Fight if you can, trust if you dare

      Следующие два дня проходят мимо Томаса, ну, по крайней мере ему так кажется, потому что Минхо он так и не увидел, Ньют снова почти не спит (теперь, раз они встречаются, он решил, что может донимать Томаса днём и ночью). Фрайпан, как обычно это бывает, снова куда-то ретировался, и Томасу кажется, что Ньют заранее предупреждает его, что скоро в комнате будет хаос, иначе почему ещё Фрай испаряется, как только что-то идёт не так?       Томасу везёт лишь с тем, что ему всё-таки удаётся узнать, куда делся Минхо (спасибо Алби и Терезе), и что вообще произошло. Этой ситуацией Томас остаётся крайне недоволен, и ему хочется набить Галли морду, но он решает держаться в стороне, раз уж это не его дело.       В понедельник, во время пробежки, Томас замечает Минхо, который разминается в конце площадки, но решает не тревожить его своим присутствием и расспросами. Раз Минхо сам не подходит к нему, значит, ему нужно время переварить всё, что случилось, и Томас, как оказалось, здесь не помощник. Галли он тоже не видел с выходных, и не то чтобы ему хочется его видеть, но он капитан второй команды, а пропускает уже вторую тренировку. Однако, у него хотя бы есть со-капитан, Алби, в то время как у Минхо в помощниках до сих пор почему-то никого нет.       Томасу хочется верить, что это временно, что он просто до сих пор думает над тем, кого выбрать. И ему очень хочется, чтобы этим «кем-то», если уж придётся, оказался он. Томас ведь неплохо играет, быстрее всех бегает; он усердный, не пропускает ни одной тренировки. Но, возможно, мечты должны оставаться мечтами, а Томас не должен зазнаваться и выставлять себя на посмешище тем, что будет спрашивать об этом у Минхо. Хотя, с другой стороны, Минхо ведь его друг, а не просто капитан команды, в которой он состоит. Может, всё-таки удастся обговорить это? Нужен только подходящий момент, какого сейчас не проглядывается нигде и никак.       На тренировке Томас узнаёт, что в феврале, после каникул, у них состоится матч против соседнего университета, а это значит, что в общежитие им придётся съезжаться раньше остальных учеников на полторы недели, чтобы тренироваться. Это угнетает и расстраивает, однако, Томас отчего-то радуется. Возможно потому, что он любит спорт, или потому, что ему не придётся проводить с матерью больше, чем две недели. А ещё Ньют… Он ведь тоже состоит в команде, правда, в другой, но это не будет мешать им видеться все эти дни. Это осознание вселяет в Томаса столько бодрости и воодушевления, что мысли о том, что в любом случае отдохнуть сполна не удастся, его в итоге сильно не расстраивают. Главное сдать сессию на хорошие отметки, чтобы не получить от матери и не вылететь из команды, и всё будет кончено.       Томас пытается маячить перед Минхо и на перерыве, и в столовой, и в раздевалке, но тот на него никак не реагирует, и это не может не расстраивать. Сам Томас зарёкся не тревожить его лишний раз, но это оказалось сложнее, чем он думал. Он решает подождать, потому что считает, что скоро всё изменится, но проходит ещё день, а потом ещё два, и Томас уже не на шутку злится, просто не находит себе места. А тут ещё Ньют, который очень невовремя пребывает в бодрости уже который день, и даже это раздражает, хотя Томас и не против внимания в свою сторону, тем более от Ньюта, но сейчас слишком много проблем свалилось на голову. И даже тренировки уже не радуют, а только ухудшают положение, и Томас не знает, в какую петлю лезть, чтобы это закончилось.       Утомлённый этими дурными мыслями, Томас заходит в комнату, зная, что его ждёт, и уже готовясь попасть под раздачу, но в комнате никого не оказывается. Это заставляет Томаса вздохнуть с облегчением и со спокойной душой опуститься на кровать. Он осматривается и видит полный кавардак. Беспорядок, который Ньют оставил после себя, оказывается хуже предыдущего: весь пол залит красками, грязные кисти валяются где попало. Ньют умудрился заляпать даже занавески, и Томас тихо молится за то, чтобы эти краски оказались не масляными, иначе им всем конец, потому что такой состав вывести невозможно.       Даже около кровати Томаса всё лежит не на своих местах, и Нейланд задаётся вопросом, а давно ли Ньют начал рыться в его вещах, но это не так сильно трогает, потому что впереди ещё два проекта, которые нужно закончить до завтра, но Томас даже не почесался, чтобы начать делать хоть что-то. Сейчас это кажется слишком сложным. Без помощи Минхо тут точно не обойтись, потому что сделать-то Томас сделает, но как начать, чтобы в последствии не облажаться — он не знает, а преподаватели, будто сговорившись, перестали что-либо объяснять студентам.       Томас знает, что ему всё-таки придётся попросить Минхо о помощи, хотя понимает, что у того полно своих забот. Он всё-таки третьекурсник, там у них заданий намного больше, они ещё и сложнее. И это всё так стыдливо и непонятно, потому что они не разговаривают сколько? Пять дней? И первое, с чего начнёт Томас, это просьба о помощи? С другой стороны, это не его вина, что они не общаются. Хотя вообще-то, наверное, можно было подойти и узнать, что происходит, как у него дела.       Он бубнит себе под нос ругательства и, оторвав голову от подушки, берёт в руки телефон и набирает сообщение Минхо так быстро, будто пытается как можно скорее отделаться от этого. Вообще-то так оно и есть, но это слишком стыдно признать, ведь Минхо его друг. Так почему Томас ведёт себя вот так? И чего стыдится? И почему не сделает первый шаг? Почему это всё так сложно?       Томас понимает, что если сейчас не займётся чем-нибудь, то его голова взлетит на воздух, поэтому он подскакивает с кровати и как можно скорее, пока его никто здесь не застал и не сел на уши, берёт с собой беговые кроссовки и спортивную сумку. Он что есть мочи бежит в сторону спортзала, в надежде отстраниться от всех мыслей, что давят на него. Хочется просто бежать, и бежать, и бежать, пока воздух в лёгких не даст задохнуться. Бежать не оглядываясь, и забыть о существовании тревоги, стыда, беспомощности и страха, что бесконечно мучают его сердце.

***

      Алби нервно стучит пальцами по панели ноутбука, поглядывая то на Галли, то на Минхо, которые всё ещё не разговаривают. Он не понимает, как им удаётся так хорошо игнорировать друг друга, находясь в одной комнате. Наверное, годы тренировок пошли обоим на пользу.       Галли с виду выглядит так, словно ничего не случилось, лишь угрюмый взгляд выдаёт его состояние, а вот Минхо скрывать своих эмоций и не думает. Он то и дело хлопает дверью или строит недовольное лицо каждый раз, когда видит, что Галли смотрит в его сторону. Да, это пассивная агрессия, что вообще-то непривычно для него, но как справляться иначе, Минхо не знает. Он уже накричал на Галли, но тому оказалось всё равно. Больше выяснять отношений Минхо не желает, а Галли, кажется, даже не почешется, чтобы что-то исправить.       Алби понял, что они оба его достали, поэтому стал появляться в комнате реже, но каждый раз, когда он остаётся с Галли или Минхо наедине, первый проявляет стоическое молчание в ответ на его расспросы, а Минхо лишь выливает весь праведный гнев на него, не забывая при этом о ругательствах. Алби знает, что золотой середины не найдёт, поэтому перестаёт пытаться их примирить. Но с Минхо, конечно, намного проще.       — Вы не поговорите? — спрашивает Алби, заранее зная ответ, но просто не может не спросить. Надо же хоть с чего-то начать, чтобы завести разговор об их проблеме. Минхо недоверчиво смотрит на него в ответ и кивает головой.       — Ты ведь в курсе наших отношений, Алби. Мы в одной комнате. Не видно?       — Ох, видно, ещё как, — томно протягивает Голдман, отводя уставший взгляд в сторону, и ловит на себе осуждающий взгляд Минхо, — Это я к тому, что вы так никогда не помиритесь.       — Ну и что? — Минхо внезапно подскакивает с места и направляется к окну. Он опирается ладонями на подоконник, а потом всем весом наваливается на него, — Я устал каждый раз мириться первым. Нет, правда, заебало, — поспешно отвечает он, думая, что Алби хочет возразить, хотя тот лишь разочарованно вздыхает, — Пусть помучается, если это его вообще волнует.       — Да брось, ты знаешь, что волнует, — с уверенностью в голосе отвечает Голдман, опуская экран ноутбука, — Он просто чувствует вину, от этого и дуется. Ты знаешь его лучше меня.       — У меня такое чувство, что нет, — с обидой произносит Минхо и слабо стучит кулаком по подоконнику.       — Неправда, — Алби наблюдает за Минхо, что сейчас завис с телефоном в руке, — Думаю, просто нужно время, и Галли сам придёт к тебе, — он виновато поджимает губы, потому что знает, что этого, скорее всего, не случится.       — Ну конечно, ага, — Минхо убирает телефон в карман, быстрым шагом преодолевает расстояние от подоконника до тумбочки и начинает рыться в одном из ящиков, — За все годы нашей дружбы он вдруг возьмёт и извинится? Ну конечно. Слушай, мне к Томасу нужно, он попросил помочь с проектом.       — Хорошо… — протягивает Алби, отмечая, что эти ребята вообще-то долгое время не общаются, — Ты только не задерживайся, хорошо? Тебе ещё свои задания делать.       — Ну да, да, — отмахивается азиат, закидывая сумку с разными принадлежностями на плечо, — Я успею, первокурснику помочь нечего делать.       — Ты там смотри не облажайся, а то расписал всё так, будто самый умный, — с этими словами Алби начинает смеяться.       Минхо недовольно цокает и, махнув рукой в его сторону ещё раз, выходит из комнаты.       Он не понимает, почему Алби так важно то, что у них с Галли происходит. Ведь они дружат всего третий год, это не много и не мало, но, наверное, чего-то стоит, потому что что бы ни происходило, Алби всегда заступается за того, кто прав. Минхо, может, это и злит, но так хотя бы справедливо. Его вообще злит то, что Алби как бы выступает мозгом их «команды», будто им такой вообще нужен. Хотя, если подумать, то почему это должно раздражать? В их компании есть кто-то, кто хочет решать проблемы нормальным способом, который учит и тыкает носом в ошибки. И именно эта черта Алби даёт разобраться остальным, кто виноват и что делает не так. И Минхо ненавидит признавать ошибок, но скрепя сердце делает это, в отличие от Галли. Чёртов Галли.       Минхо часто думает, не появись бы Галли в его жизни, она была бы гораздо спокойнее и проще. Если бы не Галли, он бы не волновался ни о ком и ни о чём; он бы просто ходил на тренировки, отрывался на вечеринках, ездил по ночному городу в своём автомобиле, и всё.       И всё.       Неожиданное чувство разочарования, взявшееся непойми откуда, медленно оседает на плечи, и Минхо не понимает, почему именно оно. Ведь Галли его не разочаровал, не сделал ничего такого, что могло разочаровать. Абсолютно ничего нового.       Минхо сворачивает за угол и чуть не сталкивается с Галли в буквальном смысле. И снова, снова он. Что в мыслях, что прямо перед ним. Почему Галли всегда здесь?       — Блять, извини… — Минхо недобро меняется в лице, когда осознаёт, что только что случилось и кто оказался перед ним.       — Куда направляешься? — Галли задаёт вопрос так, будто не они пару часов назад друг друга игнорировали, будто они просто знакомые.       — К Томасу, — Минхо с вызовом смотрит на Галли, а тот в ответ лишь непонимающе хмурится. Но Минхо знает, что Галли Томаса просто ненавидит, поэтому внутри себя ликует. Потому что знает, что на самом деле это Галли бесит, — Тебе какое дело?       — Спросить уже нельзя? — отвечает вопросом на вопрос Адамс, оскорблённо нахмурившись.       — Нет, нельзя, — Минхо улыбается, чем ещё больше раздражает Галли, — А теперь, если не возражаешь, я пойду.       Отсалютовав рассерженному Галли двумя пальцами, азиат бодро сворачивает за угол, и тогда вся уверенность куда-то пропадает. Он ведь не хочет таких отношений между ними, тогда почему всё так? Минхо прячет руки в карманы кофты, решив сосредоточиться на Томасе и его проекте, и только сейчас до него доходит, что он избегал его почти всю неделю. На самом деле Минхо не заметил, как отстранился от него, и сейчас понимает, что на самом деле знает, почему.       Алби говорил ему, что лучше сказать Томасу правду о том, что случилось на той вечеринке в выходные, но делать это Минхо наотрез отказался. Он знает, что если сделает это, то Томас перестанет с ним разговаривать, а это в свою очередь означает, что их дружбе придёт конец. Да, это эгоистично, Минхо понимает. Понимает он и то, что идея напоить его была абсолютно идиотской, что так друзья не поступают, и то, что он будет врать Томасу в лицо легче не сделает. Это означает, что Минхо вообще-то трус, что ему, наверное, нельзя доверять, но что сделано, то сделано. Остаётся только сделать выводы и больше такого не допускать.       Поддавшись этим мыслям и переживаниям, Минхо не замечает, как доходит до комнаты Томаса и, не постучавшись, открывает дверь.       — Чёрт, Минхо, привет.       Азиат останавливается, осознав свою ошибку, и уже хочет извиниться, но что-то мешает ему. Он направляет взгляд в сторону голоса, и замечает Томаса, который сидит на полу, ближе к углу, и как-то странно на него смотрит. Минхо непонимающе таращится на него в ответ и краем глаза замечает какое-то движение напротив. Он медленно переводит взгляд и замечает Ньюта, который занят чем-то… чем-то. Минхо подозрительно косится на Томаса и вздрагивает, когда их взгляды пересекаются.       Мотнув головой, Минхо снова смотрит на то, что делает Ньют. Он что-то клеит на стены? Обои? Нет. Да, он клеит, но не обои, а… газеты. Газеты. На стены. Ничего не понимая, азиат оглядывает комнату, словно видит её впервые. Повсюду разбросаны тряпки, карандаши, кисти; какие-то непонятные строения из учебников оккупировали весь стол, одежда валяется где попало, даже вещи Томаса лежат явно не на своих местах. Всё это кажется Минхо кадром из какого-то старого фильма, где всё — сплошная иллюзия, некая абстракция происходящего. Ему это никогда не нравилось.       — Томас, а что происходит? — Минхо осторожно пробирается к Нейланду и, присев на корточки, продолжает наблюдать за Ньютом.       — Я не понимаю, Минхо, — страдальчески вздыхает Томас, опираясь спиной на стену, — Но я так устал.       — Устал? — азиат непонимающе хмурится.       — Да, — отвечает Томас таким оскорблённым тоном, будто Минхо должен был понять, от чего он устал и без объяснений, — Я не помню, когда спал, представляешь?       Томас устало смотрит на Минхо и во взгляде напротив видит лишь непонимание и волнение. Он обречённо усмехается, переведя взгляд обратно на Ньюта.       — Короче, не знаю, что происходит, но мне это не нравится.       — А ты пытался…       — Узнать, что он делает? Да, — Томас начинает заламывать заляпанные в синей краске пальцы, и Минхо отмечает, что делает он это от тревоги, — Он ответил, что это для благого дела, для чего-то, что он там себе напланировал в будущем.       — М-да, объяснение, конечно, так себе, — Минхо сочувствующе сжимает плечо Томаса и опускается на пол, — Может, оставим его в покое и пойдём займёмся твоим проектом?       Томас недоверчиво смотрит на Минхо, затем переводит встревоженный взгляд на Ньюта.       — Я не уверен, что Ньюта можно оставлять в таком состоянии одного, вдруг что-нибудь случится?       — Да что с ним может случиться? — возражает азиат и, указав рукой в сторону Ньюта, тем самым заставляет Томаса развернуться в его сторону, — Видишь? Он занят… чем бы то ни было. Ему в любом случае не до нас. Он даже не слушает.       — Если я не отвечаю, это не значит, что я вас не слышу, — Ньют внезапно вмешивается в разговор, тем самым заставляя обоих вздрогнуть, — Можете идти, мне всё равно.       Томас, почувствовав укол вины, опускает взгляд, а затем косится в сторону Минхо. Тот, видимо, своей вины не заметил, ну либо умеет это хорошо скрывать. Он просто поднялся с пола, отряхнул брюки, и теперь в ожидании смотрит на Томаса.       — Извини, мы… — Томас обращается к Ньюту, но внезапно умолкает. Складывается впечатление, что Ньюту абсолютно всё равно, что он сейчас ему рассказывает. Это заставляет рассердиться и прервать свой монолог, — Мы тогда пойдём. Не сиди допоздна, ладно? — он с надеждой смотрит в сторону Ньюта, и тот лишь нехотя кивает.       Томас поднимается с пола следом за Минхо, выглядев при этом обиженно и уныло, на что азиат рассерженно поджимает губы и неодобрительно смотрит в сторону Ньюта.       — Томас, пошли уже отсюда, — Минхо с недовольным лицом выходит из комнаты и наблюдает за Томасом какое-то время, что застыл на месте и, кажется, двигаться не собирается, — Ало, — азиат щёлкает пальцами, стараясь привлечь внимание своего друга, — Приём.       — А? Да, извини, — Томас неловко чешет в затылке и наконец покидает комнату, осторожно прикрыв дверь, — Я что-то не уверен, что Ньют в порядке.       — Да брось, просто опять под наркотой, я уверен, — Минхо машет в сторону комнаты Томаса, а затем берёт того за руку и направляется в сторону своей, — Пошли тогда ко мне, раз уж у тебя там прибежище для странных и больных.       Томас неодобрительно смотрит в сторону Минхо и будто пытается прожечь его затылок недовольным взглядом.       — Он не больной.       — Окей, извини, — отвечает Минхо, хотя извиняться ему как-то не хочется. Он разве не прав? — Ты вообще как планировал сдавать проект, если даже не брался за него? Всего ночь осталась, Томас. Помнишь, я тебя как-то предупреждал, что если не начать сразу, то тебе пиздец? Ну так вот.       Томас на этот упрёк закатывает глаза, а затем раздражённо и устало смотрит на друга в ответ. Ему только нареканий Минхо сейчас не хватает. Он не уверен даже в том, какой сегодня день недели, что уж говорить о зачётах и проектах.       — Отстань, Минхо.       — Ну конечно, «отстань, Минхо», — Минхо паясничает, чем ещё больше злит Томаса, — Разве моя вина, что ты всё просрал?       — Да я уже понял, что проебался. Так ты поможешь или нет? — Томасу внезапно захотелось дать Минхо подзатыльник, а затем развернуться и уйти.       — Да помогу я, у меня что, выбор есть? — спрашивает Минхо, но явно с издёвкой, потому что при этом улыбается, — Будь всё иначе, я бы сейчас за тобой не зашёл и не спас от чудачества твоего соседа.       — Он не… — Томасу хочется возразить и сообщить Минхо, что Ньют вообще-то теперь его парень, но тут он вспоминает о дурацком правиле университета и решает заткнуться, пока не поздно, — Ну спасибо, конечно.       — Обращайся, — Минхо поворачивается к Томасу и подмигивает ему, заставляя того отвести растерянный в смущении взгляд, — Мы своих не бросаем, такая уж у нас бравада, — после этих слов азиат взрывается смехом, оглушив, кажется, весь этаж.       Томас на это лишь улыбается, и тепло, которого он не чувствовал в течение всей недели, снова разливается по всему телу. Он и не знал, что так сильно скучал по Минхо. Наверное, он единственный в мире может рассмешить его и заставить успокоиться, как бы плохо там ни было.       — Ладно, я понял, — Томас не заметил, как тоже начал смеяться, — Спасибо, Минхо.       Азиат лишь бодро улыбается в ответ, и только сейчас Томас замечает, что тот так и не отпустил его руку. Пребывая в замешательстве от этой ситуации, он отчего-то ещё сильнее сжимает руку Минхо в своей, шагая вслед за ним.

***

      — Доброе утро. Ты где ночью был?       Галли недовольно косится в сторону вошедшего на кухню Алби, что лениво потирает глаза спросонья. Он переводит уставший взгляд на часы, висящие на стене, и с удивлением замечает, что сейчас семь утра. Значит, он проснулся около шести.       — Какая разница?       Алби бросает обиженный взгляд в сторону Галли и садится за стол напротив него.       — Да никакой, блин. Если люди являются друзьями, они, ну, знаешь, должны быть в курсе, где кто ночует. Особенно, — Алби повышает тон, когда видит, что Галли собрался его перебить, — когда они соседи, а один из них в комнате отсутствует.       — Ладно, я понял. Извини, — нехотя бубнит Галли себе под нос, на что Алби лишь закатывает глаза.       Некоторое время они сидят молча, и только монотонное гудение чайника разбавляет эту угнетающую тишину. Но, похоже, они уже привыкли к таким моментам, так как никто неловкость в данной ситуации не чувствует: Галли греет замёрзшие пальцы о чашку с горячим кофе, уставившись куда-то в пустоту, а Алби, положив руки на стол, таранит взглядом работающую кофеварку. Может, со стороны кажется иначе, но на самом деле они, бывало, сидели в молчании по несколько часов.       — Воу, у нас собрание?       Женский голос становится неожиданным звуком для обоих ушей. И Галли, и Алби вздрагивают, но уже в следующую секунду второй из них улыбается подруге во все тридцать два зуба. Галли же, закатив глаза, пренебрежительно ставит чашку на стол.       — Ты, смотрю, сегодня ранняя пташка? — Алби кивает Терезе в знак приветствия.       — Сегодня вообще-то пары, привет, — Тереза машет в сторону Голдмана, недовольная тем, что тот до сих пор не выучил её расписание, — Привет, Галли. Давно тебя не видела. Всё хорошо? — с этими словами девушка подходит к шкафчику и одним резвым движением открывает дверцу, после чего бегло оглядывает чашки, пытаясь найти среди них чистую.       — Этот сучёныш две тренировки пропустил. А он как бы капитан, — Алби переводит взгляд с Терезы на Галли, и тычет в него пальцем, — Ты ведь не забыл, что ты капитан?       — Да ничего я не забыл, — отмахивается Галли, мотнув головой и бросив злобный взгляд на Алби, — Проблемы. Скоро вернусь в строй.       — Уже пора вернуться, а не только начинать, — отвечает Алби, скептично вскинув бровь, на что получает тяжёлый взгляд в ответ и средний палец перед своим носом. Он лишь усмехается, откинувшись на спинку стула, — Так что там у вас с Минхо?       — А что случилось? — Тереза мигом вливает кофе в стакан и, не удосужившись убрать за собой, садится рядом с Алби, при этом уставившись на Галли, — Наши мальчики снова в ссоре?       — Да всё как обычно, Тез, — отвечает Алби вместо Галли, когда понимает, что тот отвечать не собирается, лишь молча продолжает буравить обоих взглядом.       — Что, это из-за Томаса? — Тереза хмурит брови и устремляет на Галли встревоженный взгляд, покрепче ухватившись за кружку, — Слушай, чего ты так плохо к нему относишься?       — Отстань, Тез, я не хочу сейчас это обсуждать, — Галли берёт стакан и делает быстрый глоток кофе, после чего морщится, — Чёрт, снова слишком крепкий. Лучше бы я снова тебя попросил его сварить, Алби.       — Ну так подождал бы две минуты, и всё было бы готово, — Алби в ответ недовольно пожимает плечами.       — Ты думаешь, я, блять, знал, что ты тут вообще появишься? — Галли разводит руками в стороны, — Я не собирался…       — Это из-за Минхо ты его так ненавидишь? — Тереза продолжает стоять на своём, нагло перебивая Галли, и, похоже, вины за это вовсе не чувствует. Она делает большой глоток кофе и ставит чашку на стол.       — Чего? — Галли непонимающе хмурит брови, но всё, что ему остаётся, это слушать, потому что Тереза не удостаивает его ответом.       — Ставлю сотку, что из-за этого, — Алби кивает Терезе, тем самым принимая её сторону.       — Вы всё никак Минхо поделить не можете? — не унимается Винтер, не сводя с Галли заинтересованного взгляда, — Да ладно тебе, вы знакомы со школы. Всё в твоих руках, — Тереза небрежно машет в сторону Галли, закинув лодыжку правой ноги на коленку левой.       — Так, заканчивай эту хуйню, — Галли поднимается с места и выливает оставшийся в стакане кофе в раковину, умудрившись забрызгать ещё и половину столешницы.       — Да ладно тебе, тут нет осуждающих, — Тереза хитро улыбается и переводит взгляд на тихо смеющегося Алби.       — Тереза, я серьёзно, блять, заканчивайте, — Галли разворачивается лицом к друзьям и, громко поставив стакан на стол, переводит тяжёлый взгляд с Терезы на Алби, — Оба.       — Господи, ладно, — Тереза вздрагивает и поднимает руки, тем самым показывая, что сдаётся, — Боже. Напугал.       Алби лишь удивлённо закашливается, опуская насмешливый взгляд. Он молчит, решив, что так будет лучше, чем снова отпустить идиотскую шутку или, наоборот, завести ещё более раздражающую для Галли тему. И ему не нужно было стараться заткнуться, потому что Тереза в этом ему решила не уступать.       — Так что всё-таки случилось? Снова поссорились из-за денег? — Тереза, успокоившись, теперь с волнением смотрит на Галли.       — Нет. Слушай, отвали, а, — отвечает Галли, пугающе угрожающе.       — Ладно… — Тереза понимает, что лучше ей уже заткнуться, потому что если Галли злится, то лучше рядом с ним не оставаться. Наверное, стоит сменить тему, — А как у кого сессия-то проходит? Когда у вас матч? В начале года?       — Не, в феврале, вроде бы, — Алби пожимает плечами и смотрит на Галли, — В феврале же?       — Я… — Адамс замолкает, но, не выдержав выжидающих взглядов, направленных в его сторону, устало вздыхает, — Я не знаю, ясно? Пропустил эту информацию.       — Я знаю, тебя ж два дня не было, — осуждающе бросает Алби, смотря на Галли исподлобья.       — А, так ты поиздеваться решил? — тот в ответ щурит глаза и смотрит на Алби в упор, скрестив руки на груди.       — Нет, я просто хочу сказать, что нельзя вот так всё бросать. Ну, свои обязанности, дела. Свою команду, — продолжает Алби, когда видит, как Галли на него смотрит.       — Слушай, я и так делаю, что могу, — Галли разводит руками в стороны и слабо стучит по столешнице, — Да, я проебался, но просто дай мне, блять, время, и я всё решу. Мне своего дерьма по горло хватает.       Его слова встречаются молчанием, потому что ни Алби, ни Тереза не были готовы к внезапному срыву в их сторону. Хотя эти слова вообще-то предназначены для Алби, Тереза не может не чувствовать раздражения и в свою сторону тоже.       — Ладно, извини… — неуверенно отвечает Алби, и, с недовольным лицом сделав глоток кофе, устремляет взгляд в окно, за которым всё ещё плавает темнота.       Тереза поджимает губы и, недовольно шмыгнув носом, решает разрядить обстановку, потому что Галли, видимо, уходить с кухни не собирается. А стоило бы.       — Так что с сессией? Всё у всех пучком? Потому что через три дня ебучий просмотр, а мне ещё дофига всего делать. Мне кажется, все эти дизайнерские программы не выдержат и отрубятся в процессе моей работы, потому что я, например, уже готова отрубиться где-нибудь на диване с бутылкой виски под боком.       — Тебе лишь бы бухнуть, — усмехается Алби, решив поддержать Терезу в смене темы.       — Нет, по этой части у нас Минхо, — хмыкает Тереза, подперев ладонью щёку, и её выражение лица принимает встревоженный вид. Она переводит грустные глаза на Галли, — Ты, кстати, никогда не замечал, что Минхо любит выпить?       — Да, ну и что? — Галли пожимает плечами, делая вид, что не понимает, к чему та клонит.       — Ну не знаю. Мне просто показалось, что он начал пить больше обычного.       — Да ну, ты чего? — Алби машет рукой в сторону Терезы, — Выпить порой хочется всем. Как по-другому ещё веселиться, когда кругом такая жопа?       Галли закрывает глаза и понимает, что он устал от их диалогов, устал от них обоих. Нужно убраться отсюда как можно скорее, пока они снова не начали нести всякую чушь. Иногда кажется, что это у них в крови — заводить такие разговоры ни с того ни с сего.       — Ладно, я пойду готовиться к паре по истории искусств, а то мне наступит пиздец раньше, чем я сам этого захочу, — Галли криво усмехается, заставив Алби на свою шутку устало закатить глаза, и ставит стакан в раковину, — Ещё свидимся.       — Ага, давай, — Алби кивает в сторону уходящего Адамса, — Ты только не теряйся надолго, ладно? Я устал играть роль капитана в твоё отсутствие.       — Дурак, зачем тогда я вообще сделал тебя со-капитаном? — спрашивает Галли, и в его голосе Алби слышит усмешку.       Он лишь улыбается в ответ и качает головой, допивая свой остывший кофе, а затем устремляет взгляд на Терезу.       — Как думаешь, это уже какой раз, когда они ссорятся?       Тереза пожимает плечами и, водрузив локти на стол, запускает пальцы в волосы.       — Не знаю. Главное, чтобы какой-нибудь другой раз не оказался последним.       Алби лишь отмахивается и смеётся, хотя ему порой закрадывается такая мысль в голову. Однако, он не в силах остановить ураган, который Галли и Минхо оставляют после себя каждый раз, когда ссорятся. И если они сами не смогут овладеть этим вихрем, никто не сможет. Алби тяжело вздыхает и, поставив чашку на стол, всматривается в темноту за окном.