Магические происшествия: феерия в честь годовщины Малфоев

Часть 1

С чего всё началось

Драко наслаждался неторопливым завтраком. Было десять часов утра, понедельник, канун Рождества. Больше всего в его работе мужчине нравилось быть самому себе боссом. После недолгой работы аврором в Департаменте Магического Правопорядка блондин решил, что рабочий день с девяти до пяти — это не его призвание. Не то чтобы Малфой нуждался в деньгах… Он делал это в основном для того, чтобы иметь какую-то цель в жизни после войны и не допускать того, чтобы Грейнджер занималась его делом (зарабатыванием денег, то есть). Молодой человек успешно сдал вступительные экзамены, прошел необходимую подготовку, проработал в Министерстве всего один год и уволился, заявив, что его IQ ухудшился из-за слишком близкого соседства с Уизли. Поттера Драко вытерпеть мог, иногда даже называл своим другом, но Уизли? Нет. Его лучшая ставка заключалась в том, что Ад замерзнет дважды, прежде чем он воспримет рыжое подобие мужчины чем-то иным кроме как ошибкой природы, которой он, честно говоря, и был. Единственное, что Уизел сделал хорошего в своей жизни, — это порвал с Грейнджер, и это означало, что Драко мог заполнить освободившееся место и очаровать девушку до полусмерти. Перенесемся на десять лет вперёд, и вот они уже женаты и всё такое. На самом деле, они собирались отпраздновать свою седьмую годовщину в грядущее Рождество. Драко улыбнулся от этой мысли и отхлебнул кофе (чёрный, с двумя ложками сахара), когда звонок, поставленный на камин, грубо нарушил утреннюю рутину. Блондин раздосадованно простонал. Он никого не ждал. Каждая ведьма и волшебник знали, что прежде, чем появляться у кого-то дома через каминную сеть, стоит сначала предупредить хозяев. Это означало только одно — его жена возвращалась домой в пять минут одиннадцатогов понедельник, в канун Рождества. Должно быть это был самый тяжёлый и напряженный день в году. Драко распознал всекрасные флажки, и в его голове зазвенели тревожные колокольчики. Он встал из-за стола и направился в гостиную, держа руки в карманах. Когда он вошёл, в камине разгорелось зелёное пламя, и через две секунды перед ним стояла ведьма с растрёпанными волосами и широко раскрытыми глазами. — Гермиона, — поприветствовал мужчина, но ему не дали возможности сказать то, что он хотел. Его жена впилась в него взглядом, по-настоящему впилась; делала она такое крайне редко, может быть только раз, когда она выкрасил Живоглота в зелёный цвет. — Не говори ни слова, Малфой, — выплюнула она, и Драко был ошеломлен тем, что она назвала его по фамилии (разумеется, вне обычных обстоятельств, связанных с примирительным сексом). Теперь он знал с уверенностью в миллион процентов, что в министерстве что-то произошло, и что бы там ни случилось, он вот-вот узнает об этом; ну вот буквально через пару минут. Прежде, чем у него появилась реальная возможность по-настоящему позавтракать. Он снова застонал (на этот раз мысленно), а Гермиона умчалась на кухню, оставляя за собой след из сброшенной верхней одежды. Драко послушно последовал за супругой. Когда он вошел в комнату, она как раз заканчивала заваривать чай, щедро плеснув в него «Огдена» вместо молока. Брови Драко удивленно взлетели, но выражение лица Гермионы заставило его в рекордно короткие сроки вернуть себе настороженное выражение. — Ты собираешься рассказать мне, что заставило тебя добавить в свой чай мой самый дорогой огневиски? — поинтересовался блондин. В конце концов, терпения у человека было не так уж много, и сегодня оно уже подверглось серьезному испытанию. Мужчина наблюдал, как его жена сделала большой глоток чая, состроила страдальческое лицо, стоило ей распробоватьвиски, и отпила еще немного. Гермиона поставила кружку на стол и крайне драматично вздохнула. — Меня уволили, — просто сказала она, и Драко также просто уставился на неё, — из Министерства, — пояснила девушка после ещё нескольких мгновений молчания. — Ну, конечно, из Министерства, — Драко, наконец, хоть как-то отреагировал на новость. — Откуда ещё тебя могли уволить? Разве что у тебя есть вторая, тайная, жизнь, о которой я ничего не знаю. Гермиона бросила на него испепеляющий взгляд, прежде чем приступить к объяснению всей этой истории, которая привела к её неожиданному увольнению. Первоначальное удивление Драко сменилось смесью беспокойства и веселья, слегка приправленной яростью. — Итак, позволь мне прояснить ситуацию, насколько это вообще возможно прояснить, — начал он, скрестив руки на груди и вздёрнув брови. — Ты случайно превратила главу Департамента Магического Правопорядка в павлина? Прямо во время ежегодного отчетного собрания по стратегии? Во время самого важного для тебя собрания за весь год? Гермиона вздрогнула при этом воспоминании. — Драко, с зельем было что-то не так, я не хотела… — …превращать самого могущественного волшебника Департамента в самодовольную пташку, — закончил Драко, и на его губах заиграла лёгкая улыбка. — Это большое достижение, любимая, даже для такого талантливого человека, как ты. Гермиона прикусила нижнюю губу. — Во имя Мерлина, это была чистая случайность. И, к твоему сведению, зелье предназначалось для снятия стресса, а не для превращения в павлинов. Драко на мгновение замолчал, задумавшись. —А как вообще это зелье к тебе попало? — Именно это я и пытаюсь выяснить. Я достала его из своей аптечки, ну знаешь, той, которую всегда ношу с собой. Так что, похоже, кто-то, должно быть, подкинул мне бутылёк, — добавила она. — Я сомневаюсь, что это был ты, потому что, как бы тебе ни хотелось, чтобы в Министерстве воцарился полный хаос, ты бы не стал рисковать моей карьерой. — Нет, я бы не стал, даже учитывая, насколько я ненавижу все эти переработки, которые на тебя сваливаются в это время года, — признался Драко, — так что, должно быть, кто-то решил, что это будет блестящая шутка, которую можно на тебе испробовать. И я знаю только одного человека, который настолько глуп, чтобы реально провернуть нечто подобное. Гермиона секунду смотрела на него, постепенно осознавая, что только что сказал Драко. — Ты же не думаешь, что это Рон? Блондин лишь кивнул. На самом деле, он бы не удивился — Уизли так и не смог смириться с тем, что Гермиона отказалась вернуться к нему после того, как рыжий порвал с ней. Он отпускал глупые шутки, иногда подкалывал, но никогда не позволял себе ничего настолько серьезного. — В любом случае, — продолжила Гермиона, — они назвали это безрассудством и безответственностью. Я же назвала произошедшее досадным побочным эффектом. Но независимо от того, что я пыталась сказать в свое оправдание, они решили, что для моего же блага будет лучше выдать мне длительный отпуск… на неопределенный срок. — Они не имеют права так поступать. Поттер должен был вмешаться или… Гермиона подняла руку, прерывая мужа. — Гарри пытался, но они уже приняли решение. В Департаменте хаос, и им нужен был козел отпущения. Я вызвалась добровольцем. Драко нахмурился. Он знал, что Гермиона могла многим пожертвовать ради большого количества людей, но иногда ему хотелось, чтобы ее добродетель имела предел. — Тебе не следовало этого делать. Ты не должна была жертвовать собой из-за их некомпетентности и нежелания провести надлежащее расследование. Мы разберемся с этим, любимая. Гермиона улыбнулась мужчине, и свет медленно вернулся в её глаза. Повлияли ли на неё его слова или же щедрая порция «Огдена» в чае, Драко не знал, да его это не так уж и волновало. — Я знала, что ты всё поймешь, Драко. Я не помню, когда в последний раз была так зла… — А вот я помню, — пробормоталсебе под носДрако. — Так что я прошу прощения за то, как вела себя, когда вернулась домой. Но прежде чем мы перейдем к «выяснению отношений», не могли бы мы обсудить тот факт, что в канун Рождества я осталась без работы и, откровенно говоря, рада этому? Глаза Драко расширились. Он с трудом мог поверить в услышанное. Неужели это могло быть правдой? Его жена, Гермиона Грейнджер (Малфой), покончила с крысиными бегами в Министерстве? Они могли бы теперь проводить больше времени вместе, больше путешествовать, заниматься сексом (ну ведь очевидно), просто развивать их отношения. Перспективы, которые внезапно открылись в его воображении, были безграничны. — …и я просто подумала, что, может быть, знаешь, я могла бы потратить часть галлеонов из тех, что ты постоянно советуешь мне потратить, и начать благотворительные программы или что-то в этом роде, самостоятельно построить что-то с нуля. Это могло бы стать моим вкладом в развитие волшебного, или маггловского, или обоих миров, — слова Гермионы вернули мужчину с небес на землю. Вот тебе и занялись сексом и попутешестовали. Казалось, Гермиона Грейнджер (Малфой) чувствовала себя лучше некуда, несмотря на недавнюю неудачу, и уже распланировала своё ближайшее будущее. Не то чтобы Драко был удивлен или расстроен — на самом деле, наоборот. Он был рад, что его жена больше не будет работать в Министерстве. Блондин годами пытался убедить её уволиться и наконец заняться тем, чего всегда хотела её душа. — Это звучит потрясающе, жёнушка, но это может подождать до Нового года, — сказал Драко, подходя к ней. Гермиона шагнула в его объятия и радостно мурлыкнула. — Почему-то у меня такое чувство, что впереди нас ждёт что-то большее, — пробормотала шатенка, прижимаясь щекой к его груди. — Ну, очевидно, потому-что так оно и есть, — Драко закатил глаза. — Нужно продумать нашу месть Уизелу.

Часть 2

Как всё шло

Наступил Сочельник, и Драко был полон решимости сделать седьмую годовщину их свадьбы незабываемой. Он потратил целый месяц, планируя сюрприз для Гермионы — день, полный разных штук и развлечений, которые, как он знал, ей понравятся: начиная с романтического позднего завтрака и волшебной (и романтичной) прогулки на санях по заснеженным долинам Шотландии, тратя немыслимое количество галлеонов в книжных магазинах (что тоже было романтично) и завершая день приготовленным Драко ужином при свечах. Очевидно, таким же романтичным, как и всё остальное. День прошёл хорошо, к концу финансовые запасы Драко немного истончились (Гермиона купила много книг, в том числе запасной экземпляр запасного экземпляра своей книги «История Хогвартса». Зачем? Мужчина не задавал вопросов. Он очень дорожит своей жизнью), но все это стоило того, чтобы увидеть радостные искорки в её глазах, и хаос, вызванный увольнением Гермионы из Министерства, временно забылся, сменившись теплом праздничных дней. Когда они наконец вернулись домой, Драко провёл Гермиону на кухню, усадил за барную стойку и налил ей стакан эгнога, а сам, закатав рукава, принялся за работу. После того, как мужчина уволился из Министерства, у него появилось много свободного времени, и, не имея ни малейшего понятия, чем себя занять, взялся за изучение искусства маггловской кулинарии и обнаружил, что новое дело ему по душе.В кулинарии была своя неспешная последовательность, которой он мог следовать, к тому же результаты были ничуть не хуже. Прямо как с зельями. Сходство было очевидным. Драко занимался готовкой, Гермиона потягивала эгног, и молодые люди болтали обо всём и ни о чём. Когда они, наконец, сели за стол (на нём красовались разнообразные закуски тапас, напоминая им об их любимом времяпрепровождении в Севилье), Драко пробормотал заклинание, и, пока супруги ужинали, вокруг них шёл мягкий волшебный снегопад. Гермиона была в восторге. — О, Драко, это чудесно! — воскликнула шатенка, радуясь, словно ребенок. Самолюбие Драко слегка раздулось, ведь спустя столько времени он все ещё был в состоянии удивлять её подобными мелочами. Вскоре после того, как они поженились, блондин осознал, что именно мелочи и приносят им обоим больше всего счастья. — Ну, мы не каждый день празднуем седьмую годовщину терпимости друг к другу, — поддразнил её Драко. — Я хотел сделать этот день особенным. — И этот день определенно можно было назвать особенным если и не из-за всех его усилий по планированию этого дня, то определенно из-за женщины, которая в данный момент смотрела на него поверх своего бокала с вином. Они поужинали, посмеялись. Супруги вспоминали о совместно пройденном пути, делились воспоминаниями и произносили тосты за долгие годыв гармонии. Чего уж говорить, всё было прекрасно (как он и сказал). Но была одна тема, которая не выходила у мужчины из головы с предыдущего дня. Даже если Гермиона и была готова простить и забыть, Драко делать этого вовсе не собирался. — Итак, что касается нашей маленькой мести… — начал Малфой, и в его глазах ясно читалось озорство. Гермиона усмехнулась: — Я уж подумала, ты, совсем позабыл об этой затее, погрязнув во всей этой романтике. — Не в этой жизни, — поклялся Драко, нацепив на лицо самую серьёзную мину. — Мы не можем позволить Уизелу так легко отделаться. В конце концов, он стоил тебе должности в Министерстве. Не то что бы меня что-либо не устраивало, но справедливость должна восторжествовать. — И ты так уверен, что это был он, потому что… — поинтересовалась Гермиона. — Потому что кроме меня и Поттера он единственный, кто знает о твоей аптечке первой помощи. Кроме того, он единственный, у кого может быть реальная причина подшутить над тобой, и он достаточно глуп, чтобы действительно провернуть такое, —объяснил Драко, вновь озвучивая мысли предыдущего вечера. Он размышлял и над другими подозреваемыми, но лучше всего на роль «преступника» подходил именно Рональд Уизли. Гермиона секунду-другую обдумывала его слова, и Драко точно знал, что творится у неё в голове. Девушка взвешивала все «за» и «против» и стоит ли опуститься до уровня Уизела. — Ладно, и что именно ты задумал? — наконец спросила Гермиона, и мужчина одарил её своей самой торжествующей улыбкой. Следующий час они провели, обдумывая план мести. А это, как известно, блюдо, которое лучше подавать холодным. По крайней мере, так говорят магглы. Ну, как-то так… Драко точно не помнил. Он предложил использовать заколдованную омелу, которая вызывала бы у Рона неловкие признания всякий раз, когда он проходил бы под ней. Гермиона, которая всегда была умницей и стратегом (одна из многих причин, по которым он её любил), усложнила план, гарантируя, что Рон каждый раз будет застигнут врасплох. Она также создала и использовала заклинание, которое сможет заставить Рона рассказать всем о том, был ли он ответственен то, что Драко любил называть «Путь Зелья». Блондин не мог винить её за то, что она хотела знать наверняка, виновен ли Рональд. Было решено немедленно прекратить розыгрыш, если они узнают, что виноват не Рон. Однако… после многих лет знакомства с этим мерзавцем (и с учётом того, что Драко никогда не был его фанатом), Малфой был уверен в вине Уизела. В конце концов, он был родственником Фреда и Джорджа. Когда они завершили продумывать свою задумку, свою уловку, свой гениальнейший план, Драко не мог не восхититься своей женой в очередной раз. Несмотря на неудачу в Министерстве и ложные обвинения, она была готова принять новые вызовы (какими бы они ни были), и он почувствовал, что любит её больше, чем когда-либо прежде. Вот, подумал он, что такое счастье. И он дорожил этими моментами и этими чувствами, потому что очень долгое время не считал себя достойным ничего из этого — ни чьей-либо любви (тем более Гермиониной), ни даже малейшего внимания. И в конце концов он получил всё это? Он был благодарен за её любовь и её внимание каждый божий день. Напольные часы в их столовой пробили полночь, отмечая официальное начало годовщины их свадьбы. Драко взял Гермиону за руку и повёл в гостиную, где они уютно устроились перед камином с бокалами любимого напитка в руках. — С годовщиной, любимая, — прошептал Драко и притянул её к себе для поцелуя. По какой-то причине новизна поцелуя с женой никогда не покидала его. — С годовщиной, Драко, — ответила Гермиона, улыбаясь ему в губы. Они уютно устроились под одеялом, и некоторое время в комнате стояла полная тишина, нарушаемая только весёлым потрескиванием огня в камине. Затем Гермиона вспомнила историю времён их последнего учебного года, и одно воспоминание потянуло за собой другое, и в итоге они (в очередной раз) обменялись историями и анекдотами о Хогвартсе. На тот момент они оба знали их наизусть, но разве новизна не в том, что другой человек вновь переживает их воспоминания и рассказывает о них с неугасающим энтузиазмом? В глазах Драко это было одним из лучших событий в жизни. И он с удовольствием слушал бы подростковые байки своей жены до самой своей смерти. Часы пробили три часа ночи, когда Драко подхватил Гермиону на рукии понёс девушку в их постель. Она даже не пошевелилась, когда он трансфигурировал её одежду в пижаму и скользнул под одеяло, устраиваясь рядом с ней. Наступило Рождество. Её любимый праздник. Ну, а Уизел своё получит. С этой мыслью Драко отправился в царство Морфея.

Часть 3

Чем всё закончилось

Наступило рождественское утро, и Драко проснулся в комнате, наполненной тёплым солнечным светом, проникающим сквозь занавески. Его жены в их постели не было, а её сторона кровати уже давно остыла. Он замычал и заставил себя встать с постели. Мужчина поймал себя на мысли, что в последнее время часто мычит. И снова завздыхал от этой мысли. Блондин сунул ноги в подбитые мехом тапочки, подаренные ему Гермионой в прошлом году. Поначалу он посмеивалсянад их внешним видом, но со временем втайне полюбил носить эти тапочки. Драко знал, что она, должно быть, их заколдовала, потому что его ногам никогда не было слишком холодно или слишком жарко. Они были просто великолепны, и Драко сделал мысленную пометку ещё раз поблагодарить за них свою жену. Он прошлёпал по коридору на кухню, чтобы выпить чашечку кофе, и когда мужчина переступил порог кухни, тайна исчезновения Гермионы была раскрыта — она сидела на подоконнике, завернувшись в одеяла, с чашкой чая в руке. Девушка смотрела на улицу, улыбаясь своим мыслям. Вот оно что, — подумал Драко, — теперь то всё ясно. Малфой подошел к окну, и его подозрения подтвердились — прошлой ночью шёл снег, и за окном открывалась живописная панорама холмов и деревьев, покрытых белым покрывалом. Пейзаж освещало низкое зимнее солнце, и всё это казалось волшебством. Драко поцеловал Гермиону в макушку и сел рядом с ней. Он взмахнул рукой, и кофе начал готовиться сам по себе. Шатенка пошутила по поводу использования супругом магии: девушка предпочитала, чтобы время от времени они выполняли какие-то повседневные задачи без использования волшебства, и Драко должен был признать, что нашел некоторое успокоение в своей маггловской утренней рутине. Однако, было Рождество, и в этот день ему можно было немного расслабиться. К тому же мужчина предпочёл бы посидеть здесь, рядом с супругой, а не самостоятельно варить кофе. Даже если кофе, приготовленный без магии, получался намного вкуснее. — Счастливого Рождества, любимая, — прошептал он. — Я вижу, одно из твоих желаний исполнилось, — Драко указал подбородком на окно, и Гермиона одарила его ослепительной улыбкой в ответ. — Да. Кажется, что вселенная пытается исправить ошибки последних нескольких дней, — ответила девушка, кивая. Как раз в этот миг к Драко подлетел его свежесваренный кофе. Они ещё немного посидели в уютной тишине, время от времени прерываемой их обычной болтовней. Затем они перешли в гостиную, где в эркере гордо возвышалось огромное дерево. За ночь под ним появилось множество свёртков самых разнообразных форм и размеров. Драко знал, что там были подарки от Поттеров и Уизли, а также от его матери, возможно, и от Тео тоже. Онипринялись за распаковку подарков, совершенно не заботясь об аккуратности. Одна из их общих черт — отсутствие терпения к цивилизованному разворачиванию подарков. И как с этим жить?.. После плотного завтрака супруги прошли через камин, чтобы попасть к Поттерам. Как только они оказались с другой стороны, их встретил весёлый рождественский шум. Вся семья Уизли уже была там, наполняя дом смехом и праздничным настроением. Они нашли Гарри и Джинни на кухне, обменялись всеми возможными рождественскими пожеланиямии принялись помогать с приготовлением ужина, используя свои умения и магию. Пока лились вино и огневиски, поглощались пирожки с мясом и рассказывались анекдоты, Драко не сводил глаз с Рона, ожидая подходящего момента, чтобы активировать зачарованную омелу, которую блондин расставил по всему дому, пока никто его не видел. Когда все, наконец, оказались в гостиной, рассевшись на разнообразной мебели и даже на полу перед пылающим камином с любимыми напитками в руках, Драко решил, что (наконец-то) настало время представления. Он пробормотал заклинание, и омела активировалась. Прошло совсем немного времени, и Рон, верный плану слизеринца, выпалил неловкое признание. — Однажды на шестом курсе я случайно опоил себя приворотным зельем. Я думал, что это тыквенный сок. Это объясняет мои отношения с Лавандой, — пробормотал он, и его лицо стало пунцовым, лишь на тон светлее тех печально известных свитеров Уизли, которые его мать вязала Рону каждый год. Зал взорвался смехом. Гарри не смог сдержать смешка. — Приятель, тебе действительно нужно быть осторожнее с тем, что ты пьешь, — поддразнил он, и Драко остался доволен своей маленькой уловкой. Признания продолжали поступать, каждое смущало даже больше предыдущего, а Рон запутывался всё сильнее и сильнее, но в конце концов он стал списывать свои внезапные вспышки откровенности на чрезмерную дозу огневиски «Огдена». Поскольку он не привык к огневиски, он обычно пил светлое пиво. Но настоящая сенсация была ещё впереди. Рон возвращался из ванной, когда омела в дверях заставила его рассказать правду о событиях в Министерстве. — Я подменил зелье Гермионы в её аптечке, потому что ревновал. Завидовал, что у неё было все, чего она хотела, а у меня — нет. Не мог смириться с тем, что после того, как я порвал с ней, она привязалась именно к Малфою. В комнате воцарилась тишина. Все собравшиеся переваривали его признание. Глаза Гермионы сузились, а выражение лица Драко стало ледяным. Гарри, который потягивал свой напиток, чуть не поперхнулся, а Джинни чуть не убила своего брата кинжалами, которые метал её взгляд. — Что ты сделал, Рон?! — воскликнул Гарри, на его лице отразилось недоверие. — Ты разрушил карьеру Гермионы из ревности? Спустя восемь лет ты всё ещё зациклен на своем прошлом? Если ты не сможешь отпустить, ты никогда не будешь счастлив, — закончил брюнет свою тираду. Драко попытался вспомнить, когда в последний раз у Уизли была постоянная девушка, и пришел к выводу, что последний раз Рыжик встречался с нынешней леди Малфой восемь лет назад. Рон заикался, пытаясь объясниться, но все было кончено, и оправдаться толком не вышло. Ничего из того, что он мог сказать сейчас, не изменило бы того, что произошло. Возможно, глубочайшие извинения и помогли бы, но на данный момент Драко и этого не мог себе представить. Атмосфера в комнате изменилась, и даже обычно шумные Уизли притихли. Джинни бросила на Гарри сочувственный взгляд, зная, что именно он будет разбираться с последствиями и исправлять косяки Рона. Драко, однако, почувствовал удовлетворение от того, что тайное стало явным. Омела сослужила свою службу, и справедливость восторжествовала. Он посмотрел на Гермиону, а она, в свою очередь, смотрела на Рона со смесью разочарования и жалости. Всегда хорошая, думал блондин, искренняя. Всегда умеющая прощать. И он был благодарен за то, что все эти качества имелись у его жены. Если бы она не была такой прекрасной, то они не были бы парой. И, в первую очередь, не будь Гермиона всепрощающей, она бы никогда не простила самого Драко. Поскольку неловкость затянулась, Гарри заговорил, нарушив напряженное молчание. — Давайте не позволим этому испортить Рождество. Мы можем обсудить всё позже, наедине, — предложил он, пытаясь спасти то, что осталось от праздничного настроения. Все неохотно согласились, и день продолжился, хотя атмосфера была значительно более напряженной, и теперь в разговорах всё чаще появлялись паузы. Драко и Гермиона обменялись взглядами, молча признавая, что их месть превзошла все ожидания. Малфой знал, что его жена чувствует себя немного виноватой из-за того, что испортила всем праздничное настроение, но он действительно не мог заставить себя обеспокоиться этим фактом. На протяжении многих лет Рон был для Драко кем угодно, только не милым. Уизел всегда пытался вернуть прошлое, сделать замечание о его воспитании и заставить его почувствовать себя человеком хуже, чем Драко был на самом деле. И определённо пытался вызвать у Малфоя ощущение, будто он недостоин такой женщины, как Гермиона. И именно ей всегда приходилось исправлять ущерб, который Уизли постоянно пытался нанести отношениям Драко с Поттерами. Потому что Рона Уизли на самом деле не волновало, что, нападая на Драко, он причинял боль и Гермионе. Так что нет, Драко ни капельки не сожалел о содеянном. Когда вечер подошел к концу, Драко подошел к жене и прошептал ей на ухо что-то нежное, давая понять, что пора идти домой. Они попрощались с Поттерами и ушли. Озадаченный и необычно тихий Уизли, сидевший в углу, внимательно смотрел, как они уходили домой.

Часть 4

Новое начало

Драко и Гермиона трансгрессировали домой, в воздухе между ними витало напряжение, оставшееся после дневных откровений. Гермиона вздохнула, глядя на мужчину со смесью усталости, решимости и обожания. Все это слилось в один обжигающий взгляд. — Драко, нам нужно поговорить, — сказала она серьезным тоном. Он кивнул и повел её в гостиную, где они могли просто рухнуть на диван и, наконец, расслабиться после целого дня, проведенного среди других людей. Большого количества других людей. — Я знаю, что ты собираешься сказать, любимая, — начал Драко. Он знал, что этот разговор состоится, потому что знал свою жену. Даже если Гермиона чувствовала, что должна выяснить, что на самом деле произошло в Министерстве, ей нужно было разрешить всю эту ситуацию. Она не могла оставить всё как есть. Гермиона глубоко вздохнула. — Я решила простить Рона, Драко. Затаивание обиды ни к чему хорошему не приведет. Я знаю, он здорово напортачил, но я готова всё это забыть. Но есть и другая грань, и он должен понять, что больше никогда не сможет сделать ничего подобного. И он не может относиться к тебе так, как относился все эти годы. Я больше этого не допущу. Взгляд мужчины смягчился, когда он слушал её. Это еще раз напомнило ему о способности Гермионы прощать, о том, что ей нужно, чтобы все было правильно. Но он также почувствовал облегчение от того, что она наконец-то положила конец необоснованной враждебности Рона по отношению к нему, а в конечном счете и к ним обоим. — Он должен извиниться перед тобой, Драко, — продолжила Гермиона, её голос даже не дрогнул. — За все эти годы оскорблений и плохого отношения к тебе. Это давно назрело, и на этот раз я не позволю этому продолжаться. Речь идет уже не только о нас; речь идет о том, чтобы всё было правильно и честно. — Эти слова прозвучали как нельзя кстати. Драко мог только кивнуть в знак согласия. Он знал, что супруга ещё не закончила говорить. Мужчина ценил силу и решимость Гермионы. И это проклятое упрямство. На самом деле, это была одна из многих причин, по которой он в неё влюбился. — Я не хочу, чтобы он был моим врагом, Драко. Я хочу, чтобы мы все двигались вперед, — продолжила Гермиона, глядя на него с пламенем в глазах. — Но чтобы это произошло, Рон должен осознать свои действия и загладить свою вину. Я верю во второй шанс и надеюсь, что со временем мы снова сможем стать друзьями. Но этого не произойдет, если он не изменится. Блондин посадил Гермиону к себе на колени. Она положила голову ему на грудь, прислушиваясь к биению его сердца, которое вот уже семь лет выстукивало её имя, как песню жизни. — Я горжусь тобой, ты ведь это знаешь? За то, что ты такая всепрощающая и в то же время достаточно сильная, чтобы устанавливать границы. Это непростой баланс, но ты прекрасно с ним справляешься, любимая. Легкая улыбка тронула уголки губ Гермионы. — Что ж, я действительно училась у лучших, — сказала она и посмотрела на него сквозь ресницы, и в её глазах Драко увидел будущее, обещания и неизвестность, к которой они шли. Вместе. Он усмехнулся, оценив шутку. — Итак, каков же наш следующий шаг? Гермиона прильнула ближе и нежно поцеловала его. — Мы даем Рону шанс извиниться. Мы ясно даем понять, что не примем ничего, кроме искреннего раскаяния и стремления измениться. И тогда мы будем двигаться вперед, вместе, — прошептала она ему в губы, и Драко коснулся её губ в ответ. Это был медленный, неторопливый поцелуй. Их губы словно танцевали, и каждый шаг был подобен возвращению домой. Смех после особенно тяжелого дня. Этот миг питал его несчастную душу. Драко облегченно вздохнул, лишь на мгновение прерывая поцелуй. Раньше идея совместного преодоления трудностей казалась ему забавной. Раньше, даже в окружении друзей и приспешников, он всегда был одинок. Теперь, когда Гермиона была рядом, он всегда был частью команды. Они вдвоём были против всего мира. У него был кто-то, кто заступался за него, боролся за него и, самое главное, кто безоговорочно любил его, даже когда Драко был избалованным, крутым, придурковатым человеком. — Счастливого Рождества, любимая, — пробормотал он, прижавшись к ней, и Гермиона почувствовала, как её руки прижали его к себе чуть крепче. — С годовщиной, Драко, — радостно промурлыкала Гермиона, и сердце Драко переполнилось эмоциями. — Выпьем за любовь, — прошептал он, когда напольные часы пробили полночь, — за тепло, которое я когда-то считал недосягаемым, за мелодию, которую, как я полагал, я не заслуживаю. Выпьем за любовь, которая залечила трещины в нашем прошлом и разожгла пламя, которое, несмотря ни на что, продолжает разгораться ярче с каждым днем. Снаружи с неба упала звезда. Это была ночь исполнения желаний, больших и маленьких, и Драко почувствовал, как мир наполнился волшебством. Небесное сияние окрасило ночь в удивительные тона, сотворив заклинание, выходящее за рамки обычного. Глядя на ведьму, которую обнимал, Драко не мог не почувствовать прилив надежды. Казалось, что вселенная сговорилась исполнить симфонию грез. В этот момент он поверил в силу новых начинаний и возможность второго шанса. Воздух потрескивал от энергии потенциала, и сердце Драко билось в ритме бесконечных возможностей. Падение звезды, казалось, символизировало окончание одной главы и начало другой. Оно нашептывало секреты преображения и обещало светлое будущее. Драко закрыл глаза, загадывая желание, которое несло в себе всю тяжесть его стремлений и отголоски усвоенных уроков. Ночь обладала вневременным очарованием, соединяя прошлое и будущее в танце космической прозорливости. Когда звездная пыль осела вокруг него, он погрузился в очарование ночи, готовый отправиться в путешествие, наполненное магией возможностей. Упавшая звезда стала путеводной звездой, освещающей путь в царство, где расцветают мечты, и каждый удар сердца вторит ритму вновь обретенной надежды. О невысказанных обещаниях между ним и Гермионой. И это значило для него всё.