good luck, babe!

— Нгх... Жмурясь от света из окна, Цукаса кое-как открыл глаза. Голова сильно болела в области лба, а в горле неприятно сушило. До такой степени, что хотелось как можно скорее выпить воды, — столько, сколько вообще возможно. Однако отчего-то он не мог пошевелиться. Было по-странному жарко, а ещё тяжело, будто на нём кто-то... лежал? Кое-как он моргнул ещё пару раз, а после повернул голову. И тут же сердце чуть не ушло в пятки — в сантиметре было лицо спящего Акито. А, значит, это его конечности (и ноги, и руки) сейчас давили на актёра и не позволяли встать. Понятно... «Нет, мне ничего не понятно!! — шокированно подумал Тенма, не зная, кричать ему сейчас или нет. Хотя был ли он вообще в состоянии кричать? Голова раскалывалась, а из горла навряд ли вырвется и слово. — Какого чёрта мы спим вместе?!» В панике он по деталям старался восстановить вчерашний вечер. Они с Шинономе просто весело отметили получение главной роли, чуть-чуть перебрали с алкоголем, а после... блондин был готов сквозь землю провалиться, когда начал вспоминать. Был ли он шокирован? Нет, это не то слово. Он пребывал в настоящем ужасе от того, что вчера натворил на пьяную голову. Целовался со своим кохаем. Это конец, это настоящий позор. Разве хороший сэнпай может себе такое позволять? Хороший сэнпай бы никогда, да ни за что, да даже под алкоголем– Но Цукаса хорошим сэнпаем явно не был. От «ужасного» его отделял лишь один шаг. И слава богу хотя бы этого он не допустил. На удивление у обычно забывчивого актёра вчерашние событие прекрасно отпечатались в памяти. Он помнил абсолютно всё. Даже то, что у него, по итогу, ничего не было с кохаем. Хотя... если бы и не вспомнил, ему бы на это намекнули многие детали: отсутствие боли в теле, а также то, что оба были полностью одеты. Цукаса ничего с ним не сделал. И также не позволил ничего сделать с собой. Хоть где-то он молодец, стоит отдать должное самому себе... возможно, вчера он и вправду протрезвел от поцелуя и остановил всё прежде чем бы пожалел об этом. Хотя, нет, не так. Он и без этого сильно жалел. Так нагло воспользовался пьяным состоянием кохая... просто ужас. В душе надеялся, что Акито сможет его за это простить. С горечью вздыхая, актёр постарался выбраться из стальной хватки. Кохай крепко обнимал его руками, при этом закинув одну ногу на тело, так что освободить себя стало настоящим квестом. Тенма старался изо всех сил сделать это как можно более тихо, незаметно, чтобы не разбудить юношу. Быть может, если успеет выбраться из кровати, получится избежать неприятных вопросов. Вот только его возня и безуспешные попытки убрать цепкие руки, наоборот, очень быстро разбудили Шинономе. — Мгх... щё пят... ину... — голос у него был до ужаса сонным и хриплым, еле внятным. Наверное, тоже горло пересохло. Тут же проваливаясь обратно в тягучий сон, рыжеволосый обнял парня покрепче и зарылся в его шею. От горячего дыхания и сухих губ, щекочущих кожу, Цукаса поёжился и завозился только сильнее. — Акито, просыпайся. И отпусти ты меня уже!.. Юноша что-то промычал, а после попытался отмахнуться от голоса, что будил его. Только когда его потянули за волосы, он всё же открыл глаза. Сначала ничего не понял, поэтому пришлось отстраниться. Рядом — прямо ну слишком близко — оказалось лицо Тенмы. Это... наверное, всё ещё сон, да? Он, наверное, ещё не проснулся. Хотя нет... всё выглядело реально. И он точно не спал. Значит– Шинономе издал какой-то резкий и напуганный звук, а после почти за секунду ослабил свою хватку на чужом теле. Ещё спустя секунду с грохотом свалился на пол. — Акито?! — в шоке крикнул актёр. Да уж, утро у его кохая вышло «добрым». Началось не с кофе, а с падения с кровати. — Ай-яй-яй... голова-а... — Акито, ты в порядке?! Не ушибся? Кое-как рыжеволосый поднялся с пола и, потирая затылок, оглянулся. Это была не его комната. И даже не его дом. На кровати сидел напуганный и взволнованный Тенма. Понадобилось ещё пару секунд, чтобы сообразить, что здесь и сейчас произошло. Они проснулись вместе, в обнимку, значит... спали тоже вместе. Всю ночь. Лицо начало гореть так, будто кто-то поднёс зажжённые спички к щекам. Отчаянно он попытался вспомнить, что вчера произошло, но в голове полная пустота. Только алкоголь, ещё алкоголь, а дальше... ничего. Он вообще не помнил, что было после уже второй банки. Может, и вовсе конец света случился, но он явно этого знать не мог. Надо же, с ним такое впервые. Неужели он один из тех людей, у которых алкоголь отшибает память? — ...это, сэнпай... — тихим голосом он всё же смог это пробормотать. Пусть горло и сушило, пусть смущение убивало в нём гордость, он просто обязан был спросить. Иначе умрёт, точно умрёт от любопытства. А ещё от обиды на самого себя за то, что всё напрочь позабыл. — У нас... что-то было? С тобой... ночью...? Цукаса издал громкий удивлённый звук, а после кое-как выдохнул. И сразу меняя выражение лица, широко улыбнулся — не искренне, а заученно. Так, как полагается хорошему сэнпаю. — Нет, конечно! Просто я не хотел, чтобы ты спал на диване, вот и уложил вместе с собой. Извини уж, что без разрешения, — кохай, правда, почему-то не очень ему верил. Что-то было не так. Что-то... что-то же точно вчера произошло, разве нет? Или это галлюцинации от похмелья? Или вообще сон? — Ты... ты уверен, что ничего не было? Улыбка у актёра задёргалась, но он всё же заставил себя продолжить врать: — Уверен на все сто процентов! Я вчерашний вечер помню прекрасно, — и быстро добавил: — К тому же, мы с тобой оба полностью одеты. И нет никаких непривычных ощущений, верно? — А, ну... ты прав. У меня только голова болит, — после чуть сощурил глаза. — У тебя?.. — Горло сушит от алкоголя, но не более того! Рыжеволосый был уверен, что всё равно что-то в этой идеальной речи не складывалось. Не хватало какой-то детали. Однако вспомнить, какой именно, никак не мог. Все воспоминания смылись выпитым алкоголем. — Тебе не о чём беспокоиться, Акито. Ничего не было, — актёр врал. Врал так, что сводило зубы. Но он не мог сказать о вчерашних поцелуях, о вчерашнем признании в любви. Да и не стоило, раз кохай не помнил. Лишние проблемы Шинономе точно не нужны. Он ведь нормальный. Просто вчера немного перебрал с алкоголем. И скорее всего, спутал Тенму с какой-нибудь девушкой, в которую влюблён (может, она тоже блондинка или у неё такой же рост). Так бывает. Всякое ведь случается. — А, вот как... хорошо... На самом деле, ничего хорошего в этом парень не видел. Наоборот, даже загрустил. Ему... очень хотелось, чтобы что-то между ними произошло этой ночью. Пусть он бы и не вспомнил, это уже было бы лучше, чем ничего. Такой шанс был буквально один к миллиону, и он его упустил. На корне языка чувствовалась горечь от обиды на самого же себя. Надо было пить меньше. И, может, тогда– У них ведь даже получилось поспать вместе в одной кровати. И ничего не произошло. Это разве честно? — Акито, ты, наверное, голоден, да? — Цукаса быстро попытался перевести тему. — Пойдём, сделаю тебе панкейки на завтрак! — это вроде бы немного обрадовало кохая. — А, д-да... спасибо, сэнпай. *** — ...я ужасен, — прошептал Цукаса, смотря в стену. — Как после этого я... могу зваться «хорошим сэнпаем»?.. В комнате было темно, холодно. Сценарий всё никак не запоминался, поэтому парень бросил это дело. Ладно, может, завтра он просто не придёт в университет. Соврёт, что приболел. Он научился врать так искусно, что ему поверит уже даже детектив. Всё это время, после того вечера, он только врал и врал, и врал... и чувствовал себя при этом самым худшим человеком на планете. Своими переживаниями актёр не мог поделиться ни с кем. Мику и остальным стыдно рассказывать нечто такое. Все его осудят, все скажут, что он больной и ненормальный. И да, они окажутся правы. Цукаса их поймёт. Но мало этого, так он ещё и позволил себе воспользоваться состоянием Акито — поцеловал его, когда тот был пьян. Такое даже Нене не примет и не одобрит, хоть она и всегда на стороне своего бывшего парня. А если бы кохай это всё помнил, то... наверняка бы больше не общался с ним. Наверняка бы чувствовал отвращение. Перед глазами рисовалось искажённое от презрения лицо. И тут же становилось так плохо, что хотелось рыдать. Нельзя было впутывать Шинономе в свои ненормальные чувства. Актёр уже... смирился, что ему суждено быть таким до конца жизни, но других людей в это лучше не вмешивать. Пусть остальные живут своими нормальными жизнями, пусть у остальных будет нормальное будущее. Особенно у дорогого и столь любимого Акито. Цукасе не нужно было ничего, кроме его счастья. И лучше будет, если это счастье он найдёт с кем-нибудь другим. — Я такой эгоист... — чувствуя себя так мерзко и гадко, как только вообще возможно, он крепче сжал плюшевого котёнка. Того самого, которого когда-то ему подарил Акито, — Я плохой сэнпай и плохой друг. Плохой, ужасный, я самый худши– ай...! — от злости даже нечаянно прикусил внутреннюю сторону щеки, а затем на вскрике поморщился. И грустно выдохнув через какое-то время, сказал: — Это всё моя вина, это всё потому, что я– Телефон завибрировал от уведомления. Шмыгнув носом, Цукаса кое-как утёр глаза и взял телефон в руки. Правда из-за этого лишь больше загрустил. Сообщение от Акито... очередное. Их накопилось уже очень много (как и звонков), и который день подряд они оставались без внимания. Актёр снова в наглую игнорировал, только теперь уже без уважительной причины. Подарки, которые рыжеволосый оставлял у его квартиры или в почте, не открывал. Очень был им рад, да, но старался не придавать значения. Просто убирал с глаз долой то, что не заслужил. Когда кохай стучался в его дверь, не прекращая спрашивать: «сэнпай, ты жив вообще?», то он просто не отвечал. Притворялся, что его нет дома, вёл себя тише воды ниже травы. Так будет лучше им обоим — он это знал. Лучше если общение сойдёт на нет, Шинономе совсем позабудет о своём сэнпае, начнёт встречаться с любимой девушкой и проживёт нормальную жизнь. Ему не нужны проблемы, не нужны странности. Сейчас он этого не понимает, но лет через пять или десять обязательно скажет «спасибо». Просто надо не поддаваться и пережить этот момент, когда Акито отчаянно пытается достучаться, выяснить, в чём дело. Надо просто игнорировать, и вскоре он обязательно устанет. Он обязательно начнёт презирать, как и раньше. — Тойя, он странный и раздражающий. Он фрик... — Знаешь, никому не хочется проводить время с кем-то из дуэта чудаков. Особенно с ним– — Тц, какой ты надоедливый, сэнпай. — ...а, знаешь, я тороплюсь. Мне некогда тебя слушать. — Можешь быть потише, а? — Сэнпай, ты реально меня бесишь... — Да как же ты уже достал. Рвано выдыхая, юноша отложил телефон и покрепче прижал к груди игрушку. Ох, бедный-бедный его кохай... он сейчас так запутался. И Тойя это подтвердил. Да, верно. Акито просто запутался в себе, в своих мыслях. Его плохой, ужасный сэнпай заставил его почувствовать эти странные, ненормальные чувства. Может, как-то промыл мозги или... — Он же наверняка заразный. Микоччи, смотри, укусит тебя – и ты тоже парней начнёшь любить. ...или заразил. Теперь нужно это исправлять. Не самым приятным путём, но лучше уж так, чем и дальше ввязывать любимого человека в это всё. — Вот бы ты снова начал меня ненавидеть, Акито... — прошептал он, а после попытался заснуть. Только так можно было уйти от своих противных чувств. *** Шинономе, на удивление, стоял на своём до последнего. Это было... правда очень неожиданно. Актёр был уверен, что его хватит на неделю. Ну максимум дней на десять. И после этого он остынет, осознает происходящее, вернётся к ненависти и всё будет так, как и надо. Их судьбы никак не должны переплетаться. Нельзя и дальше путать кохая, прививать ему эти странные чувства, делать его жертвой своего же эгоизма. Однако парень так легко не сдавался. Он стал приходить каждый день, причём по несколько раз (утром, днём, когда успевал между парами, вечером). И подолгу просил открыть дверь, поговорить, просто увидеться и убедиться, что всё в порядке. Как сказал Тойя, Акито уже всем кому только можно позвонил и уточнил, жив ли его сэнпай. Цукаса всех заставлял переживать... звёзды так не поступают. Какой кошмар. В последнее время он только и делает, что совершает ошибки за ошибками. Наверное, пока не поставит во всей этой ситуации чёткую точку, она так и будет продолжаться. В этот вечер пришлось всё же впустить Акито в свой дом. Сразу, прямо с порога, тот кинулся с объятиями — такими, что они оба упали на пол. И как бы Цукаса ни сопротивлялся, минуты две точно кохай его не отпускал. Лишь когда убедился, что актёр точно жив (и вроде как в порядке), всё же отстранился. — Ты нормальный вообще?! — о, он был зол. Прямо-таки в ярости. И взгляд у него максимально злой. Вот только блондин нисколько не переживал и не обижался, а наоборот, радовался. Всё-таки его план сработал, его снова начали ненавидеть. Всё вернулось на свои места. Слава богу. — Две неде... нет, даже больше двух недель не отвечал! Я думал, ты умер! — Не умер я. Тойя и остальные тебе же сказали. — Почему я должен узнавать это от Тойи? Мы, что, опять в школе, чтоб всё через него передавалось? Вздохнув, Цукаса кое-как выбрался из рук кохая и встал на ноги. После закрыл входную дверь, чтобы никто из соседей не слышал этих разборок. Правда, обратно он не повернулся. — Да что с тобой не так, в самом-то деле, а? — фраза прозвучала так, словно бы её сказали со всей ненавистью, какая только была в душе. Ну... ну и ладно. Всё в порядке. Он ведь этого и добивался, — Ты меня ненавидеть, что ли, начал? — погодите, нет, не этого. Не этого добивался. — Н... нет! Конечно, нет! — наконец, Тенма всё же развернулся. Кохай уже стоял на ногах и смотрел ему чётко в глаза. — Тогда в чём твоя проблема?! — Это... Актёр поджал губы и виновато опустил взгляд. Смотреть в глаза кохая ему незачем. А смысл, если он итак знает, что в них лишь ненависть, отвращение и презрение? — Акито, ты заслуживаешь нормального будущего. — ...что? — голос у парня был максимально удивлённым. Казалось, вся злость в момент испарилась. — Просто ничего не получится, — пояснил Цукаса, — Ты и твои чувства... понимаешь, ты просто запутался, — эмоций Акито он видел. Может, оно и к лучшему, — Я тебя запутал. Это моя вина, прости, я плохой сэнпай. Но я тебе не нравлюсь, ты просто– Кохай не дал ему договорить потому, что вдруг резко схватил за плечи. И буквально заставил поднять свой взгляд. Стоило только оторвать голову от пола, как тут же Тенма столкнулся с отчаянием в зелени чужих глаз. О боже, нет. Он точно не этого хотел. Это всё его вина — заморочил Шинономе голову настолько, что теперь заставлял его страдать. Хорошие сэнпаи так не поступают... — Конечно, ты мне не нравишься! Я тебя люблю, придурок! — закричал он дрожащим голосом. — Акито, нет, не любишь. Успокойся, — пальцы на его плечах сжались сильнее, — Это неправильно. Ты заслуживаешь нормальное будущее, жену, детей, карьеру, а я... я не вписываюсь во всё это, разве не понимаешь? — после этих слов его грубо встряхнули. Так, словно пытались вдолбить в голову хоть какой-то здравый смысл. — Сам хоть понимаешь, что несёшь?! Мне не нужна жена, мне... да мне даже девушки не нравятся! Блондин попытался сбросить с себя чужие руки, но они держали его крепко. Поэтому пришлось идти другим путём — также начать кричать в ответ. Его голос ведь гораздо громче. Может, и получится что-нибудь им донести. — Акито, да пойми уже, ты просто запутался! Из-за меня, это я виноват! — Прекрати, перестань, заткнись! — кохай всё же сумел перекричать его. Громко сглотнув, Цукаса всё же подчинился и закрыл рот, — Ты вообще представляешь, как... как это больно, а? — голос стал жалким, словно Акито вот-вот заплачет. И только его непутёвый сэнпай в этом виноват, — Слышать, как любимый человек говорит, что ты запутался, что тебе... что надо найти кого-то другого! Видеть Шинономе таким было больно. И ему самому сейчас было невероятно больно, он даже признался в этом. Но так надо. Правда, так надо, иначе актёр испортит ему всю жизнь. — Я просто не хочу разрушать твоё нормальное будущее, — настоял Тенма, — Я никогда не признавался, ничего не делал, даже... даже не упоминал, что у меня есть к тебе чувства, просто чтобы не портить тебе жизнь! — Ты не портишь мне жизнь, идиот. И твоё «нормальное будущее» мне не нужно, — ясно, всё было настолько плохо. Настолько, что кохай уже не хотел внимать очевидному, — Мне не нужна какая-то девушка, которую я даже не буду любить, как ты Кусанаги. Мне нужен ты. — Просто найди ту, которая будет похожа на меня– — Да зачем мне кто-то другой, когда я тебя хочу?! Ответа Цукаса не нашёл. Ну, а что он мог ещё сказать? Акито ни в какую не желал его слушать и стоял на своём неправильном мнении до конца. От отчаяния актёр мог лишь вздохнуть и обнять самого себя дрожащими руками. — Ты говоришь про весь этот бред с нормальным будущем... а у тебя самого-то вышло такое построить, а? С Кусанаги, — парень знал, куда бить. Прекрасно знал. И делал это как можно больнее. — Я... — Тенма сжал губы, пытаясь сдержать за ними возмущение и очередной крик. Однако затем с поражением выдохнул, — ...да, ты прав, у меня не вышло. Но, может, выйдет у тебя, — у его кохая же всё лицо скривилось от злости и обиды. — Ты... придурок. Сначала Акито колебался. На лице итак были написаны его мысли чёрным по белому: «Стоит это делать? Или лучше не надо?». Зелёные глаза нервно забегали туда-сюда, однако после он неуверенно позволил себе подойти как можно ближе. А затем обнять сэнпая. Так, словно обращался с хрупким изделием из стекла. На удивление, Цукаса не стал вырываться. Просто молча замер. И если честно, полное отсутствие хоть какой-то реакции сильно напрягало. — Тебе это не нужно, — лишь спустя где-то секунд десять напряжённого молчания, актёр позволил себе заговорить, — Побалуешься пару месяцев или год, и затем это пройдёт. — Чт– — И будешь обо всём жалеть. Думать, что лучше бы за это время уже нашёл себе какую-нибудь милую девушку. От злости кривилось лицо — это невозможно контролировать. До глубины сердца ранило и обижало, что любимый человек был о нём такого мнения. Да, их отношения раньше тяжело назвать хорошими, но Акито всё равно бы не стал так жестоко поступать с сэнпаем. Точно бы не стал встречаться просто так ради шутки, а затем бросать и сожалеть о «потраченном зря времени». Да. Даже если бы они сейчас были ещё в школе и в натянутых отношениях, он бы себе такого не позволил сделать. — Ты же знаешь лучше любого, что я всегда ко всему отношусь серьёзно, — вместо каких-либо оправданий, его мозг смог выдать только это. — Знаю, но тебе стоит просто отпустить и забыть, — руки крепче сжали его в объятиях, и опять же Тенма не пытался освободиться. И не понимал почему. Говорил об одном, а делал другое, как будто ещё сам не до конца определился, — Двое парней... могут быть только друзьями, не более. Громко цокнув, — раздражение брало верх и давало о себе знать, — рыжеволосый сам отстранился. И пытался проанализировать нечитаемые эмоции в глазах сэнпая. — Почему ты себя так ведёшь? Ты никогда не стыдился быть странным, быть... не таким, как все, — иную формулировку на ходу придумать просто не получилось, — Я думал, что ты не против быть и геем тоже. Гомофобия не в твоём стиле. — Я не гомоф...! Аргх! Теперь, вдруг ожившись, Цукаса всё же оттолкнул кохая и отошёл на два шага назад. — Я уже смирился с тем, что я люблю парней, — не совсем на то похоже, но Акито не дали времени возразить, — Но ты не я, ты другой. Ты должен быть другим. Состроив максимально и удивлённое, и недовольное лицо, юноша еле сдерживался от того, чтобы не начать биться головой об стену. Этот разговор становился всё хуже и хуже с каждой секундой. — Ты, что... пытаешься сказать, что я... эм, не похож на гея? — Я никогда не думал, что ты любишь парней, — поспешно попытался переформулировать Цукаса, хотя смысл, в целом, был один и тот же, — И что влюбишься в... меня. — Ой, что ещё за тон? В чём проблема любить именно тебя? — нахмурившись, буркнул парень. Подперев локоть другой ладонью, актёр стал методично тереть свою переносицу. Аргументов или хотя бы воображения, чтобы придумать эти аргументы, уже не хватало. Спорить с таким упрямым человеком, как Шинономе Акито, было ну просто нереально. Будь на месте Цукасы кто-то иной, давно бы сдался. Однако Тенма, будучи собой до конца, всё же дальше гнул свою линию: — Я правда не понимаю. Неужели тебе и вправду нормально?.. — закусив губу, он ещё немного подумал о том, что именно стоит сказать. Очень хотелось навернуть хотя бы пару кругов по коридору (так всегда легче думается), но наверняка Акито это посчитает странным. Особенно когда они находились посреди ссоры, — Я напомню ещё раз: я парень, не девушка. И вообще я просто твой чудаковатый громкий сэнп– — Завались. Не ожидав такого грубого тона, актёр тут же замер. И естественно, замолчал. — Ты больше, чем «просто громкий чудак», ладно? — резко подняв голову и посмотрев прямо в зелёные глаза, Цукаса всем своим видом изображал шок и недопонимание. И на пару секунд даже начал сомневаться, точно ли перед ним его кохай, а не кто-то другой, — Я в тебя начал влюбляться ещё в школе, на втором году... — признавать это вот так вдруг стало стыдно, поэтому Акито быстро отвёл взгляд. И по привычке нервно потёр шею, — И с тех пор ты гораздо больше, чем это, — актёр напротив быстро моргнул, а затем на выдохе опустил плечи. И сам не заметил, как следующие сорвались с губ: — А ты мне понравился с первого же дня, как только Тойя нас познакомил. Поначалу Тенма испугался самого себя. Затем — реакции кохая, посмотревшего на него то ли в ужасе, то ли в отчаянии. — А, что ж, да... а ты меня, наоборот, недолюбливал. Или вовсе ненавидел, — пока юноша рядом всё ещё не сводил взгляда, в которой плескалось море эмоций, актёр отчего-то вдруг улыбнулся, — Это было так очевидно, ты даже не пытался скрыть, ха-ха! — странно то, что его это забавляло. Разве не должно быть больно? Разве он не должен это говорить с грустью или обидой? — Но ты всё равно мне очень нравился. Я хотел быть к тебе ближе несмотря ни на что. И хотел, чтобы ты назвал меня «другом» хотя бы раз. После этого улыбнулся ещё шире и ещё радостнее. И кажется, что даже с неким облегчением. — И когда ты, наконец, назвал, мне было этого достаточно. Для счастья мне достаточно быть просто друзьями, — а затем быстро добавил, — Но если возненавидишь после этого всего я тоже не против. Это будет даже ещё лучше, правда. Перестал он улыбаться только когда заметил, как Акито на него смотрел. Смотрел так, словно услышал, что у него кто-то умер или ещё что похуже. Виновато сжав губы, Цукаса почувствовал себя неловко. Наверное, не стоило это всё рассказывать. Это ведь наверняка звучало как обвинение. Хорошие сэнпаи своих кохаев ни в чём не обвиняют. — А, это... ты не подумай, не... — Прости, — в ответ послышалось громкое и удивлённое «э?», — Прости... — неуверенно повторил Акито и, облизнув губы, быстро продолжил, — Мне правда жаль, что я... что я... Поступков, за которые он должен был извиниться, на самом деле было нескончаемое множество. Начиная с их знакомства и заканчивая ссорой, что происходила сейчас. И потому Шинономе колебался, что именно следует сказать. Как именно передать мысль. — Что я... так относился к тебе, — придя в себя, актёр пытался его переубедить, мол, это не твоя вина, ты же ничего не знал и вообще ненависть к кому-то невозможно контролировать, — Я вёл себя как придурок, — сильно хмурясь и тяжело вздыхая, Акито тёр то лицо, то шею ладонью, то затем и вовсе в панике ерошил волосы. По нему было видно, что от потока мыслей и чувств даже не знал, куда себя деть или за что взяться, — Ты хороший человек, тебя легко полюбить, а вот я... без понятия, что ты во мне нашёл. — Акито– — Я... я правда тебя не ненавижу. Правда. Ты веришь мне? Цукаса посмотрел его грустные глаза и еле сдержал за зубами тяжкий вдох. Заставлять кохаев извиняться и оправдываться вот так — это плохо. Не должно было всё до такого дойти. Хмурясь всё сильнее, парень продолжал думать: «Что бы на моём месте сделал и сказал Кайто? Что бы он придумал? А-а-аргх, ну почему у меня нет возможности посоветоваться с ним прямо сейчас?!». — Сэнпай? Веришь ведь, да? — Э... — актёр тихо вздохнул, а затем улыбнулся Акито. Не натянуто, а даже с неким сочувствием, — Конечно. Как может звезда будущего не верить своему достопочтенному кохаю? — Я серьёзно, сэнпай. Я люблю тебя, и у меня на тебя серьёзные намерения. «Да что он заладил с этим «люблю»?! — мысленно Цукаса негодовал так, что свой же внутренний голос оглушал его, — Кто этот Акито и куда он дел настоящего?!!» Шинономе, нахмурившись, уверенно выпрямился и продолжил: — Поэтому прекращай отталкивать меня, — и всё же даже в такой ситуации не удержался от сарказма, — Да-да, знаю, что заслужил. Это карма, так мне и надо, но, — Тенма не сумел как-либо запротестовать, сказать, что эти слова — неправда, — Не отвергай меня. Пожалуйста. Какое-то время они просто смотрели друг на друга. Цукаса словно пытался найти хотя бы отголоски лжи или притворства в глазах, которые знал со старшей школы. Акито его не торопил и даже не жаловался. Наоборот, не отводил взгляд, не смел засомневаться в себе и на секунду, лишь бы ему просто поверили. «Это правда? Это действительно правда? — думал актёр, колеблясь с ответом, — Может, какой-то розыгрыш? Или я сплю? Я наверняка, нет, я точно сплю! — кохай всё ещё ждал. Однако было заметно, с каждой секундой становился всё более нетерпеливым, — Му-у... что делать?» С одной стороны, это плохо. Нельзя морочить так голову своему хорошему кохаю, которому и вправду лучше найти себе девушку. Лучше помочь ему с отношениями. Однако с другой... В глазах Цукасы чётко виднелось множество эмоций, и ни одна положительной не была. К великому сожалению Акито, конечно же. — Я... — он выждал паузу, которая была для кохая хуже любой пытки, — Не буду отвергать тебя, — и выдохнув, актёр наконец-то позволил себе опустить напряжённые плечи. В ту же секунду сорвавшийся с места Акито чуть не снёс его с ног. Кое-как удалось устоять и выдержать невероятно крепкие объятия. Сначала от удивления Цукаса мог лишь глупо моргать, но затем со слабой улыбкой на лице тихо выдохнул. Наверное, он всё же поступил очень неправильно. Наверное, стоило отказать. Наверное. Сейчас предпочёл об этом не думать и обнять в ответ.