Горячая линия

На улице. Морозное утро. Солнечные лучи отражаются на снегу, искрящемся у дороги. Этери вышла на улицу в длинном пальто и тёплом шарфе. Лёгкий ветер обдувал её лицо, но свежий воздух освежал после долгого сна. Она шла по тропинке в ближайшем парке, наблюдая за людьми: кто-то выгуливал собак, дети играли в снежки. “Может, лучше поехать в Питер заранее? Всё-таки новый город, новая атмосфера… Привыкну. Да и так будет спокойнее.” Этери достала телефон и набрала номер директора. Тот ответил почти сразу. — Здравствуйте. — Доброе утро, Этери Георгиевна! Как настроение? — его голос звучал бодро, даже слишком бодро для утра. — Всё в порядке. Хотела уточнить: можно ли отменить ту квартиру, которую вы забронировали? — Нет, — он рассмеялся. — Всё уже оплачено, и, кстати, никого там не будет ни сегодня, ни до вашего приезда. Этери на секунду задумалась. Она хотела забронировать отель, но передумала и в голову пришло одна идея. — В таком случае… могу ли я приехать заранее? — Конечно, если там никого нет, то почему бы и нет. Он замолчал, но через секунду добавил с лёгкой усмешкой: — И гостей приглашать можно, но не слишком шумных. Этери моментально поняла, к чему он клонит. — Поняла, спасибо, — сухо ответила она, оставив его шутку без внимания. Она завершила звонок и ещё несколько минут шла по парку, размышляя. “Питер. Всё-таки надо привыкнуть к атмосфере заранее. Да и лишний день спокойствия не помешает.” Она достала телефон и открыла приложение с билетами. Пальцем быстро пролистала доступные рейсы. — Пять вечера… успею. Этери спрятала телефон и вернулась домой, чтобы собраться. Высокий мужчина хмурится и идет к двери, лениво заглядывает в глазок. Замер. Лицо теряет обычное спокойствие — на пороге стоит Анджелина Воронцова. В её глазах боль и растерянность. Он моментально распахивает дверь. – Анджелина? Что случилось? Она не отвечает, только шагнула вперед и обхватила его руками, уткнувшись лицом в его грудь. Николай замирает, затем осторожно обнимает её, не понимая, что происходит. – Успокойся… Всё хорошо, ты здесь… Всё будет хорошо. Она рыдает, её плечи дрожат. Николай осторожно закрыл дверь, провёл её в гостиную и усадил на диван. – Сиди здесь. Сейчас я воды принесу. Он быстро наливает стакан воды, ставит перед ней. Она берет его, но руки так сильно дрожат, что вода плескается через края. – Пей. Потом расскажешь. Она делает несколько маленьких глотков, глубоко дышит, стараясь прийти в себя. Николай садится рядом, внимательно наблюдая за ней. – Он… он меня ударил, – произнесла дрожащим голосом. – Кто? – его напряженный взгляд уставился на ней. – Мой муж. Он еле держит себя в руках, сжимая кулаки. Но старается не показать ей свое состояние. – Я… я увидела его с другой. У нас дома. В нашей спальне… Она отворачивается, но Николай тихо берет её за руку, поддерживая молчанием. Говорить ей сейчас непросто. – Я спросила, как он мог так поступить… А он обозвал меня… Ударил. Николай медленно выдыхает, стараясь не показывать злости. – Ты сразу ушла? Она кивает, вытирая лицо руками. – Я просто выбежала. Не знала, куда идти.  Она смотрит на него сквозь слёзы. – Больше всего я боюсь… что он начнёт что-то говорить… про нас. – Что он может сказать? Все знают, что ты моя ученица. – Да, но это же не остановит слухи. Я… я не выдержу этого. Николай Максимович, я просто боюсь. Николай встаёт, начинает ходить по комнате, обдумывая ситуацию. Его лицо сосредоточено, взгляд острый. – Слухи — это последнее, о чём стоит сейчас думать. Тебе нужно уехать. – Уехать? Куда? – растерянно спросила она. – Со мной в Питер. Она поднимает на него удивлённый взгляд. – В Питер?  – Да. Я завтра уезжаю, но если мы поторопимся, успеем на ближайший поезд. – Вы действительно… берёте меня с собой? – спросила, с трудом веря. – Конечно. Ты не можешь оставаться здесь одна. Она опускает голову, сдерживая новые слёзы. – Спасибо, Николай Максимович. Вы… вы единственный, к кому я могла прийти. Он садится рядом, обнимает её, прижимает к себе. Она дрожит, но чувствует, как от него исходит тепло и спокойствие. – Всё будет хорошо. Ты под моей защитой. Она снова заплакала, но теперь её слёзы звучат тише, как будто она наконец может выдохнуть. – Это ли семья? Боль, измены… Почему всё так? – говорит она шепотом. – У каждой семьи своя история. Но это… – он смотрит ей в глаза, – то, что сделал он, — это не семья. Она поднимает на него взгляд, её лицо всё ещё в слезах, но в глазах уже появляется надежда. – Спасибо… – тихо говорит онА Николай встал с дивана и аккуратно уложил Анджелину на мягкие подушки, укрыв пледом. Она устало закрыла глаза, а её дыхание стало ровнее. Он посмотрел на её лицо, всё ещё покрытое следами слёз, и ощутил в груди тягучую боль. Повернувшись, он тихо вышел из комнаты и достал телефон. Вещи из химчистки должны были прибыть с минуты на минуту. Услышав стук в дверь, Николай распахнул её, взял упакованные костюмы и тут же позвонил мужчине. – Да, это срочно. Женская одежда. Размеры? Уверен, отправлю вам точные. Он положил трубку, быстро набросал список — от зубной щётки и повседневной одежды до нижнего белья. Ему не нужно уточнять детали: он помнил её размеры с тех времён, когда они танцевали вместе. Он проверил часы. До отправления поезда оставалось чуть меньше двух часов. Вещи должны были привезти вовремя, но он продумал план на случай опоздания — её безопасность сейчас важнее всего. Заглянув в гостиную, он увидел, как Анджелина, свернувшись клубочком, тихо спала. Он осторожно подошёл, сел рядом и, смотря на неё, думал, как несправедливо иногда складываются судьбы.   Этери аккуратно застегнула чемодан, чувствуя лёгкое волнение. Она подняла телефон и в третий раз нажала кнопку вызова. Гудки тянулись бесконечно. Наконец, в трубке раздался хриплый, сонный голос. — Этери Тутберидзе, я вас слушаю. Простите, был немного занят… Она прищурилась, услышав его тон, и не упустила шанса ответить с сарказмом: — Да уж, слышно. Прямо за работой на благо академии. На том конце возникла пауза. — Этери Георгиевна… — голос был чуть насмешливым. — У вас что-то случилось? — Да, случилось. Где адрес квартиры, которую вы для меня забронировали? — Улица Зодчего Росси, дом 3. Рядом с Вагановкой. Я еще отправлю вам геолокацию.  — Так близко? — Именно. И, кстати, ректор академии  живёт в этом же доме. Вы можете… Этери закатила глаза и резко перебила его: — Вы хотите сказать, что это каким-то образом мне поможет? На том конце снова послышался лёгкий смешок. — Я просто подумал, что вам это может быть интересно. — Это интересно ровно настолько, насколько полезна ваша организация. Благодарю за информацию. Она с раздражением нажала кнопку сброса вызова и пробормотала себе под нос: — Боже, какой идиот. Этери глубоко вздохнула, посмотрела на время и заказала такси. На улице снег ещё мерцал в солнечном свете, под ногами приятно похрустывало, когда она шла к машине. В голове крутилось тысяча мыслей, но самое главное — она была готова к переменам. Николай расплатился с мужчиной, занося пакеты с вещами в квартиру. Поставив их на стол, он посмотрел в сторону дивана. Анжелина всё так же лежала, укутанная в плед, и тихо наблюдала за ним. Её глаза были красными, словно она только что снова плакала. Анжелина подняла на него уставший взгляд, её губы дрожали. — Думаю, мне надо найти квартиру в Питере… чтобы больше никого не беспокоить. Он посмотрел на неё серьёзно, но с теплотой. — Пока ты будешь жить у меня. — Но… — её голос чуть надломился. — Если кто-то узнает, это сразу станет скандалом. Вдруг решат, что мы любовники? Я не хочу навредить вашей репутации. — Никто не осмелится что-то придумать. Ты моя ученица. Я что-нибудь придумаю, не переживай. Она тихо кивнула, но не могла скрыть тревоги в глазах. — Спасибо, Николай Максимович… — прошептала она, опустив взгляд. — Я просто… не знала, куда ещё пойти. Он обнял её, почувствовав, как она снова начала дрожать. — Ты поступила правильно. Здесь ты в безопасности. Этери сидела у окна в уютном, но не слишком просторном купе. За окном мелькал снежный пейзаж, будто кто-то хаотично разбрасывал блёстки по мрачной серой земле. Солнце то и дело пряталось за облаками, а поезд покачивался, как будто убаюкивая своих пассажиров. Она смотрела на экран телефона, листая ленту Instagram. Рекламные посты сменялись фотографиями учеников, архивные снимки юных фигуристов вызывали в ней легкое тепло. Это был её привычный способ коротать время в дороге, но в этот раз что-то заставило её задуматься. Она внезапно ввела в поисковую строку браузера: «Академия Русского балета имени Вагановой». Первая ссылка привела её на официальный сайт академии. Этери медленно читала раздел о её богатой истории: великие педагоги, сотни выпускников, ставших звёздами мирового балета. Фотографии старинных залов с высокими потолками и зеркальными стенами вызывали в ней восхищение. — Вот уж правда, одно из лучших мест на земле для искусства, — пробормотала она себе под нос, оторвавшись от экрана и глядя в окно. Затем она заметила на сайте раздел «Ректор академии». Там крупными буквами было написано: «Николай Максимович Цискаридзе. Самый скандальный артист балета теперь ректор академии». Её палец тут же нажал на ссылку. Перед ней открылось досье: интервью, биография, репертуар спектаклей. Имя показалось ей знакомым. — Цискаридзе… Грузин, — задумчиво прошептала Этери, чуть улыбнувшись. Тёплая волна накатила на неё. Это чувство родства, которое мгновенно возникло при упоминании общего происхождения, казалось странным, но приятным. Она продолжила искать информацию о нём. Следующий сайт был менее официальный, с заголовками на грани скандала. Одни статьи упоминали его резкие высказывания о состоянии российского балета. Другие обсуждали его личную жизнь, включая слухи о его ориентации. Этери нахмурилась, переходя на новую ссылку. — Люди любят обсуждать чужие жизни больше, чем свои, — пробормотала она. Ещё через минуту её внимание привлёк заголовок: «Цискаридзе о дороговизне билетов в театр: «Это недопустимо!»» Она читала его слова о доступности искусства для народа, и на её лице появилась лёгкая улыбка. Это был человек с принципами. — Интеллигентный… умный… всезнающий, — шептала она, как будто записывала его образ в своей памяти. Её фантазия начала рисовать идеализированного мужчину, который мог быть отличным собеседником. Она представила, как они обсуждают балет, жизнь, искусство. «Интересно, — подумала Этери, закрывая телефон, — такой человек наверняка не простой в общении. Но, возможно, это и к лучшему». Оставшиеся два часа пути она чередовала просмотр соцсетей и короткие периоды отдыха. Закрыв глаза, она пыталась хоть немного отдохнуть от экрана, но мысли о Петербурге и Цискаридзе продолжали возвращаться. Время в пути тянулось около четырёх часов, и к концу поездки она чувствовала лёгкое волнение.