Кукушкино гнездо

      По деревянной крыше большого дома барабанил жестокий холодный дождь. Горячие пыльные улицы омывало ливнем, а сильный завывающий ветер своими порывами вынуждал прогибаться деревья и небольшие кустарники. Где-то меж досок протискивались маленькие капли, что удручающе ритмично падали на пыльный старый пол чердака, оставляя мокрый след, осыряя и на то холодное помещение. В одном из углов, куда еле доходит свет, идущий с улицы, неподвижно сидела сгорбившаяся фигура… Итэр не двигался. Он покорно склонил голову, давно не обращая внимания на гудящие от боли, отсиженные на рыхлых досках колени. Итэр старался принять тот страх, что окутывал его грудь, вызванный громыхающей грозой. Но ему все равно было до ужаса тревожно и неспокойно. «…Конечно тебе страшно. Ты же так согрешил…это твое наказание. Господь злится на тебя…» Коченеющие конечности давали о себе знать. Зазнобило его ужасно. Руки затряслись, а с губ сошло дрожащее слово, полностью разрушившее ритм повторяющихся молитв. Внезапно за его спиной раздался шорох, и он, на секунду замолчав, медленно и аккуратно обернулся, бегая воспаленными от слез глазами по непроглядной серости. — Итэр…— тихо позвал его знакомый голос, и он тут же поймал облик зовущего его человека. Люмин виновато мялась у той небольшой щели между потолком и стенной, через которую она пробралась, — уже не первый раз ее нездоровая худоба играет ей на руку, — что-то почерневшее сжимая у себя в дрожащих ладонях. Она смотрела на, хоть и на каких-то несчастных пару минут, но на всё-таки старшего брата и поджимая, прокусывая губы, сдерживала слезы. Люмин в глубине души хотела бы, чтобы Итэр тоже сейчас плакал; плакал, как часом ранее, когда эти стены вновь окутал гнев их родителей. Чтобы она его успокоила, села рядом и как-то оказала поддержку, ибо вину, эту не подъемную и воистину тяжёлую вину, что сейчас испытывает к нему — она не в состоянии перебороть. Этот ком встал ещё туже, после того, как Люмин увидела, что брат ее сидит и с опустошенных видом тихо читает молитву, что глаза его пересохли, а губы посинели от холода, волосы до сих пор растрепаны… — Прости …— горько проговорила она, чувствуя как вот-вот и безвозвратно разрыдается. Но что это ему несчастное «прости»? Это слово и крохотной доли его боли не стоит, это слово не окупит ни грамма его наказания. И она это понимает. — Что ты тут делаешь? Лучше уходи скорее…— взволновано просипел Итэр. — а то и тебя накажут… Он попытался встать, хотел к ней подойти, но не смог….ноги настолько затекли, что сделать сейчас шаг будет самой настоящей пыткой. Итэр ни капли не злился на сестру, а наоборот: был даже рад, что наказание понес полностью только он, что Люмин осталась цела. Он кое-как развернулся в ее сторону, все оставаясь сидеть на коленях, да скованно протянул руки, раскрывая их, подзывая в объятия. Люмин мазнула по глазами по его запястьям и предплечьям, увидев, что кровь до сих пор не остановилась и, шмыгнув носом, набрав воздуха побольше, приложила все свои усилия чтобы не завыть от отчаяния. Она рванула к нему, крепко прижавшись и больше не смогла держать слезы: — Это все из-за меня, если бы я не ослушалась, если бы я только послушала тебя! — все тараторила она, прижавшись лицом ему в плечо, — пожалуйста, пожалуйста, прости меня, прости меня! Для детей, они были слишком взрослыми. Слишком рано повзрослели и пришли к какой-то «мудрости». Итэр приложил ладонь к ее голове, к волосам, без лишних слов погладив. Он не мог и мысли допустить, что может ее в чем-то упрекнуть. — Отец всё сжёг…всё…— дрожа, что-то протянула ему Люмин, — я смогла вытащить только это …она непригодна, но… В обожжённых, местами буквально обгоревших ладонях, лежала большая акварельная кисть… Деревянная часть обгорела, обойма почернела, а от пучка почти ничего не осталось, — кисть испорчена. Итэр испуганно, скованно схватил ее ладони, с ужасом начав разглядывать ожоги, моментально осознавая, что сейчас никак не сможет ей помочь: — Ты зачем полезла в печь?! — почти с плачем в голосе прохрипел Итэр, — Ужас-то какой…Он отбросил эту кисточку, желая вновь прикоснутся к запястьям сестры, просто надеясь, что своими холодными руками хоть как-то облегчит ее боль, но та, нахмурившись и прикусив нижнюю губу, вновь рванула за этой кисточкой, подобрав ее с пола. Она вскочила на ноги, встала над ним и с недетским пламенем в глазах твердо ему наказала: — Не бросай, никогда не бросай эту кисть больше! — утирая слезы твердо говорила Люмин, — слышишь меня? Никогда! Итэр только и кивнул, шокировано разинув рот….» Итэр уже битый час горбился над построением, не переставая хмуриться. Буквально горбился. В принципе, казалось, что человек не способен принять подобную позу, по крайней мере, так думал Скарамучча, который с интересом наблюдал за своим соседом, делая вид, что читает очередную книгу у себя на кровати. Ему было любопытно посмотреть как создаётся искусство, тем более, когда оно такое невероятное… Скарамучча всегда восхищался художниками, хоть и старался этого не показывать, мол, он же будущий искусствовед, ему надо бы более скептично и трезво смотреть на творчество, чтобы оценить и разобрать его как следует. Однако, когда его сосед оказался не просто художником, а иконописецем, — хоть и в их ВУЗе из иконописцев старательно делают весьма умелых живописцев, — ему начало просто сносить голову от интереса: — У тебя сегодня нет пар? — внезапно спросил Итэр, не отрываясь от своей работы, попутно капаясь в старом пенале, что-то активно ища. — и, пожалуйста, не стоит на меня так смотреть… Скарамучча осёкся. Он нерво поправил прическу, стараясь переварить тот факт, что оказался слишком просто замечен, да поспешил дать ответ: — Сегодня физра, БЖД и философия, — быстро ответил он, начав теребить страницы читаемой им книги, — на философию пойду, а на шлак перед ней — нет. Итэр беззлобно, но все же искренне понимающе, хмыкнул и, развернувшись к соседу, вновь заговорил: — Не боишься со стипендии слететь? — с усмешкой задал вопрос Итэр, будто бы сам ещё на втором курсе ее не лишился. — а отношение преподавателей? Скарамучча от этой приторной правильности почти показательно вздохнул. Он изобразил будто его от нее тошнит и, придерживая руку у груди, свободной махнул на, как он уже всем нутром ощущает, будущего приятеля: — А я как смотрю, тебе-то уже ничего не страшно? — парировал Скарамучча, закатывая глаза и вспоминая, что его сосед вернувшись с пар, засел вот так за стол, продолжив учиться, — или Господь с тобой? Молитву зачитаешь и все автоматом закроют? Итэр выдавил из себя желчную улыбку, кивнув. Но все же его это не задело: — Именно, — встал со своего места Итэр, зевая и лениво разминая плечи, — мы перед сдачей экзаменов читаем семь раз Отче наш и все нипочём. Попробуй, может жить проще станет. Скарамучча лишь бросив колкое: «возьму на заметку,» — потянулся к своей тумбе, достав из выдвижного ящика наушники. Электронные часы Итэра пару раз издали пищащий звук, и он, увидев на них два часа дня, тут же начав аккуратно и педантично складывать все свои вещи и художественные материалы, не торопясь собираясь на работу. Увидев, что Скарамучча вновь уткнулся, только на этот раз уже в телефон, он с шеи поднял наушники и надел их на голову, полностью попытавшись абстрагироваться от всего, но и сейчас не получилось… Скарамучча всё-таки почувствовал, что прошёлся по очень тонкому льду, и тема, на которую он попытался пошутить слишком уж щепетильная, поэтому, прочистив горло, он из себя неловко выдает: — Эм, я не думал тебя как-то задевать, окей? — Скарамучча покосился взглядом куда-то в сторону, но уж точно не в глаза соседу. Он не подумал, что они с этим человеком еще не настолько близки, чтобы шутить на эту тему, — поэтому, думаю, мне всё-таки стоит перед тобой попросить прощения… Итэр удивлённо на него взглянул, оступившись. Ему редко доводилось получать извинения за богохульные шутки рядом с ним, поэтому, испытав неловкость и смущение, он постарался выглядеть вполне уверенно перед соседом. Итэр опять опустил наушники и потратил несколько секунд на переваривание услышанного, но надумал лишь банальное: — Все в порядке, — Итэр будто смахнул с себя его извинения, да вальяжно облокотился о стол, — я по-твоему похож на религиозного фанатика? Скарамучча, услышав усмешку, расслабился. В некотором смысле, он даже удивился, что его взволновали чувства малознакомого человека, поэтому на риторический вопрос Итэра он толком и не успел ответить, так как затормозил, а тот уже ушел, тихо закрыв за собой дверь.

***

—А извиниться ты не хочешь?! — раздражённо гаркнул Кадзуха, кидая слова в уходящую спину Сяо, — ты заебал просто уходить! Алатус! Но Сяо не обернулся. Он угрюмо и обиженно уткнулся в свою дорогу, стараясь не думать о словах казалось бы друга. Конфликт, как обычно, высосан из пальца, более того, Сяо вообще не видит причин, по которой они в принципе смогли поругаться. Но ссора произошла. Опять. Сяо не хочет обижать Кадзуху, не хочет, чтобы тот таил на него злобу, но также он не хочет попусту разбрасываться извинениями. Это же глупо. Так ведь он даже, — как он считает, — ничего такого не сказал: «… — Стоит относится к этому проще, — бесстрастно выплеснул слова Сяо, не отрываясь от чтения какой-то непримечательной книги. Кадзуха что-то ему эмоционально и яростного рассказывал, кажется, про руководителя, про ученого, с которым работает, который оказался чересчур требователен и не даёт ему никого покоя даже ночью. Тогда Кадзуха замер внезапно, будто на скорости врезался во что-то. Он на секунду-на две умолк. Его глаза отражали всю суть его зародившихся мыслей: его горячности, его злости и обиды, — он внимательно посмотрел на Сяо, который даже не поднял на него глаза, и завелся пуще прежнего: — Да ты издеваешься надо мной, да?! — Кадзуха почти пнул от злости рядом стоящий стул, да с запалом выругался на друга: — на что я вообще рассчитывал, когда шел к тебе за поддержкой? Да ты даже ничего не понимаешь в науке! «Недопрепод», которым вертят как хотят студентки! Сяо нахмурился. И дело не в том, что это правда, а в том, что Кадзуза пнул буквально по больному месту, поэтому и он не решился молчать…» Сяо угрюмо уставился перед собой. Настроение просто ни к черту. Ссора уломала его на очередной перекур, который обычно помогает ему привести мысли в порядок, да выпустить пар и, как правило, молча, без лишних криков и истерик, как это происходит у его друга. Однако, закуривая сигарету, отойдя в отведенное место для курильщиков их ВУЗа, он ловил себя на мысли, что в данный момент молчать не хочется… Хочется с кем-то незамысловато и бездумно поговорить. Но с кем? Как бы унизительно и смехотворно то ни было: Кадзуха его единственный друг. А чертовы сигарета и зажигалка вынуждали в нем пробуждаться диким мыслям: тот самый Итэр. Этот уставший парень с вечно туманными темно-карими глазами смотрящими, — если позволяет пересечься взглядом— прямо в душу. Сяо совершенно не знает этого человека, однако он не покидает его мысли. Особенно Сяо уже как третий день думает о той встрече и обменом имён. Это так странно. Это нелепо. Но думать об этом взаимодействии ему нравится. Подобные мысли привели его в ступор. С чего вдруг в его мыслях затесался образ продавца, которого видит уже третий год? Сяо, не докурив сигарету, бросает ее в урну, отряхивая руки, будто на них скопилась какая-то липкая и плотная грязь. Он бестолково окидывает взглядом полупустую улицу, и уже хочет начать идти, как ему преграждает дорогу девушка, вероятно долго искавшая его — это можно было понять по ее запыхавшимуся виду и розовыми щекам. Сяо недоумевая в упор взглянул на слишком уж часто встречаемую им студентку, а та, сглотнув и прокашлявшись от пыли, задыхаясь, заговорила: — Послушайте, прошу прощения, что отвлекаю, но у меня к вам вопрос… Но Сяо не дал ей договорить, он решил начать шагать дальше, а та все опять за ним! Она покоя не даёт ему уже всю неделю. Все ходит за ним по пятам, да практически цепляется за него. Сяо сначала пытался выслушать ее, но девушка слишком уж сумбурно преподносила информацию, из-за чего он просто не мог разобрать, что она от него хочет. А та все не сдается. — Это ты послушай: ты мне уже знатно надоела, — гаркнул Сяо, пытаясь обойти ее, — иди куда шла. Сяо, в этот день, в этих стенах обычный студент, поэтому вероятность того, что он ее пошлет в пешее эротическое, намного выше, чем обычно. А та чуть ли не хватая его за локоть, резко выпаливает: — Да я просто поверить не могу, что это ты! — она поправляет свои покрашенные волосы, да высовывает из кармана красной куртки свой телефон, — не помнишь меня что ли?

***

— И как тебя только занесло сюда? — хихикая, спрашивала девушка, стараясь успеть за быстро шагающим старым знакомым, — тебе же сулили невероятное будущее! Сяо на нее сурово покосился и с раздражённо отчеканил: — Я себе и сейчас ничего такое будущее прокладываю, — он попытался от нее отмахнуться, но Янь Фей была все настойчивей: — Ну, на мой взгляд, препод, хоть и в хорошем универе, и рядом не стоит с тем, что у тебя могло быть, — бездумно ляпнула та, за что получала крайне неодобрительный и оскорбленный взгляд. Сяо остановился у дверей в булочную и, озлобленно на нее зыркнув, решил ее от себя отлепить: — Ты зачем за мной увязалась вообще? — возмущённо-негодующе нахмурился Сяо, стараясь держать как можно спокойнее голос, — что было, то и было. Уже почти пять лет прошло. Она на него невинно посмотрела, пожав плечами, да мотнув головой, с лёгкой улыбочкой выдает ответ: — А может нам по пути, я тоже хочу вот в…— она на секунду замолчала, бегло осматривая то вывеску кофейни, то булочной, и будто запнувшись договорила: — в кофейню… Сяо хмыкнул. Он открыл перед девушкой дверь, пропустив вперёд, всё не отрывая глаз с ее скованных и неуверенных шагов. Сяо проследил как Янь Фей встала в очередь в кофеню, а сам пошел дальше, прямиком в булочную. Девушка огорчённо вздохнула, поняв, что не угадала, но так же она быстро сморщила лицо полное негодования, когда услышала эхо, которое донеслось из полупустого зала булочной: «Добрый день, мне, пожалуйста, большой американо…»

***

Сяо и сам не заметил, как на его лице вырисовалась довольная улыбка при виде «знакомого-незнакомца», вероятно, это все потому что он слишком давно ни с кем не знакомился, вероятно, это потому, что этот человек так же ответно пошел на контакт. Ну или Сяо так только кажется… В любом случае, пока что это вызывает лишь приятное тепло где-то между языком и кадыком. Итэр ему улыбается. Как обычно своей рабочей улыбкой, как обычно, практически не смотря в глаза. И это впервые в жизни у Сяо вызвало интерес. — Здравствуйте, — как-то необычно мягко потянул Итэр, постаравшись всё-таки вглядеться в очертания лица Сяо, — сегодня вы один? Итэр решил завести диалог, пока готовится кофе, подумав, что вполне имеет на то право. Ведь, он даже знает как зовут человека перед ним. А это ведь что-то да и говорит, так ведь? Сяо на него сначала как-то сконфуженно взглянул, будто запнувшись на полуслове, и только через пару секунд понял, что Итэр имеет ввиду Кадзуху. — Да…сегодня без него, — Сяо быстро опомнился, чуть увел глаза в бок, и некое чувство стыда его сподвигло взять кофе и своему другу. Итэр непринужденно старался удерживать с ним лёгкую беседу, хоть и на деле это была очевидная попытка избавиться от скуки. Ведь на слова Сяо: «У вас тут сейчас тихо…» — Итэр ответил быстро: — Так почти четыре, в это время у нас всегда очень тихо, — сказал он, когда отдавал два стаканчика, уже давно заметив, что Сяо пристально за ним наблюдает. — ну, сейчас уже без пяти пять, и люди пойдут, но это уже будут не мои проблемы, ведь у меня начнется перерыв. Голос Итэр пропустил слабую нотку злорадства, от чего Сяо не сдержался и снова ему улыбнулся. Бестолково и глупо. Может показаться даже неловко, однако нет… Он просто ему улыбнулся, как бы разделив радость от того, что у него будет перерыв. Сяо неторопливо начал одевать крышки на стаканчики, и диалог их прервался. Кажется, Итэр уткнулся у телефон, что лежал под кассой, еле заметно начав кому-то что-то печатать, пока в проеме между подсобкой и прилавком внезапно оказался другой молодой человек. Сяо краем уха уловил, что они о чем-то тихо пошутили, кажется: «Смотрю, ну ты прям запыхаешься…» — с усмешкой бросил парень с именем на бейджике Альбедо, не шибко-то и туго завязывая фартук, на что Итэр ему с таким же смешком отчеканил: «Валюсь с ног». Сяо тут же подумал, что стоит попрощаться, дабы оторвать ещё долю внимания продавца, поэтому поднял глаза и направил их в сторону парней, да столкнулся со взглядом Итэра. Он от внезапности сбился и сразу не смог сказать, что хотел, поэтому Итэр, на удивление, заговорил первым вновь: — Не торопитесь? — снимая фартук и бандану тихо заговорил Итэр, мельком косясь на коллегу, будто не желая чтобы тот это услышал, — не составите компанию на перекуре? Сяо этот вопрос почему-то застал врасплох. Он проследил как тот кидает куда-то в глубь подсобки свой фартук и снимает с крючка куртку, быстро открыв дверь, выходя к нему в зал, все ещё ожидая ответа. И Сяо мотнул головой, показав, что никуда не торопится, за что снова столкнулся с мимолетной сдержанной улыбкой Итэра.

***

Сам же Итэр относится к тому самому типажу людей, которые считают, что лучше в компании, нежели без. Поэтому-то и предложил ему вновь идти на поводу своей вредной привычки вместе. На улице не было ни дождя, ни тумана. Более того, вышло бледное слабое солнце. Оно не шибко-то и грело, но все так же заставляло щуриться и скрывать глаза. Вот-вот должен быть закат. Они отошли ближе к забору тех самых казарм, уже успев обменяться парочкой слов, и самым главным, просьбой, предложением перейти на «ты». — Я же тебя не отвлекаю, так ведь? — задал вопрос Итэр, между этим поджигая, как заметил Сяо, весьма тяжёлую сигарету, — а то получится неловко. — Нет, само собой нет, — отмахнулся Сяо, облокотившись о небольшой подоконник, грея руки о горячие стаканчики, — я бы так и сказал. Итэр в никуда кивнул, доверившись. Он больше не смотрел на Сяо, даже не пытался. Просто ушел куда-то глубоко в себя, позволив себе растравится в компании этого парня. Он предложил и Сяо сигарету, но тот отказался, отдав расположение кофе, на что Итэр снова понимающе кивнул. Дороги рассекали машины, прохожие все куда-то спешили; около памятника через дорогу, собралась толпа скучающих школьников, которым читал экскурсию такой же скучающий экскурсовод. Те зевали, уводили головы, дабы порассматривать окружающие дома, лишь бы больше не слушать ту душную тираду. Итэр соврет, если скажет, что знает кому посвящен памятник. Сколько бы лет он по этим дорогом не ходил, сколько бы людей у того места не видел, никогда у него не возникало желание подойти и прочитать на каменной табличке историческую справку. И на данный момент его это насмешило. Он тихо хмыкнул, сделав очередную затяжку, да в быстро мазнул взглядом по образам тех подростков, которые занимаются чем угодно, но уж точно не слушают экскурсию: кто-то играет в камень-ножницы-бумага, кто-то шушукается с приятелем, а кто-то достал телефон, за что в итоге получил нагоняй от затюканной учительницы. — Ты знаешь кому посвящен тот памятник? — внезапно задал вопрос Итэр, указав рукой, в которой тлела сигарета, в нужном направлении, все ещё не поворачивая к Сяо голову. Сяо же, оторвавшись от телефона, от чата с Кадзухой, сначала посмотрел на Итэра, быстро рассмотрев его острый профиль, потом уже осознал куда тот указывает: — Так…это же памятник великому полководцу, — быстро ответил он, и перед тем как назвать имя застопорился. Попытался вспомнить: — как же его… Сяо начал чуть ли не лекцию про этого полководца вещать, рассказывая что же он такого сделал и почему ему памятник поставили, но все никак не может вспомнить это чёртово имя. Итэр будто оказался на паре по истории, будто вот прямо сейчас он должен достать откуда-то тетрадку и начать это срочно записывать, ибо это будет на экзамене. А историческая справка от Сяо все не заканчивалась… Однако, Итэр подумал, что ему стоит отдать ему должное: он пытается ради него, да и рассказывает интересно. Поэтому он, наконец, повернулся к распинающемуся Сяо и не сдержав смешка прыснул: — Ого… — сорвалось с губ Итэра и он так же облокотился о подоконник слабо на него присев рядом с компаньоном, — я восхищён. Но не стоит напрягаться, я все равно не запомню… Сяо внезапно замолчал. Он понял, что его унесло, поэтому, точно так же сухо посмеявшись, попросил прощения, однако: — Мне, как преподавателю, это очень больно слышать, — он закатил глаза, кинув в урну стаканчик из-под кофе, и вновь красноречиво покосился на собеседника, не сумев сдержать мысль о том, что у Итэра приятный и заразный смех. — Ты преподаватель? — переспросил Итэр, докуривая первую сигарету, — Оно и видно. Дай угадаю…какая-нибудь история? Или искусствоведение? Сяо вздёрнул бровями и негодующие, может даже слегка высокомерно, хмыкнул: — Просвяти в своих невероятных дедуктивных способностях, — потребовал Сяо, сам и не заметив как развернулся к нему практически всем корпусом. А Итэр рассусоливать не стал. Ответил быстро и даже грубовато: — Душный. — кинул он, сразу же начав закуривать вторую сигарету. Сяо же на это мгновенно отреагировал: — Это упрёк? — голос его звучал скорее вопрошающе, чем негодующие или более того обиженно. Самого же Сяо это не задело, а скорее наоборот: порадовало. — Не-а, — небрежно и лениво протянул Итэр, — тебе идёт. Та-ак…я угадал с предметом? Но в лоб Итэр получил, почти как щелбан, раскатистый ответ: — Высшая математика, — отчеканил Сяо, опять столкнувшись с восхищенным взглядом собеседника, — так же ещё и не брезгую репетиторством. Итэр одобрительно закивал, как бы так и говоря, что меньшего от этого элегантного парня и не ожидал. А после, со всей своей небрежностью, выкинул с неровным «ну» тихое и неловкое откровение, да случайно выронил из рук зажигалку: — А вот я уже не самый прилежный студент. — Итэр не испытал за эти слова стыда, пока, как он предположил, Сяо не знает, что такое не закрытая на отлично сессия или долги. Сяо на это точно так же злорадно хмыкнул: — Оно и видно, — все же всё-таки беззлобно улыбнулся он и поднял с асфальта уроненную зажигалку. — Просвяти. Итэр, чуть наклонив голову вперёд, приблизившись к Сяо, отчего его длинная челка отпала и показала бледное от переработок лицо. В его глазах горел задор, а на губах вырисовывалась непривычная его собеседнику, как может показаться, хитрая улыбка. Но Сяо не ответил. Лишь вновь нахально ухмыльнулся и всучил в руки Итэра зажигалку. После он постарался увести голову в сторону, ибо не ожидал, что чужое лицо в миг покажется настолько привлекательным. Такое помутнение его заставило замолчать. Диалог резко прекратился, и они снова погрузились в тишину. Тех школьников давно уже нет, их обратно посадили в автобус и увезли, и около того памятника вновь лишь растекались тени прохожих. Итэр неторопливо докурил вторую сигарету, однако пока что больше доставать не стал. Он упёрся руками об подоконник, поглубже вздохнув, как бы иронично и лицемерно это сейчас не было. Сырой и холодный воздух прожег ему глотку, от чего сам Итэр поспешил поежиться. — Можно задам вопрос? — резко донеслось от Сяо, и Итэр тут же сфокусировал все свое внимание на нем, сказав тихое: «да, конечно».Сяо еще пару секунд думал насколько тактично будет спрашивать свой вопрос, но в итоге долго молчать не стал: — Я вот последние месяца три точно захожу и… — он почему-то испытал неловкость от своих слов и интуитивно схватился за шею, медленно перенеся руку к загривку быстро его почесав, как провинившийся школьник,— я все время попадаю на тебя,...у тебя хоть выходные есть? Итэр внимательно выслушал его нескладный вопрос и, пройдясь пятерней по растрепавшимся волосам, с истеричным скрежетом дал ему ответ: — Ну, я работал без выходных с начала августа, это правда… — сказал он, снова посмотрев на Сяо, — мне, как и любому студенту, нужны были деньги. Да и штат у нас неполный, просто некому работать было. Он засунул руки в карманы, спрятав нос в воротнике куртки, и уперся взглядом в сырой асфальт. Сяо больше уточнять причину не стал, в конце концов, Итэр дал более чем четкий и исчерпывающий ответ: нужны были деньги. Хоть и Сяо осознавал, что некоторая правда была опущена. Итэр опять достал очередную сигарету, на этот раз более нервозно. И это натолкнуло Сяо на мысль, что он курит даже больше чем он. Однако, когда он всматривался в него, то не смог отметить, что уловил в нем признаки страшного курильщика: удивительным образом от него даже не исходит этого смердящего запаха табака, нет сильной одышки, да даже самое банальное: у него белые здоровые зубы, — что кажется самым невероятным среди всего этого. Сяо не скажет, что это все присутствует у него, однако, он, на самом-то деле, не так уж и много курит. Просто Кадзуха раздувает из мухи слона. И пока он шутя думал, что именно чтобы не выдавать в себе курильщика и чтобы он смог нормально работать Итэру и нужны были деньги: химчистка, лечение зубов, хорошие антисептики и тому подобное, — но это все злорадные шутки и не более того. Пока что спрашивать реальную причину он не осмеливался, но уже сам себе где-то глубоко в подкорке подсознания пообещал, когда они сблизиться, то обязательно поинтересуется снова. — Вот, я же говорю! — резко донёсся женский голос, вытащивший Сяо и Итэра из мыслей, они сначала посмотрели друг на друга, а потом так же вместе повернули головы к источнику звука, — он и правда здесь! Сяо смотрит как Кадзуха, под руку с той самой студенткой, Янь Фей, идут в их сторону. Итэр тут же съёжился. Он внезапно вскочил и снова почему-то бросил взгляд на рядом сидящего, пока сам же Сяо раздражился, что прервали их диалог. — Как я понимаю это к тебе, так? — с нервным смешком проговорил Итэр, туша начатую сигарету о стену, да выбрасывая ее в урну, — Тогда и я пошел. До встречи, Алатус. Приятно было с тобой поболтать. Итэр ему прощально отсалютовал, торопливо обходя двух людей, что внимательно проследили за его быстро движущиеся фигурой. А Сяо только и успел расстроено и растерянно тихо кинуть напоследок: — Пока… «До встречи,.» — растянул в мыслях Сяо, сам и не заметив, что улыбнулся. Неужели это означает, что Итэр не против и дальше с ним встречаться? Но эти замечательные мысли омрачила замельтешившая у носа парочка: они начали что-то активно расспрашивать и выуживать у Сяо, мол, чего это он болтает с этим парнем, и пока Кадзуха не мог скрыть свою радость, позабыв о обиде к другу, Янь Фей совершенно ничего не понимала. — Как я понимаю, за час, что меня не было вы успели познакомиться? — брезгливо спросил Сяо, всучивая Кадзухе стаканчик с остывшим кофе, пока те закивали, схватив друг друга под локти, — какой ужас. Вновь угрюмо закговрил Сяо, заметив, что на месте, где сидел Итэр, осталась его зажигалка.