Платите даже за улыбку.

Его семья принадлежала роду потомственных слуг королевского дворца, однако с первым молодым господином у него не срослось. Уж больно любил над прислугой измываться, что аж он уволился. Однако терять связь со столетней династией король не хотел, поэтому отправил его ко второму своему сыну, которого, правда, казалось, не жаловал. Однако этому ребёнку была пресуща пугающая живучесть — отличительная черта королевского рода. Нельзя было отрицать его принадлежность к короне, пускай кровь и была запятнана. Семилетний мальчишка, вечно сбегающий в квартал красных фонарей к матери-проститутке. Очевидно, нынешнее поколение королей у них не задалось. Уже раз третий. Король легализует бордели, а малолетний сын по ним шляется, ничего удивительного — яблоко от яблони. По крайней мере так думал дворецкий до встречи со своим новым подопечным. В первые же недели Арктур, что уже приближался к почётным годам, проникся мальчику, которого оторвали от родной матери в возрасте шести лет. Он сбегал в квартал красных фонарей, потому что не хотел жить во дворце, ему долгое время претила такая жизнь, из-за которой с шести лет он был вынужден спасать свою жизнь от наёмных убийц, терпеть угрозы старшего брата, обращение отца, пока спустя года четыре он не остепенился. За исключением пылкой страсти к побегам, это был самый потрясающий ребёнок, с которым он имел дело. Несмотря на то, что родился в публичном доме, он был наиодареннейшим дитятком, а любовь матери чувствовалась даже на расстоянии, по одному только состоянию, уму и поведению мальчика. За шесть лет мать вложила в него столько, сколько за двенадцать не было вложено в первого принца. Да, политологию, социологию, высшую математику и иностранные языки ему пришлось учить с нуля, но мальчик схватывал на лету, быстро нагоняя, нередко даже опережая сверстников. Однако когда юному Высочеству стукнуло шестнадцать, ему сообщили новость о том, что его родившая мёртвого ребёнка мать сейчас при смерти, он выскочил из замка в чем было, без всякой маскировки, как когда-то в далёком детстве, и вернулся только на следующий день, абсолютно счастливым, без плаща и серьги. Арктур грешным делом думал, что мальчишку обокрали, но как выяснилось, он отдал вещи какому-то бродячему беспризорнику. Такие дорогие вещи на воздух выбросить. Если он отдал это ребёнку, они его не спасут. Раз родители раньше не смотрели за ним, то и с теми вещами подавно. Их продадут и пропьют, чем сделают жизнь малыша лишь хуже. Однако каким же его молодой господин был добрым, раз пожертвовал своим комфортом ради маленького ребёнка. Если бы он ещё стремился к трону, юноша бы стал весьма неплохим королём, в отличие от обожествляемого всеми тираничного братца. После того инцидента юноша ещё довольно долго меланхолично поглядывая в сторону квартала красных фонарей, что ночью был виден из башен замка. Он немало времени был просто одержим встретившимся тогда ребёнком. Но спустя время из-за увеличивающихся дел, он больше не смог думать о лишних вещах.

***

Все знали, что король не особо любит своего второго сына. Однако чтобы настолько? На одном из собраний чиновников Рийл Аль Авва выступил с критикой действий кронпринца, его аргументы были восприняты здраво и многие с ними согласились, но только не король. Всего через неделю после этого во дворец второго принца пришёл приказ с угрозами казнить его сразу же после корона и его старшего брата. Нанять прислугу из публичного дома в качестве благотворительности... Крайне низкий способ для унижения, вот только молодого господина больше волновало не это. — Они разрушат мой дом... Всё. Он превратится в притон, я не смогу здесь жить из-за домогательств собственной прислуги... Конец мирной жизни, негде будет работать, покои придётся запирать... За что этот старикашка так со мной? То же мне, любимчика-идиота выбрал, видимо, потому что родственный по размеру страусиный мозг увидел, какое счастье... Надеюсь этот царственный придурок окажется кастратом. Иногда у него бывали помутнения. Через часок обычно отходил. — Молодой господин, уверен, среди работников публичных домов будет много неограненных алмазов. — Ой, да какие из проституток работники? Я готов поспорить с тобой на любые деньги и почести, что в первую же ночь ко мне кто-нибудь в постель полезет. Арктур старался надеяться на лучшее, но его господин оказался прав на тысячу процентов.... Первую неделю эта прислуга напоминала живых мертвецов. Их выдернули из привычного, противоположного человеческому, режима ночного бодрствования и теперь дворецкий работал с амёбами, которые, однако, ещё имели силы и наглость лезть к своему работодателю ночью... Хотя, к счастью, среди пары десятков нашлись свои на удивление прилежные индивиды.

***

Первое время юный слуга не выделялся ничем кроме отвратительной памяти и смертельно рассеянного характера... — Простите, я не слушал, что Вы говорили? — Сэр Арктур, я дико извиняюсь, но можете Вы повторить, я не слушал? — Ммм... Да, я опять всё забыл. Простите. — Сэр Арктур, мне уже стыдно к Вам обращаться с этим, но.... Можете повторить? Сначала он даже думал, что мальчишка специально так делает, но после он услышал комментарий одной занимательной горничной. — С ним клиенты каждую ночь свои проблемы обсуждали, если бы он их всех слушал и внимал каждому слову, уже бы жить расхотел. Ничего удивительного, что у него ветер в голове гуляет. Среди всей прислуги безустанно бродили слухи о том, как Литана проклинает Мираха, однако лишь она могла подобрать объективные причины тем или иным его действиям. Правда обычно девушка не озвучивала ничего, даже когда её спрашивали. Потом парня отправили на кухню. Главный повар притащил его почти за шиворот, готовый ругаться благим матом. — Я живу на свете ни один десяток лет, но чтобы в двадцать один год молодой, здоровый мужчина не мог держать в руке нож нормально?! Немыслимо! — Каюсь, конечно, ладно, мне жаль, но Вы сами посмотрите, где Вы здесь прям такого уж мужчину увидели, особенно рядом с Вами? — указал на себя парнишка, которого все ещё придерживали и за поварской фартук. Он был в два раза меньше повара и на его фоне действительно смотрелся комично. — Пшёл вон! — Хорошо-хорошо, только не кричите, это для старческого здоровья вредно. Если убираться или стирать он был ещё способен, во всем остальном мальчик был чуть ли не инвалидом. Сорняки побеждали в сухую в противостоянии с ним, садовыми ножницами парнишка чуть шею садовнику не отрезал, а когда ему показали архивы, парень застыл, округлил глаз от их объёмов и сказал, что грамоте не обучен, хотя потом оказалось, что он соврал. И таким — ни на что неспособным —был не он один. Около половины всех новоприбывших умели даже меньше него. Потому что некоторых работников, что родились в публичных домах, особенно красивых, учили только тому, как там же и работать. В остальном же Мирах Ромеда оставался неплохим работником с дрюшлаком вместо черепа. На своём месте он отличался завидной упертостью, благодаря чему делал успехи в работе слуги. Было заметно, как тяжело ему даётся настолько резкая смена ритма жизни и как он старается приспособиться. Но чем-то большим он ничуть не выделялся. До некоторого времени. Всё начальное время работы Арктур проверял слуг на руку. Его господину не нужны были слишком разговорчивые или неблагодарные слуги. Если им не нужна была эта работа, лучше будет им и не работать здесь. Комбинируя прислугу по разным парам, старичок проверял насколько они могут быть болтливы, насколько лживые или непреданны. И даже здесь о Мирахе узнавалось со слов других. Домогается господина. Добивается его внимания. Навязываться ему. Подхалимничает. Как много у него дел, наверное, аж работать некогда. Вот только ни одно из них он не делал. Первое время Арктур вообще думал, что они говорят о другом человеке, особенно учитывая то, что большинство звало его просто "Линни", даже не зная настоящего имени. Мирах был одним из немногих, кому на господина было плевать с высокой колокольни, пока ему платили жалованье. Хотя, один занимательный разговор с его участием он всё же сумел послушать. Тогда Арктур поставил Мираха работать вместе со слугой, которому не так давно сделал выговор и тот был не в духе. Но, видимо, и Мирах в тот день тоже был чем-то недоволен. — Этот старпер поперёк горла уже стоит! Не, ты его слышал?! Несёт какую-то чепуху, а я что виноват, что просто говорю правду?! Я не могу держать её при себе. Будь он проклят старый хрыч. Эй, ты вообще слушаешь? — Что-что? А, нет, прости. Обычно я пропускаю всё мимо ушей, когда кто-то выносит из своего рта дерьмо. Ой! надеюсь, я не обидел тебя, но это ведь правда. Я не могу держать её в себе, это ведь так сложно, просто заткнуть свое хлебало, это выше всех моих сил и совести, ты ведь понимаешь? Ты не должен обижаться на правду, раз такой горой за неё стоишь, ага? Арктуру настолько резких слов он никогда не говорил. Между ними всегда была строгая субординация. А тут на ровном месте решил отыграться на ком-то за свое плохое настроение. — Ты что, опять на иглу подсел что ли? — Еби себя работой, а не такими вопросами. Просто я не понимаю как вы, куски идиотов, жалуетесь и жалуетесь мне на всех и вся, когда эти все и вся достали вас из такого дерьма, которое твоему пирсингу на заднице и не снилось. А знаешь, почему об этом вдруг знаю я? Потому что твоя драгоценная аманта решила пожаловаться мне на то, как тебя с этим пирсингом страпонить неудобно. За это он получил пощёчину, однако лишь рассмеялся. — Что, правда глаз режет, да? А если бы ты придержал её лишний разок за своими зубами, этого бы не было. А теперь напомни, за что ты сейчас меня ударил? За то, что я просто сказал тебе правду? Но я ведь не могу держать её при себе, разве я виноват? — Тебе серьёзно плевать? Плевать на то, что ведёшь себя как тварь последняя? — Ты прав. Мне плевать на то, как ты и все остальные оцениваете моё поведение. Потому что я никогда не пытаюсь повлиять на чужую точку зрения силой, а это уже делает меня не такой уж и тварью, в сравнении с вами. Вы только и можете, что говорить за чужими спинами и вечно жаловаться на свою жизнь, тогда как мне не зазорно молчать, вместо того, чтобы подражать змеям. Сначала шепчетесь, а потом жалуетесь, что вас ругают за лень, так может следовало сделать выводы, заткнуться и начать руками шевелить, а не языком или предпочтешь и дальше хуи с гангренами облизывать? Весь день после этого Мирах ходил довольный, а среди слуг лишь усилились шепотки. Он ни разу не был пойман за сном во время работы, ни разу ни с кем не переспал, ни разу не ошибся и ни разу даже близко не подошёл к молодому господину. Чище послужной список был только у Литаны, которая не забывала каждое второе слово. За месяц Арктур уже и привык к этому чудаковатому парнишке. Иногда он действительно надоедал, но дворецкий никогда не подавал вида, потому что Мирах, очевидно, сам всё понимал. Милый, иногда самонадеянный ребёнок, что на удивление работал лучше даже некоторой более опытной прислуги. Правда, не везде. Они даже несколько сблизились и в один момент Арктур смог выудить из Мираха некоторую информацию, пускай это и далось ему с трудом. — Моё отношение к молодому господину? Сэр, он мой работодатель. И видел я его раз в жизни. Какие отношения? Он мне платит, я работаю... Ну, всё. Периодически пожилой дворецкий мог выучить из него много информации, в сравнении с его обычной молчаливостью, но был и один момент, который все не давал ему покоя. — Мирах, могу ли я предполагать, что ты завизим от чего-то? — С чего бы вдруг? — неосознанно паренёк сразу опустил взгляд на свои руки, чем сразу себя выдал, — Сейчас я ни на чем не сижу.... Кроме утреннего кофе, возможно. К несчастью, Арктур слишком много жил, чтобы с течением времени не распознать на венах старые следы от иглы и шрамы от лезвия на запястьях. Когда-то мальчик, судя по всему, кололся и резал себе вены. Мирах дураком не был, по взгляду дворецкого он и сам все понял. — В своё время я совершил много ошибок. — легкомысленно пожал он плечами, — Сейчас я живу по-другому... Арктуру, несмотря ни на что, импонировал столь исполнительный, пускай и редкостно скрытный работник... Однако потом на дворец напали. Молодой господин был ранен, а вся главная прислуга схвачена. Повстанцы поистине были варварами. Они избили даже пожилую лекарку, разрушили все дорогие предметы в зале, буянили, кричали, избивали не только заложников, но и друг друга... И тут появился он. В первую секунду Арктур его даже не узнал, потому что в Мирахе даже походка отличалась. Он изящно улыбался и вёл себя совершенно иначе, чем обычно. Дворецкий в ту ночь много о нем узнал. Теперь он даже не удивлялся, почему память юноши так часто давала сбои, потому что песни, что он играл на лире представляли собой целые легенды. Он выучил наизусть даже зарубежную поэму в её оригинале, что не могло не удивлять. Но со временем и у Мираха фантазия иссякла. Прикованный к одному месту дворецкий не мог видеть всего, но так как зала была огромной и отлично разносила звук, он всё прекрасно слышал...

***

После всего произошедшего Мирах изменился. Правда, мало кто вообще остался бы прежним. Юноша замкнулся в себе. Если раньше со слугами он мог перекинуться хотя бы парой язв слов, то теперь молчал и игнорировал всех. Так как ему дали выходные, большую часть времени он просто был в своей комнате. Его было не слышно, не видно. Однако к Рийлу Аль Авве походы парень не пропускал, что и очевидно, ведь он был его начальником. У Арктура было много работы, да и уверен он был в своём господине, поэтому без всяких волнений их оставлял.... Пока Рийл не помешался. — А сколько ему лет? — Как сегодня у него самочувствие? — Послушай, Арктур, а если к оплате я ему ещё бутылочку вина дам, он будет рад? — Как думаешь, он ненавидит меня за случившееся? Ну да, наверное ненавидит, а я ещё и зову его каждый день... — Разве он не милый? Всё, мозг его заело. Арктур, конечно, знал, что мальчик его — личность своеобразная, но он не думал, что настолько. Теперь неудивительно, что он отказывал в женитьбе всем знатным дамам. — Никогда ещё на меня с таким подозрением не смотрели... Его выражение лица тогда было таким очаровательным. Теперь ему будет нравиться любое действо парня. Первая любовь всегда такая ненормальная. Теперь Арктур опасался лишь за Мираха — земля ему пухом. Однако что один, что другой — дети здравомыслящие, может, к чему-нибудь адекватному и придут? И тут они вступают в отношения. Арктур искренне переживал, не принудил ли его молодой господин мальчонку, но судя по рассказам обоих, всё было в порядке. — Сэр Арктур, я напился в хлам в ту ночь. Я кроме пары фрагментов вообще ничего не помню, можете даже не спрашивать. — по его состоянию утром было очень хорошо видно, что выпил он точно не мало. Он был в шоке, когда это произошло, но в то же время считал, что чисто из прислуги Мирах был ещё хорошим вариантом... правда, лучше бы это была благородная леди. Или хотя бы просто леди. Теперь слова Рийла: "Надеюсь на мне их род августинский и прервется," — заиграли новыми красками. Арктура обижало, что его ребёнок не сказал, что ему нравятся парни. Но ничего уж не поделать. Останавливать ни одного, ни другого от всего этого он не собирался, пускай беснуются. Это первая любовь — его всё равно вряд ли послушают, даже если он что-то против и скажет. Да и как ни посмотри, а Мирах был милым дитятком, пускай и не таким хорошим как его господин. По-своему талантлив, не глуп, да и характер не так плох. Если судить только по Арктуру. А если смотреть объективно, то был он пубертатной язвой, что не говорит, а ядом плюется, ещё и наглый до необыкновенная. Но с Рийлом он был мил. А могло быть и хуже, как Арктур узнал вчера. Когда Рийл и Мирах ушли, чуть ли не в тот же час во дворец прибыла леди Ирэн — женщина весьма влиятельная в своих кругах, да и к тому же бывшая владелица матери Рийла. Когда она сказала, что пришла как опекун Мираха, чтобы поговорить с ним, сложно было не пропустить её. Однако в этот момент уже забеспокоилась Литана. — Сэр, я не уверена, что Линни будет этому рад. И более чем я уверена в том, что она пришла не просто для разговоров. — Почему же? — Эта леди... Она продажная. Если она уже продала проститутку, она о ней не вспомнит. А тут она вдруг пришла к нему. Вряд ли сейчас у неё тоже есть какие-то благие причины. — Но разве она не знает Мираха с детства? — Ни одного его. С каждым часом настроение женщины ухудшалось, и она курила всё больше. Все бывшие проститутки, даже Литана, обходили ту комнату стороной. Было заметно, в каких ежовых рукавицах их держали, раз даже самые смелые, не боящиеся высказать своё мнение кому-то в лицо, просто молчали и не подходили к гостевой комнате с Ирэн. И вот Мирах вернулся. Даже он выказал некоторое беспокойство её присутствием.... Но того, что случилось не ожидал никто. Вряд ли кто-то вообще мог бы подумать, что юноша может так буйствовать. В отличие от некоторых, Арктур не подслушивал. Просто этих двоих даже этажом ниже было неплохо слышно. Мирах всегда был довольно тихим ребёнком, даже когда ругался с кем-то. Голос он обычно не повышал. Но здесь он ничуть не уступал леди Ирэн, местами было слышно только его. Очевидно, мальчик держал это в себе довольно долго, а эффект накопления заставил его сорваться на женщине. Хотя, Арктур считал, что если все слова склонного ко лжи Мираха были правдой, Ирэн вполне заслужила такого отношения. Что-что, а о чем-то столь серьёзном как обвинения юноша даже не заикался, если не был полностью во всём уверен. Пускай с другого этажа было слышно не так хорошо, как из другой комнаты, Арктур много нового узнал. И от чистого сердца, он теперь надеялся, что жизнь юноши станет лучше. Что Рийл сможет ему в этом помочь, даже если у их отношений не было будущего.