ᴀʀᴛ ᴏғ ᴅᴇsᴘᴀɪʀ.

Сейчас номер один находится со всеми на равных, все в одной лодке Харона, что плывёт по реке Стикс прямиком в ад. Он такой же игрок, как и все. Возможно, лишь с небольшими привилегиями. Точно таким же был и Сон Ки Хун. Просто он даже не подозревал о том, что его жизнь в пределах этой игры давно находится под контролем, всё схвачено. "Ëн Иль" не позволил бы тому погибнуть в детской игре, ведь номер четыреста пятьдесят шесть не рождëн для того, чтобы его глаза закрылись навсегда в сценарии нелепой смерти, а затем его тело было бы помещено в непозволительно праздничный гроб. Когда Ин Хо находится рядом с Ки Хуном, он по-настоящему понимает, насколько героически сражается этот человек за чужие жизни, ставя свою на второй план. «В первой игре его характер был совершенно не таким» — думает ведущий и восхищается изменениями, когда наблюдает за уверенными действиями своего товарища. И уже неважно, с экрана или напрямую. Теперь фронтмену известен реальный факт — Сон Ки Хун стал отважным. Но остался ли тот благородным рыцарем во плоти, готовым жертвовать собой ради других? Или четыреста пятьдесят шестой сможет пожертвовать другими ради всеобщего блага и прекращения игр? "Ëн Илю" безумно нравилось решать подобные дилеммы в своём разуме. Или ему просто нравилось размышлять на тему «Сон Ки Хун» и нравилось быть уверенным в том, что он запомнил их последнюю беседу?

***

Мужчина, пришедший сюда в первый раз, был настолько неуклюж и мягкосердечен, что Ин Хо лишь посмеивался с него. Он ожидал, что четыреста пятьдесят шестой умрёт одним из первых, в первой сотне, чего не случилось. Интерес фронтмена стал разгораться по мере проведения игр. Он начал чаще ловить себя на том, что его взгляд прикован к одной единственной фигуре на экране телевизора, что транслировал игры в реальном времени. Вип-гости обходили стороной Ки Хуна, ни одна ставка не была поставлена на его победу. Ведущий был совершенно сбит с толку и удивлён, когда победителем игры объявили заветный номер четыреста пятьдесят шесть. Это казалось немыслимым. Его оппонент в финале — Чо Сан Ву, давал гораздо более крупные надежды и ожидания на свой счёт. «Побеждает сильнейший». Ин Хо, прокручивая эту фразу в голове, сомневался в том, можно ли назвать Ки Хуна сильнейшим. Возможно, тот был чересчур удачлив. Или всё же его добродушие помогло ему пройти до конца? Так значит, правильнее говорить «Добро побеждает зло»?Ведущий не мог раскрыть причины своего любопытства к этому игроку. Он хочет личного диалога с Сон Ки Хуном. Он хочет встречи.

***

Победитель не должен знать личности сотрудников, так как конфиденциальность информации должна быть неизменной. Именно поэтому Ки Хун сидит с завязанными глазами и связанными руками и ногами в чистейшем лимузине. В воздухе витает запах дорогого алкоголя и древесного парфюма, когда он просыпается. Игрок номер четыреста пятьдесят шесть слышит звон поставленного стакана, а следом и чужой незнакомый голос. — Поздравляю Вас с победой, господин Сон. Ки Хун ничего не отвечает. Он знает, как измученно и ужасно он выглядит. Фронтмен ожидал, что тот не обрадуется этому, как выигрышу в лотерее. Чем ближе был финал игры, тем очевиднее было нежелание Ки Хуна выйти оттуда живым одному. Ин Хо не нравится молчание в качестве ответа на свои действительно искренние слова. Где-то с середины игры он, возможно, даже "болел" за него, как болеют люди за игроков сборной. Но Ки Хун был игроком смертельных игр. Ведущий вздыхает и тянется рукой за стаканом, как вдруг слышит тихо заданный вопрос. — Кто Вы? Голос четыреста пятьдесят шестого звучал хрипло и незаинтересованно. Ки Хун чувствовал себя загнанным в угол. Несмотря на то, что ему до сих пор не навредили физически в пределах этой машины, он оставался начеку. Спасибо этой игре, что научила его не терять бдительность в любой момент. — Ведущий игр. Ин Хо ответил односложно, поставив точку в развитии этой темы. Ки Хун изначально не надеялся на большее, ожидая, что фронтмен останется инкогнито. По крайней мере, перед ним один из главных. — Почему? Ки Хун сдерживался от того, чтобы не накричать от злости и безысходности на таинственного мужчину перед ним. Игрок слышит, как в руки берут бокал, наливают в него алкоголь и ставят ровно напротив. — Это было личное согласие каждого. За чужие согласия я не вправе отвечать. Ещё вопросы? Ки Хун замолкает и тяжело сглатывает. Он уверен, что если повысит голос в гневе хотя бы на децибел, его тут же прикончат. Он также был уверен в том, что фронтмен имеет при себе пистолет, револьвер или другое огнестрельное оружие. — Как, Вы подразумеваете, я буду пить, если любезно предлагаете мне эту возможность? Четыреста пятьдесят шестой говорит с явным сарказмом в голосе. Он всё ещё связан и не имеет опции увидеть хоть что-то. Взгляд Ин Хо не интересует ни одна вещь в лимузине, кроме человека, сидящего рядом с ним. Он усмехается. Это лишь заставляет злость Ки Хуна нарастать. — Вам нужно лишь вежливо попросить. Ин Хо не может сдержать довольной ухмылки, в глубине души надеясь, что игрок согласится на его щедрое и абсурдное предложение. Ки Хун, в свою очередь, невзирая на ужасную сухость во рту, отказывается от альтернативных решений проблемы. — Господин Сон, лицезрели ли Вы когда-либо картину Хуана Луны «Сполиариум»? Ки Хун интересуется внезапными и загадочными словами ведущего, но уверяет себя, что лишь немного. Ухмылка Ин Хо становится шире, осознавая, что он смог привлечь внимание мужчины. — На полотне изображëн павший воин. Этот гладиатор олицетворяет явную тщетность борьбы людей. Теперь Вы понимаете, к чему я клоню? Ки Хун издаëт горький смешок и с трудом аплодирует Ин Хо из-за связанных рук. Ведущий снова в смятении. — Вы не учли одной детали, господин ведущий... Картина служит аргументом жестокости развлечения людей, стоящих выше этих самых гладиаторов, ведь им... нравилось наблюдать, как их холопы сражаются насмерть. Фронтмен невольно поражается. Его челюсти плотно сжимаются. Ухмылка сползает с лица. Ки Хун не понимает, что творит. Он не понимает, насколько сильно подогревает своими словами интерес Ин Хо к нему. — Позвольте поинтересоваться, Вы сравниваете себя с гладиатором? — Я сравниваю Вас с господином гладиаторов, а картину — с Вашими играми. Ведущий бархатно смеётся. Ки Хун словно хрустальная скульптура, которую Ин Хо поставил бы на самую высокую полку, чтобы до него никто не смог дотянуться, кроме самого Хван Ин Хо. Ки Хун, наверное, также легко сломается, как и хрусталь. Но фронтмен больше не позволит никому этого сделать, даже себе. Он бы накрыл свой хрусталь пуленепробиваемой колбой. Он бы запер его в сейф, чтобы лично любоваться им каждый день. — Тогда с какой картиной Вы сопоставите себя? Ин Хо понимает, что его заинтересованность в Ки Хуне достигла предельной отметки. Он хочет узнать о нём всё, а не только персональные данные в документах. Его интересует та философская и художественная сторона игрока, о существовании которой ведущий узнаёт только сейчас. — Наверное, с картиной ван Гога «На пороге вечности». Ведущий закидывает ногу на ногу и выгибает бровь. Ухмылка так и не сходит с его лица. Он находит Ки Хуна непристойно интригующим. Фронтмен предполагал, что четыреста пятьдесят шестой до сих пор не разгадан им даже на половину. — Вы считаете, что познали вечность или Вы уверены в том, что внутри Вас происходит суматоха? — Второй вариант. Ки Хун шумно и устало выдыхает, в то время как Ин Хо впервые за долгое время наслаждается времяпровождением в компании человека и самим диалогом. Ведущий тянется ладонью, облачëнной в кожаную чёрную перчатку, к щеке Ки Хуна и излишне нежно касается её. Игрок вздрагивает, но боится отстраниться. Он не может знать, не направлено ли на него сейчас дуло пистолета, и не находится ли его существование в опасности. — Ещё вопрос, господин Сон. Вероятно, раз Вы разбираетесь в картинах, что для меня неожиданно, то разбираетесь и в скульптурах. Итак, лицезрели ли Вы скульптуру Огюста Родена «Поцелуй»? В этот раз удивлён уже Ки Хун. Название было говорящим. И чужая ладонь на его собственной щеке лишь сильнее напрягала его, в то время как вторая рука в перчатке заводила его скованные руки за голову. Ведущий не торопил его с ответом. — Разумеется, ведь эта скульптура достаточно... известна и популярна. Ин Хо неподдельно улыбается, когда смотрит на такого беззащитного игрока четыреста пятьдесят шесть. Куда же делись признаки озлобленности, что были выражены на его физиономии ранее? — Вы не против? Ки Хун озадачен вопросом. Не успев что-либо сообразить, он чувствует чужие губы на своих. Ин Хо нравится, что губы господина Сона не идеальные, а искусанные и чуть потрескавшиеся. Хван немного надавливает на грудь мужчины, заставляя его полностью отклониться назад. Он бесстыдно целует победителя игры, и осмысление резко даёт в голову: ему нравится вся ситуация в целом. Фронтмен отстраняется, позволяя Ки Хуну отдышаться. Тот не может произнести ни единого слова в ответ. В голове всё перемешалось в одну кучу. Ведущий наслаждается видом. Перед ним такой уязвимый Сон Ки Хун. Ин Хо этого мало. Но он также знает, что нельзя переходить чёрту дозволенного, которую и так благополучно пересёк. Фронтмен, пользуясь своим положением, распахивает пиджак и оттягивает ворот футболки четыреста пятьдесят шестого. Ладонь в перчатке до сих пор удерживает чужие руки. Тот, всё ещё под страхом смерти, не предпринимает попыток выбраться. Ведь Ки Хун — жертва, а человек перед ним — опытный охотник, каждый шаг которого — загадка. Ин Хо нравится отсутствие сопротивления и условная вседозволенность. Он без сомнения приближает свои губы к шее Сона, игриво проводит языком по выбранному месту и кусает. Когда он слышит приглушённый и удивлённый стон, больше похожий на вздох, рассудок Ин Хо постепенно затуманивается. Но он остаётся сдержанным, ради Ки Хуна так нужно. Когда Ин Хо рассматривает проделанную работу, он самодовольно хмыкает. На господине Соне его метка, его след остался на шее, а фантомное прикосновение губ всё ещё ощущалось слишком реалистично. Но самое главное — Ки Хун запомнит этот момент. — Зарубите себе на носу, господин Сон: если мы встретимся ещё раз, этот след уже сойдёт. Так что я создам новые, ещё более заметные. И мне будет не важно, при каких обстоятельствах мы увидимся. Я ясно выразился? — Но... зачем? С какой целью? Вы веселитесь от этого? Тишина. Ки Хун больше не чувствует чьих-либо прикосновений. Но призрачное поглаживание щеки отчетливо задержалось в памяти. Ин Хо забавляется, но оставить мужчину без ответа не может. — Потому что Вы, сами того не предполагая, вызвали во мне животный интерес. И с этого момента, я и Вы будем отражены на одном и том же полотне.