Захват сердца

И вот они опять здесь, в этом знакомом до боли кабинете, где время, кажется, остановилось. Ничто не изменилось с последнего визита. Те же массивные дубовые шкафы, доверху заполненные склянками с разноцветными жидкостями – от бледно-желтых настоек до густо-фиолетовых экстрактов. Эти склянки, казалось, хранили в себе тайны многих лет, шепча истории о болезнях и выздоровлениях. Старые, но безупречно отполированные весы, словно древние артефакты, стояли на своем месте, рядом с потертым ростомером, который, кажется, помнил сотни измеренных спин и ростков. Рядом, на кожаном табурете, покоились стопки медицинских журналов, их страницы, пожелтевшие от времени, хранили бесценный опыт целых поколений врачей. На столе, заваленном документами и рецептами, лежали знакомые предметы: стерильные шприцы, сверкающие в тусклом свете, и аккуратные стопки медицинских перчаток, готовые к использованию. Воздух, как и прежде, был пропитан резким, но привычным ароматом медицинского спирта, смешанным с едва уловимым запахом лекарственных трав. И, конечно же, сам доктор, стоящий на ногах, готовый встретить ее. Абсолютно ничего не поменялось. Всё до мельчайших подробностей, каждая пылинка на столе, каждое пятнышко на весах – всё было так же, как и в последний раз, когда она была здесь, оставляя в памяти ощущение своеобразного временного застоя, в котором застыла жизнь этого кабинета. - Здравствуйте, Король-Император и Королева-Императрица, – сказал врач, его голос был спокойный и доброжелательный, словно он пытался развеять их тревогу. - Здравствуйте, – сказала Королева, стараясь придать своему голосу твёрдость и уверенность, хотя внутри неё всё дрожало от страха. - Здравствуйте, – Сказал Король. - Присаживайтесь, – сказал врач, указывая на стул, стоящий напротив его стола. Вару, с трепетной заботой о своем драгоценном платье цвета ночного неба, бережно приподняла его подол, расшитый серебряными нитями. Аккуратно опустилась на стул из темного, полированного до блеска дерева, стараясь не помять роскошную ткань. С грацией поправила складки на юбке, разглаживая едва заметные неровности. Ее руки спокойно и элегантно сложились на коленях, подчеркивая безупречную осанку. Спина выпрямилась, словно натянутая струна, а ноги, обутые в изящные атласные туфли, были изящно скрещены в лодыжках, образуя безупречный «Кембриджский Крест». Пик встал сзади и положил тяжелую ладонь на ее плечо. Волна неловкости, горячая и неприятная, окатила Вару – ей было крайне некомфортно от такой фамильярности, от того, что Пик так открыто распоряжается ее личным пространством и, по сути, здоровьем. - И так… Вы на обследование пришли, верно? – спросил доктор, его взгляд быстро окинул Королеву, затем Короля. - Да, – ответил Пиковый Король, его голос был спокойный и уверенный, словно он старался успокоить и поддержать свою жену. - Ладно. Я задам несколько вопросов, а потом перейдём к осмотру на кресле. Пожалуйста, отвечайте честно и подробно. Ваше здоровье для нас очень важно. – сказал доктор – На кресле? На каком ещё кресле? – пронеслось в ее голове. – Wovon redet er? (О чём он говорит?) – тихо, почти шепотом, спросила Вару, повернувшись к Пику. – Nicht jetzt (не сейчас), – отрезал Император, не глядя на нее. – Если вы не возражаете, начнем, – произнес доктор. – Сколько вам лет? – вопросил лекарь. – Ей 22 года, – ответил Пик, не дожидаясь ответа от Вару. – Ваше самочувствие в норме? – спросил гинеколог. Вару хотела промолчать, но Пик настойчиво толкнул ее в плечо. – Она хорошо себя чувствует, – буркнул он. Вару закусила губу, сдерживая нарастающее раздражение. – Какие-либо жалобы имеются? – осведомился врач. – Нет, – едва слышно ответила императрица, чувствуя себя все более неловко под пристальным взглядом медика. – Когда началась менструация? - поинтересовался доктор, записывая что-то в карту. – 5-6 месяцев назад, – бросил Пиковый Король, не давая жене и слова вставить. – Ich kann es selbst beantworten (я сама могу ответить), – с досадой прошептала Императрица сквозь стиснутые зубы. – Ich werde sprechen (я буду говорить). – Дата последней менструации? – продолжил свой опрос специалист. – 13 марта, – отчеканил Король-Император, словно докладывал о военной стратегии. – Обычная продолжительность? – уточнил доктор. – 5 дней, – лаконично ответил Пик. – Средняя длительность цикла? – не отступал медик. – 22 дня, – спокойно сообщил император. – Вы живете половой жизнью? – задал следующий вопрос гинеколог. – Нет, не ведёт, – отрезал Пик, и Вару почувствовала, как багровый румянец заливает ее лицо. – С какого возраста начали половую жизнь? – продолжал врач, не замечая смущения пациентки. – Она ещё не ведёт половую жизнь. Она девственница, – гордо, словно это было его личным достижением, заявил муж. Вару была готова провалиться сквозь землю от стыда. – Страдаете ли вы какими-либо хроническими заболеваниями? – задал следующий вопрос медик. – Нет, – ответил Пик за нее. – Есть ли у вас аллергия? – поинтересовался доктор. – Есть аллергия на цветы, – сообщил Король. – А на лекарственные препараты? – уточнил лекарь. – Не знаем, – пожал плечами Король-Император. – Какие-либо лекарства принимаете в настоящее время? – не унимался эскулап. – Нет, – ответил Король. – Есть ли у вас вредные привычки? – задал последний вопрос врач. – Нет, – твердо сказал Император. – Мне кажется, что это не я у гинеколога, а Пик, – с отчаянием подумала Владычица. – Были ли у вас ранее гинекологические операции? – спросил специалист. – Нет. – ответил Пик. – Хорошо, думаю, достаточно вопросов. Перейдем к осмотру, – сказал врач. – Пройдите за ширму и наденьте халат. – Иди, – приказал Король. Вару, встала и почти бегом, скрылась за ширмой. – Послушайте, доктор, – обратился Пик к врачу, понизив голос. – Вы можете прописать ей таблетки, чтобы она быстрее забеременела? – Вы планируете беременность? – удивился гинеколог, поднимая брови. – Да, – твердо ответил Король. – И чем скорее, тем лучше. --------------------------------------------------------------------- Вару стояла полураздетая за ширмой, прислушиваясь к каждому слову, долетающему до её уха. Ее тело дрожало, но не от холода, обнажившего плечи, и не от страха, гнездящегося внутри. Ее трясло от гнева. - А я? Я не планирую пока детей, – пронеслась мысль в ее голове, острая, как осколок льда. Мысль о том, что Пик в очередной раз решил все за нее, пронзила Вару острой иглой. Всегда так! Ему плевать на ее желания, на ее мысли, на ее саму. Он поступает так, как ему вздумается, а она – лишь марионетка в его руках, кукла, которой он играет по своей прихоти. Где ее право голоса, право на собственное мнение, право на свою жизнь?! Внутри клокотала ярость, горячая и обжигающая, как расплавленная лава. Вару мечтала о свободе, о возможности самой решать свою судьбу, но получала лишь жалкие крохи, подачки с барского стола. Даже собственное тело не принадлежало ей полностью. Пик распоряжался им, как своей собственностью: захотел – набил татуировку ей на пояснице, захотел – отправил под нож хирурга, меняя ее внешность по своему вкусу. Захотел – избил, как непокорную рабыню, не захотел – погладил, словно ручную кошку, которой изволил оказать милость. Король по-настоящему не любил ее, не ценил как личность, не видел в ней человека. Она была лишь красивой игрушкой, предметом интерьера, источником удовольствия, личным инкубатором для производства детей. Эта мысль, как ядовитая змея, впивалась в сердце, разливая по телу жгучую обиду. Решение о детях – это решение двоих, обдуманное, взвешенное, желанное. Это не приказ, который Король ниспровергает с высоты своего трона. Вару тоже имеет право голоса, право решать, право выбирать! Ведь именно ей выносить ребенка под сердцем, чувствовать, как новая жизнь зарождается и растет внутри нее, именно ей испытать всю боль рождения. Она даст этому ребенку жизнь, она – создательница, она… Она тоже важна! Вару – не инкубатор, не бездушная машина для производства наследников, а Женщина! Королева Варуленда и Пиковой Империи! Жена Короля-Императора… Сжав губы до боли, Вару почувствовала, как в груди разгорается буря незнакомых доселе чувств. Гнев и обида, злоба на Короля и бесконечная жалость к себе сливались в один кипящий поток, грозящий сжечь ее изнутри. Особенно жгучей была обида за себя, за свое униженное достоинство. Она же не племенная кобыла, чтобы с ней так обращались, чтобы распоряжались ее телом и ее будущим без ее согласия! В горле стоял ком, душила и царапала невысказанная боль, а в голове билась только одна мысль: "Я имею право на свою жизнь!" «Я важна… Важна,» – повторяла она про себя, как мантру. Внезапно раздался голос, словно из ниоткуда: «Ты, конечно, важна, но только для нас с читателем.» Это был голос автора фанфика, невидимого и всемогущего. Но никто, этого не услышал, кроме читателя. – Пик, подойди, пожалуйста, – позвала она, стараясь, чтобы голос звучал ровно. Ей нужно было поговорить с ним. Сейчас. Несмотря на страх и горечь. – Сейчас, любимая, – нежно отозвался Император. Королева замерла в ожидании. Шаги за ширмой – тяжелые, размеренные – отдавались в ее груди тревожным стуком. Топ. Топ. Топ. Звук шагов, лязг доспехов… Страх сковал ее ледяными тисками. Шаги затихли. Он стоял за ее спиной, горячее дыхание обжигало затылок. Ощущение было такое, словно хищник замер перед прыжком, готовый сожрать свою жертву. – Ты что-то хотела? – спросил Пик. Его голос… такой обманчиво добрый. – Поможешь мне корсет снять? – спросила Вару, с трудом сглотнув ком в горле. – Да, конечно, – отозвался Король. Его пальцы, словно играя, коснулись шелковых ленточек корсета. Одна, алая, словно капля крови на белоснежной коже Вару, поддалась его прикосновению. Узел распался, освобождая первую петлю. Осталось еще пять. Пик неспешно продолжал свою работу, словно развязывал не ленты, а тайны, скрытые под тонкой тканью. Его взгляд скользил по замысловатым узорам, вышитым серебряной нитью. Он заметил, как при каждом его движении легкая дрожь пробегала по телу Вару. Она стояла, затаив дыхание, словно боясь спугнуть момент. В воздухе висела напряжение, густая и сладкая, как предвкушение чего-то запретного. Пик чувствовал ее аромат – тонкий, цветочный, с едва уловимой ноткой ваниль. Он намеренно медлил, наслаждаясь ее близостью, ее молчаливым ожиданием. Каждый развязанный узел – словно шаг навстречу неизведанному, словно отсчет времени до момента, когда все барьеры рухнут. Два… три… четыре… Ленты скользили сквозь его пальцы, словно струи воды. Он чувствовал биение ее сердца, быстрое и прерывистое, словно крылья пойманной птицы. – Пик… – тихо начала Вару. – Что? – отозвался он, не отрываясь от корсета. – Зачем ты это делаешь? – спросила она, имея в виду не корсет. – Ты же сама просила помочь, – ответил Король-Император, развязывая очередной бантик. Это был уже третий. Алый шелк ленты скользнул, словно змейка, сквозь его длинные пальцы, оставляя на белоснежной коже Вару едва заметный розовый след. С каждым развязанным узлом корсет, словно оковы, постепенно ослаблял свою железную хватку, освобождая ее тело. Дышать становилось легче, воздух, наконец, мог свободно наполнять легкие. Но, несмотря на физическое облегчение, боль в сердце никуда не уходила, пульсируя тупой, ноющей раной, мешая сделать полный, глубокий вдох. Эта боль была другой природы, ее нельзя было ослабить, развязав тугие узлы. Она жгла изнутри, разливаясь ледяным страхом и обжигающим предвкушением. – Я не об этом… – прошептала Вару. – А о чем? – спросил Пик. – О том, что тебе не интересно мое мнение, – с горечью произнесла Королева. Король замер, его пальцы застыли на четвертом бантике. – Как не интересно? – удивился Император. – Очень просто. Ты даже не спросил, хочу ли я детей, – с явной горечью в голосе сказала Вару, глядя в сторону, избегая его взгляда. – А зачем тебя спрашивать? – с легкой усмешкой ответил Король-Император, его пальцы снова замерли на лентах корсета, словно дразня. – Я знаю, что ты и так этого хочешь. «Отлично. Теперь он решил, что я хочу. Урод,» – пронеслось в голове Вару, сдерживая рвущийся наружу гнев. Словно холодная волна окатила ее, заставив сжаться в комок. – Я не хочу, – твердо произнесла она, наконец, встретившись с ним взглядом. В ее глазах читалась непоколебимая решимость. – Хочешь, – возразил Пик, не отрывая взгляда от неё. Он явно не верил ей, считая ее слова лишь капризом. – Нет, – повторила Вару, еще более решительно, вкладывая в это короткое слово всю силу своего сопротивления. – Не ври мне, – сказал Король, его голос стал жестче, а в глазах появился опасный блеск. – Я не вру, – прошептала она, чувствуя, как к глазам подступают горячие, жгучие слезы обиды и бессилия. Голос дрогнул, но в глазах все еще тлел огонек непокорности. Вару опять плохо себя вела. Непокорность и дерзость жены раздражали Императора. Она должна быть послушной, беспрекословно подчиняться своему мужу и королю. Капризы и пререкания – недопустимы. – Закрой рот, – приказал он. Она замолчала, понимая бессмысленность дальнейшего разговора. Он не слушал. В наступившей тишине Пик развязал последний бантик на корсете и принялся расстегивать лифчик. Вару молчала. – Ты обиделась? – спросил император, его голос внезапно смягчился. – Нет, – прошептала Королева, едва слышно, словно боясь потревожить тишину. Ответ повис в воздухе, тонкий, как паутинка, и тут же растворился в напряженной атмосфере. Пик почувствовал укол неловкости. Ее молчание, холодное и отстраненное, словно невидимая стена, вставало между ними. Ему стало некомфортно от этой ледяной тишины, от ощущения, что он теряет с ней связь, нить, связывающую их невидимыми узами. – Знаешь, ты у меня такая красивая, – прошептал он ей на ухо, стараясь смягчить возникшую напряженность. Его голос, обычно твердый и властный, сейчас звучал мягко, почти робко, словно он боялся спугнуть хрупкую бабочку ее доверия. Он наклонился и осторожно, словно боясь причинить боль, поцеловал ее оголенное плечо. Поцелуй был легким, порхающим, как крылья бабочки, но в то же время обжигающим, оставляющим на коже невидимый след. Королева промолчала, но легкий румянец, словно розовый закат, разлился по ее щекам, выдавая смятение чувств. Тело, вопреки ее воле, отзывалось на его ласку, на его нежные прикосновения, но разум оставался холодным и неприступным, словно закованый. - Я уверен, наши дети будут такими же красивыми, как ты, — прошептал Пиковый Король ей на ухо, его горячий шепот опалял нежную кожу ее шеи, словно жаркое дыхание южного ветра. Но она лишь молчала, гордость, словно стальная броня, сковывала ее язык, не давая произнести ни слова. Ей больше не хотелось говорить с ним, со своим мужем, императором, Пиковым Королем. В этом не было смысла. Слова терялись в воздухе, не достигая его холодного, отстраненного сердца. В его глазах она видела лишь безразличие, лишь хищный блеск охотника, жаждущего нового трофея. Трофея, которым, как ей казалось, она сама и являлась. Эта горькая мысль сжимала ее сердце, оставляя после себя тяжелый, ледяной осадок. — Своей грудью ты сможешь их прокормить, я уверен, — сказал он, его голос звучал хрипло, низко, вибрируя в воздухе, с оттенком бесстыдной насмешки. Его слова, словно острые лезвия, впивались в ее душу, разрезая нежные нити ее чувств. Его руки, сильные, как стальные прутья, в тот же миг поползли к ее груди, к тем нежным, округлым грудям, что хранили в себе не только красоту, но и ее скрытое желание, ее тайное стремление к наслаждению. Они были такими мягкими, словно облака, словно зефирки, таящие в себе нежность и одновременно – предвкушение чего-то запретного, страстного. Соски ее грудей затвердели, отзываясь на его прикосновения легким, едва заметным дрожанием. — Они у тебя такие мягкие, как зефирки, — прошептал горячо Пиковый Король, словно смакуя эти слова, словно наслаждаясь самой возможностью прикоснуться к ней, чувствовать ее тепло. Его руки уверенно обхватили ее грудь, надавливая, поглаживая, изучая каждую неровность, каждую изящную линию. Пальцы его, с ловкостью опытного художника, иногда сжимали ее соски, вызывая легкое, едва заметное дрожание, разливающуюся по телу волну тепла. Он ждал, жаждал услышать стоны своей возлюбленной, стоны наслаждения, стоны подчинения, но к великому своему разочарованию, они не раздавались. Ее молчание резало по нервам, словно тупой нож, заставляя его чувствовать себя неловко и раздраженно. Он хотел владеть не только ее телом, но и ее душой, ее мыслями, ее чувствами, но она оставалась для него загадкой, неприступной крепостью, которую он никак не мог покорить. Несмотря на сладкую истому, разливающуюся по телу от прикосновений Пика, Вару не собиралась выдавать своего удовольствия. Он, Король-Император, слишком далек от нее, от ее чувств, от всего, что волнует и наполняет ее мир. Он не поймет, не узнает, как его пальцы зажигают ее кожу, как тело отзывается на ласки горячей волной желания. Он не услышит ее стонов, глубоко запрятанных под толщей молчания, не различит криков наслаждения, подавляемых страхом и ожиданием. Этот жест, этот порыв, этот короткий миг близости лишь подчеркивал пропасть между ними, иллюстрировал параллельность их жизней, двух прямых, обреченных никогда не пересечься. Хрупкая нить надежды на взаимность рвалась, уступая место тяжелой, душной безнадежности. В сердце зияла пустота, наполненная горьким предвкушением чего-то, чему не суждено сбыться. — Ну, иди ко мне, — прошептал Пик, его голос охрип от желания, — позволь поцеловать тебя. Сильные руки сжали ее плечи, притягивая к твердой груди. Вару слышала ровный стук его сердца, словно барабан отсчитывал секунды их иллюзорной близости. Горячие губы коснулись ее шеи, обжигая кожу, и она покорно подставила ее для укусов. Это была ее роль, ее маска, которую она носила безупречно. Пик начал оставлять на ее коже цепочки поцелуев, нежно покусывая бледную шейку. Каждый поцелуй, каждое прикосновение разжигали в ее венах пламя, сводя с ума разум и тело. Его пальцы и губы творили опьяняющий коктейль удовольствия, запретного и неизбежно манящего. Мурашки табуном проносились по коже, электрические импульсы били в мозг, отдаваясь пульсирующим теплом в низу живота. Тело предавало ее, отзываясь на ласки влажной жаждой. Это возбуждало, вызывало отвращение, ведь она не хотела этого, не от него. Горячее, влажное дыхание Пика щекотало ее шею, словно шепот тайных желаний. Он уткнулся носом в ее кожу, глубоко вдохнув ее аромат, словно наркотик. — Ммм… Ты так вкусно пахнешь, — прошептал он, его голос дрожал от нарастающего желания. — Конечно вкусно, у меня духи с феромонами, идиот, — промелькнула горькая мысль. Ее план по соблазнению развернулся против нее. Если бы Вару знала, к чему приведут эти поцелуи, она бы ни за что не прикоснулась к этому проклятому флакону. Она хотела поиграть с ним, почувствовать свою власть, а теперь сама оказалась в ловушке. Хотела нагнуть, а нагнули ее. — Клянусь, вернусь – выкину их к черту, — мысленно пообещала себе Вару. Но сейчас, захваченная вихрем его ласк, она могла лишь подчиниться, продолжая играть свою роль, ждать момента, когда сможет вырваться и вернуть контроль. Но наступит ли он вообще? Эта мысль, словно заноза, застряла в ее сознании. — Повернись, я хочу поцеловать тебя, — горячий шепот обожёг ухо. Вару подчинилась, сама того не желая. Медленно повернувшись, она встретилась с его глазами и увидела улыбку на его губах. Для Короля это зрелище было поистине восхитительное: смущенная Королева, в одних трусиках, в стеснении прикрывала грудь. Это выглядело так мило, что Король не смог сдержать улыбки. Его взгляд скользнул по ее телу, замерев на нежной коже, слегка розовеющей от смущения. Он сейчас видел перед собой не Королеву, не правительницу, а женщину, смущенную и беззащитную, и это пробуждало в нем нежность, которую он редко себе позволял. Ему хотелось защитить ее, оберегать, скрыть от всего мира в своих объятиях. Он протянул руки и, бережно обхватив ее талию, притянул к себе. Вару почувствовала тепло его тела, сильного и надежного, словно крепостная стена, за которой можно укрыться от всех бурь. Его прикосновения, нежные и в то же время властные, разжигали в ней огонь, пламя, которое тлело где-то глубоко внутри, скрытое под толщей ее гордости и обиды. На мгновение ей захотелось забыть обо всем, раствориться в его объятиях, отдаться во власть нахлынувших чувств, но что-то удерживало ее, невидимая преграда. Она помнила о его равнодушии, о его желании иметь детей, не считаясь с ее мнением, помнила о своей боли, о своей уязвленной гордости. Эти воспоминания, словно острые осколки, впивались в ее сердце, не давая полностью отдаться чувствам. Пальцы Императора, словно играя, скользили по ее спине, поглаживая нежную кожу, вызывая дрожь, которая пробегала по всему телу. Вару закрыла глаза, пытаясь справиться с бурей эмоций, бушующих внутри. Она чувствовала, как его дыхание становится чаще, горячее, обжигая ее кожу. Он наклонился к ней, и его губы коснулись ее губ, сначала нежно, словно пробуя на вкус, а затем – страстно, жадно, словно пытаясь поглотить ее целиком. Поцелуй был долгим, глубоким, опьяняющим, стирающим все границы между ними. Вару ответила на поцелуй, не в силах больше сопротивляться, отдаваясь во власть нахлынувших чувств. В этот момент, в этом порыве страсти, она забыла обо всем, что ее тревожило, о своих обидах, о своих страхах. Осталось только это чувство, острое, обжигающее, всепоглощающее. Но где-то в глубине души, словно тихий шепот, звучал голос разума, напоминая ей о том, что это всего лишь иллюзия, мираж, который вот-вот растает, оставив после себя лишь пустоту и разочарование. И от этого понимания становилось еще больнее. Она цеплялась за этот момент, за эту иллюзию близости, словно утопающий за соломинку, зная, что рано или поздно ей придется отпустить, вернуться в реальность, где ее ждет холодное одиночество и безразличие. Продолжение следует.....