Бюро особых магических услуг Госпожи Джин

Я притянул тебя к

себе, Вдохни меня поглубже, как будто я был кислородом.

Ты пытаешься удержать меня и считаешь до десяти

Но едва дотянула до пяти

Но, детка, не лги

И не жди, что я буду извиняться

Я пытался предупредить тебя тысячу раз

Что ты в конечном итоге обожжешься

Я вознес тебя высоко

Я никогда не хотел поджигать твой мир

Ты не могла увидеть этого из-за своего слепого желания

Что я всего лишь выпускал дым

Я ошеломил тебя

Ты не могла разглядеть этого сквозь мою пурпурную дымку

Но ты подсела на меня во многих отношениях

Я забрался тебе под кожу

***

Усилия, которые она прилагала, не приносили желаемого результата. Гермиона снова и снова пыталась сосредоточиться на ощущении потока энергии внутри себя, но каждый раз он ускользал, словно песок сквозь пальцы. С каждым разом она всё сильнее прикусывала губу, пока не почувствовала вкус крови, но это не приносило облегчения. Огромная дыра, через которую утекала энергия, словно становилась всё больше. — Сконцентрируйся, Гермиона, — раздался спокойный и уравновешенный голос, словно целебная волна, которая успокаивала ветер, бушевавший в её душе. Поле колосков словно затихало от нещадной стихии, и можно было снова вдохнуть полной грудью. Гермиона глубоко затянулась воздухом, до боли растягивая свою грудную клетку в попытке успокоиться. В уголках глаз уже начали собираться слёзы бессилия. Она чувствовала себя немощной и неспособной. Казалось, он просто тратит на неё своё драгоценное время. — Я не могу, — выдохнула она, в изнеможении опускаясь на потрескавшуюся каменную породу. Внизу была только тьма, а дальше — обрыв, словно пасть смерти. Солнце уже давно ушло с зенита к заходу, и до опасности оставалось не так много времени. — Ты можешь всё, — голос с другой стороны окутывал её своим невозмутимым спокойствием. Сила, исходящая от него, была колоссальной, и Гермиона усмехнулась. Она никогда не достигнет такого просветления. — Она не даётся мне, — в бессилии она развела руками, словно физически показывая свою бесполезность. — Я чувствую её, но не могу удержать. — Ци даётся только самым упорным, — голос стал ближе. — Тем, кто сможет её удержать. Тем, кто достоин, — тёплые руки легли на её плечи, слегка поглаживая и успокаивая. — Я вижу, что ты сможешь. Я бы не тратил время зря… Гермиона крепко зажмурила глаза и задержала дыхание. Ей казалось, что все эти занятия бесполезны. Не всё ей дано понять, как бы ни было обидно осознавать это. А ведь она так хотела… — Ты должна отпустить злобу. Забыть обиды и отпустить свои страхи, — шептал ей голос, и его руки помогли ей подняться. Она вновь встала, чувствуя, как закатное солнце согревает её кожу, а ветер подхватывает волосы и игриво уносится вдаль, в долину. — Мы сможем починить твою душу. Только цельная душа способна выдержать эту силу и направить её в нужное русло. Ты гораздо сильнее, чем думаешь. Гермиона всем своим существом ощущала энергию, окружавшую её. Она была везде: скользила по жилкам растений, бежала в ручье и вокруг него, грела её солнечным теплом и обдувала потоками ветра. Это чистая и бесконечная энергия. Её нужно лишь впустить в себя и приручить, как лесного зверька, осторожно касаясь рукой и обещая не причинять вреда. Сейчас её сосуд был разбит, осколки души запятнаны ненавистью и злобой, жаждой мести. Но она уже чувствовала, как осторожно и бережно Вейж очищает каждый осколок и собирает её заново, чтобы она смогла принять Ци. Принять, удержать и направить на благо. Если она сможет управлять Ци, сможет принять её чистоту, то обязана хранить и защищать её. Она должна быть чистой и непорочной. Если сосуд, предназначенный для неё, разобьётся или осквернится, то Ци преобразуется, став самим воплощением ненависти. Вейж упоминал об этом только однажды, говоря о человеке из своей прошлой мирской жизни, который намеренно преобразовал Ци, чтобы стать её властителем, а не другом. Больше Гермиона ничего не смогла узнать об этом. — Сконцентрируйся, Гермиона, — его руки покинули её плечи, и он немного отступил назад. — Ци всегда будет управлять твоей судьбой и тобой. Покой рождает мудрость. Она повторила его слова, едва шевеля губами. Это помогло ей сосредоточиться. Она вновь приняла позу цигун, позволяя энергии, окружающей её, проникать внутрь через нос, рот, уши и поры кожи. С каждым днём трещины в её душе становились всё меньше, и Вейж говорил, что верит, что однажды она сможет направить эту энергию на камень, который уже слишком долго лежал перед ней неподвижно. Она уже решила, что останется с ним, даже если у неё не получится. Он был воплощением спокойствия, опоры и защиты. Она чувствовала, что хотела бы назвать его «большим», если бы только он позволил ей…

***

Пробуждение, словно тяжёлый груз, обрушилось на неё, и она резко открыла глаза, ощущая, что что-то не так. Не шевелясь, она обвела взглядом пространство вокруг. Большая кровать, более мягкая, чем её собственная, была застелена чёрным атласным бельём. Приятный аромат, наполнявший эту комнату, стал привычным. Но самое удивительное — она была пуста. Гермиона приподнялась на локте, осматриваясь вокруг. В спальне никого не было. Дверь в коридор была гостеприимно открыта, и оттуда доносились одуряюще вкусные ароматы. Её желудок заурчал, и она быстро прижала ладонь к животу, стараясь подавить этот звук. Она села, подтянув колени к груди и откинув волосы за спину. Идиотка. Поддавшись чувствам, она оказалась в чужой постели, и он первым проснулся, поставив её перед выбором. Её палочка лежала на тумбочке рядом. Она могла бы вернуться к себе через камин и сделать вид, что ничего не произошло, или же выйти к нему, влекомая соблазнительным ароматом. Гермиона покачала головой и, со стоном уткнувшись лицом в колени, попыталась принять решение. Решение, решение, ещё одно решение. Она должна определиться, хочет ли с ним поговорить. Осторожно спустив ноги на пол, она прислушалась. Из глубины квартиры не доносилось ни звука, и она встала на ноги, чтобы быстро добраться до ванной комнаты. Тихонько провернув замок, она глубоко вдохнула. В комнате всё ещё царила влажность, а на зеркале и стеклянной перегородке висел пар. Прищурившись, Гермиона заметила едва заметное, но всё ещё различимое маленькое сердечко, оставленное на перегородке. Она приподняла брови. Неужели Малфой — романтик? Это было неожиданно. Она быстро умылась, расчесала волосы пальцами, опасаясь, что его фирменная расчёска из какого-то магического магазина не справится с её кудрями и сломается. Быстро почистила зубы пальцем с пастой и ещё раз умылась для успокоения. Оправила своё вчерашнее платье и осторожно открыла дверь, выглядывая наружу. Было тихо. На цыпочках она вышла в коридор, следуя за запахами, и замерла, увидев его фигуру. Малфой был полуобнажён, в низко сидящих пижамных брюках, и стоял к ней спиной, наклонившись и рассматривая что-то на столешнице. Не зная, куда деть руки, она быстро сложила их на груди и оперлась на дверной косяк. Ей пришлось быстро прочистить горло, чтобы заговорить. — Привет. Драко обернулся, сразу же найдя её взглядом, и улыбнулся. — Привет. Он оперся ногами о столешницу, спрятав руки в карманы брюк и что-то скрывая за спиной. Его испытующий взгляд скользнул по её фигуре, от кончиков пальцев до самой макушки, а она, избегая смотреть ему в глаза, быстро оглядела кухню-гостиную в поисках темы для разговора. Ей хотелось спросить его о деле о нападении на министра магии или о том, как прошёл его вечер в клубе Блейза, но она не имела права, потому что не должна была знать об этом. Молчание затянулось, и она сглотнула, нервно перебирая пальцами обнажённых ступней. Внезапно её спасло урчание голодного желудка. Малфой усмехнулся, и она почувствовала, как краснеет. Он указал рукой на стол: — Садись, пока не напала на меня от голода. Гермиона села, скрестив ноги под столом и до хруста сжимая пальцы. Она уставилась на столешницу из тёмного дерева, отметив, что Малфой и здесь предпочитает тёмные оттенки — приглушённые серые, зелёные и чёрные тона. Кухня была компактной, но стильной, а огонь на магловской плите уже не горел. Малфой отвернулся от неё, доставая тарелки из шкафа, и Гермиона невольно обратила внимание на его великолепное телосложение. В аврорской мантии этого не было видно, но сейчас, глядя на его широкие плечи, тонкую талию, переходящую в крепкие ноги и хорошую задницу, у неё пересохло во рту. Она недовольно поёрзала на стуле. Он специально надел свои штаны так низко, словно знал, что она испытывает плотский голод. Малфой вернулся с двумя тарелками, на которых лежали поджаренные тосты и различные закуски: копчёное мясо, сыр и немного овощей. Гермиона молча наблюдала, как он собирает ей сэндвич и кладёт его на тарелку. Затем, облизнув пальцы, он начал готовить себе. Она потёрла друг о друга ладони, не решаясь взять еду, и впервые посмотрела ему в глаза. В глубине его серых, словно грозовые тучи, глаз промелькнула насмешка, и он кивнул на еду перед ней. — Нужно особое приглашение? — спросил он с лёгкой иронией. — Спасибо, — пробормотала она и осторожно взяла сэндвич в руки, не решаясь откусить. Всё это было слишком странно, слишком неловко. Ей хотелось провалиться под землю, а лучше оглушить Малфоя и аппарировать, но волшебная палочка осталась на тумбочке, а причинять ему вред ей не хотелось. Лучше бы она ушла через камин. Она замерла, услышав его голос. — Чем обязан честью спать рядом в эту ночь? — Малфой откусил кусок от своего сэндвича и теперь не отрываясь смотрел на неё, ожидая ответа. Спасибо, легче не стало. Гермиона усилием воли сдержала дрожь и постаралась говорить уверенно: — Я пришла, чтобы поговорить. — Как я и говорил, — Малфой откусил второй кусок сэндвича и сделал паузу, от которой у Гермионы дёрнулось веко. — Если я не прихожу, то приходишь ты. Его нога коснулась под столом её ноги, будто нарочно, но взгляд говорил об обратном. Его слишком довольное выражение лица вызывало у Гермионы желание стереть его. Она чувствовала, как размываются её границы, чего никогда бы не допустила. Решительно отодвинув ноги от него, она сделала злобный укус, не отрывая от него взгляда. Малфой усмехнулся, повторив её жест. Он первым расправился с сэндвичем и, отряхнув пальцы от крошек над тарелкой, встал из-за стола. Подойдя к столешнице, он вернулся с коробкой, которая там стояла. Гермиона слегка замерла, увидев иероглифы на красной подарочной ленте. — Думаю, это подойдёт к разговору, — Малфой поставил коробку перед ней, делая приглашающий жест. — Это? — подозрительно протянула Гермиона, быстро оценивая его выражение лица. Малфой остался стоять, возвышаясь над ней, сложив руки на груди, чем выгодно подчеркнул свои мышцы. Она запретила себе опускать взгляд ниже его пресса. — Подарок. Тебе, — его глаза блеснули. — Взамен испорченного. Догадка закрутилась на границе сознания, и Гермиона решительно потянула за край ленты, распуская бант. Сняв верхнюю крышку, она замерла с нею в руках. Внутри оказался исинский чайник из красной глины. Абсолютно новый, он испускал слабый отблеск, а крышка лежала отдельно на бархатной подушечке. Тонкая каёмка позолоты украшала края. Гермиона только вздохнула, отмечая малейшие огрехи, что, конечно, не заметил Малфой. — Где ты его купил? — спросила она, не поднимая глаз на Малфоя, пытаясь найти хоть что-то положительное в этом ужасном чайнике. — В сувенирной лавке, — ответил он, подойдя ближе. По его тону она почувствовала, что он напрягся. — А что, он плохой? Гермиона замялась, подбирая слова. Возможно, он действительно хотел сделать что-то хорошее, а не просто пошутить. — Он ужасен, — она обвела пальцем свободной руки окружность чайника и крышки. — Посмотри, архитектура нарушена. Он даже не будет герметичным… Драко не стал дослушивать, решительно забрал у неё крышку, закрыл коробку, намотал ленты на кулак и направился к окну. Сунув коробку под мышку, он отодвинул в сторону фикус, распахнул настежь окно и, вытянув руки в окно, бросил коробку вниз. Гермиона только успела дёрнуться с открытым ртом, как Малфой, игнорируя чью-то ругань с улицы, закрыл окно и поставил на место фикус, удержав его качающийся листик пальцами. Затем он повернулся и уставился на неё с лёгкой улыбкой. — Хочешь кофе? — Совершенно не обязательно было… — возмущённо начала Гермиона, а Драко уже направился к плите, громко открывая ящики в поисках чего-то. — Кто-то мог пострадать… — Если тебе это не нравится, то нечего этому здесь делать, — спокойно ответил Драко, ставя турку на огонь и наливая воду. — Тогда мне нужны инструкции, как найти хороший чайник. Гермиона прищурилась, глядя на его напряжённую спину, и, подобно ему, сложила руки на груди. — Это не так просто. Ты его не купишь в Британии. Это невозможно, но… Спасибо, — с трудом произнесла она, собираясь с силами. — Спасибо, что попытался. — Спасибо, что сказала правду, — Малфой не обернулся, продолжая смотреть, как турка горит на плите. Молчание затянулось, и Гермиона неловко почесалась. — Малфой, — тихо позвала она, и он повернулся, скрестив ноги и оперевшись на столешницу. — Насчёт пятницы и всего этого. Нам нужно поговорить. — Я хотел бы высказаться первым, — холодно заметил Малфой, и его глаза блеснули. Она с усилием воли взглянула на него. — Начнём с того, что ты хотела сделать с Нарциссой? — Гермиона, не моргая, смотрела на него, а Драко продолжил: — Мои родители для меня — всё, я всегда буду за них, и ты не посмеешь им навредить. — До этого бы не дошло. Ты появился вовремя… — Гермиона глубоко вдохнула, не отводя взгляда от него. Драко кивнул, принимая её ответ. — Я не извиняюсь за то, что накричал на тебя. Я слишком долго терпел твои выходки и ждал, что ты одумаешься. Ты совершенно не следишь за тем, что говоришь и делаешь. Я не Пэнси, связанная Обетом, и не Поттер, который заглядывает тебе в рот, — его голос оставался холодным и непреклонным. — Моё терпение не бесконечно, и мне проще всё закончить. Я не виноват в том, что наш брак был заключён, я никогда не преследовал этой цели. Видимо, в этом никто не виноват, или виноваты все, но по чуть-чуть: Пэнси — за то, что не сказала, ты — за то, что не предупредила Пэнси, а я вообще не знал, что его нельзя менять, так что твои обвинения небезосновательны, — Драко сузил глаза. — Ты никогда меня не слушаешь, но я точно никогда не был тебе врагом с тех пор, как мы с Поттером нашли вас, и только пытался помочь тебе. Он закончил свою речь, повернулся к турке и начал с ней манипулировать. Потянуло тонким ароматом кофе, и Гермиона невольно затянулась. Конечно, он прав, она и сама множество раз за выходные рассматривала эту ситуацию с разных ракурсов. — Я, — она крепко зажмурилась. — Мне жаль. Извини… Услышав тихий смех, она с яростью распахнула глаза и уставилась на Малфоя. Тот словно от удивления прикрывал свой рот и смеялся. — Прости, я просто в шоке. Думал, что мне послышалось. — Несносный хорёк, — выдохнула Гермиона с раздражением, но его смех больше не вызывал в ней ярости. Скорее смущение. Она чувствовала, как её щеки краснеют, а красные пятна расплываются по шее и рукам. Он всё видит, потому что скользит взглядом по её коже, заставляя её гореть. Гермиона сжала ноги, с вызовом глядя на него. Драко чуть поклонился. — Извинения приняты, Грейнджер, — его голос был мягким, почти мурлыкающим, а в глазах горели огоньки. — Я непременно сохраню этот момент в своей памяти как самое невероятное чудо. — Твой кофе сейчас убежит, пока ты смакуешь, — с наслаждением заметила Гермиона, наблюдая, как чёрная жидкость поднимается шапкой из турки и убегает на плиту, вычищенную до блеска. Огонь зашипел и погас, а Малфой, выругавшись, поспешил убрать беспорядок тряпкой. Поставив перед ней чашку с ароматным напитком, он сел напротив, скручивая в длинных пальцах такую же чашку. — Так что, у нас мир? — он вскинул брови, глядя на неё. — Думаю, что да, — ответила она так же спокойно, пригубляя вполне сносный кофе. Хотя она и не была поклонницей, но во рту уже пересохло от этого разговора. Оставив чашку в руках, она встала и, стараясь не смотреть ему в глаза или на другие части его тела, стала осматривать гостиную. На журнальном столике у дивана она заметила газету и с интересом развернула её, чтобы узнать, о чём пишут в «Ежедневном пророке», ведь она выпала из новостей на этой неделе. Но, заметив шапку и колдографию, она замерла на полпути и чуть не упала. За её спиной послышался смешок Драко. Гермиона быстро поставила чашку и схватила газету, с жадностью вчитываясь в заголовок и текст. Детальная колдография, словно издеваясь, воспроизводила сцену, где Драко поддерживал её в танце, а она нежно улыбалась ему в образе Джин. Даже её глаза горели нежностью, а губы что-то шептали. Кажется, в тот момент она грозилась оттоптать ему ноги. — Что это? — севшим голосом простонала она, отмечая особенно ужасные фразы из этой статьи: «Наконец будущая невеста Малфоя», «Чувства между ними кипели», «Вся магическая Британия надеется на скорую свадьбу». — А это? — лениво отметил Драко, и она почувствовала, как он с наслаждением откидывается на сиденье. — Один из результатов того, когда ты меня не слушаешь. Дочитав до конца, она увидела в маленьком круглом окошке улыбающуюся Скитер, чья колдография была гораздо моложе версии, которую она видела совсем недавно. Прежняя злость на эту дамочку усилилась в разы. — Ей было недостаточно одной банки, — в ярости прошептала она, снова обращая взгляд на колдографию. Драко был изображён на ней идеально и выгодно сочетался с Джин — высокой, светловолосой и статной. Казалось, они были созданы друг для друга. — О чём ты говоришь? — Драко подошёл ближе, и по спине Гермионы пробежали мурашки. Гермиона решительно согнула газету, чтобы было видно только колдографию, и швырнула её на журнальный столик, схватившись за голову. — Когда мы учились в школе, на турнире трёх волшебников, — она чуть зажмурилась и отошла подальше от Малфоя, чтобы случайно не задеть его, если ярость выльется через край. — Скитер — анимаг. Она может превращаться в жука. Она подслушивала наши разговоры с Роном и Гарри и другие, а потом писала свои ужасные статьи. Я заметила, что часто вижу рядом с собой одного и того же жука. И тогда я поймала её и посадила в банку, зачарованную так, чтобы её нельзя было разбить. Если бы она попыталась превратиться в банке, то погибла бы. Я отпустила её только тогда, когда она поклялась, что больше не будет писать о нас гадости. Драко качал головой, в шоке глядя на неё, а Гермиона с вызовом взглянула на него. — Что? — Я догадывался, что ты чокнутая, ещё в школе, но чтобы настолько… — он засмеялся, когда она почти оскалилась. — Фу, Грейнджер, успокойся. Ведь это правда. Тебя лучше не злить. — Урок прошёл для неё даром, — Гермиона кивнула на статью, которая теперь была скрыта. — Но писала-то она не про Грейнджер, а про Джин, — с сомнением протянул Драко, смотря в ту же сторону. — Хотя она много написала тогда. — Да, — сухо ответила Гермиона, отходя ещё дальше от него и от столика. — Я помню. В то время Скитер, словно почувствовав свою безнаказанность, начала распространять слухи, изображая Гермиону в самом невыгодном свете. Гермиона же на тот момент заперлась в отделе тайн, погрузившись в изучение древних фолиантов, артефактов и свитков. Однако это не могло продолжаться бесконечно. Ей пришлось выйти из своего убежища. — Почему один из? — спросила она, наблюдая за Драко, который всё ещё прожигал взглядом колдографию, стоя в другом углу гостиной. — Нарцисса знает, кто ты, — ответил Драко после некоторого молчания, поворачиваясь в её сторону. — И в этом виноват Поттер, можешь сказать ему спасибо. Это было настолько ожидаемо, что у неё не было сил удивляться. Гарри так и не научился защищать свой разум во время обучения в школе, и, вероятно, не видел в этом смысла после войны. А Нарцисса всегда была слишком проницательной ведьмой, которую невозможно обмануть. Тем более Гермиона уже предвидела такой исход. Гермиона подошла к дивану, взяла чашку и сделала глоток уже остывшего кофе, взглядом приглашая Драко говорить. Он сел рядом с ней, и ей пришлось подвинуться. Драко откинулся на спину, расставив ноги, а Гермиона неодобрительно поджала свои, но промолчала. Он вкратце рассказал ей о своей встрече с матерью. Когда он закончил, она словно очнулась от размышлений. — Чего она от меня хочет? — спокойно спросила она. Хотя это было то, чего она боялась больше всего — быть узнанной в Британии, — сейчас Нарцисса не вызывала у неё опасений. Гермиона чувствовала, что у Нарциссы есть свои цели, которые точно не включают раскрытие её тайной личности магическому миру. Осталось только понять, какие именно. — Вероятно, она считает, что между нами что-то есть, и, вероятно, хочет, чтобы это продолжалось, — с усмешкой предположил он. Гермиона скривилась и покосилась на Драко, но её губы сами собой растянулись в улыбке. Что бы ни воображала себе Нарцисса, это было невозможно, потому что противоречило самим законам природы. Гермиона никогда бы не согласилась на серьёзные отношения с Драко. Она повернулась и оценивающе осмотрела его, начиная с ног, пресса и заканчивая нахально прищуренными глазами. Драко приосанился под её взглядом. — Нет, — выдохнула Гермиона с усмешкой. — Мне всё равно на контракт. — Как и мне, — Малфой приложил руку к груди, словно пытаясь поклясться. — Нарцисса придерживается других взглядов на жизнь. Ведь жениться можно не только по любви. Ты будешь в шоке, но любовь не нужна в моём мире, в мире чистокровных. У нас всегда были браки по договорённости. Ты думаешь, мои родители любят друг друга? Да, они уважают и чтят друг друга, но не думаю, что они любят друг друга в том смысле, который ты имеешь в виду. — Ужасная перспектива, — скривилась Гермиона, качая головой. — У чистокровных гораздо больше возможностей, чем ограничений, — Малфой склонил голову, оценивая её выражение лица. — Ты же сама видела. Гермиона не смогла сдержать судорожного вздоха. Ей не нужно было долго гадать, о чём он говорит. Перед её глазами предстала та комната с гобеленом, на котором было изображено семейное древо. Она словно почувствовала тепло, когда её ладонь коснулась гладкого родового камня, и ощутила мир и покой, которые на мгновение поселились в её душе. Словно она стала частью чего-то большего, чем могла себе представить. — Видела, — признала Гермиона и кивнула в подтверждение. Сидеть рядом с ним стало не так уж и странно, и она почти успокоилась, но её взгляд всё равно невольно возвращался к его обнажённому торсу. — Малфой, ты не мог бы одеться? Почему ты сидишь в таком виде? Он рассмеялся лающим смехом и с довольной ухмылкой закинул руки за шею, лишь подчеркнув свою фигуру. — Я в своём доме, могу делать всё, что захочу. Ты сама пришла. Она недовольно посмотрела ему в глаза, прожигая взглядом. — Я не могла уснуть, — наконец призналась она. — Помнишь, когда ты приходил ко мне? Думала, что это поможет мне успокоиться и заснуть. Его глаза довольно блеснули, и он открыл рот, словно хотел что-то сказать, но, передумав, закрыл его. — Так что же делать? — она неловко сжала руки, глядя на него, а он пожал плечами. — С чем? — С нашим браком, — нахмурилась Гермиона. — С Нарциссой. С этой дурацкой статьёй. Тебе что, мало проблем? — Разве это проблемы? — снова приподнял плечи Малфой и потянулся вперёд, показывая на колдографию. — Ты что там видишь? Какая-то Джин. Мы просто «расстанемся» для прессы чуть позже. Гермиона сильнее нахмурилась, но про себя признала правоту его слов. Скитер давно испортила себе репутацию, раздувая из каждой мелочи статьи, которые выходили за пределы Британского магического сообщества. Ей просто могли и не поверить, так что их «размолвка» не должна стать такой уж проблемой. Она кивнула, соглашаясь с ним, а Драко довольно рассмеялся. — Смотри, я привыкну, как ты довольно киваешь на мои слова. — он тут же охнул, потому что Гермиона зарядила ему ударом прямо по рёбрам, и издевательски добавил: — Держи себя в руках, миссис Малфой. Гермиона раздраженно с большей силой ударила его, но он легко поймал её руку. С озорным блеском в глазах она протянула другую, чтобы нежно коснуться его обнажённой кожи и пощекотать. Но и эту руку он перехватил, глядя на неё с тревогой. — Не смей, — предупредил он. — А ты не провоцируй меня, — ответила она, вздёрнув подбородок и пытаясь освободить руки. — Хорошо, со Скитер всё понятно, но что с Нарциссой? — Здесь уже сложнее, — сказал Драко, милосердно отпуская её руки, но продолжая наблюдать за ней краем глаза. — Её будет труднее убедить, что ничего не выйдет. В любом случае нам нужно будет поговорить с ней. Возможно, наша библиотека подскажет что-то о разрушении магических брачных контрактов. Гермиона сглотнула, представив, насколько огромной и полной может быть личная семейная библиотека самой влиятельной магической семьи Британии, а может быть, и Европы. Ведь мир так велик, что наверняка найдётся род и постарше. — Узнаю блеск в глазах заучки, — довольно заметил Драко, но Гермиона резко ударила его плашмя по оголённой руке. — Ай! — Хорошо, а как же контракт? — теперь она пристально смотрела на него, сложив руки на груди, а Драко лишь слегка наклонил голову. — А что тебя беспокоит? Это вызывает у тебя неудобства? — заметил он с лёгкой улыбкой. — Тем более, я не собираюсь жениться без любви. И Нарцисса это знает. А когда я встречу свою настоящую любовь, наш брак распадётся сам собой, не причинив никому боли. Или, возможно, ты влюбишься раньше. — Ага, — пробормотала Гермиона с пренебрежением. — Как же, держи карман шире. — В любом случае, проблем нет, — Драко встал с дивана и направился к столу, чтобы убрать грязную посуду. — Поттер раздул из маленькой мухи огромного слона. Никто никому не помешает, а с Нарциссой мы разберёмся. Драко встал у раковины, зажурчала вода, и он начал мыть посуду. Гермиона, задумчивая, сидела, скрестив ноги, и покусывала губу. Всё не может быть так просто, что-то обязательно должно произойти… — А как же твой отец? — спросила она, подняв голову, когда Драко уже закончил и вытирал руки полотенцем. — Он просил о занятиях. — Откажем ему, — пожал плечами Драко. — Как бы грубо это ни звучало, но поместье он не покинет ещё пару лет, а потом, думаю, сам разберётся со своими проблемами или получит амнистию. — Не очень красиво, — заметила Гермиона, недовольно глядя на Драко, а тот усмехнулся. — Ой, Грейнджер, это ты? — он сделал шаг к ней, приподняв руку, словно хотел проверить её температуру. — Ты такая милая, когда на тебя накричишь. — Иди ты, — пробормотала Гермиона и передёрнула плечами. Это его отец, ему и принимать решение. Если он считает, что этого достаточно, то так и будет. — Обязательно пойду, — с усмешкой поклонился Драко и выпрямился, поглядывая на окно, где уже вовсю занимался день. — Раз у нас сегодня выходной, то предлагаю не откладывать пункт «непроблем номер два», а именно встретиться с Нарциссой. Что думаешь? Во рту мгновенно пересохло, и она пристально посмотрела в его спокойные серые глаза. Как бы ей хотелось хотя бы немного доверять его матери, как это делает Драко. Она всё ещё помнит, какой была Нарцисса в школьные годы, которые, кажется, были в другой жизни. Но люди меняются. Возможно, ей стоит дать шанс. — Хорошо, — наконец произнесла она, поправляя своё платье. — Напиши ей, я смогу встретиться с ней сегодня. Мне только нужно будет вернуться домой и подготовиться к встрече… — Переживаешь? — с лёгкой улыбкой спросил Драко, ловко увернувшись от едва заметного синего огонька, выпущенного из указательного пальца Гермионы. — Не переживаю, — передразнила его Гермиона, имитируя его тембр, и встала с дивана. — Просто не хочу, чтобы меня узнал кто-то ещё. — Тогда собирайся, — произнёс Малфой, обернувшись и взглянув на напольные часы в гостиной. — Я заберу тебя в двенадцать. Гермиона слегка закатила глаза, проходя мимо него. Драко последовал за ней в спальню. Его кровать осталась незастеленной, и она намеренно старалась не смотреть на неё, чтобы не думать о том, как спала здесь прошлой ночью. Интересно, сколько он помнил с того времени? Или для него было сюрпризом обнаружить её в своей постели? Драко с улыбкой взглянул на кровать, а затем повернулся к Гермионе, и что-то промелькнуло в его глазах. Его губы приоткрылись, словно он хотел что-то сказать… — Кстати, ты храпишь, — произнёс он с самым серьёзным видом. — Разбудила меня и, кажется, весь район. Гермиона точным ударом ударила его в грудь, но он уже был готов, напрягшись и рассмеявшись. — Придурок, — произнесла она, не в силах сдержать улыбку. Чего ещё можно ожидать от Малфоя? Вероятно, сердечко, которое он оставил в ванной, не принадлежит ему. Возможно, какая-то ведьма ночевала у него и принимала душ после… Гермиона слегка зажмурилась, стараясь подавить вспыхнувшее внутри неё чувство ревности. Она не должна ревновать. Они ведь лишь фиктивно женаты, и Драко может спать с кем пожелает. Но мысль о том, что он будет встречаться с другими, вызывала у неё злость и желание причинить ему боль или лишить его тело какой-то очень важной части. Она сделала глубокий вдох, надеясь, что Драко не заметил её замешательства. Она обернулась к камину, чтобы найти котелок с порохом, но замерла, увидев старую, потёртую игральную кость. Гермиона взяла её в руки, провела пальцами по потёртым граням и вопросительно приподняла брови. — Я думала, ты шутил, когда говорил, что хочешь её оставить, — пробормотала она, положив кубик на ладонь Малфоя, когда он протянул её к ней. — Зачем она тебе? — Просто безделушка, — с невозмутимым выражением лица заметил Драко, крепко сжимая кубик в ладони. — Иди собирайся, или я заберу тебя голой, когда ты не успеешь одеться. Гермиона недовольно скривилась, больше не глядя на него. Призвала свою палочку с тумбочки потоком воздуха и, взяв пригоршню пороха из котелка, она решительно шагнула в камин, скрываясь в зелёном пламени. Оказавшись в своей гостиной, она остановилась, замерев взглядом на Живоглоте, с любопытством выглядывающем из коридора. Гермиона могла бы поспорить, что Драко не собирает хлам для уюта. Его квартира была аккуратной, но полностью лишённой каких-либо украшений — ни картин, ни статуэток. Зачем ему понадобился этот несчастный кубик, который был портключом? Кроме того, существовала ещё одна проблема, которая была более серьёзной и нарушала привычный уклад её жизни. Речь идёт о Кингсли. И расследовании Малфоя с Поттером. Неизвестно, к чему оно может привести. Ей необходимо сделать всё возможное, чтобы ничто не указывало на неё. Она не допустит этого. Покачав головой, Гермиона тряхнула ею и направилась в спальню, чтобы принять расслабляющую ванну и привести мысли в порядок. Ей нужно укрепить свою окклюмиционную стену перед встречей с Нарциссой.