good luck, babe!

Тойя души не чаял в своих двух лучших друзьях. Акито — чудесный напарник, замечательный певец, который многого достиг и добился за крайне короткий срок. Пусть и отрицает это, но он крайне талантлив. Ничуть не хуже своих сестры и отца. Всё-таки он — один из тех, кто сумел превзойти RAD WEEKEND. Не каждый ведь на такое способен. Цукаса же — любимый сэнпай ещё с самого детства. Его защитник, его наставник, его путеводная звезда, что всегда подсказывала весёлым шёпотом: «тебе следует жить так, как ты сам этого хочешь!». Актёр он потрясающий: каждое его шоу — феерия для глаз фаната номер два (номером один на всю жизнь останется Саки). Они оба — прекрасные люди. Его лучшие друзья, которых он очень любил. Была лишь... одна ма-а-аленькая проблема. Эти двое не любили друг друга. Это было тяжело принять, но всё же, спустя целый год учёбы в Камияме, пришлось. Как бы Аояги того ни хотелось, двое его самых обожаемых в этой жизни людей ну никак не желали любить друг друга. Встретить их хоть где-то вместе, разговаривающих о чём-то дольше пяти минут, — настоящий праздник, который парень отмечал синим маркером в календаре. Правда, виноват во всём только один человек в этом несчастном дуэте. Цукаса всегда был рад побегать за своим рыжеволосым кохаем, угостить его чем-то, с улыбкой рассказать ему про шоу, про тренировки, а после спросить, как у него дела с выступлениями, с учёбой, с друзьями (спрашивал так, будто сам прекрасно понимал: он для Шинономе – никто). Его хлебом не корми — лишь дай покрутиться вокруг Акито. А вот сам же Акито все эти попытки стать чем-то большим, чем «сэнпай и кохай», воспринимал не очень хорошо. Недовольно закатывал глаза, цокал, специально громко и раздражённо вздыхал, иногда и вовсе убегал прятаться, пока медовые глаза не отыскали его где-то в толпе. И Тойя, наблюдая один и тот же сценарий раз за разом, начинал чувствовать себя... довольно-таки взбешённым. Внешне, конечно, на его каменном лице это не отражалось, но в душе царила буря из непонимания и негодования. Тенма же такой хороший. Почему Шинономе, такой же хороший человек, не хотел этого понимать? Они ведь точно бы сдружились, стали бы не разлей вода. Если бы рыжеволосый только дал своему сэнпаю шанс... и немного больше времени, чем десять минут в неделю. Наблюдать за тем, как блондин хочет, но не может найти со своим кохай общий язык, ко второму году обучения стало уже физически больно. Ведь, как ни посмотри, Цукаса — как раз тот самый человек, что необходим Акито. Тойя это знал. Только ему и Богу известно почему и как, но он это знал, он это чувствовал. У этих двоих есть чему поучиться друг у друга, о чём поговорить. Да и увидеть, как любимые друзья, наконец, ладят и дружат между собой, было бы настоящей отрадой для глаз. Аояги понятия не имел, откуда у его друга взялись предвзятое мнение и все эти стереотипы насчёт его другого друга, но с этим что-то надо было делать. Он поможет им стать друзьями. И, он уверен, они его ещё обязательно за это поблагодарят. Во-первых, нужно было меньше поддавать Акито влиянию общественного мнения. В школе слишком много и слишком часто гундели одну и ту же басню: «Цукаса и Руи странные, они чудаки, остерегайтесь их». Тойе пришлось проследить, чтобы его друг как можно меньше слышал подобное. Пропаганда и слухи испокон веков подрывали доверие даже к самым невинным и добрым людям. Ну и ещё, чтобы сбалансировать весь тот нанесённый ущерб, Аояги стал почаще говорить о хороших чертах актёра. Шинономе его не перебивал. Внимательно слушал, кивал, иногда протягивал: — О-о... вот как, — потом неловко чесал шею. — Ну... что ж, ладно... видимо, не такой уж он и плохой. Работало. Это работало. Так что нужно было действовать дальше, согласно его собственному грандиозному плану. Во-вторых, Тойя подтолкнул Цукасу в правильное направление. Много чего посоветовал и объяснил ему, с чего начинать диалог так, чтобы кохай не убегал от него в ту же секунду. И ещё рассказал, что разговаривать всегда лучше наедине. У Акито имелась плохая привычка на людях надевать маску пай-мальчика, но рядом со своим сэнпаем он её показывать не любил (неизвестно почему... может, считал его одним из особенных? «это считается прогрессом в их отношениях?» – думал Аояги). Поэтому у рыжеволосого юноши и возникала в голове жуткая дилемма: либо будет вести себя притворно-мило и испугает этим самым актёра до мурашек, либо будет настоящим собой, что многим ученикам в школе не понравится (все начнут звать его «двуликим» или «лицемером», как уже делала Нене). В-третьих, довольно непростое задание — сделать так, чтобы Акито и Цукаса проводили больше времени вместе. Наедине. Только они вдвоём и никого больше. Даже Мизуки и Руи нельзя было к ним подпускать, а то весь план сразу коту под хвост. Тойя стал чуть ли не за ручку приводить друга к тому самому месту, где их сэнпай обедал каждый день. Обычно он делал это в одиночестве и полной тишине, что ему совершенно несвойственно. Вот так только взглянешь на него со стороны, как тут же почувствуешь сочувствие и жалость. Актёр, сидя на этой коричневой лавочке, выглядел до боли одиноким, и его кохаю во что бы то ни стало хотелось это исправить. — Тойя, опять пришёл? — в последнее время Шинономе совсем перестал ему радоваться. Ещё немного – и начнёт избегать Аояги тоже. — Просто обед начался и– — Напоминалкой заделался? — фыркнул рыжеволосый. Он не сидел за партой, а стоя, копошился в рюкзаке. Наконец, спустя пару секунд нашёл маленькую коробку бенто. — Я и без тебя знаю, что уже обед. Аояги удивлённо моргнул несколько раз. — Бенто? С каких пор ты носишь в школу бенто? — парень даже слегка прищурился – сразу заподозрил в этом всём неладное. Рыжеволосый вымученно выдохнул. Голос под конец чуть было не сошёл на раздражённый рык. — ...откуда ты его вообще взял? Ещё вчера не было. — Сэнпай подарил коробку, – не знаю зачем... – а мама её увидела. Ну и с утра приготовила мне обед. Надо же, даже так? Становилось интереснее. — Цукаса-сэнпай сделал тебе подарок? — от тупых вопросов у Шинономе уже непроизвольно закатывались глаза. Кто же знал, что его напарник иногда бывал таким бесячим? Особенно когда дело касалось светловолосого актёра. — Я надеюсь, ты сказал ему «спасибо»? — Тойя, за кого ты меня принима– — Акито. Парень, еле сдерживая за зубами вздох, с недовольным лицом отвёл взгляд в сторону. Тойя всё продолжал ждать от него хоть какого-то ответа, но в классе явно говорить всей правды не стоит. Слишком много людей тут привыкли к его маске хорошего мальчика. Поэтому Акито поскорее вышел из кабинета, ну а его лучший друг просто пошёл за ним следом по коридору. — Ты, что, серьёзно даже не отблагодарил его? — Слушай, Тойя, я понятия не имею, чего ты всем этим добиваешься, но это раздражает, — начал юноша, который сразу же помрачнел и нахмурился. В коридоре никого не было, так что можно быть собой. — Акито, почему ты так себя ведёшь? Настоящий ты же совсем не такой, — всё не унимался Аояги. — Ты хороший человек. И Цукаса-сэнпай хороший человек. Так почему ты даже не хочешь дать ему шанс? Громко вздохнув, рыжеволосый чуть ли не оскалился на друга. — Тойя, он странный и раздражающий. Он фрик, — рядом идущий подросток вслух ахнул от подобного заявления. Словно бы оскорбили его самого. — Вся школа его стороной обходит, и я их полностью в этом поддерживаю. Знаешь, никому не хочется проводить время с кем-то из дуэта чудаков. Особенно с ним– — А, — стоило им завернуть за угол, как они чуть ли нос к носу столкнулись с блондином. Оба парня моментально застыли в шоке. — А я как раз... шёл к тебе в класс, Акито, — после посмотрел на друга детства. — Тебе тоже привет, Тойя. Тенма, на самом деле, никуда уже и не шёл. Ну, точно уж не после того, как его назвали «фриком». Когда кохаи его встретили, он стоял ровно на одном месте и... со стопроцентной вероятностью слышал всю ту нелестную речь о себе. Всё-таки возмущался Шинономе громко. Достаточно громко, чтобы сэнпай это услышал. — Цукаса... сэн... — Тойя даже не смог договорить по какой-то причине. Почти не дыша, Акито смирно ждал своей участи. Сейчас сэнпай на него обидится, да? Или скажет ему что-то оскорбительное в ответ, как часто делали Эна и Ан. Он точно разозлится, а в гневе этот человек... ну, учитывая его громкий голос, наверняка в гневе Цукаса страшен. Парень тихо выдохнул и приготовился к тому, что его сейчас отчитают за все те ужасные слова. Однако– — Вот, держи, Акито, — актёр с улыбкой протянул ему чизкейк. Оба кохая распахнули глаза в ещё большем шоке, чем до этого. — ...ха? — Я и Саки готовили его специально для тебя, — продолжил Цукаса. — Но ты можешь и разделить трапезу с Тойей. Тойя, ты же всё ещё любишь нашу с Саки готовку, да? Сероглазый кохай не нашёл никакого ответа. Почему-то сейчас ему было стыдно даже пересекаться взглядом с Тенмой. Всё-таки отчасти из-за него актёру пришлось выслушивать всё это про себя. — Ты сде... погоди... ты приготовил чизкейк? Для меня? — рыжеволосый подросток всё ещё не мог отойти от потрясения. — Да, ты же его любишь! Ну и я подумал, раз ты теперь со мной обедаешь каждый день, то надо угостить тебя чем-то, — несмотря ни на что, Тенма улыбался. Улыбался так широко, как только мог. В отличие от двух парней, что были не живыми, но и не до конца мёртвыми в его присутствии. — Звезда будущего старалась для тебя! Саки помогала, конечно... но всё же!! Хороший сэнпай всегда должен делать всё, что в его силах, для своих хороших кохаев! Акито почему-то ощутил себя моральным уродом. Сейчас бы пригодилась какая-нибудь машина времени, что отмотала бы время хотя бы на две-три минуты и позволила ему не говорить все те слова. Никто из присутствующих его не пристыдил, но подросток всё равно не мог избавиться от этого странного чувства. Чувства стыда. И, возможно, немного вины. «Хороший кохай, хах... — промелькнула мысль в голове. — Хороший кохай – это Тойя. Явно не я...» Переводя взгляд на чизкейк, аккуратно завёрнутый в этикетку с милыми зверюшками (наверное, Саки нашла такую где-то), рыжеволосый сжал губы в тонкую линию. Он хотел кое-что сказать, но не мог и слова прошептать. — Если получилось невкусно или вообще не хочешь его есть, можешь выкинуть, — если до этого все действия сэнпая медленно убивали, то вот эти слова в конец добили. Причём так быстро, что чуть не спёрло дыхание – будто бы ударили поддых. И, не сказав больше ни слова, Тенма ушёл. Одного его молчания стало достаточно, чтобы даже самый глупый понял — сегодня он снова будет обедать в гордом одиночестве. Это был полный провал. Стало ещё хуже, чем было до этого. Аояги чуть ли не взвыл от отчаяния (удержался лишь потому, что подобное бы никак не вязалось с его характером и поведением). Его трёхнедельный кропотливый труд только что смыли в унитаз, как просроченный суп. И всё из-за пары колких слов, которые лучший друг ляпнул без какой-либо задней мысли. В чём причина? Неужто Тойя недостаточно хорошо отзывался об актёре? Надо было рассказать прямо всё-всё, что он о нём знал? Вдоль и поперёк? Пока подросток пребывал в глубоких размышлениях и оценивал масштаб трагедии, Шинономе отчего-то притих. Слишком таинственно притих. Не двигался, ничего не говорил, а просто смотрел на чизкейк каким-то непонятным взглядом, который невозможно прочитать. Он думал о чём-то своём. Думал долго, думал так, как будто сейчас писал тест по физике. Наконец, спустя почти минуту молчания, Тойя первым вернулся в реальность и сказал: — Ты не должен был быть так резок. Надо подбирать выражения и фильтровать речь. — Я знаю, — ни быстро, ни медленно ответил лучший друг. По голосу его эмоций, хоть убей, тоже никак не разобрать. — Цукаса-сэнпай добрый человек, — настоял Тойя, взглядом указывая на чизкейк в чужой ладони. — Самый добрый из всех, кого я когда-либо встречал в этой жизни. — Я знаю. — Ты тоже добрый, Акито. Но ты всё равно назвал его странным, надоедливым... фриком. — Я знаю. А Тенма даже и не упомянул эту часть. У него уже словно в привычку вошло слышать подобное про себя. Наверное, фразы «ты странный», «ты громкий», «ты раздражаешь» он получал чаще, чем «с добрым утром». — Только не выкидывай чизкейк, Акито. Пожалуйста, — быстро смягчившись, произнёс юноша. Всё-таки он не мог злиться на своего напарника. Тот был для него важен ровно так же, как и Цукаса. — Если не хочешь его, отдай мн– — Иди к чёрту. Сам съем. Вытянув лицо в удивлении, Тойя шёпотом спросил: «точно не выкинешь?». Ещё прямо-таки хотелось добавить вдогонку: «это же чизкейк от того самого фрика, которого ты так не любишь», но парень не желал больше так выражаться о Цукасе. Даже в мыслях называть его так было противно. Рыжеволосый громко фыркнул, ничего не сказал и поспешил вернуться в свой класс. Видимо, сегодня будет обедать там. Подросток проследил за каждой деталью в его языке тела, интонации, действиях, а после задумался: «Хм-м... – глаза по привычке сощурились. — Всё пошло не по плану. Но Акито не отказался от чизкейка Цукасы-сэнпая, — постепенно черты его лица радостно смягчились. — Значит, чувствует вину. Значит, он, скорее всего, не имел всё это ввиду, — слабая улыбка вскоре расцвела на его бледном лице. — Верно, ничего ещё не потеряно. Эта ситуация ничего не меняет, так что не время опускать руки. Я пообещал себе, что Акито и Цукаса-сэнпай станут друзьями, и я это обещание сдержу». На этом Тойя и порешал. Только теперь ему нужно придумать, где он сам и с кем пообедает сегодня.