Красавица и Чудовище.

«А любовь — это больше, чем талант и удача.

Любовь — это единственное,

что мы можем, умирая, унести с собой.

И она может облегчить конец жизни»

***

Свет от луны, пробиваясь сквозь листву могучих дубов Версальского сада, играло бликами на изысканных платьях Королевства Франции и Боснии. Тишина, царившая между ними, была тяжелее любого разговора. Увиденное Боснией в саду – легло тяжелым грузом на ее душу. Она не решалась озвучить свои подозрения, боясь показаться несправедливой или слишком ревнивой. Франция, заметив напряженность подруги, изящным движением закрыла свой веер из павлиньих перьев, демонстрируя немую поддержку. –Ну, душенька, пошли обратно во дворец, – мягко предложила она, и боснийчка, лишь едва заметно кивнув, последовала за ней. Воздух во дворцовом зале был пропитан ароматом духов и оживленным гомоном. Российская Империя, занимал центральное место в кругу нескольких элегантно одетых дам, его улыбка казалась натянутой, взгляд – рассеянным. Французкую Империю, как и опасалась Босния, нигде не было видно. Сердце девушки сжалось. Она бросила на русского тяжелый, полный скрытой обиды взгляд, но тот, поглощенный светской беседой, не обратил на нее внимания. Ее внимание привлекли яростные жесты Сербии, который с жаром что-то объяснял Австро-Венгрии. –Это все правда! – воскликнул серб, и Босния подошла к ним как раз в тот момент, когда их оживленный диалог подходил к концу. Сербия, заметив сестру, с облегчением выдохнул. –О, Босния! Я тебя везде искал! – произнес он, его голос звучал несколько напряженно. Австриец, с изяществом поклонился. –Дивная барышня! Добрый вечер, леди, – проговорил он, его глаза блеснули игривым блеском. Боснийчка, стараясь скрыть волнение, сделала легкий реверанс. –Босния, зовите меня Боснией, – ответила она, стараясь придать своему голосу непринужденность. –Прекрасное имя, – ответил австриец, – а я Австро-Венгрия. Приятно познакомиться, мисс. –Взаимно, – тихо ответила девушка. Краем глаза она заметила, как Сербия сжал кулаки. Ему явно не нравилось это знакомство. Босния незаметно перевела взгляд на Россию, который уже переместился к группе, в которую входили Пруссия и Австрийская Империя, занятые оживленной беседой о предстоящей охоте. Она надеялась, что Российская Империя заметит ее, заметит ее разговор с Австро-Венгрией, хотя бы на мгновение, и хоть какая-то искра ревности мелькнет в его глазах. Она прекрасно понимала, что это глупо, что между ней и русским не было ничего, кроме танца и незавершенных фраз, но глубоко внутри таилась надежда на что-то большее, на взаимность, на чувства, которые она еще не решалась озвучить. Она чувствовала себя в ловушке собственных ожиданий и нерешительности. Австро-Венгрия же, казалось, наслаждался вниманием прекрасной Боснии, не подозревая о бурлящей в ее душе драме. Запах сирени, который еще не исчез с ее платья, напоминал ей о случайной встрече в саду.

***

Босния почувствовала, как тепло стыда заполнило её лицо, когда она произнесла: –Мне нужно отойти, извините, придется вас оставить. Смущение переполняло её, и, сделав три глубоких реверанса, она направилась к темному коридору, где лишь несколько дверей вели в гостевые спальни. Коридор был окутан полумраком, и девушка, опираясь на стену боком, попыталась собраться с мыслями. Вдруг, неожиданно, она почувствовала, как кто-то прижал её к стене спиной. Сердце её забилось чаще, и, зажмурившись от испуга, она осторожно открыла глаза. Когда она увидела, кто это, её глаза расширились от удивления. Это был Российская Империя, который с ухмылкой смотрел на неё. Лицо Боснии залилось краской, и она, смущённо отворачивая взгляд, почувствовала, как внутри её всё перевернулось. –Мисс Босния… – начал он, сохраняя интригу в голосе.–Вы следили за мной в саду, не так ли? – спросил он, и его тон был полон игривости. Босния закусила нижнюю губу, не зная, как ответить. –Вы всё-таки заметили… – произнесла она с горькой усмешкой, осознавая, что её раскрыли. –Вы плохо прячетесь, к вашему счастью, Французкая Империя немного глуп, и не всматривается в темноту, – добавил русский. Гордость и стыд смешались в одну бурю эмоций. Босния отпустила голову, стараясь избавиться от чувства неловкости. –И теперь… Чего вы хотите? – спросила она, глядя на него с настороженностью. –Выгодное предложение, – произнес Россия, отстраняясь от неё на шаг. Его голос стал более серьёзным, и в воздухе повисло напряжение. –Предложение? – переспросила Босния, не веря своим ушам. –Как вы знаете, такую любовь, как у нас с Французкой Империей, считают греховной и осуждают. Я прекрасно понимаю, что язык у некоторых длинный, поэтому прошу вас держать его за зубами. Никому ни слова о том, что вы увидели, ясно? Босния почувствовала, как внутри неё всё сжалось. –Естественно, я не собираюсь оставлять вас без вознаграждения, и я знаю, чего вы хотите, – продолжал он, поворачиваясь к ней спиной. –Вы возбуждены. Следующая дверь за поворотом — мои гостевые покои. Там есть сорочка, переоденьтесь, ведь вы же не хотите, чтобы мы испортили ваше платье, ибо на вид оно очень дорогое. Он чуть повернулся к ней, подмигивая, и Босния, не ожидая такой наглости, ойкнула от неожиданности. –У меня всего одна сигарета, мисс, поспешите, – произнес Российская Империя, и его голос звучал как вызов. Босния понимала, что оказалась в ловушке, где её чувства и разум боролись друг с другом. Она сделала шаг вперёд, и, собравшись с духом, решила, что не упустит шанс, который выпал ей.

***

Босния осторожно натянула лямку своей шелковой сорочки, которая мягко обвивала её тело. Тонкая ткань приятно скользила по коже, создавая ощущение лёгкости и комфорта. Кружевные рукава добавляли образу особого шарма и изящества, подчеркивая её женственность. Она села на краешек кровати, спиной к двери, и стала ждать, погружаясь в свои мысли. В комнате царила тишина, лишь изредка слышался треск старых половиц под её ногами. Внезапно дверь открылась, и в комнату ворвался холодный сквозняк, заставивший её поёжиться. Легкий шелчок замка возвратил её в реальность — теперь дверь была закрыта на ключ. Вскоре послышались тяжёлые шаги, и матрас под ней слегка прогнулся, предвещая приближение незнакомца. Сердце Боснии забилось быстрее, когда она почувствовала горячее дыхание на своей шее. Кончики чужих пальцев нежно коснулись её руки, медленно спуская рукав сорочки. Лиф платья ослаб, открывая грудь, и девушка почувствовала, как по телу пробежала волна тепла. Чужие губы коснулись её шеи, оставляя легкие поцелуи, от которых она невольно вздрогнула, но в глубине души ждала продолжения. Её мысли переплетались в ожидании, и она не могла избавиться от чувства, что это мгновение — лишь прелюдия к чему-то более глубокому и значительному. В комнате царила интимная атмосфера, и каждый звук казался громче обычного. Босния ощущала, как её тело реагирует на прикосновения, словно оно живёт своей жизнью, отделённой от разума. Она закрыла глаза, позволяя себе погрузиться в этот новый мир ощущений, где царила страсть и тайна. Каждое движение, каждое прикосновение становились всё более интенсивными, это не просто физическое влечение — это было нечто большее. Её душа стремилась к этому моменту, к этому соединению, которое обещало быть волнующим и незабываемым.

***

Горло русского пересохло,поэтому он наливал себе воды из графина, стоящего на старинном комоде, инкрустированном перламутром. Его взгляд скользнул по Боснии, которая, склонившись к зеркалу в резной раме, поправляла выбившуюся прядь. Ее отражение, застывшее в изящной позе, было настолько хрупким и уязвимым, что Россия на миг задержал дыхание. Но Босния, словно почувствовав его взгляд, резко отстранилась, румянец вспыхнул на ее щеках. Звук поставленного на комод стакана – хрустальный звон – раздался в тишине комнаты, резко прерывая напряженное молчание. Ключ провернулся в замке, и Российская Империя распахнул дверь, выходя в просторный коридор, освещенный мягким светом многочисленных канделябров. Он остановился в дверном проеме, терпеливо ожидая девушку. Та, сделав изящный реверанс, медленно отступила назад, словно нерешительная бабочка, готовая к взлету. Но Россия преградил ей путь. –Надеюсь, я полностью удовлетворил вас, леди? – произнес он, его голос, хотя и шутливый, скрывал определенную напряженность. –Теперь нам пора возвращаться. Оба прекрасно понимаем, что отцовское негодование в случае обнаружения вашего отсутствия может стать настоящей катастрофой. Он подмигнул Боснии, и легкий смешок сорвался с ее губ – смешок смешанный с тревогой и скрытым удовольствием. Босния, стремясь свести к минимуму риск быть замеченной вместе с русским, быстро переместилась в гущу гостей. Она изящно прислонилась к одной из мраморных колонн, поддерживающих сводчатый потолок зала, держа в руке бокал вина, притворяясь, что безразлично наблюдает за шумным обществом. Ее поза была безупречна: легкая улыбка, небрежно повернутая голова, прикрывающие глаза веки – все говорило о том, что она просто устала от всего этого блеска и шума. Российская Империя же проявил большую ловкость. Он незаметно влился в разговор с Испанией и Португалией. Они обсуждали последние покупки на аукционе, новые тенденции в живописи и скульптуре, их разговор был пронизан тонким юмором и изысканными аллюзиями, которые позволяли России с легкостью поддерживать контакт. Это помогло ему не выглядеть подозрительно и уберегло от лишних вопросов.

***

Прохладный ветер трепал края элегантных пальто, когда Османская Империя, крепко пожимая руку Франции, наблюдал, как его дети, шепчущиеся и хихикающие, вскарабкиваются в роскошную, украшенную позолотой, карету. Француз, с лукавым блеском в глазах, что-то прошептал Осману на ухо – нечто настолько смешное, что губы Османской Империи растянулись в широкой, заразительной улыбке, которая отразилась в улыбке Боснии. Она, наблюдая за этой сценой, невольно прикусила губу, её уголки нежно изогнулись вверх. Бония заметила приближающуюся пару: Российская Империя, обнимая Грецию за талию, шёл с видом спокойного владения ситуацией. Греция, вся в изящных кружевах, казалась немного смущенной от его близости. Подойдя ближе, Россия галантно отпустил руку Греции,остался стоять рядом с Франузкой Империей, бросая на него значительный взгляд, приправленный тонкой, едкой усмешкой. После краткого, и несколько холодного, кивка Боснии,Россия снова сосредоточил всё своё внимание на Францие, словно пытаясь прочесть его мысли. Босния, заметив это недвусмысленное напряжение между мужчинами, испытала странное смешение чувств. Было ли это интерес, недоумение, или даже зарождающееся волнение? Она погрузилась в свои размышления, почти не замечая окружающего мира. Её задумчивость была прервана настойчивым голосом Болгарии. Он несколько раз окликнул её, проведя рукой перед её лицом – легкое касание, больше жест, чем поглаживание. Босния вздрогнула, словно вынырнув из глубокого погружения. -Что-то не так? – с заботой в голосе спросила Босния. -Да, пора подниматься в карету, о госпожа, – с ироничной интонацией, ответил Болгария, сделав изысканный поклон, более похожий на театральный жест. Босния хихикнула, легко расшифровав его сарказм. Болгария снова протянул ей руку, помогая ей изящно воссесть в мягкие, бархатные подушки роскошной кареты.

***

Германская Империя, с угрюмым видом, смотрел в окно кареты, его взгляд цеплялся за темные, словно пропитанные ночной тьмой, верхушки елей, мелькающих за окном. Карета покачивалась на ухабах дороги, вызывая у него лёгкое раздражение, которое только усиливалось с каждой минутой. Австро-Венгрия, расположившись на уютном диванчике, с интересом читал книгу в кожаном переплете, иллюстрации на пожелтевших страницах изображали сцены средневековых рыцарских турниров. Заметив задумчивость Германии, он чуть приподнял взгляд от книги, одной рукой аккуратно захлопнул её, закинув ногу на ногу. Подперев подбородок рукой, он с лёгкой ухмылкой, наблюдал за кузеном. – Ну, как тебе бал? – спросил австриец, его голос был пропитан легкой иронией. Немец, с явным нежеланием, перевёл на него взгляд, брови его были слегка сдвинуты. Движение кареты, сопровождающееся характерным скрипом колёс и лёгким дребезжанием стёкол, усиливало его раздражительность. – С каких пор тебя интересуют мои предпочтения и впечатления? – Германская Империя изогнул бровь, его тон был резковат, но не лишен скрытой усталости.Пышное торжество, бесконечные светские беседы и утомительные танцы, оставили свой отпечаток на его настроении. Он чувствовал себя выжатым лимоном. – Мы же братья, – развел руками Австриец, откидываясь на спинку диванчика. Его улыбка была искренней, лишенной всякого намёка на злорадство. Австро-Венгрия, в отличие от немца, наслаждался балом, с лёгкостью общаясь с многочисленными аристократами и знатными дамами. Он был прирожденным светским львом, в то время как Германия предпочитал уединение и тишину книг. Германская Империя закатил глаза, демонстрируя своё откровенное безразличие к попыткам австрийца разговорить его. – Мне от слова «совсем» не понравилось это празднество, – протянул немец, его голос был тих, но полон скрытой горечи. Он вспомнил нелепые танцы, скучные беседы о погоде и политике, напыщенные речи и фальшивые улыбки. – Но, благодаря ему, у меня уже появились планы… на будущее, – добавил он, его голос приобрел некую интригующую нотку. – Ого! Поделишься? – глаза Австро-Венгрии загорелись любопытством. Он предвкушал интригующую историю, возможно, какую-нибудь романтическую или тайный заговор. – Нет, – коротко ответил Германия, наконец устремив взгляд обратно в окно. За окном проплывали потемневшие силуэты деревьев, прорисовываясь всё отчетливее в сумерках. – Как жестоко! – вскрикнул австриец, его голос был немного обижен, но в то же время и игрив. – Ты всегда молчишь, как партизан на допросе. – Нынче умные люди молчат, а не разговаривают, – пробурчал Германская Империя.