Сталкер

      ЮЭЙ встретила Бакуго хуком с правой. Он с Мидорией в одном классе, все его ненавидят, Акияма вечно маячит перед глазами. Блондин точно решил с ней разобраться, но ее вечная ухмылка и невозможность ей хорошенько вмазать внутри академии раздражали до треска костей. И как бы он ни старался вглядываться, ничего странного она не делала: ходила на уроки, общалась с одноклассниками, обедала.       Учебный день закончился, и Бакуго ехал в полупустом вагоне метро в сторону своего дома. Это он, конечно, не планировал, ведь следовал не по своим делам, а по пятам Акиямы. Она сидела прямо напротив него, но оба они делали вид, что не знают друг друга. Разве что Бакуго иногда посматривал в ее сторону, чтобы убедиться, что она все еще там. Так произошло и сейчас – он доли секунды всматривался в её бледное лицо. Неожиданно девушка оторвала взгляд от телефона и поймала глаза парня на себе. Уворачиваться было некуда.       В наушниках заиграли Smash Into Pieces. Акияма закинула ногу на ногу и улыбнулась. Вдруг она зашевелила губами, а Кацуки ничего не оставалось кроме как смотреть на них. Бакуго нахмурился, пытаясь распознать, что она говорит, но вскоре ему стало понятно, что ему нужно напрячь слух, а не зрение. Ее губы повторяли строчки из припева «Broken Parts»: «My heart isn’t bleeding, Believe me. I wanna know. Replace my broken parts». Парень покраснел и отвернулся, устыдившись, что теперь она знает его музыкальный вкус. Он залез в карман пиджака и убавил громкость, пытаясь спастись от разоблачения.       Её юбка села рядом, и Акияма содрала с уха парня наушник, пока тот ничего не осознавал. Она бесцеремонно смотрела в окно, где отражался разъяренный парень. – Ты за мной следишь. Зачем? – выдала она, улыбнувшись.       Кацуки был в нескольких секундах от того, чтобы закричать на неё, затоптать ногами и хорошенько ей вмазать. – Я тебя, блядь, не знаю, – зашипел он, вырвав из ее наушник. – Ты даже не делаешь вид, что это так, – девушка резко вскочила и встала в ожидании остановки.       Блондин напряг каждую мышцу. Вагон остановился. Двери открылись. Акияма вышла из вагона. Бакуго наблюдал, в какую она идет сторону, и когда услышал сигнал закрытия дверей, вылетел из поезда. Девушка уже поднималась по лестнице. Кацуки следовал за ней прямо до выхода из метро, потом по дороге мимо многоэтажек. Она перешла широкополосную трассу и прошла сквозь тихий парк. Бакуго метался и медлил, прячась от её глаз. Он видел ее спину последний раз, когда она поднималась в гору.       Блондин, следуя за ней, оказался перед воротами. Зайдя за них, он обнаружил старую деревянную, немного побитую и от того потрескавшуюся табличку с текстом «кладбище направо». С губ слетел тяжелый вздох, он оглянулся вокруг в поисках подсказок, но были только высоченные деревья и свежий запах. Парень, хмурясь, последовал инструкции и вышел на скалистой площадке с десятком лестниц, ведущих вниз – к ровным рядам стройных скалистых шпилей. В ряд аккуратно выстроились могилы. Парой рядов ниже блондин заметил Акияму и сразу согнулся, спрятавшись за могильным камнем. Он сидел, пытаясь успокоить свое сердцебиение.       Вдалеке он услышал её тихий голос и, забыв собственное беспокойство, решился выглянуть. Как только он поймал её стоящей у чьей-то могилы, парень застыл. Казалось, он впервые видел такое пустое и даже безразличное лицо. Акияма что-то говорила, разглядывая свои ноги, и царапала ладони. Бакуго нахмурился и хотел было уйти, но мысленно себя остановил: она злодейка. Это может быть просто способом передать информацию. Еле улавливая её беспрерывно дрожащий голос, парень надрывал над собой усилие, чтобы не сбежать.       Девушка подняла взгляд на могильный камень, и её губы скривились, будто она вернулась из сна в реальность. Она схватила себя за юбку и содрала с нее толстый кусок ткани, оголяя забитые мышцами, но тонкие и длинные ляжки. Рин плюнула на ткань, корчась и раздувая ноздри, и, согнувшись, начала тереть шпиль. Ее пальцы, обвившие его с другой стороны для опоры, белели от напряжения, а она что-то злобно забормотала. Парень скрыл голову за камнем, не желая больше нарушать её пространство, но голос Рин остановился.       Бакуго, чуя самой кожей её приближение, юркнул за соседний могильный камень, а затем скатился по ступенькам вниз. Он отбил оба бедра, пытаясь казаться незаметным. Шаги стихли, и блондин приподнял голову. Рядами стояли могильные шпили, к ним приставали чаши с прахом, а иногда и свежие цветы. Солнце на секунду выглянуло из-за облаков, словно приветствуя парня на новом месте.       Осознав здешнюю безлюдность, блондин поднялся на ноги и отряхнулся. Он пересчитал ряды, остановился на третьем и начал, медленно шагая, рассматривать надписи на могильных шпилях. Парень представлял, какими могли бы быть эти люди. Камни были уже старыми и потертыми, так что казалось, что здесь лежит прах генералов, вождей, императоров и героев. Блондин остановился у камня с разводами и посупился: это же её слюна. Преодолев отвращение, он наконец перевел взгляд на иероглифы «Акияма». Внизу перечислялись имена Мэй, Ацуши, Ями и Даичи. На последнем имени явно лежала красная краска, но была нещадно стерта и размазана вокруг. Солнце легонько подсушивало произошедший вандализм, окрашивая сырую часть бордовым цветом.       Бакуго скривился, разглядывая иероглифы. Наверное, это имена всей её семьи. Возможно, родителей, брата и сестры, а возможно, бабушки, дедушки и родителей. Вот только зачем ей стирать последнее имя, блондин понять не мог.       Парень задумался – странно, что здесь нет ее имени. Может, она приемная, а может родители не хотели хоронить дочь рядом с собой. Тогда здесь имена дедушки, бабушки и родителей, ведь было бы странно, если бы родители не хотели бы иметь здесь прах только Рин. А если она приемная, то жаль двух погибших детей. Да и родителей жаль, но, конечно, меньше.       Бакуго застыл, неожиданно осознав, что большую жалость должна вызывать именно Рин, ведь она потеряла столько дорогих людей! Но она же злодейка, как её может быть жалко? Отпугивая философские мысли, Бакуго опустил взгляд ниже – на засохшие старые благовония и увесистую каменную урну с прахом, похожую на обыкновенную коробку.       Парень потопал ногой, собираясь с мыслями, и присел. Его мокроватые от пота пальцы аккуратно коснулись благовоний, и маленькая искра отпустила с палочки дым. Запахло пряностями и жженой бумагой. Бакуго сложил руки вместе, закрыл глаза и мысленно проговорил самую короткую сутру, какую помнил.       Солнце грело его спину, словно приглашая остаться. Но Кацуки уходил, стесненный сомнениями. Акияма преступница, но такое безжизненное лицо, как у мертвеца, он видел впервые. «Злодеи тоже плачут,» – подумал Бакуго, выходя за ворота.