Ты - ошибка.

Если я скажу вам что люди никогда не лгут, вы наверняка посмотрите на меня как на умалишенного, ведь это будет звучать так же глупо, как и то что дождь капает не сверху вниз а снизу вверх, и то что земля не формы эллипса, а плоская, и придерживается тремя слонами и черепахой. И знаете - вы будете чертовски правы в своем мнении. Люди лгут.  Лгут много, каждый день, иногда даже по несколько раз, не моргнув и глазом лишний раз. Люди лгут близким, лгут незнакомцам, лгут и себе. Лгут стыдясь или улыбаясь широко-широко, во весь рот, выставив на обозрение 32 зуба.  Люди лгут что бы ввести в заблуждение, иногда что бы защитить себя, лгут по незнанию, бывает даже лгут подвергая себя опасности, что бы спасти другого. Ложь очень близко находится с нашей жизнью: нет ни одного человека который бы совсем не врал, например в детстве, по случайности, еще плохо зная что такое ложь, или просто очень много лет назад. Умалчивание и недоговаривание тоже ложь, просто своеобразная. Умелая игра слов, красивая обертка для гадостной конфетки. Недоговаривая ты фактически лжешь о том, что рассказал все что знаешь, на деле же имея еще несколько недостоверных, или слишком ценных фактов, которые могут казаться ненужным мусором в излагаемой информации. Недоговаривать иногда даже хуже чем лгать. Но есть у них кое что общее - узнавая и о том и том, всегда испытываешь весьма неприятные ощущения. Ложь будто завеса спадает, и не важно, врал ты кому то или самому себе - осадок останется, и ты везде потом будешь искать знакомый мутноватый дым искажения. А все тайное всегда становится явным. Все было безупречно, но эта самая завеса изначально была слишком зыбка и ненадежна, а потому не удивительно что она так просто рассеялась, правда ведь, мистер Харрис?

***

Джодах, прямо сейчас, понимал происходящее с трудом. Нет, он не был глуп: судьба не обделила его хорошим интеллектом и здравым рассудком. Он не отличался тем, что обычно медленно соображал: с такими данными он бы вряд ли пошел работать в полицию. Просто… Знаете, когда за один вечер происходит настолько много событий, любой в его ситуации начнет тормозить будто старый компьютер, отживающий свои последние годы. Джодаха с Джоном очень многое связывало, и это мог подтвердить каждый из них. Сам Джодах же не постыдился бы говорить об этом часами, забыв про свою некоторую неразговорчивость. Люди могли сколько угодно молвить о некоторой неправильности отношений только между альфой и бетой, но Ави так много времени провел с этим вечно неугомонным созданием, испытал так много эмоций, что ни на кого он бы его не променял, даже если бы взамен этого беспокойника ему предложили лучшего человека на земле. Для него Джон уже был лучшим. Их отношения, если смотреть на них сквозь призму нынешнего времени, были будто стена. Стена из странных блоков, сделанная потом и слезами от изнеможенности, огромным количеством работы и бессонных ночей, стена с виду крепкая. Был лишь один нюанс.  Каждый из столь трепетно возложенных блоков доверия состоял из самого хрупкого на свете стекла. Одно неверное движение - и абсолютно все уже давно могло разбиться вдребезги, рассыпаясь кровавыми осколками.  Джодах помнит все. Каждый возложенный хрустальный кирпичик. Каждый проведенный с Джоном день, сколько бы лет, часов, минут и секунд с него ни прошло. Каждое слово, мгновение, каждое «я люблю тебя» и, что еще ценнее, «я тебе доверяю».

***

Он помнит как давно-давно, много лет назад он устраивался на работу в полицию, только выпустившись из академии с отличием. Как же все радовались поступившему на работу «красавчику альфе», или же «подающему большие надежды молодому человеку». Джодах хорошо помнит как он пытался наладить отношения со всеми, что бы не возникало проблем если ему что то понадобится… все были только рады пойти ему на встречу! Все, кроме одного очень ворчливого и вечно злого следователя.  Хорошо вспоминалось как многие убеждали его не расстраиваться из за этого: агрессивный бета работал тут уже какое то время, и был достаточно продуктивным сотрудником (возможно это единственное почему его еще не уволили). Его существование можно было просто принять как данность, ведь «молоденькому полицейскому» не столь часто понадобятся услуги следователя, а значит и внимания можно на него не обращать… Но Джодаха эти слова не остановили. Знаете, когда перед тобой из за внешности все почти что ковром стелятся, подобное отношение может либо обидеть, либо заинтриговать. И он был отнюдь не из обидчивых. Было даже немного отрезвляюще вместо «доброе утро, младший сержант Ави» слышать «пошел к черту, павлин общипанный.»  Он даже помнит что как то спросил - почему павлин? Правда, ответ его не сказать что очень удовлетворил - кратко и во всех красках ему объяснили, как именно выглядит со стороны его походка, и лицо (читать как: скорченная рожа). Впоследствии от этого «павлин» пошло более ласковое «пернатик»… впрочем, это уже не в ту сторону. Оскорбления, помимо простых издевательств, следователь выбирал на славу. Он был будто хитрый хищник, лисица, высматривающая твои слабые места и с пристрастием на них надавливающая. Единственное что отличало их - этому не очень крупному «хищнику» добыча была совсем не нужна. Он был как кот, готовый с безразличием выкинуть пойманную ранее мышку, не ожидая что она вернется снова. Но Джодах возвращался. Поначалу он ожидал, что все таки колючки «Харриса Д.Д» окажутся напускными - некоторые люди специально при знакомстве выпускают коготки, что бы словно «поиграться», оттаивая как только на них обратят так кропотливо выгрызаемое внимание (как бы не хотелось говорить стереотипами, но как правило так делали омеги). Но холод с другой стороны не прошел ни через пару дней, ни через неделю, ни через даже месяц. Слова будто становились еще более колкими, горькими, а Джодах, даже привыкший во что бы то ни стало добиваться поставленной цели, чувствовал себя настоящим самоубийцей, неприкрыто пьющим яд на завтрак, обед и ужин. Оскорбления уже как то даже приелись. Рутиной стало приходить на работу и слышать «ты снова тут? А я надеялся что ты по дороге сюда поскользнулся и шею свернул...».  И Джодах догадывался что так бы и продолжалось если бы не один случай. Он никогда себя святошей не считал, не надевал на себя нимба, и не заявлял о своей невинности. Но даже ему, как правило все же закрывающему глаза на свою едва дышащую совесть, было стыдно за осознание того, что он благодарен сложившимся тогда обстоятельствам. Цинично благодарен террористам, гнилым и мерзким подобиям людей, додумавшимся при ограблении банка брать в заложников не только посетителей и сотрудников, но и полицейских вызванных на переговоры. Ему до тошноты противно осознавать, что его память тот день воспринимает как не самое плохое воспоминание, лелея его в глубинах сознания. Он четко помнит что в ту неделю не хватало сотрудников: многие уже ушли в отпуск, были предновогодние праздники, и даже полицейский участок был украшен, так что работать, поневоле, не хотелось совсем. Все были сонные, вялые, счастливые - будто наевшиеся мухи.  Но это счастье обошлось всем слишком дорого. За расслабленностью они поздно услышали вызов, поздно среагировали на него, а из за нехватки сотрудников срывать с места пришлось не только предназначенные для этого группы, но и следователей. Джодах как в замедленной съемке помнит как вредного бету послали вести переговоры. Как гарантировали безопасность, отправляя с ним боеспособного альфу. Помнит как тот ругался, ворчал, вторил что не предназначен для диалогов с террористами - но все равно шел. Как будто действительно жалел людей которых клял, как будто не ненавидел свою работу, как это выглядело в будни. Джодах помнит выстрелы. Помнит что в здание доступа практически не было, задний вход был заблокирован, и все чувствовали беспомощность. От этих оглушающих звуков трескалась едва ожившая надежда: террористы не хотели идти на переговоры. Но лучше всего он помнит нечеловеческий, душераздирающий вопль. В нем не было ни ужаса, ни страха, только всепоглощающая боль, как будто режут еще живого зверя. Вот только голос принадлежал не животному. А Джону.   Когда они смогли войти, Джодах запомнил кровь. Ее было много, она была густой, бордовой, пачкала подошвы ботинок, разливалась по полу реками. А еще помнит труп. И изуродованное тело рядом. Джодах не жалеет, что оказался единственным, что был готов остаться рядом. Не жалеет о ночах в больнице, не жалеет об услышанных оскорблениях в свой адрес и просьбах проваливать прочь, прямо перед тихим «останься. Не уходи.»  После этого все пошло на лад. Джон действительно скрыл колючки, продолжал огрызаться и оскорблять, но уже меньше, будто мягче, со смешком, а не с желанием задеть и унизить, прогнать.  Перемены чувствовались. И Джодах был по мерзкому рад, не смотря на то, что им предшествовало. Они подружились, стали помогать друг другу в работе. Наконец обменялись номерами (Джодах и по сей день, как он помнит, записан у Джона не как «любимый» или «дорогой», а как «курица переросток»). Он уломал Харриса сходить к психологу, даже сам пошел вместе с ним и терпеливо ждал в коридоре, делая так еще и не раз и не два. Дальше жизнь будто летела. Начало их отношений (за излишнюю романтичность кое то получил по белой макушке), переезд в одну квартиру, первый половой акт… впрочем, нет, его Джодах запомнил. Есть нечто интимнее того что бы отдать свой первый раз любимому человеку, подразумевая под этим лишь пошлый подтекст. Вопрос на засыпку: как показать свое искреннее, неподдельное доверие вашему близкому, который так до последнего и не научился доверять даже вам? Доверить ему себя в опасной ситуации? Нет? А как на счет доверить ему свою репутацию, поставив на кон всю свою жизнь в обществе? Если бы Джон был глупее, в предложении Джодаха не было бы никакого смысла. Но скрывавшийся за колкостями и темными очками разум никуда и никогда не исчезал. Без контекста в данной ситуации слова Джодаха были бы… странными? Что такого в том, что бы предложить кому нибудь лечь под него? Но Джодах был альфой. Лечь под Джона - буквально нарушить табу. Узнай об этом предложении хоть один не надежный человек, слух пронесся бы будто пожар, вместе с этим уничтожая и личность, построенную Ави в обществе, превращая его из «завидного альфы» в «мерзкого и отвратительного извращенца». Стереотипы есть стереотипы, как бы они не были глупы, они все же сильно влияют на мышление людей. И Джодах буквально отдал такой шанс Джону. Без слов смог сказать «возьми в руки всю мою жизнь сейчас. Возьми, если хочешь сломай, хочешь сохрани, я доверяю твоему выбору, я верю в то что ты меня не подведешь.» Даже если бы Джон не согласился, Джодах был уверен что тот бы молчал, сохранив в глубине изломанной души эту тайну. Джодах и сам не был фанатом подобного, он не видел в этом какого то особого удовольствия, но… он был готов повторить это. Повторить не раз, и не два, да хоть сотню, только бы снова увидеть тот взгляд Харриса. Взгляд живой, сверкающий, искрящий искренней благодарностью, когда сам Джон одними губами бормочет «спасибо». Спасибо за то, что позволил проникнуть в собственную душу, спасибо за оказанное доверие, спасибо за то, что ты по прежнему рядом, за то что не просто испольховал как веселую, агрессивную игрушку, а помог научится понемногу доверять.

***

В большей мере чувство обиды было Джодаху чуждо. В чем смысл дуться, если многие проблемы таким способом не решишь, разве что создав новые? Но где то глубоко в душе, на мгновение, в сложившейся ситуации ему хотелось капризно захныкать и спросить «почему?» Разумеется Джодах так не сделал. Конечно, было не очень приятно что после всего что у них с Джоном было, он так и не рассказал о своем настоящем прошлом, продолжал держать это в себе, словно Джодах не заслужил такого доверия. Впрочем, опять детский сад… Здравым смыслом он хорошо понимал - дело тут совсем не в нем самом. Наверное, эта тема все еще слишком болезненна, раз сегодня ее задевание сопровождалось таким… неприятным инцидентом. Он давно, честно говоря, не видел Джона таким по животному злым и напуганным, и, честно сказать, не хотел бы увидеть еще раз. Но ситуация по своему заставляла задуматься: что ж такого случилось с родителями маленького беты, что тот признал их для себя мертвыми, не смотря на то что они все еще считаются живыми? Наверное нечто ужасное. Хотя, отчасти, удивляться тут нечему: с бетами история во многих семьях была тяжкой. Один из десяти бет в их время мог похвастаться тем, что он любим родителями. Многолетняя дискриминация оставила свои следы: даже омег раньше признали более полезными и важными чем бет, последних воспринимая не более чем за безвольную и бесчувственную дешевую рабочую силу. Конечно, а на что еще они способны, если даже не имеют феромонов, гормональных запахов, и почти не способны почувствовать чужие? Для альф и омег эти самые феромоны имели огромное значение, составляя не менее половины их жизни.  Если ты родился бетой, вариантов несколько: либо ты отправишься в детский дом, так-как гадалка предсказала нам что ребенок бета еще до полового созревания (при подобных ситуациях, если информация бралась из недостоверных источников (в этом положении они все недостоверны), половина из отданных детей оказывались альфами и омегами), либо ты вырастешь до полового созревания, и родители откажутся от тебя. Уже реже когда родители не могли оторвать от сердца собственное чадо, к которому привязались за много лет до подросткового возраста, или, например, совсем не имели предрассудков на этот счет. Были, впрочем, как то пару ситуаций, из общего ряда сомнительной гуманности выделяющихся совсем: как то шли в их участке расследования о родителях, убивших собственное дитя еще во младенчестве, оправдываясь тем что им бес нашептал о том что ребенок бета, а значит греховный, бракованный, или было еще хуже: подростка застрелили по тому же поводу прямо в кабинете врача. Так что ситуация Джона, с большей вероятностью, просто не выделялась из подавляющего большинства, но Джодаху все равно было жаль: большинство большинством, и как бы эгоистично это не звучало, но когда в таком положении оказывается близкий человек, ситуация кажется куда более критичной. Пока они ехали до дома Лололошки (этот наивняк до последнего настаивал на том, что бы показать им что то сейчас, и никак не позже, даже предлагая им заночевать у него. Джон конечно поинтересовался, а уверен ли «красотка» что они с Джодахом не маньяки-извращенцы, на что заработал очень красноречивый взгляд Лололошки, и тут же принялся идти на попятную, со словами «ладно-ладно, маньяк-извращенец тут только я»), Джодах окончательно сошелся на том что он не станет обижаться или давить на Джона. Ему, разумеется, было важно и интересно узнать, но он не был готов идти на это через боль партнера: кого угодно, но не его. Джон сам ему расскажет, как время придет, в конце концов они оба взрослые люди, Джон и того старше. Район в которым жил Лололошка был… неплохим. Да, не самым идеальным, на окраине города, но по крайней мере (если память Джодаху не изменяет) не кишащим преступностью. Ло торопился, постоянно оглядывался на них с Джоном, и даже слегка улыбался: неужто рад привести их в свое жилье? Вроде всего ничего общаются…. Бывают же люди, действительно. Если вы когда нибудь слышали что у всех омег в квартире чистота и порядок: забудьте, это стереотип. У Лололошки, как понял Джодах, царил «художественный» беспорядок в стиле будущего работника аграрной сферы их страны. О гармонии не могло быть и речи, а когда Джон втихую попытался переставить цветы на подоконнике в приемлемом порядке, беднягу стукнули по голове какой то подушкой, заявив, что с ними и так все нормально.  По мнению Джодаха, больше всего из интерьера выбивался массивный шкаф в углу. Он как будто бросался в глаза своими габаритами, даже не смотря на то, что, по идее, в общем хаосе он должен был затеряться. Впрочем, на фоне бежевых стен (Лололошка грустно оправдывался что перекрасить ему их никто не дал) шкаф такого темного оттенка выделялся бы в любом случае. —что это за шкаф? Джодах, очевидно, слегка отвлек Лололошку, так-как тот уже вошел в свой привычный ритм жизни с подписью «шило в одном месте» (было у них с Джоном что то общее помимо исключительно внешности). Он смотрел за тем как парень будто стыдливо покраснел, отвел взгляд, и начал что то бормотать, чем заинтриговал Джона. —да прекрати ты ломаться, красотка, что там такого может быть? Нижнее белье? —Джон!,- окликнутый Джодахом не повел даже бровью. —а что Джон? Я и похуже вещи видел. Ло слегка хихикнул с этой перепалки, даже не смотря на замеченное Джодахом напряжение в плечах парня после слов о шкафе. Что то нехорошее какое то предчувствие… —нет, там не нижнее белье, Джон,- Ло напоследок усмехнулся, и затем его слегка передернуло, когда он подошел к шкафу. Джодах внимательно следил за его мимикой, рассматривая, кажется, даже тщательнее чем при первом полноценном знакомстве. —я… может выгляжу глупо,- Джодах сразу после эти слов пихнул уже открывшего рот Джона,- но… у меня четкое ощущение что я могу вам доверить… такое. А затем он распахнул шкаф. Сначала Джодах слабо понял что в этом такого: обычный шкаф, наполненный разнообразным, наверняка уже ненужным хламом. Но затем он приметил знакомую вещицу, и цепочка в голове начала быстро складываться…. —Хей, это же… мой брелок!,- он услышал голос Джона, подтверждающий его догадку. Значит, как помнит Джодах, не просто так этот юноша на воровстве попался… Лололошка ощутимо напрягся, это было видно даже если бы на него смотрел кто то, не обладающий цепким зрением Джодаха. —Да, твой… я-я, я все объясню!- он слегка запнулся, увидев выразительный взгляд Джона: мда уж, Джодах по себе знает как сильно может пробирать этот взгляд, так что не может винить юношу в этой его слабости,- я и… при нашей первой встречи за воровством был замечен, это просто… просто само! Я знаю звучит глупо, но руки будто безвольно тянутся, даже если вещь не нужна….,- Лололошка скосил взгляд на нечто, напоминающее форму фаллоса в шкафу. —как будто кто то уговаривает взять эту самую вещь?- Джодах посмотрел на непривычно серьезного и сосредоточенного Джона. Кажется, он тоже начинает понимать к чему именно ведет его следователь. —да!,- впрочем, сразу после этого Лололошка осекся - выражение его лица было сложно понять,- а…. Откуда ты знаешь..? —Я…. Не уверен в точности своего предположения, я, скажем так, в психологии подобного больше любитель,- Джодах бы однозначно поспорил с Джоном сейчас, помня сколько времени тот угробил на исследования и чтения книг по психологии, но решил не лезть- если не прибегать к личным оценкам, то Джон прав,- но у меня есть подозрения что у тебя, Лололошка, банальная клептомания,- очевидно, уже заметив выражение лица собеседника, Джон, в своей привычной манере, принялся объяснять,- если говорить на вашем, простом языке,- Джодах закатил глаза,- то клептомания - психическое расстройством, характеризуемое непреодолимым желанием воровать, без преследования какой либо выгоды, например материальной. Причины, особенно в твоем случае, я пояснять…. Не решусь, не так давно мы с тобой знакомы, красотка, но что я тебе скажу точно - это лечится только у психолога или психиатра. Джодах на своей практике уже сталкивался с людьми, страдающими этой сомнительной заразой. Джон даже как то об этом рассказывал, так как среди случаев карманных краж клептоманы составляли, с его слов, около 10 или, около того, процентов преступников в данной области. Его внимание вновь привлек Лололошка. Он как то тяжко вздохнул, и отвел взгляд. —спасибо за пояснение, Джон, но… я и так догадывался что мне стоит к психологу. Отвечая на не заданый вопрос: на то что бы не идти были проблемы студенческого характера,- Джодаха слегка покоробило от его выражения лица: Лололошка даже за краткое время общения уже вызывал симпатию, а сходство его внешности с Джоном вообще добивало эффект для бедного сознания Джодаха. После этого Лололошка посмотрел за окно. Темно. —может… все таки переночуете у меня? Диван тут не маленький, должны поместится…,- улыбался Лололошко робко, но Джодах чем то внутренним, будто шестым чувством ощущал, что было в этой улыбке что то лисье, хитрое. Долго уговаривать Джона и Джодаха было не нужно: по крайней мере Джона точно, а склонить в нужную сторону Джодаха уже будто совсем не трудно - Джону в целом сложно отказать. Единственное что по итогу Джона же не устроило - это то, что Лололошка собрался спать в собственной кровати, а не с ними на диване. Позиция Ло была разумна, и Джодах даже пытался убедить в этом Джона, заранее зная что это бесполезно, но, как можно было понять, вышло все плохо. Впрочем, Джон, на удивление, скоро замолчал, притих, пока Джодах помогал Лололошке застилать диван (не сказать что Лололошка не справился бы сам, просто уже в самом начале кое кто умудрился запутаться в простыне и чуть не упасть).  Но стоило дивану оказаться застеленным постельным бельем, как Джон снова завел свою шарманку, начиная уже даже виснуть на Лололошке, тем самым слегка смущая его и вызывая некоторый смех у Джодаха - мда, и на что он надеялся? На то что Джон успокоится? Он вроде знает его уже несколько лет, такое глупо было бы даже просто предполагать. Лололошка сражался храбро (в тайне Джодах болел за Джона, но это мы упустим), настолько храбро что Джон даже снова отступил, недовольно дуясь и сверля его внимательным взглядом. Когда они все же улеглись, произошло нежданное: Джодах почувствовал как Джон, вроде только лежащий за его спиной, куда то делся. Он собрался повернуться, сесть, и начать в темноте разглядывать происходящее, но…. —ай! Джон, пусти, щекотно! —не пущу пока не согласишься!- какая же Джон все таки лиса: хитро было дождаться когда выключат свет и «напасть» на бедного Лололошку. —да не хочу я! —хочешь, просто еще не знаешь об этом! —да ладно-ладно, я согласен, только прекрати,- смех у Лололошки был звонкий, громкий, такой неподдельно искренний, что на секунду у Джодаха что то переклинило. —вот и славно! Очень вскоре после этого на постель опустились уже двое. Джон удобно расположился между Джодахом и Лололошкой, и улыбался так, словно он кот, который без спросу сожрал всю хозяйскую сметану, и еще и не получил за это. —только попробуй что нибудь учудить, Джон, я сразу…. —да ладно, ладно, красотка, что ж ты такой недоверчивый! За мной вон, Джодах присмотрит, гадостей он мне наделать не даст,- Джодах посмотрел на Джона очень красноречиво, но, к несчастью, в темноте этого было не видно. Спустя пять минут воцарилась тишина. Джон задремал быстрее всех, все таки не удерживаясь и приобнимая Лололошку, чему тот, впрочем, на удивление не воспротивился. Следующим уснул как раз таки сам вышеупомянутый, и Джодах остался единственным, кого Морфей в своем царстве не жаловал. Но даже если так, даже если сегодня ночью он не заснет, прямо сейчас, слушая рядом с собой, буквально под своим боком, тихое сопение двух человек, он осознавал: он и вправду счастлив.