Смертельный Выстрел

— У меня всего пару минут, — с волнением сказал Уинстон, когда сел рядом со старшим. — Поэтому… не знаю, будет ли толк от моих слов. — Не переживай, мне хватит этого времени, — парень не любил рассказывать о себе, на самом деле. Отец снова скажет, что он размазня, нытик, и всё в таком духе. А потом начнётся старая песня. Вопросы о работе, и почему младший так отличается от своего брата. Ян делал всё, что бы ни сказал отец. Но Уинстон до сих пор препирается. Пристальный, оценивающий взгляд психолога заставил Амирса невольно дернуться. Почему-то… от Мин Джу хотелось спрятаться. Просить ничего не говорить, и просто уйти из гостиной. Но вдруг, неожиданно для обоих, брюнет наконец подал голос. — Ян, — мужчина тут-же посмотрел в сторону Ана. — Выйди, пожалуйста. — младший встревоженно дёрнулся, услышав это. Реакция тела, как и в случае с его братом, абсолютно выдаёт эмоции. Голос психолога был строгим, холодным, и говорил он абсолютно всерьёз. Ян тоже нахмурился. — Оглох, что-ли? Выйди отсюда.- Уинстон не понимал, как вообще можно осмелиться грубить старшему. Но, видимо, Мину было по барабану, что можно услышать в ответ. И кто сидит рядом с ним. Хотя след от вчерашнего всё ещё красовался на его шее. — Хорошо. — Н-но… — не успел парень возразить, как мужчина поднялся с места, и удалился. Амирс тяжело вздохнул, опустив голову. Под взглядом Джу действительно становилось тяжело. Как перед судьёй, который читает приговор на пожизненное заключение. — Я сказал тебе свалить! — крик, наполненный раздражением, напугал Уинстона ещё больше. А за дверью тут-же раздались удаляющиеся шаги. Нельзя, чтобы Ян даже подслушивал. Тайна клиента и психолога имеет личный характер. И то, что они будут обсуждать — остаётся только между ними. — Прости. Это наш с тобой разговор. Ян никакого отношения к нему не имеет. — В-всё нормально. Я понимаю. — брюнет пододвинул в сторону парня чашку с чаем. Пусть немного успокоится. Но юноша даже не взглянул на неё. — Тогда я спрошу ещё раз, — психолог наклонился ближе к Амирсу, словно не моргая. Тот напрягся сильнее. — Ты готов говорить о своей проблеме? Если нет — не будем даже начинать. — Я… хочу её решить. Значит — смогу и признаться в том, что она есть. — Мин кивнул, снова всматриваясь в чужое лицо. Рядом с братом он чувствует себя защищённым. А как только Уинстон теряет его из виду — показываются настоящие эмоции. Основная — страх. Никакой коммуникации он не знает. — Тогда начнём. Сколько тебе? — Двадцать два. — А со скольки тебя учили, что дом — это не место, где помогут? — улыбаться совсем не хотелось, как в случае с Яном. Его было приятно изучать, приятно знать, что он явно не ожидал чего-то стоящего. Но младший — полная противоположность. Услышав вопрос, парень тяжело сглотнул, всё ещё не желая поднимать голову. Воспоминания о прошлом никогда не были приятными. — С десяти. — Ещё раньше, чем Яна? — Да. — голос Уинстона был еле слышен. А сам он — напуган. Брат его предупреждал, что легко не будет. Видимо, стоило послушать… но и постоянно ругаться тоже надоело. — Твоя мама ушла, верно? — вот только слова о матери тут-же привели юношу в чувства. Он наконец осмелился встретиться взглядом с психологом. А тот словно не моргал вовсе. — Верно. Твой отец её терпеть не мог. — Нет. Вы врёте. — Уверен? Здесь ни одной её фотографии нет. А образ мамы лишь в твоей голове остался. Амирс нахмурился, в попытках изобразить злость. Но Мин и к этому был готов. Отрицание — самая банальная защита, которую только можно использовать в диалоге. — Как думаешь, почему отец возился с тобой больше, чем с Яном? — глаза парня начинали медленно краснеть. Вот-вот слёзы польются. Сколько-же в этом мальчишке прячется боли. Он даже сам не осознаёт, как хрупки его собственные чувства. — Почему был так строг? Почему избивал за каждую мелочь? — Хватит… — Да потому что ты похож на неё. Внешне, характером. А он боялся, что ты станешь неженкой. Маму же ты любил больше, верно? Она была так ласкова. — Прошу, остановитесь. — Уинстон начал нервно сжимать голову, из-за чего волосы на его затылке лохматились сильнее. Но Джу даже не слышал просьб. Нельзя сейчас прекращать сеанс. Они вот-вот дойдут до его сути. — Говорила каждый день, как любит тебя, Яна… а потом начала ругаться с отцом. Не хотела, чтобы ты стал наследником семейного дела. А отец с каждым днём становился только строже. Тренировки переросли в самые настоящие избиения. Дом перестал быть для тебя безопасностным местом. — Хватит! — парень вдруг вскочил с дивана, глядя на психолога заплаканными глазами. На лице брюнета не дрогнул даже мускул. Парень всхлипывал всё громче, раздражённо вытирая глаза. Но Мин не остановился. — Поэтому ты споришь и с Яном, и с отцом. Потому что в голове до сих пор слышишь те ссоры. Просьбы мамы не трогать тебя. Просьбы об обычной, неприметной жизни, — Ан поднялся с места, и подошёл ближе к Уинстону. — Иди сюда. — а потом, не дожидаясь разрешения, аккуратно прижал к себе, буквально чувствуя бешеное сердцебиение напротив. Парень тут-же вцепился в чужое тело, как за последнюю ниточку надежды. Иногда даже родитель может оказаться самым жестоким человеком в жизни совсем маленького ребёнка. Он продолжает жить внутри, и появляется в моменты, когда боль достигает пика. Как в это мгновение. — Запомни, что я сейчас скажу, — Мин начал осторожно поглаживать чужую спину, и говорил совсем тихо, медленно, тем самым успокаивая парня. — Да, отец тебе не поможет, и с этим ничего не сделаешь. Но с тобой уже живёт человек, заменивший тебе его. Это Ян, — всхлипы становились более редкими. Сердцебиение приходило в норму, вместе с осознанием. Да, в последнее время брат был строг, и ругался. Но в детстве, не переставал быть рядом, чтобы помочь. Похвалить. Посмеяться над ошибкой, или наоборот, упрекнуть за невнимательность. — Вот кто тебя не оставит ни в жизни. Я в этом уверен на все сто процентов. Да, он ругается, да, не интересуется здоровьем, или другими вещами, но потому что сам в себе разобраться не мог до этого. Поговорите сегодня, обязательно. Это поможет. Юноша осторожно отстранился, убирая с щёк последние остатки слёз. Он всё осознал, и теперь был готов в последний раз поспорить с Яном. А вот спорить с их отцом — предстоит Мину. Потому что этот человек — головная боль всех живущих в этом доме. И посмотреть на такую мразь очень хочется.