Дежурство

В приёмном покое городской больницы скучал молодой врач Ливий. Работать ему совсем не хотелось. Сегодня новогодняя ночь, а он на дежурстве в приёмнике — удовольствие сильно ниже среднего. Справедливости ради, он отпразднует его на работе впервые за четыре года. Пора бы и ему отбыть повинность, не только ведь коллегам отдуваться. Изящным привычным движением он откинул с плеч каштановые локоны, тяжело вздохнул и погрузился в дневники пациентов. Дверь приёмника робко отворилась, и Ливий оглянулся, оторвавшись от монитора. Он ожидал увидеть бригаду скорой помощи с каким-нибудь несчастным инфарктником наперевес, но вместо них на него посмотрела ординатор Эвтида в хорошеньком бирюзовом хирургическом костюмчике. Ливий удивился: — Эва? Ты чего здесь? — Я на дежурство, — пробурчала она неразборчиво. — На Новый год? — Ливий скептически изогнул бровь. — Никогда не слышал, чтобы ординаторов дёргали. Она неуверенно потопталась, переминаясь с ноги на ногу, и заговорила, уставившись в пол: — Завкафедрой распорядился. Сказал, чтобы привыкали. — К чему? — К тому, чтобы работать несмотря ни на какие обстоятельства. Ливий громко фыркнул. Глупость несусветная, не мог завкафедрой такого сказать. Но спорить не стал, сделав вид, что проглотил оправдание. — Ну, проходи, — он встал из-за стола и уступил ей место за компьютером. — Вбивай пока истории. Эва поставила сумку в шкаф, прошла за письменный стол и села. Ливий внимательно следил за ней, заинтересованно прищурившись: зачем она ему соврала? Зачем она здесь сегодня, в новогоднюю ночь? Что ей нужно на самом деле? Эвтида была неплохим начинающим терапевтом. Ливий не так часто с ней пересекался, поскольку сам пропадал в своей кардиологии, но она была слишком приметна, чтобы не обратить на неё внимание. Красивая, самоуверенная, никогда не лезла за словом в карман. Едва появившись, поругалась с завотделением хирургии. Никогда не боялась спорить с реаниматологами, вообще вся она такая — без царя в голове. Много улыбалась, при ходьбе виляла бёдрами и всегда одевалась, как на красную дорожку. Пациенты её обожали, особенно пожилые мужчины. Может, не такое уж и плохое дежурство ждёт Ливия сегодня? Вряд ли бы он нашёл компанию на Новый год лучше. Осталось только выяснить, что ей нужно. Эва осторожно покосилась на него, заметив, что он смотрит, и широко улыбнулась, захлопав длинными ресницами. — Значит, будем праздновать вдвоём, доктор Ливий? — Получается, да, — согласился он, улыбаясь также лучезарно, как и она. Эва просияла. Ливию стоило большого труда сделать вид, что он не понимает, что его пытаются обдурить. — Я принесла бутылку белого игристого, — она кивнула на шкаф, где лежала её сумка. — Пациент подарил, судя по этикетке, дорогое. Выпьем по бокальчику, скажем пару тостов… И отлично отпразднуем. Ливий перестал улыбаться, вмиг посерьёзнев. — Никакого алкоголя. Мы на смене. Девушка растерянно заморгала. — Но… Я не предлагаю напиваться, просто пару глоточков в честь праздника… — Нет, — категорично отрезал он. — Вернёшься домой и празднуй сколько угодно, а сейчас ты на работе. — Я не имела в виду… Простите… Она опустила голову, совсем стушевалась. Ливию даже стало совестно, что расстроил её, хоть и понимал, что прав. Захотелось сказать ей что-нибудь приятное, чтобы снова увидеть её улыбку. — Думаю, мы и без вина отлично проведём время. Эва смущённо глянула на него, её смуглые щёки налились румянцем. И к Ливию в голову закралась странная догадка о том, зачем она напросилась с ним в дежурство в новогоднюю ночь, когда персонала в больнице почти и нет… — Ещё раз простите. Глупая мысль, я зря её озвучила, — она усмехнулась и добавила: — Только прошу вас, не думайте, что я пью на работе. Мне первый раз это в голову пришло, и обещаю, что в последний. Надо же, Эвтида беспокоится о том, какое впечатление на него производит, хотя на мнение абсолютно всех остальных в больнице ей плевать. Ливию стало приятно от мысли, что он… особенный. — Извинения приняты, — он благодушно улыбнулся. — Только давай на «ты», я вроде бы не такой уж и старый. Она снова стрельнула в его сторону карими глазками и тут же отвернулась. — Давай. Ливий снова задумался о причинах её пребывания здесь — в одной догадке он всё сильнее убеждался, — но не успел обдумать как следует. Поступил мужчина с подозрением на инсульт, потому оба доктора отправились на осмотр. Инсульт на поверку оказался обыкновенным алкогольным отравлением. Так что управились быстро. — Много их таких сегодня будет, — задумчиво протянула Эва, когда вернулись в кабинет. Ливий пожал плечами и с философским принятием ответил: — У нас ещё неплохо. Аншлаг будет в травматологии. — Это точно, — хмыкнула девушка. — Вот уж где бы я не хотела сегодня оказаться. Ливий прищурился: — А здесь хотела? Эва потупилась. Её действительно никто не заставлял дежурить, она вызвалась сама. И именно потому, что знала: на смене будет Ливий. Это был её хитрый план. Молодой кардиолог с густыми вьющимися волосами и ямочками на щеках привлёк её внимание уже давно. Мимо его обаяния невозможно было пройти — яркий, притягательный, с бархатистым обволакивающим смехом. Он был настоящей звездой больницы, его знали все. Пациенты хотели лечиться только у него, а медсёстры работать под его началом. Он выступал на конференциях, писал научные статьи и казался для Эвы недосягаемым светилом. Она хотела стать похожей на него, но вскоре перестала себе врать: дело не только в этом. Он ей нравился. Как мужчина. Но была одна проблема: она понятия не имела, как вести себя с парнями. У неё в двадцать три года даже романа ни с кем не было, как их вообще кадрят? Сперва она ругала себя: начала бы лучше с кого попроще, обычного среднестатистического парня. Завязала бы отношения, научилась бы на нём флиртовать — так сказать, набила бы руку. А потом перешла на кого посложнее. Но нет же, её угораздило влюбиться сразу в главного красавчика, которому девицы прохода не дают. Кажется, Эвтида не ищет лёгких путей. После долгих дней размышлений не придумала ничего лучше, чем остаться с ним на дежурстве наедине и попробовать сблизиться. Как? А чёрт его знает. Будет импровизировать. Правда, возможности пока не появлялось. А ближе к девяти вечера поток пациентов стал постоянным, некогда стало даже в туалет сбегать, не то, что строить личную жизнь. В половине одиннадцатого Ливий спросил: — Если в полночь никого не будет, пойдём к хирургам? Вместе отпразднуем. — А кто там сегодня? — спросила Эва, не выныривая из компьютера. — Амен, кажется. И Тизиан. Эва застыла. — Я не пойду. — Почему? — удивился Ливий. — Я его боюсь. — Кого? Эва тяжело сглотнула. — Амена. Ливий шокировано уставился на неё. Смелая и дерзкая Эва кого-то боится? — Почему? Девушка грустно вздохнула. — На пятом курсе я сдала ему списанную историю болезни. Он до сих пор помнит. Ливий ошарашенно умолк. — Оу, — помолчав, подытожил он. Покачал головой, глядя на неё с притворным осуждением, а потом рассмеялся. Эва надулась, и Ливий засмеялся громче. — Забавная ты, — он похлопал её по плечу. От его прикосновения кожа под халатом загорелась. Ликование пронеслось по телу горячей волной и рассыпалось мурашками. Ливий замер, заметив, какое действие на неё оказывает. Его горячая ладонь всё ещё лежала на её плече… И он решил её не убирать. Легонько сжал, наклонился к Эвиному ушку и низко сказал: — Не переживай, я не отдам тебя на съедение злым хирургам, — и хрипловато добавил: — Милая Эва. Она застыла, перестав дышать. Обернулась и встретилась с ним взглядом: его глаза янтарные, по-кошачьи жёлтые, пронизывали насквозь, будто она сидела перед ним совсем голая. А потом он улыбнулся. В воздухе запахло электричеством. Эва вытянулась в струну, чуть приоткрыла губы, уже представляя, как он их коснётся… — Принимайте клиента, — дверь открылась как от пинка, и в кабинет вошла спина фельдшера в синем бушлате: вдвоём с санитаром они тащили носилки. Эвтида проклинала всех — себя, бригаду скорой, глупую панкреатитчицу, которая поверила в новогоднее чудо и решила, что рыба под шубой, оливье, три жареные индюшачьи ноги с чесноком и четыре бокала шампанского забудут про хронический панкреатит и не испортят ей праздник. Из-за них всех Эва упустила лучший момент, и вряд ли ей представится другой такой же. За женщиной с панкреатитом пациенты пошли кучно: один, второй, третий… С большим трудом разгребли очередь в 23:52. Оба сели на кушетку и тяжело выдохнули. В дверь заглянула кудрявая и весёлая голова Тизиана: — Ну чё, идёмте к нам? Нам сейчас такую колбасу подогнали, директор агрохолдинга какой-то. И карпаччо ещё… — Мы попозже, — сказал Ливий. — Так восемь минут осталось, — озадаченно нахмурилась голова Тизиана. — Мы попозже подойдём, — настоял Ливий. Голова сначала недоумённо заозиралась, а потом вдруг приняла понимающее выражение и исчезла за дверью. Вдвоём быстро накрыли нехитрый стол (солёный лосось, мясная нарезка, сыр двух видов, виноград, шоколадные трюфели), налили в чайные чашки апельсиновую газировку. Ливий поднял бокал, чтобы сказать тост, но Эва перебила: — Подожди, у меня для тебя подарок. Он в полной растерянности наблюдал, как Эва кинулась к шкафу, достала из своей сумки блестящий подарочный пакет и протянула ему. Осторожно взял, развернул… и восхищённо выдохнул: — Шарф?.. Эва скромно кивнула. — Господи, Эва, это… — он вынул его из пакета и внимательно рассмотрел. Горчично-жёлтый, крупной вязки, мягкий настолько, что в нём утопали пальцы. — Это нечестно. — Почему? — нахмурилась она. Он ласково улыбнулся, так что на щеках собрались ямочки. — Потому что я не знал, что мы будем праздновать вместе, и ничего тебе не приготовил. — Да мне ничего и не нужно, — пробормотала она. — Нет, я теперь обязан подарить тебе что-нибудь настолько же классное, — безапелляционно возразил Ливий, а затем благодарно взглянул на неё: — Спасибо. Эва окончательно растаяла. Он ей улыбается так нежно… Это ведь хороший знак? С другой стороны, он всем улыбается. Как же сложно. — Когда выбирала пряжу, подумала, что этот цвет подойдёт к твоему пальто, — зачем-то пояснила она. — Я рада, что понравилось. Ливий повертел подарок в руках в поисках этикетки и не нашёл. — Ты что, связала его сама? — Ну да. — Вау, — он поражённо уставился на неё. — Просто вау. Эва скромно пожала плечами и кокетливо улыбнулась. — У меня много талантов. Ливий аккуратно сложил шарф и убрал в пакет. Посмотрел на неё и серьёзно сказал: — Я должен подарить тебе что-то прямо сейчас. Ты слишком хороша, чтобы встречать Новый год без подарка. — У тебя же ничего нет, — хмыкнула она. Ливий пожал плечами. — Значит, придётся дарить что-нибудь… нематериальное. Эва застыла. В голове набатом била мысль: «Чёрт, Эва! Поцелуй! Проси поцелуй!!!» Но так и стояла столбом, боясь произнести это вслух. Ливий задумчиво поджал губы: — Может быть… комплимент? Эва вздрогнула и растерянно заморгала. Уныло кивнула: — Да, неплохо… Комплимент это… мило… Чёртова трусиха. — Если что, это не освобождает меня от обязательства позже подарить тебе что-то нормальное, — подмигнул он. Затем торжественно поднял кружку с апельсиновой газировкой, прочистил горло и начал: — Дорогая Эва. Я рад, что проведу эту ночь с тобой. Эва хмыкнула из-за того, как двусмысленно прозвучала фраза, но Ливий невозмутимо продолжил: — Это правда. Ты потрясающая. Ты яркая, эффектная девушка, — она зарделась как помидор на этих словах, — мне безумно интересно наблюдать за тобой, за тем, как в тебе сочетаются ум и хитрость, смелость и великодушие. Эву так на школьной линейке в честь золотой медали не хвалили. К горлу подступили слёзы. — Ты талантливая. Тебе всё по плечу. Я очень рад, что познакомился с тобой, и хотел бы познакомиться ближе, — он посмотрел на неё долго и испытующе. — Мне нравится твоя целеустремлённость, твоя заботливость, — он глянул на пакет с вязаным шарфом, — мне нравится твой стежок. Она не выдержала. Подскочила к нему, не думая ни о чём, и чмокнула в губы. «Бом». За стеной раздался бой курантов из телевизора, а потом радостные возгласы персонала больницы. Наступила полночь. Наступил Новый год. Эва осторожно сделала шаг назад. Заглянула в горчично-жёлтые глаза, одновременно опасаясь увидеть его реакцию и предвкушая её. Ливий стоял ровно. Смотрел на неё внимательно, чуть прищурившись и наклонив голову набок. — Думал уже, что этого не сделаешь. Положил обе руки на талию, притянул к себе и накрыл её губы своими. Он целовал ласково, но настойчиво. Эва удивлённо выдохнула, впуская внутрь его язык, и прижалась к его горячей груди. Его губы мягкие и нежные, его кожа горячая и бархатистая, его запах ненавязчивый и желанный. Эва обняла его за шею, закрыла глаза и потеряла способность думать, растаяв в поцелуе как снежинка. Ливий обнял её крепко, как драгоценную вазу, будто боялся уронить. Он оказался прав: друг друга им вполне достаточно.