Жизнь безумного дворецкого

В тот момент, когда Фёдор и Джокер установили зрительный контакт, вся его доброта и терпение просто испарились. Наоборот, что-то в этом человеке вывело Джокера из себя. Он не знал, почему, но внезапно его внутренняя буря вырвалась наружу. Он почувствовал, как ярость захлестывает его, будто всё, что он пытался сдержать, прорвалось в один момент. И вот, он начал злиться. Злился на Фёдора, злился на всё, что его окружало, на этот мир, который был несправедлив, жесток и холоден. Он выплеснул всю свою агрессию, направив её на того, кто всего лишь пытался помочь. — Ты что, с ума сошел?! — рявкнул Джокер, чувствуя, как напряжение растёт в его груди. — Не лезь ко мне, не тронь меня! Фёдор, не понимая, что происходит, всё же остался спокойным. Он знал, что Джокер в душе не такой. Это был просто его способ отгородиться от мира, показать, что никто не может пробить его защиту. И несмотря на всю агрессию Джокера, Фёдор продолжал пытаться его успокоить, как если бы пытался помочь ребёнку, который заблудился в своей злости. Но вдруг, не выдержав, он сделал то, что могло показаться безумным — просто подошёл, обнял Джокера. Прямо так, без слов, крепко прижал его к своей груди, не давая ему возможности вырваться. Джокер был ошарашен. Он буквально замер, не зная, как реагировать. Его сознание не могло сразу принять этот жест. Он, как ошеломленный зверь, застыл в объятиях Фёдора, не понимая, что с ним происходит. И как только Фёдор продолжал молчать, просто держа его, Джокер почувствовал, как вся его злость тает. Это было как волна, которая накрывает, но не ломает. Его гнев постепенно угасал. Всё, что Джокер знал, это одиночество, боль, разочарование. Но в этот момент, когда он оказался в этих простых, тёплых объятиях, он почувствовал что-то, чего давно не знал — спокойствие. Он не мог поверить, что кто-то просто так, без всяких условий, мог его обнять. Когда Фёдор наконец выпустил его из своих объятий, Джокер стоял, не зная, как себя вести. Он смотрел на него с недоумением, словно просыпаясь от долгого сна, как будто вдруг осознавая, что в мире ещё осталась доброта. И, несмотря на всю свою злость, Джокер не мог сдержать свою реакцию. — Ты… ты что, с ума сошел? — спросил он, но голос уже был не такой агрессивный. Это был скорее вопрос, чем упрёк. Фёдор, немного смущённый, рассмеялся и ответил: — Извини, я... ну, я просто не знал, что делать. Хотел, чтобы ты успокоился. Джокер молчал, пытаясь осмыслить происходящее. Но вдруг что-то в его груди перевернулось, и он почувствовал прилив тепла и благодарности. Он долго молчал, потом, наконец, тихо произнёс: — Извини, я... я не хотел так. Это не твоя вина. И вот, несмотря на всё, что произошло, они оба начали смеяться, словно мир вокруг перестал быть таким тёмным и отчуждённым. Это была первая искренняя улыбка Джокера за долгие месяцы. Он чувствовал, как его злость тает, как он начинает возвращаться к себе, к тому, кем он был когда-то. Фёдор, немного смущённый, посмотрел на Джокера, но это смущение было не от того, что он сделал что-то не так, а скорее от того, как быстро между ними установилась какая-то особенная связь. Он увидел в глазах Джокера что-то тёплое и человечное, и это дало ему уверенность. — Почему ты вообще оказался на улице? — наконец спросил Фёдор, присаживаясь на скамейку рядом с Джокером. Джокер, почувствовав, что теперь может говорить, вдруг не сдержал эмоций. Всё, что он скрывал, что пытался забыть, вырвалось наружу, как будто он не мог больше держать всё это в себе. Он стал рассказывать свою историю, ту, что до этого момента была для него слишком тяжела, чтобы даже проговаривать её вслух. — Я... я был не идеальным, — начал он, голос дрожал, но он продолжал. — Я был дворецким в одной семье. Это была моя работа, моя жизнь. Но однажды я сделал ужасную ошибку... Я убил их ребёнка. И не просто так — я не могу это объяснить. Это было как срыв, как будто всё, что я знал, просто рухнуло. Я не знал, что делать, и тогда всё стало... пустым. Он замолчал, тяжело выдохнув, словно выносил из себя всё, что накопилось. Фёдор молча слушал, не перебивая, понимая, что это было очень важно для Джокера — открыться. — Я пытался вернуться, но меня выгнали, не оставив шанса. И с тех пор... я был один. Совсем один. Когда Джокер закончил свой рассказ, Фёдор снова молча сидел рядом, не зная, что сказать. Он просто положил руку на плечо Джокера. Слова были лишними. Всё вокруг замерло, но теперь Джокер знал, что он не один. И, может быть, это был первый шаг на пути к его восстановлению.