Lys de mariage

Мне в глазах твоих себя не потерять, На разлуки нам любовь не разменять. Я немыслимой ценой и своей мечтой Заслужила это счастье быть с тобой, Быть всегда с тобой.

День переливался яркими солнечными лучами, отражаемыми витражами на длинных, до пола окнах. Сладкий запах черемухи разливался повсюду, намекая, что весна скоро сменится знойным летом. А пока жаркий май обволакивал город дурманящим объятием, будто насовсем хотел стереть из людской памяти всю горечь и боль. Казалось, будто жизнь хотя бы на каплю стала лучше, тяжелый груз, сковавший в оковы удушающей тревоги грудь, наконец, ослабил хватку. Дышать стало чуточку проще. Стена Мария была возвращена. И пускай за этот подвиг была уплачена слишком, пожалуй, большая цена, она дала надежду, шанс на то, что человечество может управлять собственной судьбой. Шанс на свободную жизнь. На жизнь, не обремененную страхом, в которой есть место не только для сражений, геройств и потерь, а на что-то трепетное, едва расправившее крылья. На чувства. Констанция вздрогнула, когда Саша слишком сильно дернула на себя ленты корсета и дыхание разом сперло. — Задушишь! — воскликнула жертва тугого корсета и Саша пугливо отпрянула, заверещав. — Извините, извините! Случайно вышло! Констанция махнула рукой, мол, ничего страшного, бывало и хуже. Например, а данный момент «хуже» — это сдающие нервы перед свадьбой. Черт возьми, свадьбой! Констанции казалось все происходящее больной фантазией. Так не бывает! Какая свадьба? У кого угодно, но только не у неё. Но действительность была такова — ее возлюбленная, Ханджи, решилась.

***

Когда в бою полегло так много солдат — и близких, и чужих, когда одного за другим всех утянула за собой ледяная смерть, та осознала скоротечность момента. И тогда всеобъемлющие ужас и страх заполонили душу тогда еще командира исследовательского отряда Ханджи. Она вдруг поняла, что момент, когда ее любимая скажет «да» может просто не наступить, потому что либо она, либо Констанция, а то и они вдвоем могут попросту не вернуться из боя. Ханджи задыхалась от осознания, как все эфемерно. Укрываясь в колодце от взрывов, в следствии атаки Колоссального Титана, она не могла остановить разгоряченного потока сознания. Прижимаясь к обжигающе холодным каменным стенам, прислушиваясь к тошнотворному грохоту снаружи, командир думала о том, что слишком долго откладывала то, что нужно было сделать уже давно. Что слепо полагалась на судьбу, когда та игралась их жизнями, как ветер вьется среди листвы — бездумно, хаотично, непредсказуемо. И если вдруг они обе выживут, а они непременно должны выжить, Ханджи обязательно сделает капитана своей женой. И только эта мысль вела командира вперед, заставляла ее вставать, вытирать кровь с лица, превозмогать боль и идти. Бороться. Поэтому стоило Разведкорпусу, или, вернее, тому, что от него осталось, вернуться за стены, Ханджи, на плечи которой неожиданно легло слишком много ответственности, не стала медлить. Едва переступив порог штаба, она с тревожным, почти маниакальным блеском повернулась на возлюбленную. — Ханджи? Все нормально? — Констанция со смесью удивления и испуга взглянула на новоиспеченную командующую Разведкорпуса, чей единственный глаз лихорадочно оглядывал все вокруг. — В полном, — был дан слишком быстрый ответ. Ханджи сглотнула, пытаясь унять тошнотворное волнение и бешеное сердце, которое так и норовило выпрыгнуть из груди. — Милая, если ты переживаешь о… — Нет. Не в этом дело. Констанция… Пауза затянулась. Констанция напряглась, сжав челюсти. Что ударило в голову этой женщине? — Эй! Земля вызывает Ханджи! — возлюбленная с силой тряхнула командующую за плечи, очки забавно поехали по носу к его кончику, но даже это не привело Ханджи в чувство. — Констанция, мне надо кое-что тебе сказать… — Ну так говори! Что с тобой?..— замешкалась капитан, у которой смятение комом подкатило к горлу. После всех пережитых ужасов в битве за стену Марию у многих подкосился рассудок. Сама Констанция чувствовала себя на лезвии ножа — один неверный шаг и она сорвётся в пучину безумия. О том, что творится в голове у Ханджи оставалось только догадываться. — Констанция, пойми, как прежде уже не будет, мир…изменится… Констанция в последний момент подавила истеричный смешок. Капитан ненавидела все эти пафосные речи — и без того хватало ума, чтобы понимать столпы, на которых держался мир за стенами. И Ханджи, за годы их отношений, прекрасно выучила её от и до, потому знала отношение к таким речам. Так что же её толкнуло отбросить старые принципы и пуститься в философию? — Милая, конечно я знаю, — постаралась мягко произнести капитан, вглядываясь в глубокий карий взгляд Ханджи, подёрнутый сочетанием тревоги и бесконечной нежности. Главнокомандующая жестом призвала молчать. В конце концов, Ханджи никогда не была глупой, чтобы говорить невпопад. — Мир изменится, ты это знаешь. И не смотри на меня так, вся эта пафосная чепуха мне правда нужна, — Ханджи впервые за весь разговор позволила уголкам губ дрогнуть в подобии улыбки. — И ты также знаешь, что на мои плечи ляжет много ответственности. Констанция, как всегда слегка нетерпеливая, тут же вставила: — Я знаю! Я всё прекрасно знаю. Я буду рядом, Ханджи, ты же знаешь… — девушка положила свои маленькие ладони на широкие плечи женщины, привставая на носочки, чтобы сократить расстояние между лицами. Ханджи шире улыбнулась и внезапно легко, целомудренно поцеловала возлюбленную, чтобы та замолчала. — Котёнок, не торопись. Дай мне договорить. И тут Ханджи провернула такое, от чего челюсть Констанции чуть не встретилась с полом. Командующая опустилась перед ней на колено, не выпуская руки. Капитан была готова к любому событию в жизни, но только не к такому. Она, конечно, позволяла себе украдкой помечтать о таком, но ту же прекращала — военным негоже думать о личном счастье. Этот мир так жесток и все же… …Так прекрасен. В те мимолетные мгновения беззаботности, Констанция чувствовала себя самой счастливой на этом свете. Потому что та нежность, витающая между эксцентричной ученой и легкой на подъем капитаном отряда, заставляла обеих просыпаться по утрам, выживать на экспедициях и верить, что однажды они сложат клинки, поженятся и проведут остаток жизни в уютном домике с геранью под окнами и двумя котами. И пускай эти мысли казались небылицей, больным бредом, пускай! Констанция ложилась в объятия Ханджи и верила, что всё это обязательно когда-нибудь сбудется. Год, два, пять лет. Она перетерпит, переждёт. Если рядом будет эта безумная женщина, которую за шкирку нужно оттаскивать от титанов, Констанция переживёт всех и вся. И всё-таки это казалось пока что недостижимой мечтой. Поэтому вид Ханджи, преклонившей колено перед любимой девушкой смахивал на галлюцинацию. — Ты мне нужна, как никогда. Я знаю, что справлюсь с этим только если ты будешь со мной. Прошу, Констанция. Будь моей. Совсем моей, — Ханджи потянулась в карман брюк и капитан отчаянно попыталась напомнить себе навыки дыхания. Ханджи выудила маленькую коробочку и приоткрыла, обнажая драгоценный блеск серебра и инкрустированный зеленый камешек, в тон глаз Констанции. — Я хочу, чтобы ты была моей женой. Мир на миг замер, позволяя вдоволь окунуться в чувство трепета, бьющееся в каждой жилке, каждой клеточке тела, пропитанной безграничной привязанностью. Констанция не знала куда себя деть — то ли плакать, то ли надрывно смеяться от неверия в происходящее. Однако, рефлексы опередили бедную девушку — слезы нежданно покатились по бледной коже, так, что пришлось всхлипнуть. Ханджи смотрела доверчиво, как смотрела только на неё. Конечно, ответ был ясен. Но ничто не заменит искреннего, сбивчивого «да», сорвавшегося с уст капитана. Констанция, вытирая слезы одной рукой и протягивая другую для кольца, внезапно рассыпалась на атомы. Весь сильный образ, который так долго строился для поддержания дисциплины разом канул в лету. Девушка рыдала от нахлынувших чувств, пока Ханджи аккуратно надевала кольцо на безымянный палец. Затем, с хрустом в коленях, поднялась, притягивая к себе слезливую возлюбленную, успокаивающе обнимая. Слова были излишни.

***

Наконец, с треклятым корсетом было покончено. Констанция глянула в зеркало, придирчиво осматривая внешний вид. Дышать было практически невозможно в этих тугих вставках, но сегодня капитан призвала всё своё терпение. Этот день был крайне особенным. Белое платье было без излишек — а-силуэт, шёлковая ткань, струящаяся по стройному, подтянутому телу Констанции, закрытое декольте (капитан долго ругалась с портным отстаивая право на это, поскольку после всего пережитого уже не было сил красоваться). Отросшие волосы девушка завила в локоны и теперь они элегантно ложились на плечи. Она недоверчиво провела по ним ладонью, пропуская тонкие пряди между пальцев — не верилось, что в кои-то веки волосы аккуратно уложены. На службе девушка предпочитала собирать их в тугой узел и не волноваться о состоянии шевелюры, но свадьба — особый случай. Настолько особый, что Констанция откопала в закромах личных вещей тушь и помаду. Теперь подёрнутый изумрудом уставший взгляд обрамляли удлиненные тушью ресницы, а губы украшал алый оттенок. Сначала девушка хотела стереть помаду, сочтя её излишне пошлой для торжества. Однако Саша, что вызвалась помочь со сборами, лишь в своей манере хлопнула по плечу и улыбнулась во все тридцать два. — Что вы! Не стирайте. Очень элегантно, Ханджи упадет, стоит ей только взглянуть на вас! Ханджи в сотый раз перевязала галстук, не находя себе места. Казалось, командующая была действительно на грани обморока — голова кружилась, дыхание будто бы спёрло. Она кружила по комнате, разогнав всех подальше от покоев. Если хоть одна душа потревожит её в этом апогее сдающих нервов, она, того и гляди, припомнит все навыки рукопашного боя. Сто первый раз перевязала галстук, потому что показалось, что он затянут криво. Одёрнула рукава белоснежной накрахмаленной рубашки, прошлась ладонями по волосам, ниспадающим чуть выше плеч — впервые за долгое время Ханджи позволила себе распустить каштановые пряди. Оделась командующая на собственное торжество просто, без вычурности, хотя та и не была присуща некогда эксцентричной учёной. Изящный чёрный костюм-тройка, бутоньерка в виде алой розы, приколотая к лацкану пиджака. Повсюду её окружал шлейф древесного парфюма, по которому сходила с ума Констанция. Маленький козырь в рукаве Зоэ. Командующая даже снизошла до того, что до блеска начистила туфли, хотя раньше хохотала, когда так делал Леви, называя его чистоплюем. Теперь сама так сильно хотела выглядеть презентабельно перед девушкой своей мечты, что готова была не вылезать из ванной комнаты, педантично укладывая волосы. Наконец, с экспериментами над внешностью было покончено. Хотя, час от часу, от этого не было легче. Только тревожнее от предвкушения самого главного момента. Влюблённые и не собирались устраивать пышное торжество, но слух о бракосочетании главнокомандующей Разведкорпуса разнесся по всем подразделениям вооружённых сил. Благо, не нашлось умников, которые распространили дату, время и место проведения, иначе интимное событие разрослось до пира на весь мир. Может, оно и не плохо, но не в столь сложные времена, когда действительность балансирует на грани безумия. Гостей можно было пересчитать по пальцам, знакомые лица расположились по обе стороны от узкого прохода, устеленного лепестками белых роз. Маленькая свадьба стала глотком свежего воздуха в удушающей скорби, потому гости пребывали в приподнятом, воодушевленном настроении. Констанция, прикусив губы, стояла, выглядывая из-за шторы, отделявшей её от основной части зала. Капитан подняла глаза к потолку, чтобы не дать навернувшимся на глазах слезам испортить макияж, над которым она так усердно корпела. Ей так хотелось, чтобы к алтарю к любимой её провел отец, чей родной образ навсегда унесла эпидемия, разразившаяся в стенах десятилетие назад. Она отдала бы всё на свете, лишь бы друзья, что полегли на поле боя, разделили с ней миг безмерного счастья. Нанаба, с коей Констанция водила хорошую дружбу, обязательно бы успокоила сдающие нервы и крепко обняла, сказав что-нибудь хорошее, как всегда умела. Мик в своей стоической манере, сидел бы где-нибудь с краю, украдкой сдерживая сентиментальные слезинки в уголках глаз. Моблит бы уже вовсю расчувствовался, от души радуясь за счастье своего командира — Констанция не так хорошо знала юношу, как Ханджи, но его доброе и чуткое сердце не могло остаться незамеченным. Наконец, Эрвин. Констанция, как и другие, с большой тяжестью перенесла потерю тринадцатого главнокомандующего. Его не хватало на этом празднике жизни. Смит бы наверняка произнес какую-нибудь лаконичную, но по-своему душещипательную речь, от которой в груди бы все сжалось, а затем бы поздравил молодожёнов, пожелав счастливой семейной жизни. Будто наяву Констанция видела павших товарищей на пустых местах, их добрые, понимающие взгляды, как будто они хотели утешить: «Мы не судим вас за счастье. Мы бы хотели быть тут». Капитан тяжело вздохнула и, отгоняя наваждение, перевела ласковый взор на Ханджи, нетерпеливо дожидающуюся невесту у алтаря. Затем, дрогнули клавиши фортепьяно. Мелодично переливаясь под умелыми руками, они смешивались в нежную музыку, эхом разносящуюся под сводами церкви. Казалось, мир окрасился в пастельные тона, дурманящий знойный запах черемухи наполнял небольшое прохладное пространство, рисуя картину из любовного романа со счастливым концом. Ханджи вытянулась по струнке, едва не подавившись воздухом, который, внезапно, решил не поступать в легкие. Вот-вот появится Констанция, которую она не видела со вчерашнего вечера, потому что её любимая решила что «плохая примета — видеть невесту до свадьбы» и ускользнула ночевать (на деле — ушивать свадебное платье) в комнату, которая когда-то была личными покоями капитана. Командующая ещё не увидела возлюбленную, а слезы уже навернулись на глазах. Её личные крылья, благодаря которым Ханджи ещё существовала на этом свете. Её мечта. Её сожженная бумажка на дне шампанского под новый год. Её желание, загаданное во время задувания свеч на день рождения. Её долгие мысли в дневнике, невысказанные никому. Её каждая упавшая звёздочка, прочертившая небосвод, когда взгляд учёной обращался вверх. Образ, который выжегся на подкорке мозга Ханджи, образ, который она нарисует даже с закрытыми глазами. Имя, вечно следующее за командующей повсюду, что мерещилось везде, которое проносилось в голове как в бреду, как молитва, ведущая через битву. Её любовь, Констанция. Девушка, в которую Ханджи почти сразу взаимно влюбилась ещё при первой встрече. Та, что уважала интересы женщины, что сидела долгими ночами, слушая все тирады о титанах, и не просто слушая, а поддерживая разговор собственными мыслями. Констанция видела в Ханджи намного больше, чем просто эксцентричную, всегда веселую ученую. Она насквозь читала её страхи, её боль и усталость и безоговорочно принимала. Они были друг для друга маяком посреди сильнейшего шторма. И только благодаря этому не тронулись умом во всеобщем хаосе. Наконец, невеста выступила из-под укрывающего её полога. Ханджи замерла, не в силах оторвать взгляда от подвенечного образа дамы сердца. Констанция ступала осторожно, как всегда держа почти аристократичную осанку, сжимая в руках букет белых лилий. Её лицо скрывала фата, но Ханджи могла поклясться, что под утончённым кружевом сокрыта красота. Мелодия ступала в ногу с девушкой, приближая её к самому важному моменту в жизни. Стоило Констанции поравняться с Ханджи, командующая с трепетной улыбкой приподняла фату, обнажая прелестное лицо капитана. Тишина ожидаемо прорезала зал и, казалось, в эту секунду, под сводами церкви раздавалось лишь биение двух сердец. — Мы собрались здесь, чтобы стать свидетелями объединения любящих сердец, — с толикой пафоса начал священник, а невесты лишь с едва различимыми улыбками переглянулись, переплетая мизинцы. — Чудесно выглядишь, — едва слышно шепнула командующая, подавляя широкую улыбку, которая вот-вот грозила озарить её сосредоточенное лицо. — Ты ещё лучше, — последовал незамедлительный ответ. Священник сделал вид, будто не заметил этих едва слышимых слов между возлюбленными. В ноздри бил приторный аромат лилий, аккуратно собранных в букет невесты. Констанция едва сдерживала чих. — Пускай отныне в доме молодой семьи будет царить только любовь и мир! Ханджи Зоэ, готовы ли вы взять в законные супруги Констанцию Мивелин? Быть с нею в горе и радости, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас? Ханджи с теплотой в ореховых глазах взглянула на новоиспеченную супругу. — Да, готова, — и лишь крепче сжала всегда холодную ладонь Констанции. — Констанция Мивелин, готовы ли вы взять в законные супруги Ханджи Зоэ? Быть с нею в горе и радости, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас? — Готова, — бодро ответила капитан, уже проклиная то, каким терпким запахом обладали лилии у нее под носом. Тогда властью, данной мне, объявляю вас законными супругами. Пожалуйста, обменяйтесь кольцами в символ вашей любви и верности друг другу. Они едва не столкнулись руками, одновременно потянувшись к аккуратной подушечке, на коей покоились два небольших обручальных кольца, блестящих в солнечных лучах, пробившихся в зал через большие окна. Девушки неловко усмехнулись заминке и Ханджи покорно уступила жене (как же приятно отзывалось это слово в сознании), позволяя серебряному кольцу осесть на мозолистой коже. Женщина с нескрываемой гордостью взглянула на украшение на безымянном пальце, а затем проделала такой же ритуал с кольцом Констанции. — Можете поцеловаться. Раздался быстрый чих со стороны Констанции и та виновато потупив взгляд, повернулась на супругу. Девушки немедленно соприкоснулись губами, сливаясь в чувственном поцелуе. Ожидание заветного мгновения, когда они смогут по-настоящему, а не в шутку, называть друг друга «жена» наконец-то окончилось счастливым концом. Ханджи сильнее сжала ладони на выраженной чужой талии, прижимая до невозможности ближе. Сухие обветренные губы сминали мягкие, податливые, забывая о целом мире вокруг. Когда молодожены смущенно, как два по уши влюбленных подростка, отстранились друг от друга, Констанция вдруг, не сдержала смешок, глядя на Ханджи и тут же потянулась к лицу учёной. — Что такое? — спросила перепачканная красной помадой Ханджи, с недоумением глядя на то, как Констанция что-то яростно начинает оттирать от её лица белым платком. — Ты вся в моей помаде, — усмехнулась девушка, демонстрируя испачканный косметикой платок и возвращаясь к миссии по спасению лица Ханджи. — Чудно. — Уже почти всё! Наконец, губы Ханджи перестали быть похожи на красное месиво и учёная подхватила Констанцию на руки, не прилагая никакого усилия, а та лишь успела вскрикнуть, тут же обивая руками шею. Медового месяца, как такового, не предполагалось — увы, Ханджи не могла оставить свой пост. И всё же, в честь появления маленькой семьи она смогла с горем-пополам добиться пары внеплановых выходных, в которые собиралась вдоволь насладиться обществом прекрасной жены. Констанция, с самым хитрющим прищуром, на который только была возможна, оставила яркий след от помады на щеке командующей, на что та лишь с улыбкой вздохнула, вынося девушку на руках под радостные возгласы «Горько!» однополчан. --А что у вас из приданного, миледи? Ханджи чуть не поперхнулась от наглости супруги и с притворной серьезностью ответила: — Поломанные очки и ворох бумаг, дорогая. Усы, лапы и хвост — вот мои документы. — Могла бы ради приличия сказать, что любовь ко мне! — фыркнула капитан и была заткнута очередным поцелуем. — Мне казалось, это чересчур очевидно, — как довольный кот промурчала Ханджи, наблюдая за тем, как напускная важность Констанции стремительно тает от смущения. — Вот хитрюга, черт побери. — Ты хотела сказать: «Я тоже очень тебя люблю», да? — Именно, Ханджи. Очень тебя люблю, — сдалась Констанция, вновь отвечая на ласковый поцелуй.