения, искусная картина, чтобы одурманить неискушенных зрителей, показывая лишь хорошую и незапятнанную личность. – Я бы хотел посмотреть на озеро ливней на Яоцине, – произносит Цзин Юань, доедая последний цзяоцзы, – мне жаль, что работы в последнее время становится лишь больше, я не могу оставить Лофу на госпожу Провидицу. У неё тоже много забот. – Я понимаю, я тоже не могу приезжать по первому желанию сердца. Я нужен генералу, от меня зависит её здоровье. А от её здоровья весь Яоцин.       И сам Цзяоцю.       Цзин Юань поглаживает Цзяоцю по спине, убирает волосы с лица и нежно целует в лоб, словно говоря, что это всё неважно. Цзяоцю, который до этого немного напрягся, в миг расслабляется, двигается ближе и тянется к чужим губам своими. Короткий, но нежный поцелуй, в который каждый вкладывает всю свою любовь и привязанность. И тоску, что не может дарить таких поцелуев каждый день, укрывать тёплым пледом – и своими объятиями – шептать на ухо "Я рядом" и чувствовать, как расслабляются чужие мышцы, готовить чай на двоих и засыпать в обнимку со светлыми мыслями, что завтра будет ещё один хороший день, где они вдвоём.       И Цзин Юань, и Цзяоцю скованы обязательствами. Они сами приняли их когда-то, и отказаться от ответственности будет для них подобно предательству и смерти чего-то важного в их душе. Они уже не будут самими собою, теми, что когда-то смогли зацепиться друг за друга в этом хаотичном океане событий. Поэтому всё, что им остаётся – это такие короткие встречи, когда дела не так сильно сжимают горло, когда появляется небольшое послабление, чтобы вспомнить: они не винтики в машине Охоты, а простые люди со своими простыми желаниями и незамысловатыми потребностями – просто любить и быть рядом с любимым.       Скоро Цзяоцю и Цзин Юаню придётся расстаться. Снова бесконечные дни разлуки, и лишь тёплые воспоминания будут согревать их. Но сейчас они оба выбирают друг друга. На пару дней, в уединенном, залитом солнцем кабинете генерала двое растерзанных и страдающих сердца вспоминают, какого это – быть счастливыми.