Люмеоны

"Люмеоны" Ласковый щекочет свет Его царственный портрет. Маятся в душе понуро Чувства, Кусают сердце, как акулы, Грустно. Мне пусто В мире без него, Мне классно Быть только Его. Порою я не вывожу, И чаще всё к нему хожу. Мой Гедеон. О, Гедеон! Ты мой Давид и Аполлон, Ты моё горе и спасенье, Моя вселенная и моё угнетенье. Взгляни в глаза, Отбрось тетрадь, Забудь про чертовы проекты, Ведь про ненужные моменты Не нужно вовсе и писать. Да посмотри, того хочу я! Я весь горю к тебе огнём. И, видит сердце, чую Моя любовь идёт кругом. Ты грубишь часто, Так бывает, Но ты силён, А я горю. И мне спасения не хватает, Себя всего тобой гублю. -Чего так смотришь, Люмиер? - Да не смотрю я! Наслаждаюсь. В посадке сердца я нуждаюсь. Благослови, муин Чакен. -Ты просто очень поэтичен. - Ой, что несу, ну что несу! Ты слишком гиперэксцентричен, Иного я не нахожу. -Я поэтичен для тебя? - В словах усмешка, это знаю. Но сердцем нервно замираю, Хочу понять, понять тебя. -Как для Да Винчи Солаи́, Для Микеланджело Томмáзо, Для Эжен Берто Моризó, Ну и Риверо Фрида Кáрло. Ты замер, молча глядя в очи, А я застыл, застыл струной. Вот скажешь, и я в клочья, Как банка разлечусь зимой. -Картины пишешь? Впечатлён. - Картины? Ну ты и дурак. Я говорю, что я влюблён, Понять меня тебе никак. Твои бездонные глаза Так нагло пилят моё тело, Мне кажется, оно сгорело, Иль магия им завладела. -Я не пишу. - стою все на своём, Быть может, все-таки дойдёт до Вас, Мой Гедеон. -Стихи или картины? - слышен шёпот, Да, ты застыл все на одном, Не раздаётся мыслей топот. -И то, и то, я не пишу. Но всё в тебе я нахожу. -Находишь? -Да, я нахожу. И от всего вот трепещу. -Ты не трясись, присядь, Люмьер. -Ты слишком тут со мной спокоен. -А, может быть, ты просто болен? Температуры-то ведь нет? Он прикоснулся, прикоснулся Ко лбу губами! Заодно Душой и сердцем я очнулся, Не выйти бы в твоё окно. -Да, ты горячий. "Я горячий! Иль ты о смысле не таком?" -Нам нужно что-то вроде матчи, Тебе налить ее, Льмьон? Люмьон? Он имена скрутил? Ай, мысли, они не о том! А что спросил? Ну что спросил, Узнал у меня Гедеон? Там что -то с мачтой? Взять корабль? Куда вести? А вдруг там шторм? -Дак чай налить? Чего молчишь? - Молчу? Я думал, Гедеон! А чай... А чай, пожалуй, можно. -Налей, но, может быть, вина? Усмешка так неосторожно Срывается с чужого рта. -Чтоб ты напился? Ну уж нет. Закон у Хитклиффа жестокий. -Жестокий Хитклиффский обед, Где Габи разминает ноги. И ты смеешься. Этот смех Излечит душу нервной почвы. Я радуюсь, пью чай наспéх И ощущаю каждой точкой, Что ставишь ты в своём молчании Любви и нежности лады. Но, может, это всё отчаяние От неизбежной пустоты. -Ты вновь застыл. -Опять любусь. -Любуешься? Сказал я вслух? О Боже, если переобуюсь... Иль сделать вид, как будто глух? Я слышал, лучше нападенье. -Да я люблю тебя, Гед-он. -Ты любишь? Вот те загляденье? А, если не секрет, кто он? -Ну я ж сказал, люблю тебя. -Меня любить тебе негоже. -Кого любить же мне тогда? -Кого угодно. Предположим... -Ах, Вотермила предложи́шь? -Ну нет, какой здесь Оскар? -А кто тогда? Твой брат родной? Его любить непросто. -Откуда ж взялся ты такой, Грубишь почти прилюдно. - Он низко это прорычал, Подобную льву в сафари. Я вдруг забыл, как сгоряча Сказал ему признание. -Оттуда, где нас больше нет. -Вот это я везучий. И голубые очи вверх Ведут на этот случай. А я всё лыблюсь, как дурак, Влюблённый и туманный. Ты так красив, и этот фрак Сидит, как постоянный. -И снова смотришь. -Тебя бесит? -Нет, просто раздражает. Свои глаза на меня тратишь, Тебя не угнетает? -Мне хорошо. А ты красив. -Да прекрати, Люмьер! -А ты заставь меня, мой Сив. -О, Локи, надоел! Ты жёстко взял меня за ворóт - Вот это поворот. И притянул к себе, - О, Боги, я в беде. И этот вкус горячих губ, И страстный визг в груди, Я от тебя скоро умру, Но только не спаси. Целуй, Гед-он, меня, До крови зацелуй, Пусть лаской тешатся друзья, А мне нужен огонь. Фитиль я, может, иль запал, Но ты меня зажёг. Спасибо, Гедеон, я знал, Я знал, где взять курок, И как нажать крючок.