Мелочи, из которых складывается любовь

Когда Юнги переехал к Чонгуку, ему казалось, что всё будет тихо и спокойно. Как он ошибался. Обычно утро начиналось одинаково: Юнги, с растрёпанными волосами, сонно вылезал из их кровати, лениво потягивался и бормотал что-то вроде: – Почему ты встаёшь так рано? Человек в здравом уме не должен выходить из дома до девяти утра. Чонгук, уже одетый в идеально сидящий костюм, усмехался и целовал его в лоб. – Потому что я тот самый "не в здравом уме", – отвечал он, укутывая омегу в плед. – Ешь завтрак, котёнок. – Не называй меня так! – огрызался Юнги, но на автомате тянулся за кофе, который Чонгук неизменно ставил перед ним. Несмотря на утреннюю суету, Чонгук всегда находил минуту для своего Юнги: задерживался на минуту подольше, чтобы завязать галстук, или гладил парня по голове, прежде чем уйти. – Всё, я побежал. Встретимся вечером, – говорил он. – Только попробуй задержаться, – мрачно бурчал Юнги, смотря, как дверь за ним закрывается. **** Юнги не мог понять, зачем человеку работать так много. Зачастую вечер превращался в долгое ожидание, пока Чонгук наконец не придёт домой. – Чего ты так упахиваешься, а? – спрашивал он всякий раз, когда Чонгук заходил в квартиру. – Чтобы ты жил хорошо, – с неизменной улыбкой отвечал альфа. – Знаешь, я бы жил ещё лучше, если бы ты не возвращался домой в такую поздно! – Юнги упирался руками в бока, стоя посреди кухни. – Ты обещал быть пораньше! Чонгук, казалось, привык к этим вечным недовольствам. Он только снимал пиджак и тянулся, чтобы обнять недовольного омегу. – Прости. Но смотри, я уже здесь, – его голос был мягким, почти убаюкивающим. – Да, здесь, – ворчал Юнги, но позволял себя обнять. – Но я уже приготовил ужин. И ел один. – Ты лучший, котёнок, – шептал Чонгук, уткнувшись носом в его волосы. – Не называй меня так! – Не могу, – с улыбкой отвечал он. – Потому что ты мой, и я тебя люблю. ***** У Юнги были моменты, когда он сидел, смотрел на час, нервничал и задавался вопросом: «Почему этот дурак работает до такой степени? Разве ему не интереснее быть дома?» Но затем он видел, как Чонгук, едва вошёл в дом, расслаблялся только рядом с ним. Видел, как альфа всегда находил способ коснуться его — пусть даже просто гладя по руке за ужином. И несмотря на ворчание, Юнги начинал чувствовать лёгкое тепло внутри. – Проклятый альфа, – иногда говорил он сам себе. – Почему я вообще люблю тебя, когда ты заставляешь меня ждать?! Чонгук же размышлял иначе. Смотря на своего упрямого омегу, как тот злится, ругается или ворчит, он только сильнее убеждался, что всё делал правильно. Ведь если в его доме горит свет и слышится голос Юнги, это значит, что в его жизни есть смысл. – Да, пусть ворчит, – думал Чонгук, снова обнимая Юнги после долгого дня. – Потому что его ворчание – это его забота обо мне. – Почему ты так на меня смотришь? – в очередной раз спрашивал Юнги, ловя взгляд альфы. – Потому что ты мой смысл, – просто отвечал Чонгук. И стоило Юнги услышать это, как вся злость мгновенно улетучивалась, оставляя только тёплую, иногда смущённую улыбку. ****** После очередного тяжёлого дня Юнги закатил глаза, встречая альфу у двери. – Ты серьёзно? Опять столько времени на работе? – ворчал он, но когда Чонгук подошёл ближе, в его руках оказался букет. – Для моего котёнка, чтобы он перестал злиться, – сказал Чонгук, передавая цветы. Юнги открыл рот, чтобы начать ругаться, но затем бросил взгляд на букет. – Ты вообще понимаешь, что цветы этим не исправишь? – Понимаю. Но хотя бы попробую, – спокойно ответил альфа, притягивая омегу ближе. И когда Юнги в очередной раз почувствовал тепло его рук и поцелуй на виске, он вздохнул, закрывая глаза. – Проклятый Чон, – пробормотал он. – Ты слишком хорошо это делаешь. – Я знаю, – усмехнулся Чонгук. – Это моя работа.