Бюро особых магических услуг Госпожи Джин

      Капля пота медленно стекала по спине, оставляя липкий след. Она огибала каждый позвонок и устремлялась вниз, чтобы впитаться в уже мокрую ткань. Волосы приклеились к коже, словно мокрый чепчик, и жутко мешали. К потному лицу, уже покрытому отвратительной грязью, прилетела мошка. Её рука взметнулась, чтобы прихлопнуть эту кровососущую тварь. Предыдущие укусы уже превратились в твёрдые шишки и ужасно чесались. Заниматься в таких условиях было просто невыносимо, но его это никогда не останавливало. — Сосредоточься, — прозвучал ровный и спокойный голос сбоку от неё. Гермиона глубоко вздохнула, пытаясь вернуться в то состояние, о котором он говорил ей каждый раз. Но это невесомое чувство ускользало от неё, как колышущаяся ткань, которую она безуспешно пыталась схватить кончиками пальцев. Гермиона сжала зубы, чтобы снова не начать молиться хоть какому-то богу, которого могла вспомнить. Каштановые волосы Гермионы то и дело подхватывал свежий порыв прохладного ветра, который приносил с собой временное облегчение и немного пыли, которая маской ложилась на её взмокшее тело. Тёмная энергия рвалась из неё с ужасающей силой, отдаваясь стуком зубов. — Я сказал: сосредоточься, — уже требовательнее произнёс он. Его голос уже раздавался с другой стороны. Проклятый Мерлин. Гермиона огромным усилием воли попыталась успокоиться, отрешиться от злобы внутри себя и сосредоточиться на том, о чём он говорит. Звук ветра звенел в её ушах, она пыталась «увидеть» чувствами, плотно сжимая свои веки. Кажется, с самого раннего утра она так и не открыла их. Она чувствовала под собой пыльную, покрытую трещинами каменную породу. Её руки были сложены на коленях, она пыталась подражать тому, как складывал руки её учитель: чтобы большой палец касался указательного. Хоть поза лотоса ей пока и не давалась, она старалась, а учитель каждый день тянул её мышцы, почти не обращая внимания на болезненные стоны. Он вкладывал в неё все свои силы. Она пыталась своими чувствами проникнуть в окружающее пространство, начиная слышать, как вдалеке раздаются тихие, едва слышимые шаги. Учитель надевал тонкие тапочки, полностью повторяющие форму стопы, чтобы дать ей хотя бы малейший шанс его услышать. Босиком он пробирался так тихо, словно кошка. Что-то кошачье было в его облике, особенно в янтарных глазах. Она сглотнула, пытаясь представить, как его ступни осторожно ступают по камням вокруг неё. Он шёл неправильным кругом, огибая её. — Молодец, — тихо сказал он. — А теперь попробуй почувствовать камень, который лежит рядом с тобой. Гермиона растерялась и потеряла из виду образ, который она уже успела нарисовать в своём воображении. Она не ощущала присутствия камня, даже не знала, с какой стороны он находится. — Успокойся, у тебя получится, просто попытайся, — подбодрил её учитель. Она глубоко вдохнула и попыталась выпустить из своего тела ментальные руки, которые начали рыскать вокруг её тела в поисках таинственного камня. Нащупав небольшой камень правильной формы на юго-западе, она едва сдержала улыбку. — Молодец, — прошептал он. Она почувствовала, что он улыбается. — Теперь подними его. — Но я… — начала было она. — Молчи, — перебил он её. — Иначе ты можешь потерять концентрацию. Гермиона мгновенно потеряла тот камушек. Она снова выпустила мысленную руку и осторожно ощупала его. — Теперь подними его, — сказал ей голос. Легко сказать. Гермиона сжала зубы, пытаясь вложить в свою воображаемую руку что-то более ощутимое, чем мысль. На её лбу начала пульсировать венка, а сердце забилось в бешеном ритме. — Спокойнее, спокойнее… Она крепко зажмурилась, почти поворачиваясь телом по направлению к камню. Пот градом катился по её лицу, размывая слой пыли и превращая её в уродливую маску. Капли пота начали капать с носа, и она задрожала, стараясь вложить все свои силы в этот проклятый камень. Её начало трясти так сильно, что зубы застучали. Она почувствовала, как он рванул к ней и схватил за плечи. И в последний момент, прежде чем потерять сознание, её ментальная сила окрепла и смогла немного пошатнуть камень. Прохладные руки ощупывали её: одна лежала на лбу, проверяя температуру, а вторая — на шее, пытаясь нащупать пульс. Она лежала у него на коленях, хрипло дыша. Его рука с шеи переместилась на голову и аккуратно убрала прилипшие волосы от лица. — Я вижу, что ты пришла в себя, — сказал он. Гермиона тут же открыла глаза и прищурилась. Вокруг головы Вейжа с выгоревшими на солнце светлыми волосами, заплетёнными в хвост, сияло солнце, образуя над ним подобие нимба. — Ты молодец, — сказал он, улыбнувшись и показав ямочки на щеках. — Я смогла пошевелить камень, — буркнула Гермиона, поднимаясь с его колен. — Ну и сила, лет через двадцать, может, смогу его приподнять. — Не будь так строга к себе, — мудро ответил Вейж. — Просто ты ещё не раскрыла свой потенциал. А стихии — это первое, чему тебе нужно научиться. Гермиона повернулась к Вейжу и посмотрела на него долгим, болезненным взглядом. У неё перед глазами ещё мелькали цветные пятна, а зрачки, казалось, не могли сфокусироваться на нём. Вейж поднялся на ноги и протянул ей руку. Гермиона представила, как, должно быть, от неё пахнет потом и грязью. Учитель всегда выглядел безупречно. Он сам шил себе свободные костюмы, состоящие из широких брюк и подпоясанной рубашки. Всё это сидело на нём идеально. Она подала ему руку и поморщилась от того, какой потной и липкой она была в его сухой и тёплой ладони. Перед ними раскинулась долина, в которой вилась речка, скрывающаяся в дремучем лесу. Они стояли на самой вершине плоскогорья, где в чаше стояла его хижина. Солнце клонилось к горизонту, почти касаясь его края. — Идём, — сказал он, не отпуская её руку. — Скоро совсем стемнеет. Она поспешила за ним, переходя на бег, чтобы не отставать. Солнце, словно пытаясь их обогнать, отбрасывало длинные тени. Гермиона чувствовала, что опасность буквально дышит им в спину, но запретила себе оборачиваться. Она верила, что учитель не позволит причинить ей вред. Он рывком забросил её в хижину, освобождая руку, чтобы быстро сотворить несколько рун, которые запирали и защищали это жилище. За настилом хижины начиналась кромешная тьма, и оттуда сразу же донеслись сдавленный визг и скрежет зубов. Он работал быстро, и только лёгкая дрожь в руках выдавала его напряжение. Глаза его были сосредоточенно закрыты, а дыхание оставалось спокойным и размеренным. Гермиона с завистью вздохнула: ей точно придётся провести с ним здесь не одно десятилетие, но она была не против. Пока он был занят обычным вечерним ритуалом, она прошла внутрь лачуги, которая с помощью магии была расширена до довольно просторного жилища. Высокий потолок был зачарован, и на нём словно было нарисовано ночное небо. Пол был выстлан бамбуком, а из него же были сделаны стены и перегородки. В окнах были установлены самодельные искажённые стёкла, а вместо мебели лежали мягкие подушки на полу. Она прошла вперёд, собирая посуду для позднего ужина, ведь они слишком задержались. Но сначала ей нужно было принять душ. Она чувствовала, как от неё исходит такой зловонный запах, что начинало резать в глазах, а в волосах словно копошились насекомые. Вейж вошёл в хижину, отодвинув в сторону ткань, служившую дверью. — Учитель, я хотела бы принять ванну, — попросила она, сложив сжатый кулак перед своей грудью, обернув его напряжённой ладонью. — Конечно, — ответил он с лёгкой улыбкой. — Тебе не нужно просить меня об этом. Она поклонилась, держа спину прямо, и быстро вышла, чтобы не беспокоить его своим запахом. Несколько трупиков мошек всё же прилипли к её грязному телу. Она размотала светлую длинную ткань, которой была обмотана её грудь, и сняла широкие штаны песочного цвета, такие же, как у учителя. В почти плоской чаше с тонкой струйкой воды, стекавшей с потолка по бамбуковому жёлобу, она энергично намыливалась, не обращая внимания на отросшие волосы, от которых раньше так старательно избавлялась. Казалось, он не смущался её подмышек и ног, поэтому она решила больше не мучить себя, так как в прошлый раз, пытаясь побриться, порезалась об острый камень. Палочка уже давно лежала на подставке в самой большой комнате. Она заметила, что палочка покрылась лёгкой пылью, в то время как Гермиона не сильно продвинулась в своём обучении. Когда Гермиона привела себя в порядок и вернулась в большую комнату, Вейж уже занял своё место за маленьким столиком, сделанным из плоского камня. На столике стояла бамбуковая решётчатая подставка, а на ней — старинный глиняный чайник с бамбуковой ручкой. Вейж больше не доверял ей проводить чайную церемонию после того, как она уронила чайник и оставила скол возле крышки. В этих моментах Вейж не полагался на магию. Он отремонтировал чайник, убедившись, что плотность прилегания крышки не пострадала. Затем он начал обучать Гермиону на другом чайнике, который сделал совсем недавно. Однако вкус чая из этого чайника был совсем другим. Гермиона старалась заслужить доверие Вейжа, впитывая все знания о его отшельнической жизни, которыми он делился с ней. Она села напротив него, упёрла кулак в ладонь и поклонилась, принимая чашку, которую он ей протянул. Вейж улыбнулся, и на его щеках появились ямочки, сразу делая его гораздо моложе, чем она думала в первый раз. — Благодарю вас, — сказала она, сделав глоток восхитительного напитка и глядя на него поверх чашки, от которой поднимался пар.

***

Шаг. Её нога ступила на сухую, потрескавшуюся землю, которая, казалось, не видела влаги уже сотни лет. Шаг, шаг. Её руки двигались чётко и слаженно, занимая идеальное положение вдоль тела. Корпус был слегка наклонён вперёд, а шея напряжена. Топот позади неё заставлял её двигаться быстрее. Ветки и сухие лианы цеплялись за неё, царапали лицо, оставляя глубокие порезы на теле. Она бежала изо всех сил, пытаясь спастись от преследователя. С каждым шагом воздух со свистом вырывался из её рта. Рык позади неё становился всё ближе, а треск ломающихся веток и тонких стволов деревьев — всё громче. Она не целилась, но сосредоточилась на кончике пальца, чтобы начертить руну и произнести заклинание. Однако оно не достигло цели: позади неё с громким треском и стоном ломающихся сухих деревьев рухнули несколько стволов. Впереди она увидела просвет между деревьями, который должен стать её спасением. Собрав все свои силы, она мысленно обратилась за помощью, вложив в этот призыв всё своё отчаяние. Никогда она не чувствовала себя такой беззащитной и чувствовала, как смерть лижет ей пятки шершавым языком, пробуя на вкус. Одобрительный рык был всё ближе. Последний рывок в солнечный луч, и она продолжила бежать уже по инерции. Вейж бежал ей навстречу. Его напряжённый взгляд и поза напоминали движения кошки, его руки поднялись вверх, посылая поток песка в горящие яростным огнём прищуренные глаза, что виднелись в дремучей чаще, не смеющие выйти на солнечный свет. Она упала в объятия Вейжа. Его дрожащие руки нежно обнимали её, а приятный запах его тела успокаивал и придавал сил. Он гладил её по спине, зарывался лицом в волосы, утешал. Тихая песнь на неизвестном языке, которую он пел своим тихим голосом, позволила ей наконец-то заплакать. Только сейчас она осознала, как близко была к смерти. Она со стоном подняла руку, накрывая лицо. Ментальные руки, гладящие её, пропали, а на лице чувствовался след от мокрых дорожек слёз. Гермиона приподнялась, осматриваясь. Она так и уснула вчера в кресле напротив камина. Живоглот спал на подлокотнике, а спина нещадно болела за сон в неудобной позе. Она поняла, что её разбудило. Камин вспыхивал зелёным, и по частоте вспышек она понимала, насколько сильно человек, который хотел войти, был рассержен. Гермиона нащупала волшебную палочку и произнесла отпирающее заклинание. В зелёном пламени камина тут же появилась Пэнси. — Я запрещаю тебе закрывать камин от меня! — почти прорычала она, гневно сверкая глазами. — А если бы что-то произошло? Я даже не знаю, где ты живёшь! Гермиона поморщилась от слишком громкого голоса и тяжело выдохнула. В голове оставался лёгкий неприятный осадок после алкоголя, а горло сушило. — И тебе доброе утро, — хрипло ответила она. — Доброго тебе, Салазар мать его, утра, — передразнила её Пэнси, подходя к стеклянному шкафу с зельями и быстро делая процедуру с подмешиванием волос, что обычно делала Гермиона. Гермиона оставила её жестом руки, недовольно на неё смотря. Ей нужно хотя бы пять минут, чтобы привести себя в порядок. Ей казалось непростительным оставлять своё родное тело в таком состоянии. Она быстро приняла душ, чистя зубы и пытаясь распутать мокрый колтун на своей голове. Пэнси со вздохом зашла к ней и посадила её на сотворённый табурет, пытаясь с помощью палочки унять стихию на её голове. — Ты решила, что будешь делать с Малфоем? — тихо спросила она. Гермиона поморщилась. Сейчас ей меньше всего хотелось думать о Малфое. Она пыталась запомнить сон-воспоминание, который так давно её не беспокоил. Когда она украла первый Омут памяти, у неё был соблазн взглянуть на свои воспоминания о тех днях, но она запретила себе это делать, чтобы не бередить раны, которые начали заживать. Все воспоминания, связанные с ним, она хранила в склянках. Комната с ними и Омутом памяти находилась в магическом подземелье, которое было под её домом, в одном из ответвлений. Она ни разу не возвращалась туда после того, как решила отпустить прошлое. Это давалось ей нелегко, и ночи были наполнены жутким воем, а днём от малейшего повода в ней прорывались всплески магии. Однажды Пэнси неудачно заглянула к ней через камин, и Гермиона боялась не успеть спасти её. Тогда большой осколок стекла прошил её живот. С тех пор Пэнси овладела невербальным Протего и стала более внимательно следить за её эмоциональным состоянием. Она намеренно игнорировала её вопрос. Малфой получил по заслугам и остался жив, так что должен быть ей благодарен, что она не свернула ему шею. Она безжалостно подавила слабый проблеск совести. — Хорошо, — после долгой паузы сказала Пэнси. — В любом случае, Поттер хочет с тобой поговорить. — Больше никто не войдёт ко мне домой, — раздражённо произнесла Гермиона. — Я открою вход только для тебя. Если он хочет поговорить, пусть приходит в Бюро. Пэнси уложила расчёсанные волосы Гермионы аккуратными локонами. Девушка взглянула на своё отражение в зеркале и благодарно улыбнулась. Затем она призвала из спальни платье. Она выпила зелье и снова отправилась на работу через камин. Все мысли, не связанные с работой, она старалась изгнать из своей головы. В одиночестве думать было бесполезно. Мысль о предстоящей поездке к родителям в одиночку не давала ей покоя. Она знала, что ей снова придётся объяснять, почему она не строит свою личную жизнь, а занимается устройством жизни других людей. Хорошо, что она не успела сказать родителям, что приедет с Малфоем, представив его своим парнем. Иначе мама бы точно прилетела сюда для выяснения всех обстоятельств, а это грозило всему её бизнесу. Работа в Бюро стала для неё отдушиной. Сначала она была возмущена этической стороной этого дела, но потом поняла, что может помогать людям, не раскрывая свою личность и не подвергая себя опасности. Она привыкла к тому, что проституция в этой стране легальна. Пэнси же внесла свои поправки в налаженную работу, предложив внести изюминку с заключением контракта, выбрав лицом Бюро именно Гермиону, которая назвала себя Джин, так как ей самой больше нравилась бумажная работа. Для Гермионы поцелуи стали привычным делом и механическим процессом, хотя иногда она и изображала страсть в Комнате правды. С каждым днём она всё больше любила свою работу и то, чем они занимались вместе с Пэнси. Но при этом её душа становилась черствее, и она запрещала себе снова испытывать привязанность. Лишь к концу дня она начала поглядывать на дверь, ведущую в холл. Пэнси это заметила, но деликатно прокашлялась и промолчала. Где же этот Поттер? Он ведь хотел поговорить. Гермиона нетерпеливо смотрела на часы: рабочий день в Министерстве уже закончился пять минут назад. Стук в дверь заставил её выпрямиться. Пэнси тут же встала с дивана, когда открылась дверь, и оглядела Поттера, который был взлохмачен и напряжённо смотрел то на неё, то на Джин. — Привет, — кивнул он и прошёл в центр кабинета, глядя на Джин. — Можно поговорить? — Он мотнул головой в сторону Пэнси. — Наедине. Пэнси демонстративно закатила глаза и процокала на высоких каблуках к выходу. У двери она обернулась и, указывая пальцем на спину Поттера, изобразила двумя руками удушение, а затем погрозила Джин пальчиком, как маленькому ребёнку, запрещая это делать. Гермиона молча посмотрела на неё недовольным взглядом и жестом попросила закрыть дверь. Поттер стоял, сложив руки на груди и нахмурившись. — Что у вас случилось? — спросил он. — Я думаю, всё уже сказал тебе Малфой, — ответила Гермиона, слегка поморщившись при звуке его фамилии. — Удивительно, что ты пришёл один, без своего верного хорька. Изумрудные глаза мужчины сузились от недовольства. Поттер придвинулся к ней ближе, опёрся руками о стол и склонился над ней. Его взгляд переходил с одного глаза на другой. — Ты стала такой жестокой и язвительной, — тихо произнёс он и покачал головой. — Ты только сейчас понял? — спросила она, не отводя взгляда. — Прощения просить не буду. Гарри усмехнулся и оттолкнулся от стола, снова сложив руки на груди. — За что ты так с ним? Он хоть это заслужил? — Весьма, — безразлично ответила Гермиона. — То есть ты разрешаешь мне периодически бить Малфоя? Поттер выглядел раздражённым, но в его глазах промелькнуло понимание. — Я не это имел в виду, — пробурчал он. Гермиона усмехнулась и кивнула. — Малфой часто говорит или делает что-то быстрее, чем думает. Пару раз я и сам задавал ему трёпку, — продолжил он. — Твои методы воспитания слишком мягкие, — с укором заметила Гермиона. — Но это не моё дело. Мне с самого начала не нравилась идея с вашими посещениями. Гермиона снова посмотрела на дверь. Если Малфой не пришёл, то, возможно, его выздоровление прошло не так хорошо, как предполагала Пэнси. Она была уверена, что Малфой, с его самолюбием, не смог бы удержаться и появился бы у неё, осыпая проклятиями. Это было бы вполне в его духе. Ещё со школы Малфой всегда стремился оставить за собой последнее слово. — Как он? — всё же спросила она, стараясь, чтобы в её голосе не слышалось сочувствие. — Нормально, — ответил Гарри, наблюдая за выражением её лица. — Сегодня он будет отлёживаться дома, а завтра приступит к работе. Гермиона кивнула, скорее соглашаясь с собой, чем с ним. За весь день он не сделал даже попытки попасть в Бюро, чтобы поговорить. На сердце у неё стало тяжело и тревожно. Она не стала разбираться, что это за странное чувство заставляет её сердце биться чаще. Вместо этого она глубоко выдохнула, чтобы очистить разум от тёмной энергии, которая пыталась овладеть ею. Как он всегда и говорил… — Ты хочешь обсудить что-нибудь ещё? — спросила Гермиона, не глядя на него. Поттер мялся, как будто подбирал слова для ответа. — Нет, — наконец произнёс он. — Я хотел спросить, может быть, ты поужинаешь со мной? — Нет, — ответила Гермиона даже раньше, чем он закончил фразу. — Извини, но у меня много дел. Она взглянула на него. На его лице промелькнуло лёгкое разочарование, но он тут же улыбнулся уголками губ. — Пригласи Пэнси, — предложила Гермиона. — Да, — немного неуверенно ответил Гарри и ещё больше взлохматил свои и без того спутанные волосы. — Обязательно приглашу. Джин слегка улыбнулась и встала из-за стола, жестом приглашая Гарри следовать за ней. В холле она указала на соседнюю дверь. — Это кабинет Пэнси, — сказала она. — Можешь сразу приходить сюда, а не ко мне. Она попыталась заглушить слабое чувство вины. Пусть сами решают, как им быть и перерастёт ли их общение во что-то большее. Если Пэнси захочет, она сама ей всё расскажет. Гермиона поднялась на камни очага и кивнула на прощание Оливии и Стивену. Она уверяла себя, что не позорно бежала, чтобы сохранить достоинство, ожидая, что Малфой придёт разбираться. Она с головой погрузилась в домашние дела, руками без использования магии старательно отмывая все поверхности, чтобы ни о чём не думать. В конце концов, обессилев, она легла на мокрый пол в гостиной. Никто за всё это время даже не попытался пройти через проклятый камин, озарив его зелёной вспышкой. Злость, не обращая внимания на остатки гордости и самолюбия, начала расти в её душе. Часы пробили полночь. В ярости Гермиона села, испепеляя взглядом свой очаг. Ей казалось, что она слышит его издевательский смех. Вскочив на ноги, она быстро призвала котелок с порохом. Гермиона отыскала в памяти очага одно из последних перемещений, которое должно было привести её туда, куда нужно, и, не давая себе передумать, шагнула в камин, сосредоточившись на месте назначения. Пламя охватило её, и, когда оно перестало касаться её кожи, она почувствовала очень сильный запах его духов. От неожиданности Гермиона закашлялась. Прямо перед ней стояла большая кровать, на которой было смято чёрное атласное постельное бельё. Комната была небольшой, но ухоженной, только лёгкий беспорядок говорил о том, что её покинули в спешке. Гермиона в недоумении ступила на паркет у камина, но охранные чары не сработали. Она насмешливо приподняла бровь: неужели аврор не боится, что на него нападут? Под ногами Гермионы лежал пушистый ковёр частично слизеринских цветов. В тёмной комнате, освещённой лишь лунным светом, просачивающимся через окно, он казался тёмно-красным. — Малфой? — позвала Гермиона, пройдя чуть дальше и выглянув в открытую дверь. За дверью тоже никого не было. Она замерла, словно сомневаясь, имеет ли право находиться в чужом доме без хозяина. Удивляясь своим мыслям, Гермиона покачала головой и решительно шагнула вперёд. Квартира Малфоя была небольшой, но со вкусом оформленной. В каждой детали интерьера прослеживалась любовь к зелёным, серым и чёрным оттенкам. Как и Пэнси, он предпочитал мех и натуральную кожу. Кухня была небольшой, и по ней было видно, что сегодня здесь не готовили. Гермиона недоумённо огляделась. Неужели он не возвращался домой? Она с лёгкой паникой выглянула в окно, словно ожидая, что авроры, которые, как она полагала, должны были её ждать, тут же закуют её в магические кандалы. Но вокруг было тихо. Малфой жил в спокойном районе с хорошим видом на магическую часть Лондона. Гермиона усмехнулась своим мыслям: даже здесь он не хочет жить рядом с маглами. Внизу, прямо под окнами, простиралась улица, выдержанная в старинном стиле, характерном для старого Лондона. Её украшали витиеватые фонари и скамейки. А ещё там был небольшой сквер, в котором несколько молодых волшебников запускали в небо волшебный салют. Гермиона не смогла сдержать улыбки, представив, как было бы замечательно жить без забот и тревог, когда всё вокруг кажется простым и ясным. Как же это было давно. До того, как она узнала, что она волшебница, она и не подозревала, что за одной из магистралей города есть целый мир волшебников. Она знала, что многие её однокурсники, которые остались жить и работать в Британии после войны, поселились здесь, чтобы получить лучшую жизнь, работая в Министерстве Магии. При мысли о нём она скривилась. Она задёрнула шторы на окнах и вернулась в спальню. Нащупав на стене обычный магловский выключатель, она включила свет. В комнате всё ещё чувствовался запах его духов. Видимо, он пользовался ими перед тем, как уйти. Это было заметно по открытому шкафу с одеждой. Гермиона подошла ближе и начала перебирать вешалки. У него было много дорогой и изысканной одежды, а также рабочих мантий, которые явно были сшиты на заказ. Малфой даже в этом был позёром. Раз он ушёл, значит, у неё есть время немного искупить свою вину, чтобы больше не думать об этом. Она присела и решительно скрутила небольшой ковёр, а затем потащила его за собой в поисках ванной комнаты. В ванной комнате Малфоя она не обнаружила ни резинки, ни заколки. Это рассердило Гермиону. Неужели он никогда не приводил домой ни одну девушку, которая «случайно» оставила бы что-то на прощание? Если так, то он ещё более жалок, чем она думала. Ведь в её Бюро к ней не обращались просто ради секса. Она собрала волосы в косу, чтобы они не мешали, и нашла тряпку. Она подтёрла за собой следы загустевшей крови, сетуя, что тут бы получилось на две пробирки ценнейшей крови чистокровного волшебника, а не жалкая половина, что теперь хранилась у неё. Она вывалила ковёр в ванную, замачивая его водой и копаясь на полке с магическими средствами, что могло бы помочь ей отмыть кровь. Физический труд снова помог ей отвлечься от тяжёлых мыслей. С каждым побеждённым от остатков крови дюймом она улыбалась всё шире. Наконец, она закончила работу. Гермиона огляделась в поисках места, где можно было бы высушить ковёр. Палочку она оставила дома, а Малфой бы точно не обрадовался, если бы в его ковре появилась прожжённая дыра. Гермиона левитацией переместила ковёр к окну, открыла его настежь и размотала ковёр так, чтобы вода капала на улицу. Удовлетворённо потирая мокрые руки, она кивнула, будучи весьма довольной собой. Теперь у Малфоя не должно было остаться к ней никаких претензий. Она считала, что полностью искупила свою вину, и даже погрозила воображаемому сверчку Джимини, чтобы он больше её не беспокоил. Гермиона оставила мокрый пол для Малфоя, решив его не вытирать, и повернулась к камину в поисках котелка для пороха. Она встала на цыпочки, но в этот момент камин озарился зелёным пламенем, и из него шагнул Малфой. Он сбил её с ног, поскользнулся на мокром полу и упал сверху. От падения у Гермионы перехватило дыхание, и она застонала от боли. Она была уверена, что на спине останется большая гематома. Серые глаза Малфоя были широко раскрыты и напряжённо смотрели на неё. Он крепко прижимал её к полу, а его рука лежала на её груди. На мужчине была чёрная рубашка, наполовину расстёгнутая, и чёрные брюки, которые дополняли его образ. На его шее был заметен след от засоса. Гермиона ощутила, как её лёгкие заполняет насыщенный аромат духов Малфоя, смешанный с запахом солёного дерева и грозы. К этому примешивался резкий запах алкоголя и тонкий аромат женских духов. Гермиона сердито посмотрела на Малфоя и оттолкнула его руку. Он отпрянул от неё, словно обжёгся. — Что ты делаешь в моём доме, заучка?