Пульс

— Держи. Тебе стоит поднять уровень гемоглобина в крови, — парень протянул младшему небольшую тарелку с орехами и сушёными фруктами. А тот благодарно улыбнулся, забрав её. Забота от О’Нила — самое лучшее ощущение. — Знаю, ты не любишь изюм. Можешь, впринципе, его не есть. — Спасибо, Винни. — не смотря на то, что младший вёл себя так, словно вчера ничего не случилось, вампиру было до дрожи неловко. Он же глаз с него не сводит! Улыбается, как пьяный. Сама невинность. — И тебя… совсем не смущает моё происхождение? — Уэйд вдруг перестал жевать. Вид грустного друга за душу берёт. В самом плохом смысле. Естественно, ему страшно. Если отец узнает о том, что лучший друг его сына — вампир… даже страшно представить, что будет с О’Нилом. И для него важно сохранить тайну. Очень важно. Именно поэтому не хотел, чтобы Браун оставался здесь. Парень грустно улыбается, и кладёт руку на ладонь вампира. Тот с сомнением поднимает голову. — Мне всё равно. Ты же всё ещё Винни. Мой лучший друг, опора, поддержка. Я не смогу ничего, если ты меня оставишь. Да, я общительный, но… с тобой мне приятнее, чем с парнями из команды, или однокурсниками. Если мой отец так жесток к твоему виду — это вовсе не значит, что я разделяю его взгляды. — Винсент был потрясён. Он думал, что человек просто жалеет. Чтобы не обидеть, ведь они друзья. А оказалось… у него совсем другие чувства. Лишь грусть от того факта, что парень может больше ему не доверять. О’Нил смущённо улыбнулся, тут-же заразив этой улыбкой младшего. — Тогда выслушай меня внимательно. Ладно? Это очень важно, Уэйд. — но она пропала, заменив себя строгостью. — Хорошо. Блондин продолжал рассматривать своего собеседника, и медленно жевал орехи. Тихий, немного хриплый голос, сухие, маленькие ладони. Хотя, обычно в фильмах у вампиров идеальная кожа. Но даже так… Браун окончательно потерял голову. Особенно, когда старший согласился на свидание. Если только… оно вообще состоится. Поскольку Вин может сказать, что есть проблемы по-важнее. — Ты понимаешь, что отцу рассказать обо мне, да и вообще о том, что мой вид всё ещё живёт здесь — не можешь. — Да. — У нас своя иерархия. Единственным выжившим, после того, как Мистер Браун устроил вампирам геноцид, тридцать лет назад, остался Айзек Шир — он наш предводитель. Тебе придётся объясниться перед ним, как и мне. Сейчас запрет на охоту, поэтому есть вероятность, что на тебя напал чужой. Тот, кто не знает наших законов. Именно это и станет преимуществом. С меня снимут обвинения, а тебя я защищу. Докажу, что доверяю, и не сомневаюсь в твоём молчании. Уэйд знал. Знал, что они оба дорожат друг другом, и не оставят с трудностями один на один. Парень слушал внимательно, ведь старший говорил чересчур серьёзно. Не так, как раньше. — У тебя наверняка есть вопросы, да? — Конечно. Если сейчас стоит запрет… чем ты питаешься? — спросил блондин с сомнением. Видимо, неловко, но всё равно ведь интересно. — Нам нельзя охотиться на людей. Только кровь животных я могу пить свободно. После смерти отца, сдерживать жажду меня учила мама. А потом советы давала тётя. Теперь я учусь этому сам. — А что насчёт солнца? — Ну, здесь проще. Только чистокровные не могут жить среди людей. Не прячут клыки, им смертелен свет, и человеческая еда, а кровь животных для них — настоящая отрава. Здесь таких нет. Айзек не такой-же. — Ты разве укушен? — Я рождён от союза укушенных. Поэтому, всё равно не чистокровен. Как оказалось, для Вина существует много важных деталей. И Уэйд уверен, что сдерживать жажду ему приходилось крайне сложно. А убирать яд из его крови — тем более. Скорее всего, он сохранил чистый рассудок именно из-за наличия близкой дружбы. — Отец всегда говорил, что связь с человеком опасна. Я не слушал, и до этого момента был уверен, что ты не узнаешь меня настоящего. Сильно ошибся. — Но… я правда сохраню твою тайну. — Дело не в этом, Уэйд, — парень отвернулся к окну. Нахмурился, и видимо, вовсе не хотел озвучивать то, что на уме. Придётся, чтобы младший понял, насколько всё серьёзно. — Я тебе доверяю, но… мои сородичи, Айзек… они, скорее всего, посчитают нужным убить тебя, чем заставить молчать. Я… боюсь именно этого. — он начал нервно кусать губы. Такой исход пугал больше всего. Даже умереть от рук Мистера Брауна не так страшно, чем потерять Уэйда. А тот замолчал. Впервые он видел старшего таким безнадёжным. Поникшим. Хотелось, чтобы он улыбнулся снова. Хоть раз. И идея пришла сама собой. Скорее, как старое желание, таившееся в сердце много лет. — Я знаю, это звучит очень страшно, но… — заметив, что парень приподнялся, Винсент начал говорить всё медленнее. — Мне… нехочется… — только сказать до конца ему не дали. Младший приблизился достаточно, и наконец поцеловал чужие губы. Сердце колотилось в истерике, его стук уже гудел в ушах. А отстраняться так нехочется. Браун положил ладони на шею старшего, и углубил поцелуй. В голове настоящая паника. Вин может ему все кости переломать за такую наглость… но когда он осторожно опускает руки на чужие плечи, то сдержать улыбки не получается. Сейчас так хорошо. Тепло, и радостно. Один только поцелуй с этим парнем выводит на самые яркие эмоции. — Винни… — когда Уэйд отстранился, то даже не хотел моргать. Красные от смущения щёки, холодные губы, и внимательный взгляд. Каждая деталь словно вызывала искры в самой душе. Сейчас, или никогда. Момента лучше точно не будет. — Я… — А вот и я! — но от признания, и следующего поцелуя, обоих отвлекает голос Ноа, из прихожей. — Ну где вы там?! — парни отстраняются друг от друга, словно ошпаренные. Вампир спешит встретить друга, оставив младшего ненадолго одного. А тот начинает злиться. Очередной момент упущен! И какой! Они наконец-то поцеловались, но даже сейчас кто-то им мешает! Словно отговаривает Брауна от признания. Хочется просто встать с места, пойти к Янису, и свернуть ему шею.