Раскрыть дело в заснеженном Париже 2

«...ночь... ожиданья холод. Боль, словно я расколот. Я ничего не вижу, сам себя я ненавижу. Вновь слёзы ниоткуда, в кровь я кусаю губы. Всё что мне сегодня надо, — просто быть с тобою рядом…» Понедельник. Что вы можете сказать об этом жгучем дне недели? Боль? Утро? Истерика? Бутерброд? Или Давид? А может, холод января и сделка самим воплощением зла? Да, думаю последнее подходит лучше всего. Тогда предлагаю окунуться в тот холодный день, что густ, точно смола и горяч, будто пламя. И печаль... Острая, как стекло. Коснёшься и тут же проступят бисеринки крови. Но что же случится? Что произойдёт? Я не знаю.

***

Утро началось пасмурно. Прекрасный, искрящийся словно хрусталь, снег, начал таять. На удивление, сегодня Астрея встала рано. Примерно в десять утра с чем-то. "Всё это очень странно" — скажите Вы. Но я не соглашусь с Вами. Я скажу, что странно то, что легли они в одиннадцать вечера, а проснулись сами по себе, без апокалипсиса, как это обычно бывает. — ГДЕ МОЙ НОСОК?! Я ещё раз спрашиваю: ГДЕ МОЙ НОСОК?! — это кричал Кассиэль. Он придавил Рафаила к стене, будто намереваясь поцеловать, но на самом деле намеревался врезать по самое не хочу. — ДА НЕ БРАЛ Я ТВОЙ НОСОК!—Рафаилка дёргался, пытаясь выбраться из опасных объятий, — Он у Давида! — Что? — тихо спросил кучерявый, перед тем как Касс со всей силы толкнул его на кровать и уселся верхом, — Ох, Касс... Я конечно всё понимаю, но мне нравится кое-кто другой... Хотя ты тоже ничего... —УДАР! Парень дал Давиду пощёчину. — Признавайся! Где мой носок?! — Чё, прям в БДСМ игры будем играть? Ну я так-то не против... —УДАР! — ГДЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е? — словно кот, провыл Кассиэль. — А ну встань с него. Твой носок взяла Одри. Как бигуди. — сказал Микаэль, подходя всё ближе и ближе. Касс, цокнув языком, встал с Давида. Тот в свою очередь тоже встал, отряхнулся и огорчённо промолвил: — Жаль... Я ведь уже настроился! — Давид! — воскликнули все и даже Одри. — Не, ну а шо?

***

Почему-то сегодня настроение у всех было не очень. Рафаил всё время хмурился и выглядел так, будто он всех презирает. Касс дулся на оценщицу из-за носка, а Микаэль всё время раздражённо цокал и что-то постоянно шептал. Одри нарывалась на ссоры с Кассиэлем. И только Давид пытался всех развеселить. За что, кстати, получил звездюлей. Они шли в своё любимое кафе, где побывали уже не раз. Взяли кофе и круассаны с ветчиной и сыром. Ели в молчании. Но потом Одри неожиданно вскинула голову, из-за чего тут же подавилась. — Кхе! Кхе! А давайте... КХЕ! Купим настолку! Я... Кхе! Уже знаю какую. Она точно... Кхе! Поднимет нам настроение. Все молча кивнули. Оценщица нахмурилась. — Здесь что, Мальбонте, что вы так хмуритесь? — Нет. — ответил Рафаил. Рядом с ними и в правду не было метиса. — Так что тогда произошло? — Давай не сейчас. — максимально вежливо ответил всё тот же Рафаил. Касс цокнул и откусил кусочек круассана. Дальше меланхолик уже шипел, — Быстро перестань так делать. Ты всё ещё не извинился за утро и сейчас цокаешь? — парень нахмурился и тоже хотел взять круассан, но потом передумал и решил отпить горячего кофе. Касс в ответ только закатил глаза. Такими злыми Одри их ещё не видела. И тут сработало важное правило: "Если все злые, то ты тоже стань злой, а потом им прийдётся извиняться." Оценщица надула губки и отвернулась. — Я заключил сделку. — тихо сказал Давид. — С кем? — так же тихо спросил Микаэль. — С Мальбонте. — Рафаил, кажется, потерял сознание, а Кассиэль подавился круассаном. Начальник вытаращил глаза и, похоже, что на всё кафе, потому что все к ним обернулись, воскликнул: — С КЕМ?! — Да тише ты! С Малем. — Какую?... — пролепетал Микаэль, хватаясь за голову. — Всё началось ещё до Парижа...

Месяц после отпуска на Мальдивах (от лица Давида):

Когда вы ушли из поместья, ко мне явился Мальбонте. — У тебя тысячи душ в теле. Тебе же невероятно трудно с ними. Не так ли? -Что тебе надо? Иди там, лети к Вики. Не трогай мои души, поганец. — А... Теперь так принято разговаривать со старшими? — Ты старше меня всего на пару тысяч лет. — Разве это мало, малыш? — Не флиртуй со мной, извращенец. Тогда у меня не было никакого желания общаться с этим говнюком, ведь после Мальдив мне ничего не хотелось делать, а работать то надо. — Отдай мне свои души. — С какого перепугу? — Тебе же легче станет. — Вот же чертюга. А мне что? — В смысле "что"? Лёгкость и радость. — Мне и без того её достаточно. —усмехнулся я и всплеснул руками. Маль подошёл ко мне со спины, положил руки на плечи и горячо прошептал на ухо: — Уверен? Я тяжко вздохнул. И накрыл одной рукой ладонь метиса. — Как ты можешь это сделать? Надеюсь трахаться не нужно для этого? — тихо промолвил я, — Для этого у меня есть знакомые девушки, а у тебя Вики. — Ляг на кровать. — Ну и извращенец! — я потопал к кровати. Сердце билось в бешеном ритме. Кровь застывала в жилах. Я могу лишиться тяжёлых душ! — А сам-то лучше? Постоянно с Микаэлем флиртуешь! — Так это же по дружбе крепкой, а ты по любви, — подмигнул я и лёг на кровать. Прикрыл глаза и выдохнул. — Давай, сделай это, мой горячий метис. — я услышал тихий горловой смешок и такое же тихое: — Ну и идиот... Я почувствовал как Маль сел рядом и коснулся моей груди. Его ладонь была холодной и пугающе тяжёлой. Я напрягся. Сказать честно, я был готов и трахнуться с ним, лишь бы избавится от груза на спине, что душил каждый день. Но в следующую секунду меня пронзила боль. Адская боль. Грудь словно разрывали в клочья. Агония мучительно разливалась по телу. Не осознавая, что делаю, я вцепился в ладонь Мальбонте и закричал. На меня будто вылили раскалённую магму и сверху обожгли пламенем. Я осмелился приоткрыть глаза и тогда закричал ещё громче, потому что с ужасом заметил, что всю комнату заполнил густой чёрный дым. Рука метиса была в чёрной слизи, а из моей груди тянулась гора той же жидкости. Не знаю, сколько это всё длилось, но мне казалось, что прошла целая вечность. Из меня будто вытянули всю накопившуюся за месяц усталость и злость на этого чёртового метиса. Меня будто накачали лёгкостью и радостью, спокойствием и умиротворением. — Зачем тебе эти слабые души?.. —просипел я, — И что я тебе должен? Я же знаю, что ты сделал это не по доброте душевной. — Верно думаешь. Я наделяю тебя проклятьем. — ПРОКЛЯТЬЕМ?! — я вскочил и побежал на метиса, что успел встать и подойти к шкафу. — Ш-ш-ш-ш, любовь моя. Надо было заранее спрашивать. — Маль остановил меня, взяв за плечи. — КАКИМ?! — прокричал я ему в лицо. — Ты забудешь Одри. Через год-полтора. — Ч-что? — прошептал я. — Ты забудешь эту чудесную мадам. Я хочу сделать тебе больнее, чем когда в тебе живут тысячи душ. А эти души мне нужны для эликсира правды. — Мальбонте пожал плечами. — НЕТ! Что я тебе сделал?! — Ты? Ничего. А вот твой отец... Дьявол прикусил губу, взъерошил мои волосы и... Испарился. Будто всего этого и не было...

Реальность:

— Забудешь?.. — с ужасом прошептала Одри. — И когда ты собирался нам рассказать? — казалось бы, всегда добродушный Рафаил — сейчас был холоднее льда. — Не собирался... — И что же или кто же развязало тебе язык? — сказал Касс. — Ну... Одри. Я тебя очень люблю, ведьмочка и просто не мог промолчать. Это было бы слишком жестоко... Мне надо выйти. Давид встал и в месте с ним встал Микаэль. Они ушли в сторону уборной. Тишина повесилась где-то под потолком, пока Рафаил не решил развеять её. — Одри, давай пока сходим за игрой. — Давай...— прошептала в ответ девушка, тупо глядя куда-то в пространство. Рафаилка взял её за руку и потянул за собой.

***

— Так вы из-за этого были так грубы утром? — Грубы? — Мг. — Милая, мы даже не знали об этой чёртовой сделке! — Так от чего же тогда? Рафаил крепче сжал хрупкую ладонь Одри, словно боясь, что она исчезнет. Поджал губы и отвернулся. — Рафаил? — Тот мальчик... он... — Что "он"? — Он умер. — пробормотал Рафаилка. Одри почувствовала едва ощутимую дрожь в его голосе. — Когда? — девушка была уже совсем сбита с толку.. — Вчера ночью. — И вас в этом обвинили? — Д-да, что-то типа того, но с этим мы справимся. Мальчик был смертельно болен до этого, но родители отказываются в это верить. А вот Давид... сделку с дьяволом заключил. Забудет —вспомнит. Но не забудет ли ещё раз?.. А если возненавидит? Он в тебе души не чает. Поэтому и меня недолюбливает. Весь этот юмор — это лишь маска, что закрывает трещины души. — Влюблён? — Да. Девушка остановилась, утягивая за собой Рафаила. Она прижала его к стене и жадно обняла. — Боишься, что уйду? — Боюсь. — Не доверяешь? — Доверяю. — Любишь? — Люблю... — Тогда не уйду. Оценщица встала на носочки и поцеловала парня в шею. Дальше они шли в печальном молчании. Рафаилка часто хотел что-то сказать, но тут же прерывался. Они дошли до магазина с безделушками и зашли в него. Там выбрали игру под названием "Кто я?" и вспомнив, что у Касса скоро день рождения, они купили надувной костюм коровки.

Тем временем в кафе у Давида и Микаэля:

Начальник схватил кучерявого за шею и сильно толкнул его в стену. — Ты вообще думал, что ты делаешь, придурок?! — Я лишь хотел... — Тебе слова не давали! Давид осел на пол и уткнулся лбом в колени. Он громко всхлипнул, сильнее вжался в стену и простонал: — Не трогай меня. Я не ручаюсь за себя. — Какой же ты придурок! - Микаэль схватил адвоката за ворот свитера и, подняв того на ноги, потащил к зеркалу, — Посмотри на себя! В кого ты превратился? Тоже мне адвокат ада. Белобрысый отпустил его. Ноги парня подогнулись и он повис на раковине. Все маски треснули и осколки уже не собрать. Только поранится. Увидят? Пусть увидят. У Давида больше не было сил скрывать свою сущность. Он любил Одри и если бы для того, чтобы её получить, надо было покалечить Рафаила — он бы это сделал. Без сожаления, без ноты печали или жалости. Он бы умер ради неё. Он свою душу дьяволу отдал бы. И забыть её — это значит умереть. Микаэль молча смотрел на страдающего друга. Самого близкого друга, ради которого он был готов на что угодно. Адвокат окончательно сел, обхватил колени руками и громко втянул воздух. Белобрысый закатил рукава чёрной рубашки и сел на корточки перед Давидом. Он завёл руку ему за затылок и крепко сжал кучерявые волосы. — Посмотри на меня, — прошептал Микаэль. Это была не просьба, а приказ, — Посмотри, — Давид оторвал голову от раковины и посмотрел на начальника. — Я не могу... — прошептал, а может лишь губами пролепетал кучерявый.— Понимаешь?.. — Что ты с собой делаешь, малыш? Стоит ли игра свеч? — Стоит. — твёрдо ответил адвокат. Микаэль строго посмотрел в карие глаза друга, а после грубо дёрнул его за волосы. — Давид! — белобрысый уткнулся лицом ему в плечо и ослабил хватку. — Перестань! Слышишь? Перестань! Ты сгоришь! Ты уже догораешь... — Я уже сгорел.

У Кассиэля:

Парень сидел совсем один. Он тупо глядел в окно, пока не завибрировал телефон. "Любимая" — так было там написано. Он поднял трубку и, будто ничего не произошло, поздоровался: — Малышка! Привет! — Привет! Ты как? — Всё в порядке, — ловко соврал тот, — а ты как, Лирочка? — Всё хорошо. Скоро приедут родители, поэтому убираюсь в квартире. — Какая ты у меня умничка, — Касс вымучено улыбнулся, — Ну, тогда не буду отвлекать. Позвонишь вечером? — Да! — Пока, Лирочка. — Пока, Касс! Кассиэль положил трубку и тяжело вздохнул. "Поскорее бы это всё закончилось... Вернусь к Лире".

***

Вскоре все вернулись. Давид вновь нацепил разбитую маску, которая просвечивала серьёзность, но никак не тот нервный срыв, что произошёл в уборной. Микаэль был угрюм. Рафаил тоже не показывал переживаний, прошедших мимо него на улице. Он спрятал их глубоко в себя и половину отдал Одри. Девушка же всем своим видом показывала своё недовольство. — Пошлите домой. — предложил Кассиэль. Все согласились.

***

Как только Астрея вернулась в номер, все помыли руки и разошлись по своим кроватям. Из комнаты Рафаила и Одри донёсся плачь скрипки и настоящий женский плач. Давид вжался в матрас кровати и укутался в одеяло. Микаэль смотрел в потолок, а Касс читал. С того часа они больше не вышли никуда. До ночи занимались своими делами и только иногда вставали, чтобы подойти к холодильнику и перекусить. Наступила ночь и все, вроде бы, не сговариваясь, легли спать. Но только не Давид. Он пошёл на балкон. В его руках была маленькая, но смертоносная иголка. Стоит только в сонную артерию вколоть пару раз и всё — все мучения к чёрту, а ты лёгок, точно пушинка. Кучерявый прикрыл глаза и сжал иглу крепче. Его волосы, хоть и не длинные, развивались на ночном ветру. Он хотел уже поднести оружие самоубийства к артерии, но не успел, услышал как открылась дверь. — Кто бы ты не был — уходи. — твёрдо начал Давид. — Давид... Адвокат сразу узнал мягкий, бархатный голос Микаэля. Почувствовал, как на глазах наворачиваются слёзы. — Уйди, хороший мой. Давид услышал как шаги приближаются. Бледная ладонь ловко выхватила из рук Давида иглу. — "Если прыгнешь ты, то прыгну и я. Помнишь?" — процитировал Джека из Титаника Микаэль. — Помню. — Так зачем же ты делаешь это? — Я так не могу и я это уже говорил. — Повернись ко мне. — Н-нет. — Повернись я сказал. — резкий голос белобрысого резанул по коже словно нож. Давид повиновался. Он подошёл к другу и пусто посмотрел на его руку. — Отдай. — Нет. Кучерявый был выше чем Микаэль, поэтому выглядело это всё странно. — Отдай. Я не хочу так жить! — Нет! Мне хватает брата, который постоянно задумывается о самоубийстве! Не будь таким, молю! — Не будь таким же как я. — на балкон вошёл Рафаил. — Рафаил... — прошептал Давид. — Мы со всем справимся, только не опускай руки. Адвокат шмыгнул носом. Начальник и меланхолик подошли к нему и заключили в объятия. А там, где-то свысока, на это всё смотрел Мальбонте и ухмылялся. — Ну это мы ещё посмотрим. — сказал Маль и ушёл обратно к Вики.