United by music

Ночь принесла с собой покой, которого так не хватало Монике. После всего пережитого стресса она наконец могла отдохнуть, довольная еще и тем, что дала повод гордиться всем, кто за нее болел. Теперь можно был забыть все страдания, которые принесло Евровидение, в котором она так долго хотела принять участие во второй раз. Хотя Моника, несомненно, была счастлива, она не могла уснуть. За дверью ее гостиничного номера было шумно: не все радовались результатам и завершению песенного конкурса так же спокойно. Но самой Монике нечего было терять, поскольку для ее страны оказаться в финале уже было за счастье. К сожалению, мысли девушки были прерваны кем-то наглым, попытавшимся открыть дверь ее номера, даже не постучавшись. Моника, уже прожившая к тому моменту уже немало времени в Лондоне, где такое было нормой, так и не привыкла к таким выкрутасам, и поэтому она решила не обращать внимания. Но когда послышались громкие навязчивые стуки, Моника все-таки нехотя встала, чтобы открыть дверь визитеру, кто так отчаянно хотел ее увидеть. Но для Линките стало неожиданностью, когда, открыв дверь, она увидела Фатиму. Или, как ей следовало ее называть, Захру? — Ла Зарра? — девушка прокляла себя за то, что крупно облажалась, не назвав Фатиму по имени, и пока она корила себя за это, француженка не сказала ни слова и просто-напросто ворвалась в ее номер. — Слушай, я хотела выпить, но мне сказали, что ты дрыхнешь, поэтому я пришла сюда. Реально спишь, что ли? Давай выпьем, ну пожалуйста, — но все слова проходили мимо ушей Моники, поскольку она только и могла, что рассматривать Фатиму и ее резкие эксцентричные движения руками. Французский акцент девушки был ее изюминкой или, как сказала бы сама Моника, музыкой для ушей. — Не, я никуда не пойду. Уже поздно, а у меня ранний вылет, но если хочешь выпить, я могу налить себе текилы, у меня вроде оставалось. Прости, но только так, — Моника знала Фатиму уже около месяца и очень ее уважала, но, с другой стороны, никогда ее и не понимала. Хафди казалась очень похожей на нее, но и настолько же и непохожей. Какой интересный, все-таки человечек... — От такого не откажусь, но и ты уважь меня и выпей со мной, — Моника решила согласиться, так как поняла, что ей не оставляли другого выбора. И, откровенно говоря, она знала, зачем пришла ее гостья. Текила действительно подняла девушкам настроение, и по итогу Моника была рада, что Фатима все-таки ворвалась в ее комнату. Пока они говорили обо всем и ни о чем, Линките так или иначе затронула тему, которая, как она и догадывалась, расстроила Фатиму. — Я очень надеялась, что ты победишь, — и хотя Фатима улыбалась, она явно не наслаждалась внезапной сменой темы. — Знаешь, ты в любом случае молодец, я... — Моника попыталась закончить предложение, но Фатима прервала ее, вставая. — Нет, это было не здорово, это ужасно опозорилась, — Моника встала вслед за ней и попыталась возразить, но Фатима остановила ее касанием указательного пальца к губам. — И даже не утруждай себя попытками мне посочувствовать. Тебе было нечего терять, но вы все равно выступила блестяще, и все у тебя прекрасно, но глянь-ка на меня. Я сделала все, что могла, я разочарована и зла, и у меня есть на это полное право. Я пришла к тебе, чтобы просто поболтать и забыть обо всем этом дерьме, но ты явно не желаешь мне покоя. Фатима действительно была расстроенна, что не ускользнуло от Линките, но она предпочла ничего не делать, потому что ей нравилось видеть Хафди такой. Она не могла объяснить почему, но она чувствовала себя словно более живой каждый раз, когда француженка воспламенялась. Пока Моника соображала, что делать, рука Фатимы все еще была на ее лице, но вместо того, чтобы касаться невесомо, она начала сжимать ее щеки. За этим движением ее рука спустилась к шее Моники, а литовка была слишком смущена, чтобы что-либо предпринять, и все же она была чрезвычайно загипнотизирована французской дивой , поэтому даже не пыталась протестовать. Для Фатимы это был сигнал к началу игры. Может быть, так она выражала свое разочарование, а может быть, это было что-то большее; она сама не знала и никогда бы не сказала, но точно была готова продолжить то, что начала. В то время как одна из ее рук сжимала шею литовки, другая рука потянулась прямо к ее волосам, и вскоре Монику прижали к стене, удушая. Когда стало слишком тяжело дышать, Моника решила сделать то, о чем пока никогда не думала: поцеловать француженку. Поскольку ей пришлось приложить больше сил, чем она рассчитывала, чтобы вырваться из рук Фатимы, поцелуй оказался довольно резким. Чего француженка никак не ожидала, так это упрямства Моники: в этом они обе были совершенно одинаковы. Поцелуй был долгим. Но Моника знала, что Фатима вскоре попытается вырваться и продолжить свою садистскую игру, поэтому ей пришлось быстро соображать. И она придумала следующий ход. Ее рука вскоре достигла груди француженки. Дрогнувшее дыхание Фатимы сослужило как сигнал продолжать, и Моника продолжила, только проклинала себя за то, что она решила подстричь ногти, ведь прежние партнеры помнили ее еще той царапальшицей, но кто знает: короткий маникюр может оказаться преимуществом позже. А пока рука Линките все еще была на груди Хафди, и девушка не могла удержаться и не зайти дальше, поскольку Фатима ей явно не сопротивлялась. Моника возблагодарила богов, что на француженке был только атласный халат, и снять его было проще простого. Не теряя времени, литовка наклонялась и взяла другую грудь в рот, и такой жест заставил Фатиму вздрогнуть и застонать под литовской блондинкой. Было ясно, что она наконец сдалась и была готова к любому удовольствию, которое могла предоставить Моника, и Линките это нравилось. Как бы забавно ни было наблюдать, как дыхание Фатимы сбивалось каждый раз, когда Моника ласкала ее сосок, литовке самой хотелось большего. Она начала двигаться ниже, оставляя дорожку поцелуев на своем пути вниз по коже партнерши. Ее рука покинула грудь француженки, но затем, чтобы потянуться к ее шее и сжать так же сильно, как до этого душила Монику Фатима. Линките хихикнула, когда Хафди сдавленно засипела. Пока Моника спускалась другой рукой ниже, такие же, как и у нее, стриженые ногти ответно скользили по ее шее, да так, что литовка на мгновение запереживала, не пойдет ли кровь. Осознание того, а что это вообще такое творилось и как они к этому пришли, достигло ума Моники только в момент, когда ее рука приблизилась к промежности француженки. Она не отрицала, что ее влекло к Фатиме, хотя еще не была готова признать, могло ли это быть что-то более сильное, чем просто физическое влечение. Пока ее разум был полон похожих мыслей, она решила закончить то, что начала. Без особых колебаний Моника начала массировать внутреннюю сторону бедер француженки, и Фатима слегка вздрогнула и выгнулась в дугу, тихонько постанывая. Она чувствовала дразнящее ощущение интимной щекотки от прикосновений к ее коже пальцев Моники, скользящих все ближе и ближе к цели. Моника понимающе ухмыльнулась прямо перед тем, как ввести сразу три пальца, и приступила к ритмичным поступательным движениям, оставляя влажные поцелуи на коже француженки. Она чувствовала, как стенки влагалища Фатимы сжимались вокруг ее пальцев и становились восхитительно скользкими от ее возбуждения. Когда Моника задвигалась быстрее, Фатима напряглась еще больше, дрожа и едва дыша под ней. Она сильнее прикусила нижнюю губу, энергично двигая тазом навстречу, и громко заскулила, ни разу не думая том, могли ли услышать ее стоны за стенкой. Все, что имело для нее значение — удовольствие, пульсировавшее в ее теле вместе с сердцебиением. Когда Моника сильнее сжала пальцы внутри нее, Фатима резко вскрикнула, выгнув спину и запрокинув голову назад. Громкий стон сорвался с ее губ, эхом разнесясь по номеру. Когда Фатима пришла в себя, Моника немного замедлила темп, но не остановилась. Вместо этого она продолжала двигать пальцами внутрь и наружу, продлевая удовольствие девушки. Спустя некоторое время пальцы Моники покинули промежность француженки. Облизав руку, она, следуя примеру своей соучастницы этого небольшого преступления, легла на кровать рядом с ней. Улыбка Фатимы была стерта с ее лица губами Моники. Фатима тихо застонала, когда их губы встретились в страстном поцелуе, и ощущениями это было похоже на апокалипсис. Их рты жадно соприкасались, а языки переплетались в танце, когда они почти пожирали друг друга. Они обе, не сдерживаясь, звучно вздохнули в унисон, когда их напряженные языки прижались друг к другу. Язык Моники скользнул в рот Фатимы, пробуя ее сладость и вызывая в ней новые стоны. Фатима жалко целовала ее в ответ, постанывая громче, когда Моника нежно посасывала ее язык. Француженка положила руку на затылок литовки и массировала ей шею, в то время как ее другая рука ласкала линию подбородка девушки, этот раз нежно и спокойно. Через некоторое время они обе женщины просто лежали в объятиях друг друга, тихо дыша и наслаждаясь этим ценным моментом спокойствия моментом. Моника знала, что ее путешествие на Евровидение закончилось и что завтра она покинет Ливерпуль, но она об этом не грустила, ведь знала, что нашла себе человека, который на этот раз останется с ней подольше. — Ах, я могла бы написать о тебе песню. — Черт, почему моя шея кровоточит...? Они громко и беззаботно расхохотались в предрассветных сумерках.