keep the lights on

Джисон мало что любит больше, чем праздники. Он обожает их атмосферу, особенно рождественскую. Сладкий аромат пекущегося в духовке печенья, красота сверкающих повсюду украшений – нет ничего более совершенного. Джисон каждый год наслаждается этим. Украшение дома – его гордость и радость, и он относится к этому очень серьезно. Усомниться в его обожании праздника – оскорбление, осквернение святого алтаря, который является его страстью. Джисон не религиозен. Далеко не религиозен. Он знает, что его жизненные выборы приведут его в самые глубины ада, но праздник есть праздник. Рождество уже давно прошло, но он не собирается снимать украшения на улице. Они приносят ему радость, раскрашивая унылый зимний пейзаж красными и зелеными красками. Поэтому, когда случайным февральским днем в его дверь постучали, он приготовился к тому, что перед ним предстанет старая ворчливая женщина из дома напротив, утверждающая, что его огоньки слепят ее по ночам и она не может спать. Вместо этого Джисон открывает дверь и видит незнакомца – красавца с хмурым лицом. — Чем могу помочь? — У тебя горят рождественские гирлянды, — произносит незнакомец, и его голос – мед для ушей Джисона. Джисон приподнимает бровь. — Да, и что? — Сейчас февраль, — хмурится незнакомец. — Ты что, Гринч? Мужчина хмурится еще сильнее, скрещивая руки. — Убери их. Это заставляет Джисона хихикать – он просто не может удержаться, настолько это абсурдно. — Если ты не член нашего несуществующего правления ТСЖ, тебе не повезло, приятель. Я их не уберу. — Они отвлекают. — От чего? От мертвых деревьев? — Не мог бы ты их просто убрать, — вновь пытается незнакомец, его голос уже не такой твердый. — Пожалуйста? Это уже не вопрос, в его голосе нет весёлых нот в конце концов. Кажется неправильным, что кто-то настолько привлекательный может быть таким… грубым. — Кто ты вообще такой? — парирует Джисон. От этого незнакомец краснеет, его щеки приобретают оттенок алого, словно он слишком долго простоял на холоде. Джисон видит, как кончики его ушей окрашиваются в тот же цвет. — Твой новый сосед. — Ну, новый сосед, ты должен знать, что я всегда держу огоньки включенными, по крайней мере, до марта. Он снова хмурится. Откидывает темные волосы со лба, прежде чем засунуть руки без перчаток в карманы куртки. — Убери их, — последние слова он произносит перед тем, как повернуться на каблуках и удалиться по подъездной дорожке Джисона к своей собственной. Джисон смотрит, как тот поднимается к дому слева от него и открывает входную дверь, бросая последний взгляд в его сторону, прежде чем войти и захлопнуть ее за собой. Что ж, отличное первое впечатление.

⚹'꒷︶˚︶˚︶˚︶꒷'⚹'꒷︶˚︶˚︶˚︶꒷'⚹

Джисон делает все, чтобы его новогодние гирлянды горели как можно дольше. Они не мешают ему, более того — они ему нравятся. Они привносят в его жизнь столь необходимую живость. Его сосед, пока еще безымянный, появляется все чаще и чаще. Каждый раз, когда Джисон выходит на улицу, из соседнего окна на него смотрит злой дракон. Когда он идет по подъездной дорожке, чтобы забрать почту, злые глаза следят за ним с точностью ястреба. Это, мягко говоря, нервирует. Джисон стал пленником в собственном доме, предателем патриархата из-за каких-то глупых лампочек. Он удивлен, что мужчина еще не вызвал полицию. Может быть, у него достаточно здравого смысла, чтобы не делать этого. Близится конец месяца, когда друзья Джисона заходят к нему в гости. Когда он открывает дверь, его встречают хмурый Хёнджин, нейтральный, как и всегда, Сынмин и ухмыляющийся Чонин. Хёнджин врывается в дом, ничего не говоря Джисону, в то время как его парни следуют позади. — Кто нассал в твою кашу сегодня утром? — спрашивает Джисон, закрывая за ними дверь. Высокий парень падает на диван Джисона, чувствуя себя как дома. — Твой сосед, вот кто. Он придурок. Джисон стонет. — И что он натворил? — Он попросил нас, точнее, приказал нам передать тебе, чтобы ты снял рождественские гирлянды, — произносит Сынмин, усаживаясь в старое кресло, которое Джисон должен был выбросить, а не брать с собой при переезде. — Серьезно. Выскочил из дома, как только мы подъехали, и все такое. — Что с ним не так? — Спрашивает Чонин, откидываясь на спинку дивана рядом с Хёнджином. Джисон направляется к холодильнику, достает бутылки соджу и рюмки для каждого из них. — Честно говоря, понятия не имею. В первый же день, как он переехал, он пришел и повел себя как ебаная рождественская полиция. Я даже не знаю, как его зовут, настолько он был груб. Закончив говорить, он ставит рюмки на журнальный столик. Хёнджин тут же берет себе одну, наливает её и выпивает без колебаний. — Ну, почему бы тебе просто… не убрать их? — предлагает Сынмин, хватая свою рюмку и наполняя шот. Джисон и Хёнджин смотрят на него с недоумением. — Нет, черт возьми! Дело в принципе! Нельзя требовать от незнакомца убрать украшения его дома только потому, что они тебе не нравятся. Это просто невежливо, — вскрикивает Джисон, а Хёнджин кивает, соглашаясь с каждым словом. — Это война, — многозначительно добавляет Хёнджин, наливая еще одну рюмку. Джисон кивает, делая глоток, и садится рядом с Хёнджином. Охлажденная жидкость течет по горлу, успокаивая его изнутри. — Ты ведь знаешь, что сейчас уже почти март? — спрашивает Сынмин, откинувшись на спинку кресла и поглаживая рюмку в руке. — Да, и из-за него я поставил перед собой цель держать их включенными как можно дольше. Кто знает, может, они простоят до следующего Рождества. Чонин фыркает, едва не расплескав соджу по ковру Джисона. Хёнджин не обращает внимания на своего парня, а лишь смотрит на Джисона, когда начинает говорить. — Знаешь, он был очень милым. Если бы мы искали четвертого для наших полиотношений… — Но мы не ищем, — вмешивается Сынмин. Хёнджин игнорирует его слова: — Я бы побыстрее попытался его охомутать. Джисон шлепает Хёнджина по затылку, не обращая внимания на убийственные взгляды, которые бросают на него его парни. — Никаких связей с врагом. — Это просто слова! — Хоть я и не согласен с тем, что Джисон применил к тебе физическое насилие, но вынужден согласиться с его утверждением, — говорит Сынмин скучающим голосом, глядя на своего парня. — Никаких связей с кем-либо. Кроме нас, конечно. Джисон закатывает глаза, не обращая внимания на друзей, продолжающих говорить о привлекательности его нового соседа-мудака. Даже если бы он был супермоделью, Джисону было бы на него все равно; он оставался бы его врагом. Даже если его глаза настолько глубокие, что могут хранить все секреты вселенной. Он все равно враг. Джисону удается уговорить друзей прекратить обсуждение того, насколько привлекателен его сосед, сказав о доставке еды. Разговор тут же переходит на то, что они хотят заказать, споря о том, какие рестораны лучше. В итоге они выбирают типичную китайскую кухню, готовясь к просмотру последней серии дорамы, которой они слишком сильно увлеклись. Только через тридцать минут раздается звонок в дверь, и Джисон вскакивает со своего места на диване, чтобы открыть. Распахнув дверь, он смотрит в сторону, крича остальным, чтобы те замолчали. — Джисон. Он поворачивает голову, когда в ушах звенит знакомый голос. Перед ним стоит его сосед, держа в руках два пакета с едой на вынос с логотипом его любимого китайского ресторана. — Почему у тебя моя еда? А главное, откуда ты знаешь мое имя? — обвиняет он, скрещивая руки. Его безымянный сосед стоит на месте с нечитаемым выражением лица. — Они доставили еду не в тот дом, не надо накручивать себя. На пакете написано твое имя, и я решил, что раз еды хватит, чтобы накормить целую армию, то это вы четверо заказали. Потрясенный таким добрым жестом, Джисон опускает руки. Он мог бы просто оставить это себе или выбросить; он не был обязан приносить еду Джисону, но вот он здесь. Может, он не так уж плох? — О, это очень любезно с твоей стороны… — Я отдам тебе еду, если ты согласишься убрать гирлянды. В голове Джисона происходит короткое замыкание. Его брови поднимаются, челюсть отвисает, и он ошарашенно смотрит на великолепного мужчину перед собой. — Прости, что? Мужчина пожимает плечами. — Ты меня услышал. — Как ты смеешь, это же мой… — повышает голос Джисон, привлекая внимание своих друзей. В мгновение ока Сынмин оказывается рядом с ним. С вежливой улыбкой он выхватывает у парня сумки. — Большое тебе спасибо… — он замолкает, приподняв бровь. Сосед Джисона заикается, его рот открывается и закрывается по мере того, как он обрабатывает информацию. — Эм, Минхо. — Спасибо, Минхо. Ты просто спаситель! С этими словами Сынмин захлопывает дверь перед лицом соседа Джисона – перед Минхо. Джисон медленно поворачивается, на его лице появляется вопросительное выражение. Сынмин просто сияет улыбкой, солнце проигрывает битву с его идеальными зубами. — Что это было? — спрашивает Джисон, показывая большим пальцем через плечо на дверь. Сынмин пожимает плечами. — Я поспорил с Хёнджином, что смогу узнать его имя раньше тебя. Предатели. Все они.

⚹'꒷︶˚︶˚︶˚︶꒷'⚹'꒷︶˚︶˚︶˚︶꒷'⚹

Со временем попытки Минхо становятся все более отчаянными. Каждый раз, когда Джисон выходит из дома – на работу, за продуктами, даже за почтой, - Минхо словно выжидает. Иногда на крыльце, иногда просто наблюдая за ним через шторы. Джисон нашел бы это жутким, если бы не считал Минхо таким привлекательным. Странно, но Джисон чувствует влечение к врагу. Ведь он таковым и является – врагом. Они не знают друг друга, они даже не должны были знать имен друг друга. Это просто случайность, что так вышло. На самом деле, Минхо, насколько он может судить, нормальный парень, если не считать его причуд с огоньками. Похоже, он регулярно уходит из своего дома и возвращается, скорее всего, на работу. Из окна, выходящего на спальню Джисона, видно, что у него есть коты: там стоит кошачье дерево, и почти всегда на нем сидит хотя бы один кот. У какого психопата может быть несколько котов? Возможно, их больше, чем известно Джисону, но он не обращает на это внимания. Его несколько раз посещали гости, Джисон помнит. Иногда к нему заходили двое крепких мужчин, и Джисон не мог оторвать от них глаз. Хёнджин, конечно же, не прочь поглазеть на того, кто пониже ростом. Джисон замечает обострение у Минхо ранним мартовским утром, когда собирается на работу. Он хватает из холодильника протеиновый коктейль, потому что не утруждает себя поесть нормально, собирает вещи и отправляется на свою чрезвычайно напряженную производственную работу. Только закрыв за собой входную дверь и повернувшись, чтобы запереть ее, он замечает записку, приклеенную к двери. Почерк в основном куриный, торопливый и совсем не аккуратный. «Убери их, или я сам это сделаю». Джисон громко смеется, чуть ли не сгибаясь пополам от того, насколько безумен его сосед. Минхо был предан своему делу, и Джисон не мог не признать этого. Он срывает записку с двери и, повернувшись на пятках, смотрит на соседний дом. Машины на подъездной дорожке нет, значит, Минхо прикрепил записку на его дверь, прежде чем уйти на свою работу. Со своего крыльца Джисон видит окно спальни Минхо, где, по его мнению, стоит кошачье дерево. На этот раз там две кошки, одинаковые по цвету, и обе свернулись в клубочек. Ему становится интересно, как их зовут. Джисон выныривает из своего транса, когда к ним подбегает третий кот, коричневый. Он прижимается к одному из рыжих носом, навязчиво предлагая пообниматься. Джисон умиляется внутри себя, а после проклинает: если он не уйдет, то опоздает на работу. Может, они и милые, но принадлежат врагу. На мгновение он опускает взгляд на записку в своей руке, пытаясь придумать, как лучше ответить. Внутренне борясь с собой, он решает просто не отвечать. Может быть, если он будет игнорировать его достаточно долго, Минхо сдастся и оставит его в покое. Направляясь к машине, Джисон останавливается у мусорного бака и выбрасывает бумагу. С глаз долой, из сердца вон. Весь день Джисон не может выкинуть Минхо из головы. Комично, что тот, кого он должен так ненавидеть, проносится в его голове, словно марафон. Он знает, что должен думать о том, как бы посильнее разозлить этого человека, но все, что у него на уме, - это удивительно привлекательный корявый почерк и коты, которых Джисон постоянно видит мельком. После работы Джисон звонит Хёнджину, чтобы попросить его о помощи. Танцор в замешательстве, но соглашается, если Джисон пообещает купить ему пиццу, что он и делает. Джисон нетерпеливо ждет у двери, украдкой поглядывая на соседский дом. На подъездной дорожке стоит машина, которая уже была там до прихода Джисона с работы, так что он знает, что Минхо приходит раньше, чем он. Может быть, в этом его проблема: он ранняя пташка, и свет не дает ему спать по ночам. Хёнджин приезжает незаметно для Джисона и врывается в его дом без стука. — Так вот для чего ты меня сюда позвал? Чтобы шпионить за странным соседом? — спрашивает он, приподнимая бровь и закрывая за собой дверь. Джисон отворачивается от своего места у окна, на его лице появляется невинная улыбка. — Нет, я просто ждал тебя. — Ты выглядишь как извращенец. Словно вуайерист, ожидающий своего часа, если быть откровенным. — Разве я просил быть откровенным? Нет. Хёнджин закатывает глаза, бросает пиджак на спинку одного из обеденных стульев Джисона и опускается на диван с гораздо меньшим изяществом, чем положено танцору. — Ты заказал пиццу? — Хёнджин меняет тему разговора, когда Джисон подходит к дивану и садится в кресло. Джисон кивает, открывая приложение доставки на своем телефоне. — Да, должна быть здесь через минут… двадцать? Хёнджин одобрительно хмыкает, доставая телефон из кармана и располагая его слишком близко к лицу, чтобы это было полезно для глаз. Он покручивает его в течение минуты, а затем переводит взгляд на Джисона. — Итак, что тебе нужно от меня? — он приподнимает бровь. Джисон откидывается в кресле, скрестив руки перед собой. — Минхо оставил записку на моей двери сегодня утром. Хёнджин молниеносно поднимается, его телефон падает между ног, и он смотрит на Джисона, широко раскрыв глаза. — Он что? — Он написал: «Убери их, или я сам это сделаю», какое-то такое дерьмо. — О, так это теперь война-война, — выплюнул Хёнджин, перекинув ноги через край дивана, чтобы встать. — Куда это ты собрался? — спрашивает Джисон, наклоняясь вперед. Хёнджин без слов и с приторной улыбкой бежит по коридору к главному шкафу Джисона. К этому моменту Хёнджин знает дом так же хорошо, как и его хозяин. — Что ты ищешь? — спрашивает Джисон, но не делает ни единого движения, чтобы встать и последовать за танцором. — Больше боеприпасов! Несколько мгновений из прихожей доносится лишь шорох, и Джисон видит, как Хёнджин приседает, со своего места в гостиной. Он не может разобрать, что именно тот вытаскивает, но ответа долго ждать не пришлось. Хёнджин стоит с торжествующей ухмылкой на губах, собирая в руки сверток с украшениями, и несет их обратно в гостиную. С возбуждением он бросает их на журнальный столик. — Для чего это? — Джисон смотрит на рождественские гирлянды. — Мне все равно, что сейчас март, нам нужно больше украшений. Джисон вскидывает бровь. Он понимает, что это заманчивая идея, но стоит ли так злить Минхо? Он затеял все это из-за мелочности, но даже Джисону начинает казаться, что все выходит из-под контроля. Март перешел от неразумных поступков к прямому безумию. Не дожидаясь ответа, Хёнджин начинает распутывать дополнительные гирлянды и другие украшения. Тут и мишура, и светящиеся сосульки, которыми Джисон никогда не пользовался, еще гирлянды, и даже маленькие снеговики, которых можно повесить на окна. — Не слишком ли это? — спрашивает Джисон, опускаясь на пол, чтобы помочь ему. Хёнджин качает головой и бросает на Джисона пристальный взгляд. — Если он хочет начать угрожать, мы дадим ему повод для настоящих угроз. Джисон считает, что это справедливо. Он ничего не сделал Минхо, просто хотел подольше насладиться праздничным настроением. Минхо сам виноват в том, что он вытащил мелочную сторону Джисона и его друзей. Они сидят, распутывая гирлянды, гораздо дольше, чем ожидал Джисон, и вскоре раздается звонок в дверь. Хёнджин, оказавшись ближе, встает и забирает еду. Джисон слышит, как он благодарит доставщика, и в тот момент, когда он думает, что Хёнджин уже собирается закрыть дверь и принести ему сырную вкуснятину, доносится крик. — Черт возьми, Феликс? Джисон слышит торопливые шаги, удаляющиеся от крыльца, и встает, чтобы пойти и проверить. Уже близится закат, и из открытой двери в дом льется золотистый свет. На улице щебечут птицы, и, хотя уже чувствуется весна, в дом все еще проникает прохлада. Не надевая куртку, Джисон выходит на крыльцо и видит, как Хёнджин стоит неподалеку от двери Минхо, беседуя со светловолосым мужчиной. С такого расстояния Джисон не может разглядеть его подробно, но он выглядит неземным. Его волосы волнами рассыпаются по плечам, и даже отсюда Джисон различает его яркую улыбку. Он немного ниже Хёнджина, поэтому ему приходится слегка откидывать голову назад, чтобы рассмотреть собеседника. Мельком взглянув на Джисона, он машет рукой, и Джисон уже почти рванул обратно в дом, когда Хёнджин с ухмылкой поворачивается и манит его к себе. Он робкими шагами подходит к ним и встает рядом с Хёнджином. Его друг все еще держит в руках коробку с пиццей. — Джисон, это Феликс! Мы вместе учились танцам, но я не видел его с тех пор, как мы закончили школу. Феликс, это Джисон. Улыбка Феликса вблизи кажется еще более ослепительной, и Джисон невольно задается вопросом: неужели привлекательные люди просто тянутся друг к другу, учитывая, что его друг не менее прекрасен. — Приятно познакомиться! Кажется, я уже слышал о тебе, но прошло много времени, — голос Феликса гораздо глубже, чем ожидал Джисон, но блондину это идет. — Взаимно, — Джисон улыбается. — Я так понимаю, ты знакомый Минхо? Феликс на мгновение задерживает взгляд на доме позади них, и что-то в голосе Джисона заставляет его осознать какой-то факт, потому что его рот открывается, и он вновь смотрит на него. — О Боже, ты Джисон. — Эм, да… — Минхо жалуется на тебя уже несколько недель. Это сводит меня с ума! — восклицает Феликс, и в этот момент входная дверь Минхо открывается, и из нее выходит хозяин дома. — Феликс? Оу, — он прекращает говорить, переводя взгляд с одного мужчины на другого. — Джисон. Они смотрят друг на друга, и от этого молчаливого обмена Хёнджин и Феликс неловко переминаются с ноги на ногу. Солнце садится, и мир вокруг темнеет от ночного бриза. Джисон отмечает про себя безрукавку Минхо, слишком холодную для этого времени года, но его это, кажется, не беспокоит. Мышцы, на которые Джисон никогда не обращал внимания, выделяются даже на таком расстоянии. Джисон задается вопросом, как бы ощущались эти бицепсы под его кончиками пальцев. Феликс нарушает молчание. — Было приятно увидеться с вами! Джисон, я был рад познакомиться с тобой. Надо будет как-нибудь собраться всем вместе! Джисон моргает, отрывая взгляд от темноволосого мужчины у двери, и смотрит на Феликса. Он заставляет себя улыбнуться, но чувствует, что улыбка не достигает его глаз, хотя Феликс позволяет ему это, улыбаясь в ответ. Он еще раз обнимает своего друга, после чего спешит на крыльцо Минхо. Помахав напоследок рукой, он исчезает внутри, но Минхо остается. Их глаза вновь встречаются, и Джисон не может отвести взгляд. Между ними натянута такая нить, которая может оборваться в любой момент. Хёнджин легонько хлопает его по плечу, и заклинание разрушается. Джисон поворачивает голову в сторону, чтобы взглянуть на танцора, смотрящего на них двоих. Хёнджин приподнимает бровь в немом вопросе, но Джисон не хочет говорить о том, что он только что чувствовал, поэтому едва заметно покачивает головой. Когда Джисон оглядывается на крыльцо дома Минхо, там уже никого нет, а дверь захлопнута. Джисон стряхивает с себя внезапный приступ разочарования.

⚹'꒷︶˚︶˚︶˚︶꒷'⚹'꒷︶˚︶˚︶˚︶꒷'⚹

Всего несколько дней спустя, когда были развешаны дополнительные гирлянды и декор, а сосед успел бросить еще больше гневных записок и взглядов, Джисону позвонил Хёнджин. — Окей, прежде чем я кое-что скажу, пообещай, что ты не будешь злиться, — выпаливает Хёнджин, как только Джисон берет трубку, даже не успев поприветствовать его. — Почему я должен буду злиться? Хёнджин дуется. — Нет, ты должен пообещать, что не будешь. — Хорошо, обещаю. А теперь что? —ВозможноянемогнепригласитьМинхоидругихегодрузейнавечеринкувчестьднярожденияпотомучтоФеликсхотелчтобыонипришли. Джисон, может, и не понял всё предложение, но имена он узнал с легкостью. — Еще раз, только помедленнее, и, пожалуйста, скажи мне, что это не имеет отношения к Минхо. Он слышит, как Хёнджин делает глубокий вдох, прежде чем повторить свое сообщение. — Я пригласил Минхо и его друзей на свой день рождения, потому что Феликс хотел прийти, но он также хотел, чтобы и они пришли. Ведь он встречается с одним из них, понимаешь? — Тех двух качков, что походят на телохранителей и постоянно захаживают к Минхо? — спрашивает Джисон, стараясь не думать о том, что ему придется находиться в одной комнате с Минхо. По собственному желанию. — Да! Они! Тот, что повыше, – Чан, это парень Феликса. Второй – Чанбин. Он одинок, — Хёнджин пропевает последнее слово с озорством в голосе. — Сынмин и Чонин сказали, что не ищут четвертого, — подмечает Джисон. — Не порть мне веселье! Джисон резко выдыхает воздух через нос и закатывает глаза. — В любом случае, почему Минхо приглашен? Это не абсурдный вопрос, ведь причина, почему приглашен Чан, в том, что он – парень Феликса. Джисон не уверен, почему Чанбин включен в этот список, но у него есть ощущение, что эти два мускулистых парня идут в комплекте. — Потому что Феликс думает, а может и нет, что вы двое, находясь в одной комнате, решите все свои проблемы, — признается Хёнджин, и легкое бормотание в его голосе говорит Джисону, что он на самом деле не хочет ему ничего рассказывать. Джисон понимает ход его мыслей и одобряет идею Феликса, хотя и не уверен, что она сработает так, как надеется блондин. Джисон упрям, и, судя по запискам, Минхо такой же. Если их посадить в одну комнату, всё пройдет либо на удивление хорошо, либо, что не удивительно, ужасно. Джисон ставит на первое. — Полагаю, это разумно, — решает Джисон. — Как думаешь, ты сможешь выдержать его присутствие рядом? — спрашивает Хёнджин. «Нет», — думает Джисон. — Да, почему нет? — произносит он вслух. В эти выходные Джисон стоит перед зеркалом в своей спальне и размышляет над нарядом, который он выбрал, гораздо усерднее, чем следовало бы. Это день рождения Хёнджина, а не показ мод, и ему не на кого производить впечатление. Во всяком случае, не осознанно. Внезапно его верх кажется слишком коротким – это укороченный топ, но он заставляет его чувствовать себя уязвимо. Его джинсы кажутся слишком обычными, слишком клубными для их встречи. Копаясь в своем шкафу, Джисон понимает, что ему уже ближе к тридцати, чем к двадцати, и это, вероятно, оправдывает покупку менее студенческой одежды. Это проблема будущего Джисона. Сейчас же ему нужно побеспокоиться о своем нынешнем наряде. Он останавливается на более узких джинсах, чем те, что были на нем раньше, и накидывает фланелевую рубашку на черный топ, чтобы можно было застегнуть его, если он почувствует себя слишком открыто одетым. Не идеально, но сойдет. Джисон знает, что вечеринка будет небольшой – только их группа, друзья Феликса и еще несколько друзей и коллег, которых Хёнджин решил пригласить в последнюю минуту. Дом Хёнджина, Сынмина и Чонина находится недалеко от дома Джисона, ехать всего несколько минут. Времени на дорогу уходит совсем немного, и вскоре он понимает, что приехал последним. На улице полно машин – больше, чем он ожидал, но не настолько, чтобы почувствовать беспокойство. Дом троицы намного больше, чем его, и, скорее всего, намного больше, чем им когда-либо понадобится. Это просторный двухэтажный дом, очень красивый и определенно вызывающий зависть. Джисон паркует свою машину за самой дальней и через мгновение понимает, что она принадлежит Минхо. Глубоко вздохнув, он берет подарок, лежащий на пассажирском сиденье, выходит из машины и направляется к входной двери. Дорожка, ведущая к ней, извилиста и усажена кустами, которые еще не зацвели, так как погода только начинает потихоньку теплеть. В саду стоят маленькие статуэтки лисиц – наверняка дело рук Чонина. Он решает не звонить в дверь, так как по ту сторону слышны разговоры и суета, которые он не хочет прерывать, привлекая к себе внимание. Вместо этого он просто открывает дверь и проскальзывает в гостиную, как будто все это время находился там. Никто не обращает на него внимания до тех пор, пока он не оказывается рядом с Хёнджином, который радостно вскрикивает, когда их руки сталкиваются. — Привет, ты наконец-то приехал! Я ждал тебя, — он прижимается к щеке Джисона небрежным поцелуем, который ему хорошо знаком: именинник уже навеселе. Джисон обнимает его за плечи и машет рукой стоящему рядом Сынмину. — Прости, я немного опоздал, у меня возникли проблемы с выбором одежды. Пользуясь случаем, Хёнджин окидывает его взглядом. — Думаю, ты выглядишь горячо, так что я прощаю. Усмехнувшись, Джисон похлопал друга по плечу и отправился на кухню за напитками. Это место напоминает ему о старых студенческих вечеринках, но оно словно более изысканно. Может быть, дело в более взрослом декоре или в доме в целом, но Джисон чувствует себя гораздо более непринужденно, чем во время вечеринок в колледже. Кухня пуста, когда он заходит за угол. На столе стоит несколько банок, но он знает, что лучше не брать одну из них. Он обходит кухонный островок и приседает, чтобы открыть мини-холодильник, встроенный в шкаф. Богатые ублюдки. Их кухня огромная, намного больше, чем это необходимо: кухонный островок шире, чем весь размах рук Джисона, а шкафов над ним слишком много, чтобы их можно было сосчитать. Кухня так же красива и прекрасно оформлена, как и весь дом, чем Хёнджин очень гордился, когда они покупали его. Захватив с собой мохито, который он будет пить всю ночь, Джисон встает и, повернувшись, встречается взглядом с последним, кого он желал видеть. — Минхо. Привет, — он заикается, крепко сжимая банку в руке. Он хорошо выглядит, одетый в свободную кремовую рубашку, открывающую слишком много груди, чтобы Джисон мог оставаться в здравом уме. Темные джинсы обтягивают его ноги во всех идеальных местах. Темные волосы зачесаны назад и убраны с лица, лишь несколько прядей свисают над бровями. Минхо огибает островок, и Джисон думает, что он собирается подойти к нему. Вместо этого он обходит его стороной и нагибается, чтобы взять себе напиток. Как только в его руке оказывается банка, идентичная той, что держит Джисон, он все-таки открывает рот. — Привет. Он вновь обходит Джисона, не удостоив его даже взглядом, и сворачивает за угол, в гостиную. Джисону хочется сбежать в кладовку и запереться там, пока вечеринка не закончится. Но не успел Джисон сделать и шага в сторону кладовки, как в комнату входит энергичный блондин. — Джисон! — Феликс улыбается и бросается к нему, чтобы поскорее обнять. Несмотря на то, что они встречаются лишь во второй раз, Джисон не чувствует никакого дискомфорта, отвечая на этот жест. — Рад снова видеть тебя, Феликс, — Джисон приветствует его и делает шаг назад, открывая свою банку. Феликс подходит к холодильнику и открывает его, начиная доставать многочисленные продукты. — Я тебя тоже! Не мог бы ты помочь мне с этим? Кое-что нужно отправить в духовку ненадолго, но остальное уже можно подавать к столу. Джисон рассматривает все блюда, которых он не видел уже много лет. — Ты все это приготовил? — Ага! — улыбается Феликс, ставя последнее блюдо на островок. — Я и Минхо, во всяком случае. — Минхо? Феликс бросает взгляд на Джисона, на его губах играет ухмылка. — Да, это вроде как его работа, понимаешь? Ну, сейчас он работает в каком-то модном заведении, но он умеет готовить. По какой-то причине Джисон считает Минхо еще более привлекательным после этого факта. Он помогает Феликсу вынести еду в гостиную, где обеденный стол был освобожден от стульев и придвинут к стене. Они расставляют все по местам, и Феликс объявляет, что всё готово, а сам возвращается на кухню, чтобы разогреть последние блюда. Джисон стоит в стороне, пока остальные гости выстраиваются в очередь и накладывают себе тарелки. Он не знает, что делать, не уверен, нужна ли Феликсу еще помощь или лучше самому встать в очередь. На его внутренний вопрос отвечают еще до того, как он успевает принять решение. — Иди поешь, — Минхо оказывается слишком близко к нему, и Джисон едва не роняет банку. — Я помогу Феликсу принести всё остальное. Джисон крепче сжимает банку и смотрит на Минхо. — Ты уверен? Ты же гость и… — Ты тоже, и я приготовил еду. Для меня не проблема подождать прежде, чем съесть её. Джисон не понимает, почему Минхо вдруг стал с ним любезен – пусть и немного грубоват – особенно после того, как несколько минут назад практически игнорировал его на кухне. Это сбивает Джисона с толку так же, как и ожившие бабочки в его животе. Он просто смотрит на Минхо, впервые за все время знакомства с ним, не смущаясь. Тот смотрит на него в ответ, приподняв бровь. — Ну? Иди ешь. Джисон моргает и кивает, пробормотав тихую благодарность, делает шаг вперед, чтобы встать в очередь. Он чувствует на себе пристальный взгляд Минхо, но борется с инстинктом, который велит ему оглянуться назад. После того как все поели, включая Минхо, группа из восьми человек каким-то образом оказывается вместе на диванах в главной гостиной, в то время как остальные гости расположились за складными столиками или на кухне у кухонного островка. Джисон сидит зажатый между Хёнджином и Чанбином, но не чувствует дискомфорта. На противоположном диване сидят Феликс, Чан и… Минхо, последний из которых постоянно бросает скользящие взгляды в сторону Джисона, когда ему кажется, что тот не смотрит. Сынмин и Чонин пожертвовали своими местами ради гостей, устроившись на полу, скрестив ноги и поставив тарелки на колени. Между восемью парнями завязываются пустые разговоры, которые позволяют двум группам впервые объединиться и полноценно пообщаться. Джисон узнает, что Чанбин и Чан – независимые продюсеры, и быстро погружается в глубокий разговор с Чанбином об их рабочих процессах и о том, как им удается сохранять независимость. Это очень интересно для него, ведь именно этим он хотел заниматься с самого начала, но был втянут в корпоративную работу, создавая музыку, которой он не гордится. Но она соответствует требованиям компании. Он уже углубился в обсуждение, когда слышит, как Сынмин обращается к Минхо. — Итак, Минхо, — прочищает он горло, и почти все в группе затихают. — Почему ты ненавидишь рождественские гирлянды? Иди на хуй, Ким Сынмин. Все заметно оживились, ожидая ответа Минхо. Он сидит, не шелохнувшись, и смотрит на Сынмина с нечитаемым выражением лица. — Не думаю, что я должен тебе или кому-либо ещё отвечать на этот вопрос, — наконец произносит Минхо, делая глоток своего напитка. Джисон думает, что на этом разговор закончен, ведь глоток идеально поставил точку, но Минхо вновь начинает говорить. — Но если хочешь знать, то это из-за моих котов, а не меня. Джисон приподнимает бровь, а Минхо пристально смотрит ему в глаза. Они задерживают взгляд друг на друге, как им кажется, слишком долго, прежде чем Джисон разрывает зрительный контакт и опускает взгляд на свою тарелку. — Что ты имеешь в виду? — проговорил Чонин, его голос кажется невинным и любопытным. Минхо смотрит на него с приятной улыбкой, как раз когда Джисон вновь поднимает голову. — Ну, они видят красные огни и думают, что это лазеры. Вы же знаете, какими бывают коты. Вот они и прыгают на окна. Джисон внезапно чувствует себя ужасно. Нервы завязываются в узел, желудок скручивается во все стороны, и Джисон думает, что он действительно, по-настоящему, совершил ошибку. Все это время Джисон вел себя как абсолютный мудак, а Минхо просто беспокоился о благополучии своих котов? Джисон – придурок века. После этого признания разговор переходит в другое русло: Чан пытается легкомысленно шутить и комментировать другие темы, чтобы избежать той, которую никто не хотел затрагивать. Джисон постоянно ловит взгляд Минхо, хотя каждый раз, когда их глаза встречаются, один из них отводит взгляд, а его щеки пылают вишневым румянцем. В конце концов группа расходится, когда Хёнджина уводят другие гости. Джисон остается стоять рядом с Сынмином и Чонином, пока они беседуют со старыми друзьями, и через комнату он видит, как Минхо смеется с Чаном и другим гостем. Его глаза неотрывно следят за темноволосым мужчиной, и время от времени взгляд Минхо возвращается к нему, но он тут же отвлекается, когда темно-коричневый цвет встречается с еще более глубоким. Это сложный танец, но Джисон не может от него оторваться. Он чувствует себя ужасно, чувство вины приковывает его к полу каждый раз, когда он смотрит на Минхо. Все это время он думал, что просто доставляет другому человеку неудобства, и хотя Минхо никогда не говорил ему прямо, почему он просит убрать огоньки, Джисон мог бы просто проявить больше человечности и сделать это. — Если будешь пялиться еще сильнее, то прожжешь дыру в его голове, — голос Сынмина заставляет Джисона отвести взгляд от профиля Минхо. — Я не пялюсь! — Джисон оглядывается по сторонам, чтобы проверить, не заметил ли его кто-нибудь еще. Чонин качает головой и улыбается, словно знает что-то, чего не знает он. — Джисон, я люблю тебя, но ты действительно очевиден. — И что это значит? Сынмин потягивает напиток, закатывая глаза. — Вы оба строите друг другу глазки уже целый час. Сложи два плюс два, Шерлок. Этого не может быть. Минхо ненавидит его; он никак не может смотреть на Джисона без отвращения во взгляде, особенно после его маленького признания. Может быть, он думает о том, как избавиться от тела Джисона после того, как он устроит засаду, когда они уйдут с вечеринки. — Ты уверен, что он не смотрит на меня так, будто собирается убить? — подмечает Джисон после минутной паузы. — Честно говоря, он смотрит на тебя так, будто хочет наброситься. И не в криминальном смысле. Ну а вообще, я не знаю его предпочтений, может, он увлекается ещё и подобными вещами. За последнюю вставку Сынмин шлепает Чонина по руке.

⚹'꒷︶˚︶˚︶˚︶꒷'⚹'꒷︶˚︶˚︶˚︶꒷'⚹

Джисон хочет убрать рождественские гирлянды, он действительно хочет. Но, как это и бывает в жизни, время убегает от него между работой и основными потребностями. После вечеринки он несколько дней не может найти подходящий момент. Джисон чувствует себя ужасно из-за этого, постоянно вспоминая, что гирлянды нужно просто отключить от сети. Но он продолжает забывать об этом в списке бесконечных дел. В результате, несмотря на их разговор в гостиной у Хёнджина, Минхо вновь стал бросать взгляды на Джисона при каждом удобном случае. Правда, на этот раз все по-другому. В их взглядах появилась напряженность, они задерживаются друг на друге, а глаза блуждают не только по лицу. Нить, которая уже была натянута между ними, начинает укорачиваться, обвиваясь вокруг души каждого из них и притягивая их ближе, умоляя об облегчении. Умоляя о том, чтобы она оборвалась. Поэтому, когда Минхо появляется на пороге его дома в среду после вечеринки, Джисон уже готов. Даже предвкушает. Он приоткрывает дверь и смотрит на своего соседа широко раскрытыми глазами. — Да? — спрашивает Джисон, его голос звучит не так ровно, как он хотел бы. — Ты до сих пор не убрал их... Челюсть Минхо сжата, мускул на его щеке дёргается, когда он закрывает рот. Судя по влажным волосам, спортивным штанам и сумке, которую он держит в руках, он выглядит так, будто только что пришел из спортзала. Неужели он даже не зашел домой, прежде чем прийти сюда? — Нет. Пока нет, — смущенно произносит Джисон, открывая дверь пошире. В атмосфере между ними что-то меняется, когда Минхо замечает внешний вид Джисона. Он только что вернулся с работы и надел свой удобный наряд для отдыха – слишком тесную футболку, которую он давно собирался выбросить, и пару баскетбольных шорт. Его волосы мокрые, только высушенные полотенцем после душа. Джисон осознает изменения с запозданием, когда уже стоит к Минхо ближе, чем намеревался. Взгляд Минхо возвращается к его лицу, в его глазах появляется вызов, который Джисон узнает и понимает. Крыльцо дома Джисона теперь стало охотничьим угодьем хищника, который освоил его совсем недавно и с нетерпением ждет возможности напасть на свою жертву. — Ну что ж, в последний раз прошу по-хорошему, — произносит Минхо ровным голосом. — Пожалуйста, убери эти ебаные рождественские гирлянды. Джисон смотрит на него холодным взглядом. У него есть выбор: подыграть ему, стать добычей, которую Минхо так явно хочет заполучить, или отказать ему. Предпочтение легко проникает в его сознание. — Заставь меня. Они одновременно подаются вперед и встречаются посередине в беспорядке зубов и языков. Минхо сразу же впивается в рот Джисона, прижимая его к стене прихожей. Джисон поднимает руки вверх, обхватывает ими шею Минхо, чтобы потянуть за волосы на его затылке, получая стон, который он жадно проглатывает. Небрежный, полный напряжения, которое нарастало между ними до тех пор, пока нить не оборвалась. Это все, чего Джисон хотел, но он все еще желает большего. — Спальня, — задыхаясь, произносит он в губы Минхо. Минхо подчиняется, скользит руками вниз, чтобы обхватить бедра Джисона. Одним быстрым движением он поднимает его за ноги и крепко держит, пока Джисон обхватывает талию Минхо. — Дальше по коридору. Минхо несет Джисона с легкостью, обычным шагом, словно он не держит все его тело в своих руках. Это заставляет Джисона дрожать в предвкушении. Распахнув дверь ногой, Минхо бросает Джисона на кровать и, не теряя времени, перелезает через него, вновь соединяя их губы в голодном поцелуе. Он приподнимается на руках, нависая над Джисоном, после чего просовывает руку под его футболку и снова впивается в чужие губы. Джисон тянется к подолу толстовки Минхо и резко дергает. — Сними. Минхо усмехается, его голос звучит темнее и глубже, чем Джисон слышал раньше. — Так нуждаешься, да? Не можешь оставаться терпеливым? — поддразнивает он, отстраняясь, чтобы посмотреть на Джисона сверху вниз. Его губы опухли и блестят, ещё больше дразня Джисона. У него не хватает терпения на выходки Минхо, поэтому он притягивает его к себе за шею и вовлекает в очередной жадный поцелуй. Джисон запускает руки под чужую толстовку, исследует его бедра и поясницу, после чего Минхо, задыхаясь, смеется ему в рот. — Ладно, ладно, дай мне секунду. Он снова откидывается назад и поднимается на колени, снимая материал с торса. Глаза Джисона мгновенно начинают блуждать по подтянутому телу парня, впитывая в себя каждый изгиб его мышц: от тонкой талии до широких плеч и рук, достаточно плотных, чтобы у Джисона потекли слюни. В любом другом мире Джисон посмеялся бы над идеей полуобнаженного Минхо, нависающего над ним и смотрящего на него с таким голодом, который невозможно утолить, сколько бы он ни взял. Но это не другой мир, это его реальность, и он гордится этим осознанием. Джисон позволил бы ему взять все, что он захочет, и даже в десятки раз больше. Минхо не теряет времени даром: он тянется за подолом футболки Джисона, побуждая снять ее. Воздух вокруг них заряжен, ощутим, когда Минхо смотрит на обнаженную грудь Джисона. Он не чувствует себя неловко. Единственное, что он ощущает – это уверенность, а желание во взгляде Минхо подстегивает его тщеславие. — Красиво, — шепчет Минхо, наклоняясь, чтобы поцеловать левую грудь Джисона. Это действие – такой разительный контраст с их жаркими поцелуями до сих пор, что заставляет что-то глубоко внутри Джисона зашевелиться. Не обычное плотское желание… Он не просто хочет быть желанным, он хочет быть любимым, принятым. Что-то, чего он не осознавал до сих пор, что нужно ему от Минхо. Но не сейчас, когда чужие губы перебираются на его шею, прижимаясь к ней нежными поцелуями, которые заставляют его откинуть голову в сторону, давая Минхо больше свободы. Минхо углубляет свои ласки, покусывая и посасывая кожу, пробираясь к сладкой точке чуть ниже уха Джисона. Когда он добирается до нее, Джисон выгибает спину и чувствует кожей, как Минхо ухмыляется. Он начинает посасывать это место, проводя по нему языком и задевая кожу Джисона зубами. Джисон пытается сдержать звуки, которые норовят сорваться с его губ, но это сильнее его. Он испускает жалкий и напряжённый всхлип, который только сильнее подстегивает Минхо. — Дай мне услышать тебя, милый, — бормочет Минхо ему в кожу, прежде чем продолжает ласкать шею, опускаясь вниз к плечам. Одного этого ласкового слова достаточно, чтобы Джисон растаял, а волны тепла закрутились вокруг пальцев его рук и ног. Они просачиваются в его кости, поселяясь глубоко внутри его существа. Он больше не сдерживается, желая угодить парню, возвышающемуся над ним. Звуки становятся едва слышными, хриплыми, когда Минхо с каждым прикосновением крадет воздух из его легких. Он вытягивает его, заставляя Джисона задыхаться от чего-то, чего он не знает. Это такие простые прикосновения, понимает Джисон, но их достаточно, чтобы он едва не кончил еще до того, как они начали. Минхо возвращается к груди Джисона, осыпая поцелуями его раскрасневшуюся кожу. Он добирается до левого соска и обхватывает его губами, нежно посасывая. Из горла Джисона вырывается стон, неловко громкий. Минхо улыбается ему, а затем нежно покусывает сосок, отчего Джисон вздрагивает от неожиданности. — Прости, — Минхо усмехается, отрывая губы от груди Джисона. — Чувствительный малыш. Он приподнимается, опуская предплечья к голове Джисона и вновь притягивает его к себе в обжигающем поцелуе. Это неспешно, менее торопливо, чем во время их пути в спальню. Чувство зарождается в глубине души Джисона, а желания достаточно, чтобы наполнить океаны дважды. Минхо снова отрывается от него, чтобы провести поцелуями по шее и торсу, оставляя невидимые ожоги на коже Джисона. Он чувствует, что бредит. Если бы кто-нибудь сказал Джисону два месяца назад, что он будет лежать в постели с Минхо, касаясь каждого сантиметра его обнаженной кожи, он бы рассмеялся ему в лицо. Но это реальность, и Минхо осыпает поцелуями всю дорогу до талии и шорт Джисона. Он облизывает и покусывает кожу в восхитительно дразнящей манере, ухмыляясь в кожу каждый раз, когда извлекает звук из горла Джисона. Джисон нетерпеливо ждет, пока Минхо продолжает прижимать губы к его талии, никогда не опускаясь ниже. Руками он ничего не делает, создавая клубок предвкушения в глубине души Джисона. Он хочет большего… он желает, чтобы Минхо дал ему больше. Он слегка покачивает бедрами, упираясь своей все еще одетой промежностью в грудь Минхо. Тот смотрит в ответ, приподняв бровь, и от него исходит аура уверенности. — В чем дело, малыш? — он хмыкает, склоняя голову набок с растущей ухмылкой. Джисон хочет стереть её с его лица, хочет заставить его проглотить свои слова. Хочет, чтобы Минхо проглотил его целиком. — Я думал, ты терпелив. — Просто… блять, Минхо. Пожалуйста. — Он даже не знает, о чем умоляет; он просто хочет, чтобы Минхо прикоснулся к нему, чтобы он наконец сделал больше. Минхо поднимает руку и проводит кончиками пальцев по завязкам шорт Джисона. — Хочешь снять их? Джисон энергично кивает, изо всех сил стараясь не выгибаться в ответ на малейшее прикосновение. Минхо ухмыляется ещё шире. — Попроси вежливо. Обычно Джисон наотрез отказался бы от такого требования, включил бы свою грубость на полную катушку. Но в этот раз он не может найти в себе силы сделать это. Он хочет Минхо больше, чем когда-либо прежде. Осознание этого посылает его по спирали в стратосферу, но мягкая ласка пальцев Минхо на его бедре возвращает обратно на землю. Тем не менее, он может получить удовольствие от этого. — Минхо, пожалуйста, сорви с меня шорты и просто трах… — его слова обрываются, когда руки Минхо хватают шорты и тянут сильнее, чем нужно. Они соскальзывают со своего удобного места на бедрах Джисона, и он не может не заметить безошибочный звук рвущийся ткани, что возникает, когда шорты проходят по выпуклости его задницы. Как только их стаскивают с его лодыжек, он с изумлением смотрит на Минхо, что насмешливо ухмыляется. — Что? Ты сказал, сорви их. Я сделал то, что ты просил, только потому, что ты был так вежлив. Джисон хочет сломать его. Он хочет, чтобы Минхо сломал его. — Пожалуйста, просто заткнись и прикоснись ко мне, — он успокаивается. Глаза Минхо блестят, озорные и темные, когда он снова устраивается рядом с талией Джисона. Не сводя глаз с Джисона, он наклоняется и прижимается губами к головке его члена под боксерами. Этого достаточно, чтобы горло Джисона сжалось и стон попытался прорваться наружу, но в итоге получилось лишь что-то придушенное и бессвязное. — Теперь ты будешь хорошим? Терпеливым для меня? — спрашивает Минхо, и Джисон прогибается под тяжестью желания, звучащего в его голосе. Он насмехается над ним, но Джисон попадает прямо в его ловушку. Ему все равно – он прыгнет с обрыва, если Минхо попросит его об этом. С огромным усилием он заставляет себя кивнуть. Минхо вновь наклоняет голову. — Слова, милый. Джисон ненавидит его. Он так сильно его хочет. — Я буду хорошим. Минхо похлопывает его по бедру. — Хороший мальчик. От этих слов внутри Джисона образовалась пропасть, которая стала еще больше, поглощая все его эмоции, кроме желания. Минхо выполняет свое обещание и переводит руку с бедра Джисона на его все еще одетый член, что дёргается в боксерах Джисона. Он крепко сжимает его в ладонях, не разрывая зрительного контакта, даже когда звуки Джисона становятся все более четкими, превращаясь из придушенных всхлипов в громкие стоны. Минхо сильнее надавливает ладонью, ухмыляясь, когда Джисон вздрагивает от такого давления. — Скажи мне, чего ты хочешь, малыш, — дыхание Минхо отдается теплом на коже, призрачное на бедренной кости, отчего по его телу бегут мурашки. — Минхо, пожалуйста, я хочу тебя, — он почти задыхается, когда Минхо прижимается к нему еще сильнее, до боли. Иногда ему нравится немного боли. — Мне нужно, чтобы ты прикоснулся ко мне. — Я прикасаюсь к тебе, милый. Его слова – теплый мед в ушах Джисона, наполняющий его вены. Если Минхо – мед, то Джисон – пчела. — Ты знаешь, что я имею в виду, — Джисон всхлипывает, толкаясь бедрами в руку Минхо. Пальцы Минхо дергаются, но он держит их неподвижно. — Сделай что-нибудь. Губы Минхо кривятся в ухмылке, и сердце Джисона падает. Без лишних слов пальцы Минхо проскальзывают под пояс боксеров Джисона и обхватывают его член почти болезненным захватом. Джисон задыхается, мышцы его таза напрягаются от прикосновения, которого он так жаждал. — Это то, чего ты хотел, а? — поддразнивает Минхо, не делая никаких движений на члене Джисона. Его пальцы крепко сжимают член, доставляя Джисону желанные прикосновения, но ему нужно, чтобы Минхо двигался. — Я в пяти секундах от того, чтобы согнать эту глупую ухмылку с твоего лица. Минхо щелкает языком, ослабляя хватку на ноющем члене Джисона. Он скулит от этого ощущения и двигает бедрами, пытаясь удержать это давление. — Не похоже, чтобы кто-то был хорошим мальчиком. — Минхо. Он усмехается и наклоняется, чтобы еще раз поцеловать бедренную кость Джисона. Затем он садится, унося с собой свою руку. Джисон почти протестует из-за отсутствия прикосновений, но Минхо уже стоит и стягивает с себя спортивные штаны, обнажая столь же твердую эрекцию, напряженную внутри его собственного нижнего белья. Джисон наблюдает за тем, как Минхо снимает их с ног и возвращается на кровать, вновь наклоняясь к Джисону и притягивая его губы в поцелуй, гораздо более мягкий, чем все предыдущие. — Смазка? Презервативы? — спрашивает он, вдыхая в рот Джисона. — В верхнем ящике тумбочки. Как раз в тот момент, когда Минхо собирается оставить его, чтобы взять все необходимое, Джисон начинает говорить, не подумав. — Я чист. То есть… если ты хочешь… — Я тоже, — ухмыляется Минхо, прижимаясь к его губам, — Ты уверен, что тебя это устраивает? Джисон хмыкает, слегка кивая. Минхо тянется, его губы едва отрываются от губ Джисона дольше, чем на мгновение, пока он роется в ящике. Он легко находит нужный предмет, ставит его на тумбочку и возвращается, чтобы вновь проложить поцелуями путь ко рту Джисона. Их тела соприкасаются гораздо меньше, чем хотелось бы Джисону, поэтому он обхватывает Минхо руками и прижимает его грудь к своей, заставляя их члены тереться друг о друга. Он стонет в рот Минхо, и не упускает возможности почувствовать, как тело Минхо следует за трением. Когда язык Минхо врывается в рот Джисона, его руки опускаются вниз и касаются его талии, безмолвно приказывая Джисону приподнять бедра. Он подчиняется, еще сильнее прижимаясь промежностью к Минхо, а старший просовывает пальцы под пояс боксеров Джисона и одним движением спускает их по бедрам. Минхо размыкает их губы, отстраняясь, чтобы помочь ему полностью снять их с ног. Член Джисона твердый, красный от возбуждения и уже истекает. В любое другое время он бы смутился, но вид Минхо, нависающего над ним, и ощущение его пальцев, скользящих по бедрам, заставляют Джисона оцепенеть от всех мыслей, кроме Минхо. Ему не нужно говорить Минхо, что теперь его очередь, так как старший быстро снимает с себя белье, и его член вырывается на свободу. Джисон знал, что у него большой, но он не ожидал, насколько большой у Минхо член на самом деле. Он не думает, что когда-либо принимал кого-то такого размера. — Нравится то, что ты видишь? — в голосе Минхо звучат снисходительные нотки, а его ухмылка возвращается, когда он опускается на бедра Джисона. Он наблюдает за тем, как Минхо поднимает руку, чтобы несколько раз погладить себя, но его глаза не покидают Джисона. Джисон кивает, и ухмылка Минхо становится еще шире. Он наклоняется и приближает свой рот к уху Джисона. — Хочешь покататься на мне, малыш? Его дыхание обдает теплом шею Джисона, и он вздрагивает. — Блять, да, пожалуйста. Минхо сползает с бедер Джисона, крепко обхватывает их снизу и заставляет его согнуть колени. Джисон легко подчиняется, позволяя Минхо располагать его так, как он хочет. Минхо протягивает руку к бутылочке со смазкой и открывает ее одной рукой, оставляя другую на бедре Джисона. Он смазывает пальцы, глядя на Джисона с такой интенсивностью, что тот чувствует жгучее желание. — Готов? Джисон кивает, на что Минхо приподнимает бровь, постукивая одним чистым пальцем по бедру Джисона. — Да, — Джисон вздыхает, закатывая глаза. — Вот так, мой хороший мальчик. Пропасть внутри Джисона едва не проглатывает его сердце. Минхо двигает смазанными пальцами по промежности Джисона, придерживая другой рукой его ноги, которые напрягаются от неожиданного прикосновения. Подушечка пальца нащупывает колечко мышц, а затем медленно погружается внутрь. Джисон изо всех сил старается не сжиматься, и Минхо замечает это, начиная другой рукой растирать успокаивающие круги на его бедре. Он проникает внутрь мучительно медленно, так, что Джисон скулит от ощущений. Минхо прекращает движения, когда костяшки его пальцев прижимаются к коже задницы Джисона, и продолжает смотреть на младшего с сильным голодом. Проходит всего мгновение, и Джисон извивается, пытаясь трахнуть себя на пальце Минхо. Он только щелкает языком на это, крепко держа Джисона за бедра. — А-а, что говорят хорошие мальчики, когда чего-то хотят? Джисон смотрит на него с широко раскрытыми глазами. — Пожалуйста… Минхо почти полностью вытаскивает палец и вновь вводит его в него, сразу же набирая жёсткий темп, от которого Джисон извивается. Он продолжает до тех пор, пока Джисон не превращается в дрожащий беспорядок, а затем добавляет еще один палец и точными движениями разводит их на манер ножниц. Стоны Джисона наполняют комнату, а его руки хватаются за простыни под ним. Кажется, будто Минхо точно знает, как заставить Джисона извиваться, его пальцы так искусно вбиваются в него, трахая в размеренном темпе. — Ах, черт… ещё один, пожалуйста. Минхо с ухмылкой подчиняется, наклоняясь, чтобы вовлечь губы Джисона в голодный поцелуй, одновременно с этим просовывая третий палец следом за остальными. Он не сбавляет темп, вводя пальцы с такой скоростью, что Джисон кончит через несколько минут, если он так и продолжит. Минхо сгибает пальцы, и Джисон вскрикивает, выгибаясь на кровати. Минхо проглатывает его стоны, пока они продолжают целоваться, язык проскальзывает между губами Джисона, пока Минхо издевается над его простатой своими ласками. — Хорошо, мне так хорошо, пожалуйста, трахни меня, — лепечет Джисон, чувствуя, как в животе нарастает жар. Минхо в последний раз целует его губы, прежде чем вытащить пальцы, влажный звук слишком громкий в тишине комнаты. Джисон тут же чувствует себя пустым, он приоткрывает губы, в его горле застревает всхлип. — Терпение, милый, — упрекает Минхо и тянется к тумбочке, чтобы снова схватить смазку. Он открывает ее и выливает щедрую порцию на свой член, после чего несколько раз поглаживает себя. Минхо перемещается, пока не оказывается между ног Джисона, бедра младшего прижимаются к его собственным. — Хотел на тебе покататься, — Джисон надулся, нахмурив брови. Минхо усмехается, поглаживая бедро Джисона чистой рукой. — Хочу, чтобы ты сначала кончил. Джисон не может с этим спорить. Минхо поддается вперед, направляя кончик своего члена, чтобы упереться в дырочку Джисона. Джисон извивается, пытаясь протолкнуть свои бедра вниз к Минхо, но тот железной хваткой удерживает его. Он раздвигает их еще дальше, приподнимая вверх, чтобы слегка согнуть и позволить себе расположиться между ними. Не сводя глаз с Джисона, Минхо продвигается вперед, пока головка его члена не проникает внутрь. Это происходит мучительно медленно, но Джисону кажется, будто его разрывают на части. Просто взгляда на член Минхо хватало, чтобы он казался слишком большим для комфортного принятия. Но иметь его внутри в действительности было совсем другой историей. Растяжка неудобна, но Минхо раскрыл его достаточно, чтобы проскользнуть внутрь без проблем. Тем не менее, его тело сжимает Минхо, словно тиски. — Черт, малыш, — выдыхает Минхо, — Ты такой тугой… Джисон не может ничего сделать, кроме как скулить, ерзая своими бёдрами, чтобы попытаться привыкнуть к огромным размерам Минхо. Сам Минхо останавливается, сжимая бедра Джисона достаточно сильно, чтобы появились синяки. Он надеется, что так и будет. Несколько мгновений они просто смотрят друг на друга, пока Джисон устраивается поудобнее, и вскоре он смещает свое тело, чтобы попытаться насадиться на Минхо еще глубже. Минхо толкается до тех пор, пока его бедра не упираются в бедра Джисона, после чего он не дает Джисону времени, чтобы привыкнуть, вытаскивая его обратно. Джисон начинает протестовать, но звуки застревают у него в горле, когда Минхо одним плавным движением входит в него снова, погружаясь до самого основания. Джисон издает такой громкий стон, что соседи наверняка слышат. Но беспокоиться нужно только об одном соседе, ведь именно он стал причиной всего этого. — Минхо! — задыхается он, когда старший продолжает трахать его. Толчки настолько сильные, что заставляют Джисона скользить вверх по простыням. Это больше, чем Джисон ожидал, даже надеялся. Звуки шлепающей кожи, стоны, более откровенные, чем он когда-либо считал для себя возможными. Оба гонятся за собственной разрядкой, а не за эмоциональной связью. Но когда Минхо поцеловал его так нежно, это повергло Джисона в смятение. Он не думал, что Минхо способен на такие поступки. Темп Минхо неумолим, его бедра торопливо бьются о бедра Джисона. Он меняет угол наклона, и Джисон вскрикивает, когда он снова и снова задевает его простату. Движения быстрые, плотские, Минхо гонится за собственным освобождением, но ухмылка на его лице, даже когда он сосредоточенно нахмуривает брови, заставляет жар в животе Джисона распространяться по всему телу. Он чувствует его в пальцах ног, на кончиках пальцев, ощущает, как краснеет все его лицо, когда он смотрит на Минхо. Джисон считает его несправедливо красивым, даже потным и запыхавшимся… это заставляет его лишь убедиться в этом сильнее. Минхо – Адонис, совершенство вплоть до зубов, которые выглядывают, когда он открывает рот, чтобы издать хриплые стоны. Если кто и заслуживает бессмертия за свою красоту, так это Минхо. Минхо продолжает свои резкие движения, посылая Джисона в спираль. В животе полыхает пламя, знакомый пучок нервов готов лопнуть в любой момент. — Минхо… черт, я близко, — Джисон задыхается, его руки тянутся к плечам Минхо, чтобы ухватиться за них. Старший лишь ускоряет свои движения, наклоняясь, чтобы Джисон мог поцарапать его голую кожу. Наклонившись ближе, он прикусывает зубами ухо Джисона. — Кончи для меня, милый. Джисону не нужно повторять дважды. Он достигает своего пика с громким стоном, его спина отрывается от простыней, пока Минхо продолжает вбиваться в него. Он кончает на живот нетронутый, его член дергается, пока торс окрашивается белыми полосами. Минхо трахает его через оргазм, держа на грани перевозбуждения, когда его простата подвергается множественным толчкам. Вскоре после этого Минхо, ругаясь в его плечо, сбивается с ритма и, задыхаясь, кончает в него с именем Джисона на губах. Он срывает свой кайф, все еще небрежно двигая бедрами вперед. Когда дыхание Джисона становится более поверхностным, шипящим от перевозбуждения, Минхо замедляет темп, продолжая глубоко погружаться в него. Он утыкается лицом в шею Джисона, нежно целуя кожу. Вместо того, чтобы вынырнуть и упасть рядом с Джисоном, Минхо поднимается на колени и смотрит на него с тем же желанием, что и в самом начале. — Что… Минхо хватает его за бедра и заставляет Джисона обхватить его ногами за талию. Джисон подчиняется, хотя и смущенно. Минхо подтягивает его к себе так, что он практически сидит на коленях у старшего. Как только он оказывается на месте, Джисон понимает. Так он чувствует себя невероятно наполненным. Минхо все еще погружен в него, но при этом он такой же твердый, как и раньше. Это ощущение вызывает привыкание, но Джисон желает большего. — Охуеть, — выдыхает он, уткнувшись лицом в шею Минхо. Минхо смеётся, приподнимая Джисона за бедра, чтобы тот мог вытянуть из-под него ноги. Демонстрация силы заставляет член Джисона заинтересованно дернуться между ними. Джисон использует возможность подвигать бедрами, вызывая стон у Минхо, когда его руки сжимают бедра под ним. Звук только подстегивает Джисона еще больше, и он ухмыляется в кожу Минхо, повторяя движение с большей силой. — Блять, милый, — голос Минхо грубее, глубже, чем обычно, и он прекрасно звучит в ухе Джисона. Пользуясь моментом, Джисон дразнит старшего, приподнимаясь на несколько сантиметров, а затем медленно опускается обратно. Он повторяет это несколько раз, так и не опустившись до конца. Ощущения опьяняют, член Минхо достигает мест, нетронутых внутри него ранее, и он забывается от этого. Пальцы Минхо крепко сжимают его, определенно достаточно сильно, чтобы оставить синяки. Он убирает одну руку, вытаскивая голову Джисона из надежного положения, в котором она находилась на его шее. Берет парня за подбородок, чтобы тот посмотрел на него. — Хорошие мальчики не дразнят. Затем, убрав руку, он притягивает Джисона к себе и впивается в его губы обжигающим поцелуем. Быстрым движением рука возвращается на чужую ногу, и Минхо вскидывает бедра вверх, заставляя Джисона вскрикнуть. Он проглатывает звуки и повторяет движения с таким рвением, что у Джисона кружится голова. Джисон пытается удержать Минхо за бицепсы, скуля каждый раз, когда член попадает прямо по его простате. Джисон не понимает, как у Минхо хватает сил на это после всего, но он находит это невероятно привлекательным. Он всхлипывает от каждого толчка, его тело переполняет удовольствие. Движения Минхо начинают запинаться, он устает, и Джисон пытается взять инициативу на себя. Он крепко держится за бицепсы Минхо, впиваясь ногтями в его плечи, приподнимаясь и почти отрываясь от члена, но при этом опускается обратно таким быстрым движением, что Минхо стонет. Этот звук вызывает гордость внутри Джисона, пока он продолжает двигаться быстро настолько, насколько позволяют его бедра. — Тебе хорошо, детка? — выдавливает из себя Джисон, задыхаясь между словами. У Минхо перехватывает дыхание, его взгляд устремлен на пространство между ними, где член Джисона при каждом толчке ударяется о его живот. В момент нехарактерной для него смелости Джисон наклоняется и прижимается губами к уху Минхо. — Тебе это нравится? Как я трахаю себя на твоем члене? Минхо стонет, откидываясь назад, и прищуривает глаза от ухмылки Джисона. Его руки скользят к бедрам Джисона и удерживают его на месте, когда он начинает грубо толкать свои бедра вверх. Джисон задыхается, почти теряя хватку на бицепсах Минхо, пока по его телу проносятся волны удовольствия. Он откидывается назад, угол заставляет Минхо неоднократно насиловать его простату. Тело Джисона немеет ко всему, кроме удовольствия, его торс падает назад, но Минхо удерживает его на месте. — Ты думал, что главный, милый? Тон Минхо снисходителен, и Джисон знает, что если бы он взглянул на него, то его кошачья ухмылка была бы полностью раскрыта. Джисон держит голову откинутой назад, закрывая глаза, а Минхо не прекращает своих резких движений. Комната наполнена лишь их стонами и всхлипами, Джисон не в состоянии сформировать хоть какую-то мысль, поскольку его оргазм приближается уже во второй раз. — Черт, милый, — он слышит, как выдыхает Минхо, его голос хриплый. Джисон только скулит в ответ. — Малыш, посмотри. Рука Минхо скользит к нижней части живота Джисона, а другая рука крепко сжимает заднюю поверхность его бедра. Джисон не спешит опускать голову, но когда он смотрит, то видит, как пальцы Минхо скользят по выпуклости на его коже. Только через мгновение Джисон понимает, что Минхо перестал двигать бедрами вверх, а его член полностью погружён в него. — Это… — Да, малыш. Это я. Джисон скулит, и без предупреждения его оргазм достигает полной силы. Он громко стонет, кончая на их животы во второй раз, жалко капая на свой живот и размазываясь в процессе на Минхо. Минхо даже не двигается, когда достигает пика, его бедра еще сильнее толкаются вверх, вдавливаясь в Джисона, когда он изливается внутрь него. Они оба задыхаются, тяжело дыша и прижимая лбы друг к другу, когда их оргазм угасает. — Это было так чертовски горячо, — смеется Минхо, делая паузы между словами, чтобы отдышаться. Джисон просто фыркает, позволяя своему весу упасть вперед на парня под ним. Минхо стонет, когда он поддерживает его, но помогает им обоим лечь, выскальзывая из Джисона и вызывая у него нытье от ощущения пустоты. Минхо откидывается назад и обнимает Джисона, который почти полностью наваливается на него мертвым грузом. В голове Джисона нет ни единой мысли, его разум опустел от удовольствия. Он тихонько мычит, пока пальцы Минхо перебирают его волосы. Эти движения успокаивают, и Джисон почти засыпает. Это спокойный момент, которого Джисон не ожидал после месяцев напряжения и гнева. Он чувствует себя отвратительно, липкий от пота и спермы, покрывающей его живот и вытекающей из него, но он доволен. Джисон наслаждается этим ощущением так долго, как только может, не желая пока расставаться с Минхо. Минхо продолжает водить руками по волосам Джисона, погружая их обоих в уютную тишину. В конце концов Джисон перекатывается на бок и ложится на спину, чувствуя, как их кожа неприятно прилипает друг к другу. Он остается достаточно близко, чтобы рука Минхо не покидала его волосы, продолжая перебирать пряди. — Итак, — произносит Минхо через некоторое время, его грудь медленно поднимается и опускается. — Ты собираешься снять их теперь? Джисон усмехается, поворачиваясь на бок, чтобы встретиться взглядом с Минхо. — Это уже было вроде как планом на сегодня. Но спасибо, что окончательно убедил.