Бесстыжий заяц и застенчивый кот

— Настоишная! — Табакерия! — Нет, я сказал — настоишная! Хочу посмотреть, что пьют русские! — А мне интересно, что они курят! Неспроста же они такие позитивные! — Эй, придурочные, мы вам не мешаем? — две пары горящих недюжинным воодушевлением глаз устремляются на Макао, стоящего с приклеенной ко лбу ладонью. От бурлящего в нём негодования. — Я, конечно, всё понимаю! Но вы меня достали своими дурацкими спорами! Мы с Пи’Чэ все ноги отморозили! — кивает на переминающегося с ноги на ногу Порчэ. — Решайте уже! — рявкает он. Ким и Марк переглядываются. Виновато опускают глаза под мягкий хохот Чэя и недовольное бурчание Као. Молча берут своих ледышек под ручки и заводят в… Пельменную, приговаривая: — Пора уже подкрепиться! Заодно разведаем, каки-таки русские пельмени! — парни смотрят на своих мужчин со смесью удивления и восхищения. Ну дети малые, ей-богу. Хоть в люльку укладывай да колыбельную пой! — А в Настоишную потом заглянем! — решает Ким. — И в Табакерию! — поддакивает Марк, ласково растирая замёрзшие ладошки Као. — Будда, что с вами не так! — восклицает Макао, плюхаясь в мягкое кресло. — Увижу вас укуренными и пьяными — морду набью! Усекли? — Нонг’! — Пи’Порчэ краснеет, оглядываясь по сторонам. — Говори потише! — Не-не! Пусть погромче вопит! — подначивает Ким, с любопытством рассматривая меню. — Так, что у нас тут безопасное?! — Чэй снова заливается краской. — Хинкали с мясом и зелёным луком? — Фи, мне кажется, это невкусно! — морщит нос Макао. — Почему же? — раздаётся за их спинами насмешливый голос. — Как говорится: «Если ты не любишь кошек — ты просто не умеешь их готовить! Или не пробовал!». Кстати, топовая позиция в нашей Пельменной! Попробуйте — не пожалеете! — парни изумлённо смотрят на миниатюрную девчушку с русо-пепельными локонами, большими карими глазами и широкой улыбкой, одетую в спортивный костюм и фартук. — Так что? — звонко осведомляется она, приготовившись записывать. — Ещё советую попробовать пельмени с морепродуктами и вареники с вишней. Ум отъешь! И да, всё домашнее! Сделано вот этими кривыми ручонками! — незнакомка приветливо машет перед их носами аккуратными пальчиками. — Вы поразительно убедительны! — замечает Пи’Порчэ, когда пауза затягивается. — Три порции пельменей с морепродуктами, одну пельменей классических, четыре вареников с вишней и хинкали с мясом и зелёным луком — одну! — он говорит медленно, но кристально чисто. — Отлично! Кстати, Вы отлично говорите по-русски! — подмечает с улыбкой девушка. — А Вы в совершенстве владеете тайским, Евгения! — отвечает Порчэй, подмигнув. — Вы — потрясающая! Девушка краснеет, но счастливо улыбается, упархивая на кухню и посылая на прощание воздушный поцелуй. — Что это было?! — хором спрашивают все, глядя на довольно ухмыляющегося Чэ. Тот лениво потягивается и широко зевает, становясь похожим на взъерошенного совёнка. — Все молчали! Невежливо заставлять ждать! — Но почему это выглядело как флирт?! — негодует Кимхан. Он тщетно пытается совладать с накатывающими приступами неуместной ревности. Но в новом месте ему постоянно кажется, что все вокруг только и думают о том, как отнять у него его маленькое сокровище. — Пи’Ким! — нежно смеётся Порчэ, беря похолодевшую ладонь Кима и ласково сжимая. — Нет причин волноваться. Мы же всё знаем, верно? Макао в который раз удивляется способности Пи' одним словом расставить все точки над i. Порчэ никогда не допускает конфликтов. Всегда умеет решить проблему вовремя, не дожидаясь, пока полыхнёт. Старается понять, вникнуть в суть возникшей загвоздки и разрулить всё спокойным, обдуманным диалогом. Этого умения не хватает многим людям. Из-за этого накапливаются обиды, недопонимание и, как следствие, происходят ссоры на пустом месте. Поэтому Као изо всех сил перенимает невозмутимость и манеру спокойствия драгоценного Пи’, чтобы в будущем не совершать глупых ошибок, порой стоящих доверия. Приносят заказ. — Будда! Как есть этого монстрика! — верещит Као, подцепляя вилкой пельмешку размером с собственную ладошку. — Я весь рот порву! — Марк громко ржёт, решая сначала продегустировать хинкали. — Смотри и учись! — гордо берёт за длинный хвостик и аккуратно надкусывает, с наслаждением высасывая вкуснейший сок. — Обязательно сначала выпей сок. В этом вся фишка этого блюда. А потом спокойно кусай и получай удовольствие! Кстати, пельмени можно тоже руками есть! — Као внимательно наблюдает за Марком, подцепляющим пальцами огромную пельмешку и запихивающим её в рот, откусывая половину и довольно урча. Выглядит это совсем несексуально! — Чево пялишься? Пробуй дафай! — бубнит Марк. Као с подозрением разглядывает красивую хинкалину, отмечая, что сделана она и правда мастерски. Подносит ко рту и осторожно кусает мягкое тесто, чувствуя брызнувший сок. Выпивает до последней капли, наслаждаясь солоновато-пряным вкусом. Облизывается и сыто ухмыляется на вопросительно изогнутые брови родных, бормоча себе под нос: — Вкусно! — и добавляя задумчиво. — Хочу научиться лепить сам. Приеду — брата накормлю. — Ишь какой деловой! — хохочет Ким, заботливо дуя на дымящийся кусочек и отправляя в рот смущённого этим жестом Чэ. — Не красней, Ангел! А то скоро помидоркой станешь! — Могу научить тебя, Нонг’! — спустя мгновение предлагает Марк. — Но должен предупредить — работа нудная… *** В квартирке № 50 тихо. Лишь на маленькой кухоньке трещит допотопное радио, скворчит на сковородке лук и бурлит в кастрюльке картошка. Двое сидят за круглым столом. Перед каждым – широкий пласт теста и полная плошка свежепрокрученного фарша из мясного ассорти — говядины, свинины и баранины. Марк встаёт и выключает плиту. Снова опускается на стул и пристально смотрит на Макао, деловито поджавшего губы. Его милому Нонгу’ не терпится броситься в отважный бой с сильным противником по имени Рукожоп и разбить весь скептицизм окружающих самыми красивыми пельмешками на свете. — Чё сидим?! Делай кружочки! — Као бодро хватает стакан и принимается усердно вырезать им из теста одинаковые лоскуты. Марк следит за ним с мягкой улыбкой, попутно перемешивая фарш. — Готово! — радостно возвещает Макао, заставив Пи’ хохотнуть своей детской непосредственностью. — Что теперь? — А теперь внимательно смотри и запоминай! Сделаешь по-другому — фигня получится! Понял? — Као активно кивает. — Так вот. Мы делаем с тобой пельмешки. Они должны быть маленькие и изящные. Поэтому фарша берём немного. Вот примерно столько! — Марк кладёт в середину кружка крохотную фрикадельку. — Дальше аккуратно поднимаем края, чтобы они не порвались, и хорошенько склеиваем друг с дружкой. Заклеим плохо — вся вкуснота в бульоне останется. А нам этого не надо, правда? — юноша завороженно глядит, как мягкие подушечки пальцев нежно нажимают на тесто, осторожно мастеря гребешок. — А теперь берём краешки получившегося вареника и… сплетаем. Опа! — на широкой ладони Пи’Марка лежит безупречный крошечный пельмень, манящий закинуть его в рот прямо так. — Ну… Вроде ничего сложного! — неуверенно бормочет Као. — Думаю, у меня не хуже получится! — Самоуверенности тебе не занимать, Тирпанякун! Но… дерзай! — Марк ободряюще улыбается, пододвигая фарш. Макао правда старается. И начинки кладёт сколько нужно, и пальцами плотно края прижимает, делая это как можно мягче. Но когда приходит время финального штриха, юноша замечает появившуюся дырочку. — Да как так-то?! — плаксиво лепечет он, с тоской смотря на испорченное изделие. — И что делать, Пи’Марк? — Не терять боевой настрой и продолжать пытаться! — отвечает Марк, забирая из рук пострадавшего пельменя. — Ты лишнего натянул края. Из-за этого донышко истончилось. Пробуй ещё раз. Второй пельмешек получается лучше. Правда, кривобокий. Но очаровательный. — Смотри, какой милаха! — воркует Марк, бережно перекатывая крошечку в ладонях. — Этот лапушка — мой. — Я сделаю для тебя лучше и красивее! — возражает Макао. — Отдай этого уродца! — НЕА! — Марк дурашливо прикрывает ладонью пельмешку. — Он — бесценен! Потому что твой ПЕРВЫЙ! — аккуратно кладёт его на доску, обсыпанную мукой. — Продолжим? И они продолжают. С каждой попыткой пельмешки у Као становятся красивее и меньше. Под конец юнец лепит таких изящных крошек, что Марк со звонким улюлюканьем сгребает их в сковородочку, поджаривает до румяной корочки и хрустит на всю кухню, как орешками, довольно мурлыкая под ворчливое: — Давай-давай, жри, кот! Сметаны добавь — башка отвалится от взрыва вкуса! — Ты чего такой умный, Нонг’Као? — щурится Пи’Марк, залезая в холодильник. — Я внимательный! — мягко поправляет Макао, оставляя на щеке ласковый поцелуй. — Ешь-ешь, не отвлекайся! — приговаривает он, потихоньку убирая со стола. Макао…счастлив… Счастлив возможности жить спокойной жизнью. Наслаждаться бытовухой и ловить мгновения головокружительных поворотов Судьбы… Всё хорошо, ведь Макао в моменте… *** А в соседней квартире Порчэй нежно улыбается, поглядывая на своих родных. — Надо будет забрать камеру из их комнаты! — задумчиво говорит он Кимхану, лежащему на его коленях. — Убедился, что у них всё серьёзно? — Ким выгибает бровь. Идея принадлежала Порчэ. Он долго уговаривался, злился на себя, но в итоге решился на подобный поступок, однажды признавшись: — Они… слишком дороги моему сердцу. Я должен убедиться, что вместе они счастливы… Порчэй тихонько хмыкает. Выключает ноутбук и отставляет на столик. Медленно склоняется к Кимхану и долго всматривается в широко раскрытые глаза, читая в них тихую нежность, покой и лёгкое любопытство. Улыбается уголками губ, когда Ким мягко целует в центр ладони, обнявшей лицо. Медленно целует в дрожащие губы, с трепетом лаская. И молвит с придыханием: — Я уверен в их светлом будущем как никогда. А ещё уверен, что в новом году нас всех ждёт что-то… волшебное. Что-то… незабываемое… Что-то истинное…

Посмотри на меня и замри, никуда тебя я не отпущу На улице зажглись уже фонари, смотрю на тебя и молчу Ты тоже посмотри на меня и замри, нет не убежишь - я тебя обниму На улице погасли все фонари, а я не отдам тебя никому...