По тонкому лезвию чувств

      Проходит долгий день игнора. Попов уже весь на нервах, не получая никаких ответных сообщений на свои. Да, он понимал, что сморозил какую-то белиберду и, вероятно, обидел младшего. Очень обидел.       Очередное утро начинается со звонка Антону. Но и его удачно сбрасывают. На что он только надеется? Арсений листает чат и видит, что сообщения даже не прочитали. Превосходно. Последняя попытка дозвона и нужно будет перейти к крайним мерам.

***

      — Шаст, заскочим куда-нибудь?       Погодка была просто изумительной, что удивительно для весны. Еще вчера была повсюду слякоть, а сегодня уже более менее всё подсохло, это радовало.       — Например? — Антон развязывает фартук и аккуратно складывает его. Подходит к зеркалу и рассматривает своё лицо. Пора уже отдохнуть. Усталость дает о себе знать. Небольшие синяки и просто тусклый взгляд.       — Можем ко мне, — ответил Матвиенко и обулся. — Тут ехать пять минут всего.       — Отлично, поехали.       Парни вылетают из подсобки, наблюдая за второй сменой, которая уже хлопотала по залу, принимая заказы. Олеся и Заяц уже умчали домой. Хотелось бы тоже уже покинуть это помещение и как можно быстрее. Антон и Сережа вываливаются из ресторана, смеясь с очередной шутки.       — Антон, — послышался холодный тон откуда-то сзади, и парень застыл. Разворачиваться страшно. Идти вперед невозможно, словно его ноги вросли в асфальт, не давая даже шанса сдвинуться с места. Сережа смотрит на застывшего друга, а после и оборачивается, замечая инициатора слов.       — Здравствуйте, — здоровается Попов с Матвиенко. — Позвольте, я заберу его? — указал головой на уже обернувшееся тело.       — Антон? — поинтересовался друг. — Всё хорошо?       — Да, Серж, минутку погоди, — и тот сделал шаг к Арсу.       — Тут далеко не на минутку, — пробубнил под нос, выдавив из себя едкую усмешку.       — У меня нет времени сейчас, — как-то услышал Шастун и тут же ответил без капли эмоций.       Матвиенко отошел дальше, дабы ненароком не услышать чужой разговор, но со стороны все-таки наблюдал. Мрачный этот Попов. Явился чёрт пойми откуда, забрал Антона и стоит довольный. Ну такое себе.       — Че надо? — Антон достал сигарету и закурил. Прямо рядом с Арсением. И до безумия хотелось фыркнуть и дать по рукам, чтобы выкинул эту гадость из рук, но сейчас не самый подходящий для этого момент.       — Нам нужно нормально поговорить, Антон, — он все-таки воздержался от замечаний и просто чуть отодвинулся, чтобы не попасть в дымовой плен, слегка наклонив голову набок.       — Я не собираюсь с тобой ничего обсуждать, — нахмурился и выпустил из легких облако дыма в сторону мужчины.       — Я, кажется, не спрашивал хочешь ли ты. Я сказал, что нужно, — спокойно сказал Попов, а после покашлял.       — Отъебись от меня со своими разговорами, ради Бога! — уже кричал Шастун.       На свободное запястье прилетает широкая ладонь брюнета и сжимает её. — Я ведь по-хорошему прошу, Шаст. Ничего сложного.       — Ты че делаешь, придурок? — попытался вырваться из хватки Антон, но, кажется, сделал только хуже. Арсений ещё сильнее сжимает того. — Не кричи.       — Мне больно… — тихо заскулил тот и заглянул в голубые темно-синие глаза брюнета напротив.       — Я жду тебя в 21:00 у себя, — поднял руку к уровню губ, чмокая тыльную сторону ладони, тут же отпуская её. Не дождавшись ответа, Попов развернулся и ушел к своей машине.       Матвиенко, находясь в лёгком недоумении, подходит к Антону. — И что это только что было?       — Полный пиздец это был! — Шастун развернулся к парню и выдохнул.       — Кто это вообще?       — Да так, не бери в голову даже. Мы к тебе? — перевел тему и зашагал вместе с Серегой в сторону его авто.

***

      — Может на ночь останешься? Мне скучно одному, — рубясь в плойку, спросил Матвиенко.       «Я жду тебя в 21:00 у себя» пронеслась фраза в голове, и Антон отказался от предложения Сергея, хотя он до безумия хотел остаться ещё хотя бы на часок–другой, но уже доходило девять и, вообще-то, пора бы выходить.       — Последнюю катку и я пойду, — запуская игру, сказал парень и сделал глоток колы.       — Тебя подвезти? — печально поддержал друг того и повернулся к нему, ожидая загрузки игры.       — Не, я пешим, — ответил.       Игра запустилась и парни начали новый раунд.

***

      Вода в ванне стихает и Попов выходит в зал. По его ступням пробегает холодок из-за открытого балкона. Он закрывает балконную дверь и направляется в спальню, оставляя за собой чуть влажный след. Смотрит на себя в зеркале – исхудал. Работа совсем загоняла и, кажется, даже на сон он не выделяет много времени. Майка и шорты уже висят на его теле, а волосы сохнут естественным путём.       Звонок в дверь. Попов смотрит на часы: 20:56. Отлично, с пунктуальностью у младшего всё в порядке. Он отворяет дверь и перед ним предстает длинное тело паренька. Попов молча отходит от двери, пропуская того в квартиру. Антон, зайдя внутрь, закрывает за собой и снимает капюшон с головы, а после и вовсе куртку.       — В молчанку будем играть? — все же начал брюнет, наблюдая за парнем, облокотившись на стену.       — Обязательно.       — Ты где борзянки объелся, Шастун? Я, вроде, с тобой адекватно разговариваю. К чему все эти хамства?       Шастун. Кажется, что эти сочетания букв в свою сторону младший ни разу не слышал.       — Блять, Арс, вспомни, что ты мне позавчера выдал! — разулся и посмотрел тому в глаза. — Я бы посмотрел на тебя, если бы я такое сказанул. Да от меня же живого места не осталось бы!       — Вот об этом я и хотел поговорить, но ты не даешь даже слова вставить!       — Лучше бы ты тогда фильтровал, что говорить, а что нет, чтобы сейчас не было ничего. Легко, правда?       — Угомонись, — руки приземляются на плечи младшего, чуть сжимая их, как будто он сейчас сорвётся с места и необходимо его держать силой. — Я люблю только тебя, Антон.       — Ну да, а ей ты тоже так говорил? Или, может быть, до сих пор так говоришь, м? — с катастрофическим сарказмом фыркнул Антон.       — Она в прошлом. У нас с ней ничего нет ещё с начала зимы. Хватит, прошу, — уронил лоб на плечо Антона, вздохнув.       Антон резко вырывается из хватки и садится на диван, запуская длинные пальцы в кудри, сжимая их. — Арс, какой же ты… просто слов нет на тебя… — опускает голову. — Зачем так делать? Нравится с чувствами играть?       — Ты мне нравишься. И все твои чувства тоже, — мужчина приземляется на корточки перед мальчишкой, кладет ладонь на щеку Шастуна, начиная гладить ту большим пальцем. — Антош, я только тебя люблю, пойми, мальчик мой.       Он опускает пальцы до подбородка и приподнимает его. Глаза были на грани взрыва. С секунды на секунду потекут слёзы. Попов приближается к губам Антона, держа зрительный контакт. И в самый последний момент, когда казалось, что осталось меньше сантиметра, Шастун отворачивается. — Не нужно.       — Я поеду, наверное, — и тело юноши уже почти поднимается с дивана, но на его ляжки падают две руки, не давая встать.       — Останься, — и глаза тут же светлеют. Он становится похожим на кота в сапогах из Шрека. Такой же давящий на жалость и ляжки. — Пожалуйста.       — А смысл? Чтобы тебе опять эта полоумная названивала? Я как-то не горю желанием это выслушивать, — нахмурился и, убрав руки старшего со своих ног, поднялся. — Давай передохнём друг от друга, — ушел из зала в коридор.       — От чего ты, блять, отдыхать собрался? Не проще сейчас обговорить всё?! — выпрямился и прошел следом. Он остановился, прожигая взглядом парня, который сейчас надевал куртку. — Кстати, сигареты мои на балконе? — Шастун накинул одежку и шагнул в сторону брюнета, как вдруг проход перед ним закрывает рука мужчины, не давая пройти дальше. — Дай пройду, — потребовал младший, вздохнув.       — Нет, — невозмутимо ответил тот и даже не шелохнулся. Антон пытается устранить недо-барьер перед собой, но все безуспешно. Вместо этого Попов меняет своё положение, и одна из кистей давит на плечо. Вторая же, в свою очередь, приземляется с другой стороны на стенку, чтобы шанс выбраться из-под контроля был равен примерно нулю.       И вновь Шастун молчит. Хочется вырваться, хочется накричать, хочется убежать. Хочется, но не получается. Что-то не позволяет ему. Он просто смотрит на лицо брюнета, которое располагается перед ним, нервно сглатывает.       — Я никуда тебя не отпущу. На улице дождь и темно уже, — проговорил брюнет низким голосом, не разрывая зрительного контакта.       — Мне восемнадцать. Ты мне кто, чтобы что-либо запрещать?       — Ты себя слышишь? — брови подскочили вверх, а рот приоткрылся.       — Я-то? Слышу вроде, а вот ты? — склонил голову вбок и закусил губу. Боится. Боится, но продолжает давить. Давить по больному.       — Погоди, то есть я никто для тебя? — все-таки вываливает Арсений через силу. — Скажи мне это в глаза. Прямо сейчас.       — Ещё че мне сделать? — перечит, наблюдая за реакцией.       Арсений двигает нижней челюстью в стороны, не отводя взгляда, и отходит на шаг назад. Испаряется в глубине квартиры и возвращается обратно, но уже с сигаретами. Он кладет пачку в ладони Антона и, разворачивая того на 180 градусов, толкает вперед, чтобы тот пошёл. Дверь открывается и громко хлопает, когда обратно закрывается.       Пиздец.       Арсений остается один. Один в пустой и холодной квартире. Снова. Снова его единственным спасением становится Рей, но и тот спрятался. Не вечер, а просто сказка.

***

      Капли дождя разбиваются о капюшон куртки. На улице темно из-за погоды. Город потихоньку засыпает. Людей практически нет, а если и есть, то они все спешат домой, лишь бы несильно промокнуть. Сейчас Антону уже все равно. Пусть он хоть до последней ниточки станет мокрым. Абсолютно поебать. Даже покурить не удается адекватно, поэтому Антон терпеливо ждёт своё такси около какого-то небольшого магазина.       Машина подъезжает и Шастун мигом приземляется на переднее сидение. Домой они едут в гробовой тишине.

***

      — Антош, ты? — крикнула мать с кухни.       — Угу, — шмыгнув носом, ответил парень и разулся, ставя ботинки на батарею. Куртка вешается на дверь, а сам парень проходит на кухню и ставит чайник.       — Господи! Ты же насквозь мокрый, так и заболеть недолго! Быстро переодевайся в теплое и чай пить.       — Мам, все хорошо.       — Я вижу, давай–давай, быстренько переодевайся и возвращайся, — Майя открывает чайный пакетик и кидает его в кружку, ставя на стол.

***

      Последующие дни проходят тревожно для обоих парней. Никто из них не пишет друг другу. Никто не звонит. Никто не хочет выходить на связь первым. Но оба переживают и ждут чего-то невиданного.       В очерелной раз Шастун приходит к отцу на работу. Ему нужно было распечатать реферат в шарагу. А смысл тратить деньги, если у отца на работе можно это все ораганизовать?       Дверь офиса открывается и запускает свежий воздух в и без этого проветренное помещение. Кажется, что все работники уже знали Антона. Тот поднимается на второй этаж и, не глядя, идет к нужному кабинету.       — Осторожнее, — слышится мужской голос откуда-то сбоку, когда фигура с бумажками в руках уже почти врезалась в шатена. Младший машинально поворачивает голову и вновь видит его. Опрятного, делового и просто красивого.       — Привет.       Блять.       И Антон уже бьет себя по голове в сознании. Кто на просьбу быть осторожнее отвечает «привет»?! Никто.        Неловко. До жути неловко.       Попов чуть нахмурился и промолчал. Мужчину, кажется, вовсе парализовало. Не ожидал увидеть его здесь и сейчас. Спустя секунду он отмирает и идёт дальше, ничего не промолвив в ответ.       Шастун прокручивает эту ситуацию вновь и вновь. Лучше бы совсем молчал, но нет же, нужно обязательно опозориться! Он наконец-таки доходит до нужного кабинета и, предварительно постучав, толкает дверь, но та не поддается и смирно остается на своём месте. Шастун недовольно цокает и открывает чат с отцом, набирая несколько сообщений.       Прошло три, пять минут, но ответа не последовало. До него даже не дошли сообщения. Парень смотрит на время и понимает – обед. У отца обеденный перерыв. Классно.

***

      Попов заходит в свой кабинет и бросает папку бумаг на стол. Очередной отчет, который нужно сделать до конца дня. Но и мужчина не жаловался. Уж лучше на одном месте с бумажками копаться, чем целый день бегать туда–сюда.       Голубоглазый обходит стол и приземляется на компьютерный стул. Он опрокидывается на спинку, снимает очки, кладя их на стол, и разминает переносицу, громко вздохнув. И вновь его накрыло от Антона. Больно. Больно от неясности ситуации. Больно от того, что ему не дают сказать и слова. Больно от безысходности.       Арсений протирает глаза и теперь уже залипает в одну точку, несильно крутясь из стороны в сторону на кресле. Пора уже взять себя в руки и, кажется, смириться с концом. Антон сделал для себя выводы. Попов — бабник, изменщик или кто там ещё.       Брюнет пододвигается к столу и надевает очки. Нет, они не для зрения, просто приносили чуть-чуть солидности его образу. Папка оказывается в руках. Он внимательно читает содержимое, но все буквы плывут, а в сознании его мальчик, которого он только что видел впервые за неделю. И это звучало странно, ведь совсем недавно он чуть ли не каждый день ночевал у Попова. Да что там ночевал! Хотя бы переписывались.       Дверь медленно, но верно открывается, привлекая внимание Арсения. Спустя секунду на пороге появляется Антон. На лице появляется ипуганный взгляд, словно Попов сейчас разорвет его в клочья.       — Ну? Проходи, — махнул головой в сторону диванчика и склонил её вбок.       — У отца обед… я посижу с тобой? Совсем немного, — тихо начал говорить Шастун, чем вызвал смешок у Арсения.       — Без проблем.       Послышался звук клавиатуры – Арсений начал работу.       Шастун трясет ногой, даже не замечает этого. Уже на автомате. Мысли кошмарят, а атмосфера в кабинете давит, почти убивает.       — Арс… — получается слишком тихо и хриплым голосом. Антон тут же откашливается и заново произносит имя.       — Что? — не отрываясь от монитора, на котором открыт, кажется, вордовский файл.       — Ты сейчас слишком занят? — с опаской прощупывает почву. Такого напряга он не ощущал давненько.       — Для тебя я всегда свободен, — и эта фраза западает в самое сердце. Это он запомнит надолго. — Ты что-то хотел? — разворачивается и смотрит невозмутимым взглядом.       — Почему ты ведешь себя так, будто ничего не произошло? — недоумевающе спросил Антон, нахмурившись.       — Правда? А ты что, все это время был со мной? — ответил уверенно и чётко. — Я же пытался до тебя донести свою мысль, но ты, кажется, не хотел меня слушать, так?       А в ответ молчание. Но и оно продлилось недолго, Арсений тут же его нарушил. — Правильно. Не хотел. Что мне тебе ещё ответить на это?       — А-арс… — голова опускается вниз, а руки забираются в кудряшки и сжимают их. — Я просто был не в себе тогда. Я хотел прям там взорваться от всего этого. От Иры твоей, от твоих слов… я уже был просто не в состоянии здраво мыслить, извини. Можешь, пожалуйста, мне сейчас все объяснить? — поднимает голову обратно.       Попов вздыхает и поднимается с места, подходит к парню и тянет того за руку, закутывая в свои объятия. Послышались тихие всхлипывания, а после и вовсе пиджак Арсения стал намокать. Но сейчас как-то все равно.       — Я тебя очень люблю, — прошептал Попов и невесомо чмокнул куда-то в шею, нехотя отлипая от неё. — Как же я скучал по тебе, мальчик мой, — отстранился и сел на диван, усаживая паренька рядом.

***

      — Я понимаю, что должен был контролировать свой язык и действия, прости-прости-прости…       — Да я тоже так себе… Проехали, Арс, — и на лице заиграла искренняя улыбка.       Арсений притягивает того ближе и чмокает в щеку. — У меня, вообще-то, тоже обеденный перерыв сейчас.       — Ой-ой-ой, позволь насытить тебя, — и тело Шастуна уже верхом на Арсении. Последний медленно приближается к лицу Антона, будто впервые. Будто боится навредить.       Их губы сплетаются в поцелуе. В таком желанном, сладком и настойчивом. Они скучали друг по другу. По губам, по переглядкам, по теплу и, конечно же, по заботе.       Сейчас им глубоко плевать, что дверь открыта, и в любой момент может зайти кто угодно. Слишком долго они ждали этого момента, чтобы вот так портить его.       — Я… очень скучал по тебе, ты даже представить себе не можешь, — отстраняется Попов, заглядывая в два сверкающих изумруда. Одна прядка непослушно болталась, и Арсений лёгким движением убирает её за ухо Антона. — Ты свободен сегодня?       И в ответ кивок. Слова здесь излишни. Это молчание было самым комфортным за последние дни. Оно не сравнится с угрюмым молчанием в квартире Арсения. И уж тем более с молчанием в хмурой комнате Шастуна, которая уже пропахла табаком насквозь.       Здесь и сейчас оно уместно, как никогда ранее.