Больше не одни

      Он склонил голову назад, обнажая шею, на которую тут же легли горячие, чувственные поцелуи. Глухой стон вырвался из груди, когда чужие губы мягко коснулись кадыка. Вдруг Арсений почувствовал ладонь у себя на пояснице, что чуть сильнее надавливала, заставив больше выгнуть спину.       Каждое движение было мучительным и дурманящим одновременно. Он почувствовал, как его дыхание стало неглубоким, прерывистым, а разум всё больше терял способность контролировать, происходящее. Все мысли разлетелись, осталась лишь яркая, невыносимая потребность быть здесь и сейчас, полностью растворившись в этом моменте, в этом человеке.       Арсений не мог больше контролировать своё тело. Он чувствовал, как его грудная клетка вздрагивает с каждым движением, каждым прикосновением Антона, как напряжение внизу живота растёт. Руки сжали простынь в кулаки, губы приоткрылись в немом стоне.Его притягивают ближе, с трепетом прижимают к груди и Арс склонился навстречу, утыкаясь лбом к плечу Антона. Сердце забилось так сильно, что казалось, оно отдаётся эхом в каждом движении.       Его шею, щеки, скулы, подбородок… снова и снова касались горячие губы, и с каждым поцелуем он терял способность думать о чём-то ещё, забывая, где заканчивается он и где начинается Антон.       Мир сузился до этого единственного ощущения — дыхания, которое смешивалось с его, до каждого прикосновения, которое оставляло след на коже. Исчезло то минимальное расстояние между ними, Антон жался ещё ближе, чувствовался жар его тела, и этот момент казался вечностью. Всё вокруг исчезло — не было ничего, кроме двух тел, которые двигались в унисон, как будто они были созданы для того, чтобы быть вместе в этом пространстве, в этой тишине, где каждый звук, каждый шорох становился почти осязаемым.       Арсений закрывал глаза, позволяя себе раствориться в этом состоянии. Его тело тянуло к Антону, каждое прикосновение требовало ответа, и он не мог остановиться. Он был уверен, что может забыть обо всём, раствориться в этом моменте. Но тогда, как бы нарушая эту иллюзию вечности, раздался звонок телефона.       Тихий, но настойчивый. Звук проник в его сознание, словно чуждый и резкий, прерывая поток мыслей. Сперва он попытался не обратить внимания, но звонок продолжал нарастать. С трудом открыв глаза, Арс кинул взгляд на экран телефона, что лежал на тумбочке.       — Это мама… — с трудом сглатывает вязкую слюну и прилагает все усилия, чтобы сконцентрировать поплывший взгляд.       — Сейчас хочешь ответить? — тяжело дыша, сбивчиво шепчет Шастун и зарывается носом в темные, чуть взмокшие волосы.       — А если срочно? Она вечером обычно не звонит, — пытаясь вдохнуть побольше кислорода, так же тихо говорит Попов. Он скользит кончиком носа по его щеке Антона и шумно выдыхает в самое ухо.       Не отводя взгляд от телефона, Арсений невольно делает шаг назад в реальность.Мамина забота была таким привычным, знакомым фоном в его жизни до сих пор, что даже в самый важный момент невозможно было полностью игнорировать.       Он медленно тянет руку к телефону, стараясь не потерять контакт с Антоном, который по-прежнему был рядом, близко, чувственно. Пытается выровнять дыхание, прокашлявшись и вроде даже получилось. В груди словно что-то мягко сжимается, будто напоминание о доме, о тепле, которое всегда рядом, даже когда всё вокруг кажется поглощённым царящей в спальне атмосферой.       — Алло? — голос Арсения немного дрожит, не в силах полностью отвлечься от того, что происходит.       — Привет, милый, ты как? Приедете к нам на Рождество? Не будем же мы нарушать традиции. Уже почти десять лет вместе празднуем, — женщина тихо смеется. — Мы тебя с Антоном ждём, — голос мамы теплый, заботливый, и от этого ощущения в груди появляется щемящее чувство.       Шастун, осторожно тянет Арсения к себе, снова скользя ладонью по его спине. Он не напирает, давая ему пространство, лишь невесомо целует родинки на плечах.       — Да, мам, мы обязательно приедем, — отвечает Арс, голос звучит уже спокойнее. Они перекидываются ещё парой фраз, а после прощаются и сбрасывают вызов. — Завтра едем к маме.       — Это будет завтра… — горячо шепчет Шастун и опьяняюще целует раскрасневшиеся и припухшие губы.