Солнышко

      Колёса автомобиля плавно скользили по дороге, свет фар отражался от влажного асфальта, как и тысячи огоньков, которыми были украшены деревья и дома. Город озарялся огнями, создавая волшебную атмосферу праздника. В воздухе витал аромат свежей выпечки и горячего шоколада, а издалека доносились звуки рождественских песен. Люди, закутанные в тёплые шарфы и шапки, неспешно прогуливались по улицам, наслаждаясь красотой города. Витрины магазинов, украшенные яркими гирляндами и игрушками, притягивали взоры, а возвышающаяся на центральной площади огромная ёлка, сверкающая разноцветными огнями, собирала вокруг себя толпы народу. В каждом уголке города чувствовалось приближение Рождества, и казалось, что само время замедлило свой ход, желая дать возможность каждому насладиться этим волшебным моментом.              Уставшим и задолбанным взглядом Чонгук смотрел на счастливых людей, наслаждающихся вечером, и глубоко вздохнул. Лёгкие обожгло ледяным воздухом, на короткое мгновение принося облегчение и бодрость, которые ушли, стоило сделать выдох. В голове было абсолютно пусто, а тоска и безразличие окутывали сердце, причиняя дискомфорт. И лишь редкие мысли о том, как бы ему хотелось исчезнуть с этих праздничных улиц, давали сил ехать дальше, а не закрыться в салоне машины, по-детски прячась от всего мира и себя самого.              Эти яркие огни и нарядные украшения, впервые не вызывали у него никаких эмоций. А ведь ещё недавно он так сильно ждал наступления этого волшебного периода, в красках себе представляя, как именно они его проведут. Они. Он, Арин и Тэхён.              — Тэхён, — сердце вновь болезненно сжалось, а глаза увлажнились, отчего Чонгук часто-часто заморгал, пытаясь прогнать эту проклятую влагу.              С того момента, как он уехал в Новую Зеландию на досъёмки, прошёл месяц. Не желая попадаться в лапы папарацци, что заметно оживились после того, как застукали их троих вместе, он с Арин уехал в город к родителям в тот же день.              Сейчас вспоминать то нежное прощание, ласковые поцелуи и последнюю ночь, было особенно мучительно. А ведь тогда он так боялся, что произойдёт именно то, что произошло, и то, с чем он имеет дело сейчас. Тэхён просто забыл о них, забыл о нём. В самом начале, в первые пять дней после расставания, они созванивались сразу же, как у занятого съёмками актёра появлялась свободная минутка. Посылали друг другу забавные фото и видео отчёты, кто и как провёл этот день. Писали сообщения в чате и голосовые пожелания хорошего дня и спокойной ночи. Но длилось это не долго.              Расстояние, разные часовые пояса, а также работа сделали своё дело. Звонков стало меньше. Они перестали записывать голосовые. Сообщения значительно уменьшились. Они не отправляли друг другу видео и фото. Пока две недели спустя один разговор на минуту-полторы не превратился в отсутствие звонков вообще. Чонгук ещё пытался поддерживать связь, отправляя редкие сообщения, но они всё чаще оставались без ответа. И он прекратил. Не желая быть занозой, от которой изо всех сил хотелось бы избавиться, а не получалось.              Арин, которая с нетерпением ожидала Тэ-Тэ и говорила о нём к месту и нет, тоже постепенно начала забывать мужчину, в один миг просто пропавшего из их жизни. И это для самого Чонгука было самым приятным в данной отвратной ситуации. В своё время он опасался, каково будет ребёнку, так сильно привязавшемуся к альфе, когда тот неожиданно их покинет. Оказалось, непросто. Но не Арин, а ему самому.              Она, попавшая в новую для себя обстановку и занятая дедушками, всё меньше говорила и вспоминала о Тэ-Тэ, что катал и кружил её на руках, а также дарил подарки-сюрпризы и проводил с ней вечера. Спустя три недели она словно его забыла. А Чонгук помнил. И ему так хотелось уметь отвлекаться, подобно дочери, и выкинуть этого человека из своей головы. Но он не мог. Не мог до такой степени, что частенько видел его фигуру в толпе, слышал голос в общем зале ресторана, и, самое худшее, улавливал его запах среди множества других.              Омега понимал, сознание играет с ним, проектируя образ объекта интереса и поднимая из его собственного разума наиболее запомнившиеся и отложившиеся фрагменты, отчего Чонгуку становилось отчаянно больно. Но он изо всех сил старался не показывать той пустоты, что заполонила его душу. Улыбался и отшучивался на работе. Играл и веселился с дочерью. Помогал по дому и с покупками родителям. Готовился к наступающему празднику. Слушал Рождественские песни, когда украшал комнаты и ставил ёлку. Выпекал пироги и печеньки на кухне папы. Он был нормальным. Таким, как всегда. И только оставаясь наедине с собой, с его лица стекала улыбка. Уголки рта опускались вниз, а глаза превращались в безжизненные пустоты…              Порой, оставаясь в своей спальне, он сворачивался калачиком и, накрываясь одеялом, прокручивал в голове такие яркие и тёплые воспоминания, которые мучали его сердце, насиловали душу. Каждое из них отзывалось маленьким микровзрывом. Осколки разлетались в разные стороны, раня… и вызывая многочисленные кровотечения. Сжимая пальцами одеяло и кусая край подушки, он поджимал ноги в груди, беззвучно содрогаясь от рыданий. И не понимал, почему его разрывает на части. И когда же это, наконец, прекратится?              Когда он сможет забыть Тэхёна и вновь жить спокойно, радоваться мелочам и хохотать до боли в животе? Когда пустота уйдет из души? Когда мир окрасится яркими цветами? Когда, смотря на дочь, он не будет вспоминать те короткие дни, что они провели вместе?              Эти вопросы не давали ему ответа. А от всего притворства становилось невероятно противно и грязно. Особенно сейчас, в преддверии Рождества, когда люди просто радуются и ожидают чуда от поистине прекрасного и особенного праздника, не вызывающего у Чонгука ничего кроме тяжести.              Смотря на стекло в своё отражение, омега видел лишь собственный непритворный уставший вид, потерю жизни в глазах и отсутствие интереса, так сильно контрастирующий с радостными и счастливыми лицами прохожих, отчего ещё больше хотелось убежать и спрятаться. Вот только он не мог себе этого позволить. Свернув в переулок и проехав квартал, машина мужчины остановилась у празднично украшенного дома, что красиво светился огнями в ночи и вновь тяжело вздохнул. Ему предстояло сейчас настроиться и отыграть правильного папу, который, вернувшись с работы, рад увидеть своих родных.              Нужно улыбнуться. Заставить взгляд сиять, а голос звенеть. Это было сложно. Но Чонгук знал, пройдёт ещё немного времени и станет легче. Он перестанет озираться по сторонам, видя Тэхёна, перестанет смотреть на телефон и ожидать звонка, перестанет принюхиваться, в попытке уловить его аромат. Ему всего лишь нужно переждать. Но так сильно хотелось подкрутить время и прийти в себя, когда все эти терзания души останутся позади. Вот только подобное не было возможным. И он терпел. Жил. Улыбался. И притворялся, будто всё хорошо.              Родители лишь осторожно переглядывались, наблюдая за единственным сыном, переживающим не самый простой период в своей жизни и делали всё, чтобы Чонгук мог отлежаться, перебороть себя, а потом встать и с высоко поднятой головой идти дальше. Они отчётливо видели, насколько ему больно, грустно и одиноко. Видели, как он застывал с кружкой кофе, гипнотизируя падающие хлопья снега. Как грелся под пледом в объятьях с Арин, утыкаясь носом ей в макушку, и вдыхал её детский аромат с примесью молока. Как замирал, стоило в новостях прозвучать очередным сплетням о Тэхёне, который, по заверениям СМИ, во всю кутил в Новой Зеландии.              Последнее било больнее всего. Особенно, когда он вставал и деревянной походкой исчезал в своей комнате, а после выходил оттуда с картонной маской на лице и кривой, плохо приклеенной улыбкой. Но время шло. И он научился оставлять все переживания за дверьми спальни и машины. Это были единственные места, где он мог позволить себе не притворяться и быть слабым, брошенным и забытым омегой, которым он, по сути, и являлся.              — Я дома, — проговорил Чонгук с куда более удачной улыбкой, чем в первые дни молчания альфы, проходя внутрь и замирая от уютной картины дочери и отца занятыми очередной игрой у камина. Отголоски увиденного тепло лизнули сердце, согревая.              — Папочка, — радостно провозгласила Арин, и, бросив деда достраивать башню, полетела к любимому родителю.              — Привет, солнышко, — мягко отозвался омега, целуя нежную щечку дочери, вцепившуюся в него всеми своими конечностями.              — Мы с дедой башню ст-оим. Бо-шую-бо-шую, — заглядывая папе в глаза, счастливо проговорила она, вызывая у мужчины искренний короткий смешок.              Пилинк-пилинк-пилинк.              — Мы кого-то ждём? — удивился звонку Чонгук, оборачиваясь в сторону входной двери, к которой приближался Намджун.              — Нет, может, кто из соседей, — безразлично хмыкнул Джин, а потом вышел из-за столешницы и, вытирая руки, приблизился к гостиной, из которой открывался отличный вид на вход.              Вот только посетителя, почтившего простой дом Кимов, никто из присутствовавших точно не ожидал увидеть.              — Тэ-Тэ, — завопила во всё горло Арин и полетела прямо в объятья к мужчине, пока остальные в шоке наблюдали за тем, как тот с точно такой же яркой улыбкой на губах подхватил девочку и радостно закружил ту на месте.              — Привет, солнышко, — такой родной голос отозвался уколом внутри. Чонгук сжал зубы и смотрел. Смотрел на то, как человек, которого он почти вычеркнул из своей жизни, вернул оставленного в чемодане Зуко, и преподносил его ребёнку очередной подарок, от которого та приходила в немыслимый восторг. Смотрел, как на лице альфы сияла улыбка, а глаза лучились довольством. Смотрел, как нелепо известнейший американский актёр смотрится в их простом доме, и не понимал, что именно он должен сейчас делать.              — Вам нужно поговорить, — Намджун похлопал Тэхёна по плечу и посмотрел на сына, застывшего соляным столбом напротив, и, кивнув головой супругу, увёл Арин со всем полученным добром на второй этаж.              — Чонгук, — улыбнулся мужчина, приближаясь и никак не ожидая того, что тот не только не даст себя обнять, но и не позволит прикоснуться. А в заключение отодвинется и выдаст:              — Зачем ты здесь?              — Что? — он тупо замер на месте и захлопал глазами, смотря на отстранённо-холодного мужчину, в котором с трудом угадывались прежние мягкие черты, на которые он так любил залипать. Не было ни улыбки, ни искорок в глазах, ни нежности в облике. Чонгук сейчас походил на скалу. Монументальную. Холодную. И безжизненную.              — Я спрашиваю, зачем ты пришёл? — повторил омега ровно, и, прикрыв глаза, добавил куда тише и чуть более эмоционально, с надломом: — Арин почти удалось тебя забыть.              — Чонгук, о чём ты говоришь? — взгляд альфы бегал по знакомому лицу, которое он целовал, и по которому так скучал, которое представлял ночами, и к которому стремился вернуться, и ничего не понимал.              — Знаешь, я сейчас в некоторой растерянности. И действительно не понимаю твоих действий. Поэтому хочу получить всего один ответ на свой простой вопрос. Зачем ты сюда приехал?              — Я приехал за тобой. Тобой и Арин, — он произнёс это так, словно сказанное было чем-то простым, логичным и естественным, отчего у Чонгука больно кольнуло в груди.              «Как он может так говорить, после всего произошедшего?»              — Боже, какая нелепость, — только и фыркнул Чон, и, цокнув, выдал: — Ты в самом деле думал, будто я буду рад твоему приходу?              — Я чем-то тебя обидел? Ты выглядишь…              — Как?              — Раздражённо. И злишься, — быстро добавил Тэхён, хмурясь от непонимания и растерянности, в которой он пребывал с того самого момента, как встретился с Чонгуком взглядами, — судя по всему, на меня.              — Браво, Холмс, возьми с полки пирожок, а потом вали на все четыре стороны.              — Чонгук, да что с тобой случилось? — сутки бодрствования и непростой перелёт сразу после, вызывал головную боль и неприятную пульсацию. Альфа банально плохо соображал. Да ещё и эти шарады омеги. — Почему ты злишься? Я ни черта не понимаю!              — А зачем великому Ким Тэхёну, вообще, включать голову? Разве ты не привык жить одним днём и наслаждаться всеми благами, которые идут тебе в руки? — язвительность так и лилась изо всех щелей, не давая актёру ни одного намёка, ни единой подсказки. А говорить прямо Чонгук явно был не намерен.              — Я не понимаю, Чонгук, пожалуйста, перестань.              — Это тебе стоило бы перестать морочить мне голову. Я не один из твоих мальчиков и девочек, готовых сначала пойти на ручки, а затем прочь, по первому твоему слову. Мы живем самой обычной и довольно спокойной жизнью, и мне нисколько не хочется ни для себя, ни для Арин лишней головной боли.              — Головной болью ты называешь меня? — он тыкнул в себя пальцем, с полным офигеванием смотря на омегу.              — Бинго.              — Ты ведь говоришь всё это не просто так, — медленно произнёс Тэхён, всматриваясь в лицо Чонгука, — можешь мне объяснить?              — Окей, я объясню, хотя единственное желание, сейчас мной горячо испытываемое, хорошенечко тебе вдарить, и, дав пинок под зад, выпроводить из родительского дома, — зашипел крайне разъярённый мужчина, которого банально начало подкидывать от всех тех эмоций, разом бушующих внутри.              — Чонгук.              — Будучи обычным смертным, — чуть более спокойно, но от этого не менее яростно, продолжил говорить Чон: — живущим своей невероятно простой и серой жизнью, я хочу видеть свою жизнь стабильной. Без стрессов, журналистов, постоянно выдающих перфомансы самых жутких форматов.              — Они опять что-то написали, — актёр тяжело вздохнул и зачесал волосы назад. Он мог только гадать, из-за чего же так сильно взбесился Чонгук, ведь отлично знал, насколько статейки всевозможных писак любили обсасывать «горячие новости», у которых под собой не было никаких оснований. И что они могли создать за то время, пока он не контролировал и не следил за инфо-пространством, сказать было невозможно.              — Тэхён, такая жизнь, возможно, для кого-то и кажется нормой, но я не хочу ничего подобного. Мне претит мысль быть тем, кто терпеливо ждет, пока его партнёр где-то с кем-то развлечётся, а потом, одумавшись, вернётся назад. Такое не для меня, — голос омеги дрожал, в этот самый миг все те предположения и фантазии людей из интернета, подкреплённые собственными размышлениями, предстали перед его глазами. И они совершенно не вязались с его Тэхёном. Вот только был один вопрос, ответ на который он боялся услышать, а существовал ли когда-то «его Тэхён», или это лишь плод его наивного воображения?              — Ты думал, я там развлекаюсь? Серьёзно? Чонгук, я работал! — взорвался альфа, повышая голос. Голова просто шла кругом. Как он только мог подумать о подобном? Как в его голове только зародились эти мысли?              — Отличная работа, поздравляю. Девяносто процентов альф планеты, мечтало бы также «работать», — язвительно продолжил напирать он, не собираясь тормозить.              — Это суждение… — он выдохнул, чтобы разозлившись, не выплеснуть какую-то глупость, и произнёс куда более спокойно: — Ошибочно. Актёры с персоналом съёмочной площадки в самом деле устраивают вечеринки, довольно часто. Но моё появление на таких сборищах краткосрочно.              — Мне всё равно, — удалось произнести Чонгуку до того момента, как ему захочется кинуться Тэхёну на шею и наплевать на всё. На разговоры, обсуждения и факты, которых он, оказывается, из-за своей глупости не видит. Хотелось поверить и забыть о всех тех статейках, что так часто попадались ему на глаза и на которые он сначала презрительно фыркал, потом недовольно посматривал и, в конце концов, зачитывался взахлёб. Каждый раз этим действием причиняя себе боль. — Просто уходи.              — Ты выгоняешь меня, даже не выслушав? — потерянно выдохнул Тэхён, всматриваясь в лицо человека, к которому так стремился вернуться. — Не дав пояснить и, возможно, решить проблему, которую ты накрутил себе?              — Предпочитаю судить не по словам, а по действиям.              — Так смотри, — повысил голос мужчина, взмахивая руками. С каждой пройденной секундой и сказанным словом ему казалось, что он просто сходит с ума. Это ведь не может быть правдой! Не должно ею быть! — Смотри на действия. В чем дело?!              — Я смотрю. И вижу, насколько тебе стало всё равно. Тэхён, я…я, боже, — он закрыл лицо руками, сдерживая эмоции, готовые прорваться наружу. Было так тяжело не сорваться и не кричать на глупого альфу, который сам, своими руками просто взял и стёр из своей жизни то, что они только начали строить.              — Чонгук, — альфа сделал шаг ближе. Так хотелось провести рукой по этим светлым прядям, ощутить его невероятный запах, прижать в себе, наслаждаясь теплом и ответными объятиями. Может ли он достучаться до разума Чонгука, которого явно поглотили обида и долгие переживания, из-за чего они и пришли в эту точку. Из неё нужно было выбираться. Вот только, что делать, если омега в ней застрял и не позволял себя вытащить?              — Не подходи, — повысил Чонгук голос и одновременно с этим вытянул руку вперёд, предотвращая приближение Тэхёна к себе.              — Мне не всё равно. Я люблю тебя и Арин, — заверил мужчина, огромными глазами смотря на Чонгука, застывшего в растерянности напротив. Этим словам так хотелось поверить. Поверить, что он смог из миллиона людей вокруг найти того одного. Своего. Единственного. И тут же сам себя тормозил. Этот единственный, кому в самом деле хотелось довериться, был профессиональным актёром, не стоило забывать. Для него сыграть любовь, привязанность, и раскаяние — не проблема. И он запросто смог одурачить его, но больше такой трюк с ним не пройдёт. Пусть и хотелось поверить в эти слова больше всего на свете.              — Тогда, — его голос дрогнул и благодаря этому Чонгук смог взять себя в руки. Боже, он действительно чуть не поддался этим честным и открытым глазам, в которые так приятно было погрузиться и утонуть. Вот только тонуть омега не имеет права. Поэтому, сжав кулаки, он смог произнести почти ровно и безразлично, издевательски приподнимая бровь вверх: — Репутация опустилась вниз и твоё пиар-агентство посоветовало вернуться обратно в лоно воображаемой семьи?              — Значит, так ты видишь наши отношения? — слова Чонгука больно кольнули прямо в самое сердце. Неужели он ошибался и все те дни, проведённые вместе, для одного из них не значили ничего? Неверие отразилось на лице альфы, когда он произносил: — Красивая картинка и не более?              — Отношения? — повторил омега слова, отозвавшиеся внутренним всхлипом. — Ты сейчас прикалываешься надо мной? Между нами был секс, да. Но никак не отношения.              Разве будучи в отношениях пары не делают всё для их поддерживания? Или отношения для Тэхёна — это только постель? Если так, то он принял абсолютно верное решение. И не будет больше сомневаться. Всё кончено. И Тэхён сам сделал всё для этого. А он, Чонгук, просто завершит. И не будет жалеть и реветь. Не будет скулить от боли, скручиваясь калачиком под одеялом. Не будет!              — Я считал иначе, — в свою очередь тихо прошептал актёр, и Чонгук ощутил, как его глаза наполняются влагой. — Ты действительно думаешь, что я просто так кого попало приближаю к себе? Пускаю в свой дом, бегаю, как идиот, и забираю чужих детей, играю с ними, для чего? Чтобы просто переспать с их папочкой? Не за круто? — от былого спокойствия Тэхёна остались только ошмётки. Его эта ситуация начала конкретно так подбешивать. Наезды без повода, обвинения, взятые из воздуха, и топтание по нему для собственного удовлетворения! Разве он заслужил подобного? Разве дал хоть один повод усомниться в себе?              — Откуда мне знать, что для тебя считается нормой? — в свою очередь закричал Чонгук, которого не слабо оскорбили слова о собственной незначительности по отношению к самому Тэхёну. — Может, ты просто захотел поиграть в семью, а мы так удачно попались тебе под руку! Поиграл? Попробовал. Хватит.              — Для тебя Арин игрушка? Дал поиграть и достаточно?              — Не смей приплетать сюда мою дочь! — выставил он палец в сторону альфы, медленно и с расстановкой цедя каждое слово. — Во всей этой ситуации она наиболее пострадавшая сторона!              — А по-моему, ты здесь хочешь быть самым обиженным. Что за цирк?              — Цирк — это по твоей части. Скажи, как долго твои пиарщики думали, прежде, чем решили использовать нас с Арин для продвижения твоей идеальной репутации?              — Что за бред! — Чонгук не был до конца уверен в своих предположениях, но реакция Тэхёна дала понять, насколько то было верным и правдивым. От этого ситуация становилась только хуже.              — Хочешь сказать, вся та шумиха образовалась не из-за них? Твои фанаты, спасибо им большое, догадались обо всём куда раньше глупого и несмышлённого омежки-одиночки с дитём на руках, писающимся от счастья, что на него обратил внимание великий и прекрасный Ким Тэхён! — Чонгук уже не просто повышал голос в разговоре, а откровенно кричал. Кричал от боли и обиды, от несправедливости и использованности. Разве они с Арин заслужили к себе такое отношение? Что они совершили такое, чтобы этот человек мог так с ними обойтись?              — Ты бесишься так из-за слов в интернете? Там какой только бред не пишут! Нельзя же верить всему подряд!              — Я бешусь, потому что невольно вместе с дочерью стал твоим пиар-ходом!              Да, он спас Арин, и Чонгук до конца своей жизни будет ему за это благодарен, но простить мужчину за двуличие и лицемерие, которое он столь искусно демонстрировал на протяжении последних нескольких месяцев, не сможет. Омега искренне не понимал, зачем, и почему были выбраны именно они? Кто так изящно и безжалостно решил поиграть чувствами двух человек? Почему ему было это дозволено?              — Ты даже сказать ничего не можешь, — тихо, еле слышно проговорил Чонгук, чуть не плача. От этого молчания было особенно больно. Тэхён поступал так намеренно, отлично зная, на что шел. В принципе, и не удивительно. Не мог же он стать столь известным и популярным актёром только благодаря своей внешности и таланту. Они живут не в том мире, к огромному сожалению самого Чонгука. — Впрочем, разве стоит говорить? По-моему, все стало понятно после твоего отъезда.              — Твое недоверие ранит, — проговорил мужчина также спокойно. Да, он был виновен, что не доглядел и позволил подобному произойти. Но он никогда не использовал Чонгука и Арин, вот только сказать об этом альфа не успел.              — А меня ранит твоё безразличие, — куда громче провозгласил омега со слезами на глазах. — И раз мы так плохо поступаем по отношению друг к другу, предлагаю всё закончить здесь и сейчас.              — Ты хочешь расстаться? — весь воздух из легких выбило, а почва под ногами пошатнулась. Когда Чонгук начал этот скандал, он понял, к чему это вело, но, поссорившись, актёр хотел всё выяснить. Разложить по полочкам, прояснить, поговорить. И помириться, когда Чонгук остынет.              — А мы и не встречались, — в очередной раз слова омеги больно ударили по альфе. Он лупил со всей силы, без разбору, куда ни попадя.              — Как у тебя всё просто, — губы мужчины скривились. Не такое приветствие он ожидал получить, когда на всех парах летел к дому родителей возлюбленного, сойдя с рейса. Не к такому итогу готовился.              — Незачем всё усложнять.              — Действительно, зачем стараться и работать над отношениями, когда можно просто сбежать. Это ведь куда проще, не так ли, Чонгук? — ему так захотелось уколоть в ответ, дать ощутить, насколько это неприятно, когда человек, чувства к которому так сильны, бьёт словами. Но, судя по всему сказанному выше, чувства были только у него одного.              — Я не сбегаю! Я отстраняю свою семью и дочь от пагубных последствий.              — Прекрати прикрываться Арин и посмотри правде в глаза, — Тэхён сделал шаг к Чонгуку, тыкая ему неприятную правду прямо в лицо: — Ты боишься сам. Тебя трясет от страха и ужаса.              — Перестань.              — Ну уж нет. Ты, Чонгук, трус. Трус, не желающий вытянуть голову из жопы и оглядеться по сторонам. Зарылся в своём маленьком мирке и стоило только подуть ветру, ты выглянул, вдохнул свежий воздух и вновь спрятался. Ты поступаешь так не в первый раз, и сейчас предлагаешь мне сделать то же самое. Но почему я должен поступать по-твоему? Я привык смотреть в лицо неприятностям.              — Вот иди и смотри! — закричал он надрывно, сжимая пальцы в кулаки, которые так и хотелось применить на одном конкретном человеке.              — Я смотрю, смотрю на тебя, — не сдерживаясь, Тэхён схватил блондина за плечи и тряханул. — И ты тоже посмотри, хватит прятаться. Сколько можно?              — Перестань! Просто оставь меня в покое! Я не хочу жить в твоём мире, меня вполне устраивает и мой, — наполненные влагой глаза, вот-вот готовы были пролиться на разгоряченные щеки.              — А как же Арин? Ты собираешься растить и её в этом коконе? Научишь её прятаться и бегать, вместо того чтобы бить?              — При чем здесь это? Речь не о том! — замотал он головой, часто моргая. Нельзя плакать. Не сейчас. Не при Тэхёне.              — О том, Чонгук. Просто признайся, ты боишься!              — Да, блядь, я боюсь! — вновь закричал омега, скидывая руки мужчины со своих плеч, и отступил, чтобы накинуться со словами в то же мгновение: — Тебе от того стало легче? Получил моральное удовлетворение? Какая тебе вообще разница до нас с Арин? Мы живем по себе, а ты по себе. Отдельно друг от друга.              — Господи, какой же ты глупый, — руки Тэхёна взлохматили собственные волосы, а пальцы сильно потянули пряди. Боль должна была помочь, отрезвить, и вести себя нормально, не поддаваясь на истеричные провокации омеги, явно находящегося не в себе.              — Вот и отлично. Зачем тебе связываться с глупым мной? Иди и найди себе кого-то достойного себя. Такого же умного, красивого, замечательного и разумного.              — Почему ты постоянно мне кого-то сватаешь? Прекрати, я ничем не заслужил такого отношения к себе!              — Ты действительно хочешь об этом поговорить? — на крики больше не оставалось сил, хотелось просто закончить этот тяжёлый разговор и забыть о нём. Не вспоминать. Никогда.              — Да, хочу. Потому что твоё недоверие вызывает у меня здравые опасения. И наталкивает на определённые мысли.              — Серьёзно? — Чонгук даже воздухом подавился от подобного заявления. Он правильно его понял? Тэхён говорил это на полном серьёзе? Выдохнув, он зло посмотрел на альфу, повторяя: — На определённые мысли? Не поделишься, на какие? Я просто весь сгораю от нетерпения их услышать! Если не ошибаюсь, из нас двоих, только тебя хочет себе заполучить каждый второй фанат, а часть из них только спит и видит, как бы прыгнуть в твою постель.              — Я не сплю с фанатами.              — Прости. Только с моделями и актёрами, — начал он загибать пальцы на руке, и спохватившись постучал себя по голове за глупость, — ах нет… еще со стаффом. Как я мог забыть.              — Вот как мы заговорили. Беспорядочные связи, да? — злость Тэхёна просто распирала и поднималась, грозясь выплеснуться. — Зато у меня нет нагулянного на стороне ребёнка!              Чонгук мог гарантировать, что услышал звук разбитого сердца. Своего. Эмоции отрезало. В груди осталась только пустота и нескончаемая боль.              — Убирайся, — еле слышно проговорил он, смотря сквозь альфу.              — Чонгук, прости, я… — запоздало понял о своей ошибке мужчина, греша на свою злость, язык, и собственную неспособность думать. Каким образом он вообще мог подобное ляпнуть?!              — Убирайся вон. Ким Тэхён!              — Чонгук…              — Я сказал убирайся, — в очередной раз безжизненно и потерянно повторил омега.              — Чонгук, прости, я не это имел ввиду.              — Тот, у кого не может быть семьи, никогда не поймёт, насколько это прекрасно — иметь ребёнка. Дорогу на выход найдёшь сам, — больше не говоря ни слова, Чонгук пихнул мужчину плечом и, взлетев по лестнице, ринулся в свою комнату, громко хлопнув дверью.              Грудная клетка ходила ходуном, а слёзы не просто душили, они ручьями катились по щекам. Внутри теперь было не пусто. Внутри всё рвало и ревело. Клочья плоти, раздираемые на куски, кровоточили и ныли. Он зажал рот рукой, и, сильно смежив веки, сотрясся всем телом.              Бах.              Хлопнула входная дверь и впервые за этот месяц Чонгук позволил себе не сдерживаться и зареветь в голос. Казалось, его тело просто не справится с теми эмоциями, что клокотали внутри него, и разорвётся. И Чонгук хотел разорваться. Исчезнуть. Было слишком больно. Слишком обидно. От несправедливости этого жестокого мира и собственно бессилия что-то этому миру противопоставить.              Зато у меня нет нагулянного на стороне ребёнка!              Слова Тэхёна гремели в голове омеги, заглушая все звуки и даже собственные мысли. Голос мужчины с каждым повторением набирал грубость, презрение и отвращение к нему. К Чонгуку.              — Как он мог вообще такое сказать? Как язык вообще повернулся произнести подобное?! — только и мог шептать сам себе Чонгук, пытаясь заглушить слова, причиняющие боль.              Хотя, чему он удивляется, они ведь были для него счастливым билетом. Пиаром. Вон, как рейтинги выросли, небось, предложат главную роль в каком-нибудь фильме. Жаль только, придётся искать другого омегу с ребёнком, ну, ничего, фанатов много, а пап- мам-одиночек и того больше.              Губы скривились, а тело вновь пронзило рыданиями, а от нехватки воздуха закружилась голова. Рука сжала тонкий свитер на груди. А лоб уткнулся в колени. Он ощущал такое опустошение, обиду и несправедливость. А ещё искренне не понимал, как можно было назвать Арин ошибкой и чем-то, что не должно было существовать?              Он готов был услышать от Тэ всякое в порыве гнева, но сказанное им было чем-то, что, как думал Чонгук, он не мог даже подумать произнести! Он ведь всегда так тепло относился к Арин. Играл, делал подарки, уделял огромное количество времени и, казалось, был счастлив рядом с ней. Неужели в эмоциональном порыве он высказал свою истинную точку зрения касательно его малышки? Получается, он относился к ней именно как к ошибке? И всё, что он демонстрировал до этого, было искусной игрой?              Но разве можно было так мастерски притворяться? Так улыбаться и счастливо смеяться, уделять столько своего времени на посиделки с чужим ребёнком? От воспоминаний того, как они проводили последние перед отъездом дни, заныло глубоко внутри, причиняя физический дискомфорт.              — Конечно, можно, — выдохнул Чонгук сам себе под нос, — это ведь был всего лишь искусный пиар-ход.              Его самого никогда особо не интересовала жизнь звёзд, но после того, как он познакомился с Тэхёном, особенно после того, как они стали ближе, и в большей степени после того, когда он уехал, он уделял немало времени новостным и фанатским сайтам, на которых имелись фото, видео и разборы материалов на любой вкус и цвет. Например, то интервью после спасения Арин, которое и при первом просмотре вызывало вопросы, а сейчас...              — И почему он сразу не сказал «это спасённый ребёнок, не придумывайте лишнего». Зачем оттягивать правду? Юлить и недоговаривать? — Чонгук был на сто процентов уверен, скажи Тэхён сразу, что Арин не его дочь, всей этой бучи бы не было. Фанаты просто повздыхали бы, какой у них прекрасный кумир и забыли, но нет. До какой степени нужно быть эгоистичным, лицемерным и двуличным, что, отдавая Арин в тот злополучный день, уже иметь в голове продуманный план по созданию «семьи» и прогреву этого события?              Действительно, ему же нужно поддерживать имидж хорошего парня, а спрятанная семья и спасённая дочь прекрасно подходили для этого. Он дал своим людям команду, а те постарались вовсю. По-другому объяснить то, почему фанаты так быстро придумали историю, которая по неведомой причине стала «достоверной» было нельзя. Слишком всё гладко и логично. А фотки? Слишком хорошее качество для простого случайного журналиста или инсайдера. Сразу видна работа профессионала, что и подтвердил Тэхён своим молчанием. От этого становилось в разы противнее.              От всего этого Чонгука трясло. Почему он не смог заметить? Почему за его красотой и показной добротой не увидел всего остального? Но ему помогли. Фанаты, не принявшие их «брак» или мечтавшие тот разрушить, с особым рвением скидывали ему в директ ссылки на видео и фотографии с многочисленных вечеринок, на которых присутствовал Тэхён. Лет тем порой было немало, но встречались и недавние материалы. Даже с его поездки в Новую Зеландию нашли и преподнесли на блюдечке, насколько мило его супруг улыбался и общался с тем омегой.              «Как там его звали? Ай, похуй. Сколько их было до, и сколько будет после? Они менялись у знаменитого и любимого миллионами актёра, почаще перчаток. Даже удивительно, каким образом Тэхён держался столько месяцев и не изменял мне, как «супругу». Хотя, где гарантии? Быть может, у него целая семья за спиной, где-нибудь во Франции, или где знаменитости прячут своих настоящих мужей?»              Но не смотря на то, каким Тэ был мудаком, сволочью и лицемерной скотиной, он прекрасно справлялся с ролью отца, даже феноменально. Арин к нему прикипела… Очередной тяжёлый вздох вырвался из омеги. Привязанность дочери была отдельным пунктом. Она редко кого подпускала к себе в столь близкое пространство. О том, чтобы подружиться, конечно, не шло речи, но даже простого общения с ней и редкой игрой мог быть удостоен не каждый.              Даже к своей нынешней няне Арин привыкала долгие месяцы. Стоило Чонгуку только вспомнить дуру, выпустившую ребёнка из своего поля обозрения, из-за чего та оказалась на дороге, как злость дополнительной волной скользнула по телу. Но стоило признать, человеком женщина была хорошим. Другого к себе Арин в жизни бы не подпустила. Девочка каким-то неведомым образом всегда чувствовала и не подходила к опасным, неадекватным, двуличным и просто идиотам. Хотя с няней, как оказалось, вышла оплошность. Так может и с Тэхёном тот же косяк?              Арин пошла к нему сразу. Об этом Чонгук помнил отлично. Тэ сам рассказывал ему об этом. Всхлипнув, омега сильнее сжался, обхватывая себя руками и беззвучно хныча. Каждое воспоминание, ранее отдающееся теплом, сейчас причиняло боль. Но они помимо воли омеги всплывали в сознании, и мужчина понимал, если Тэ хотя бы в половину будет так же хорош в роли отца, как отыграл её для Арин, его детям сильно повезет. У него будут прекрасные малыши, которых Чонгук сможет увидеть только на экране телевизора, как и его, несомненно, счастливую омегу. Ведь с ним Чонгук был счастлив, до того, как понял, что всё это было обманом, он был счастлив. Ждал мужчину и радовался каждому поцелую, объятию и теплу, подаренному с нежностью и улыбкой на его бесподобном лице. Но он сам от всего этого отказался. Сам оттолкнул альфу. Сам поставил точку. А сейчас ему только и оставалось, что жить прошлым.              И вспоминая моменты, проведённые вместе, в его голове закрадывался очередной вопрос, колыхающий уверенность омеги в эгоистичности и двуличности Тэхёна. Почему он не воспользовался ими по полной? Раз так старался корчить из себя прилежного отца, так какого хуя вечно задерживался, или вовсе не приезжал? Проще двадцать четыре на семь находиться рядом, звать на свидания, словом, помогать папарацци запечатлеть каждый момент «семейной» жизни. Чонгук бы не отказался посмотреть на эти фотографии, пусть сейчас и неимоверно больно, он всё же был счастлив. Но тяжелее всего не за себя, а за Арин, перед которой так искусно играл мужчина.              «А играл ли?» — тонким, еле слышным голоском шептало сердце, не желающее верить в неискренность мужчины. — «Разве так можно сыграть?»              Он помнил те невероятные и открытые улыбки, подарки дочери, тот откровенно непонимающий взгляд, когда она заплакала из-за сломанного пазла, а он нацепил на неё часы с целью успокоить.              Чонгук испустил смешок.              Это было забавно. Он так неловко смотрел на него, так же как в ту ночь, когда сказал ему ехать вместе с Арин к себе домой. Виновато, побито и с огромным желанием вымолить прощение.              — О чём ты, Чонгук, думаешь? — мотанул он головой, отбрасывая все мысли, не поддающие логике, а рождённые по велению сердца и собственных чувств, прочь. В том же фильме про близнецов, он так достоверно изображал убитого горем человека, ему вроде даже награду за эту роль дали. Так что сыграть не перед камерой для актёра точно не составляет труда. — Ему ничего не стоило обмануть меня, — выдал Чонгук так, словно пытался в этом убедить в первую очередь себя самого, а потом добавил с надломом в голосе: — я ведь глупый омега, не чета хитрому и разумному Ким Тэхёну, который так ловко умеет поддерживать отношения со столькими партнёрами сразу.              Стоило вспомнить только их милые улыбочки и переглядывания с новой партнёршей по съёмкам, или с тем молоденьким актёром, или ту вечеринку, где он веселился со своим бывшим, кажется, кто-то даже упоминал страстное продолжение этого веселья. Со стороны разбитого омеги послышался всхлип. Думать о наличии у мужчины другого возлюбленного или партнёра по постели было до одури неприятно.              — Не поверю, что тогда те не переспали, а Тэхён, потанцевав с «другом-бывшим» уехал домой. И он ещё посмел заявить про наши отношения, — продолжил шипеть Чонгук, изо всех сил пытаясь перебороть свою боль обвинениями в сторону неблагополучного и распутного альфы. — Как смешно и нелепо, мы знакомы несколько месяцев и большую часть времени он общался с Арин, словно специально давая людям подловить удачные кадры с «дочерью».              Помимо воли в его голове всплывали воспоминания, когда он был счастлив:              Совместная ночёвка втроём…              Весёлые и тёплые завтраки…              Встречи Тэхёна после работы у него дома…              Совместный просмотр мультиков с Арин…              Прогулка по торговому центру…              А еще… нежные, приятные касания Тэхёна в холодный, дождливый день, когда дочь была в садике и они могли в полной мере насладиться друг другом.              — Зачем ему нужно было всё портить? Как было бы замечательно, будь всё по-настоящему, — заплакал омега, не в силах сдерживать слёзы сожаления и отчаяния, которые сами лились по щекам. Если бы Тэхён не притворялся, не играл, он бы встретил его по-другому. Он бы обнял его, поцеловал, они бы вместе сидели у камина, пока Арин складывала башенку, довольно крича: «Тэ-Тэ смотри!» Он бы не сказал ему эти обидные слова:              «Тот, у кого не может быть семьи, никогда не поймёт, насколько это прекрасно — иметь ребёнка».              Ведь Тэхён был бы замечательным отцом, любящим и внимательным, не смотря на свою занятость. Они бы уехали все вместе к нему домой и радостно встречали его после съёмок, интервью, фотоссесий. Вместе ужинали, укладывали Арин спать, читали ей сказки, потом уединялись в спальне, проводили страстные ночи наедине друг с другом, и, вполне возможно, в какой-то день Чонгук обнаружил бы своё недомогание, свидетельствующее о беременности.              Он был бы счастлив иметь совместного с Тэхёном ребёнка. Интересно, он бы был похож на альфу? Определённо. Был бы таким же милым, заботливым и невероятно красивым. Но теперь нет смысла размышлять об этом. Всё разрушено. Чонгук сам сделал так, чтобы Тэхён больше никогда не появлялся в его жизни.              И от осознания своей ошибки, о которой он, возможно, будет жалеть всю жизнь, омега заскулил, сильно сжимая губы зубами, чтобы его вопля отчаяния никто не смог услышать.              — Чонгук, — дверь в спальню омеги приоткрылась, отчего мужчина только сильнее вжался в угол, созданный шкафом и стеной, но папа, зашедший внутрь, легко того обнаружил. — Я принёс тебе покушать.              — Я не хочу, — раздалось хрипло и плаксиво, но Джин, не смотря на нежелание сына поесть, ловко притащил небольшой столик на колесиках ближе и поставил на тот поднос.              — Знаю, малыш, — его рука мягко прошлась по светлым прядям, вызывая у Чонгука откровенное желание кинуться к родному человеку на шею и горько зарыдать, как в детстве. Но вместо этого он только выдавил короткое: — Пап, я такой идиот.              Джин на это заявление еле заметно вздохнул. С облегчением. Наконец, его ребёнок был готов поговорить и поделиться своими переживаниями с ним. Мужчина, честно говоря, уже почти перестал надеяться, что Чонгук осмелится поговорить и обсудить всю ситуацию. Слишком серьёзно и плотно он закупорился в себе. В своих чувствах. Переживаниях. И мыслях. От такого можно было ожидать не слишком хорошего исхода.              — Вы оба накосячили, — произнёс взрослый омега, устраиваясь рядом с Чонгуком.              — Ты слышал? — высморкался он в салфетку, заботливо поданную папой, и смутился. Он наговорил там не мало. И за некоторые из слов ему было откровенно стыдно. И перед собой. И перед Тэхёном. И перед сидящим напротив него родителем с понимающим и слегка грустным взглядом.              — Не всё, — успокоил мужчина Чонгука своими словами. Уточнять Джин о том, что именно слышал, не стал.              — А Арин?              — Отец увёл её смотреть мультики, так что не волнуйся, — это было первым, что он сказал сделать Намджуну, увидев холодный взгляд сына, не предвещавший ничего хорошего. И Чонгук сам бы это услышал, не будь он так сильно сосредоточен на пришедшем в их дом альфе.              — Пап, — прохныкал мужчина после нескольких одобрительных кивков, кривя губы и шмыгая носом, — ты слышал? Как он мог такое сказать про мою Арин?              — Ты хочешь, чтобы я его поругал или оправдал? — спокойно поинтересовался Джин, не собираясь потакать истерике, которая, судя по виду, могла длиться ещё несколько часов, полностью истощив его ребёнка.              — Конечно, поругал! — хлопнул рукой Чонгук, высоко задирая голову и гневно смотря на папу, не догадавшегося о такой простой истине. — Он не должен был так говорить.              — Да, не должен был.              — А ещё, — он вздохнул, готовясь жаловаться, точно также, как делал это в детстве, — он не чувствовал себя виноватым за то, что сделал.              — Да.              — Мне кажется, он даже не понял, из-за чего я на него ругался!              — Определённо, не понял, — согласился Джин, с немалым интересом следя за тем, как Чонгук, наконец, выбрался из своего угла и принялся нарезать круги по комнате. Чуть слышно хмыкнув, мужчина тоже поднялся и присел на ближайший стул, ожидая того, что последует дальше. С истерикой, вроде как, было покончено. И это не могло не радовать.              — Вот скажи мне, — придя к какому-то консенсусу с самим собой, он остановился и уставился на спокойно следящего за ним родителя: — как с таким человеком строить отношения? Ему пока в лоб не скажешь: «Ты хули, мне не звонил, гнида?!» До него не допрёт, что он о чём-то позабыл. Зато, какой довольный прискакал! Светился весь! Ещё и подарки притащил, как будто этого хватит, чтобы загладить месяц! Целый месяц молчания! Неужели в этой ёбаной Зеландии телефона не нашлось?! — воскликнул он и громко выдохнув, продолжил что-то невнятно бухтеть себе под нос. Явно менее приятное слуху и не слишком приличное. Спустя время, умолкнув, омега плюхнулся на кровать.              — Неужели он так плох? Ты вряд ли бы общался с настолько хреновым человеком.              — Ну, я же говорил тебе, — эмоционально всплеснул руками Чонгук, никак не способный успокоиться. — Да, он спас Арин. Благодаря ему она стала больше говорить, легче идёт на контакт с людьми и даже в садик идёт веселей, — не продолжая, он замолк.              — И только с Арин был таким хорошим?              — Конечно! Он делал всё чтобы показать, как хорошо справляется с ролью отца перед папарацци! — фыркнул молодой мужчина, однако встретив скептический взгляд папы, поумерил пыл и продолжил менее эмоционально. — Ну, был момент, когда журналюги оборзели и садик Арин окружили, Тэхён тогда взял всё в свои руки, чтобы я не волновался. Или, когда папарацци оккупировали наш дом и он забрал нас к себе, хотя сделали они это из-за него, — добавил омега яростно, протыкая пальцем воздух.              — Что-то ещё? Пока немного плюсов.              — Нет, он правда хороший человек, заботливый, учтивый, — незаметно для себя Чонгук принялся нахваливать мужчину, причём с таким воодушевлением, что Джин однозначно понял — помирятся. — Всегда старался, чтобы мы с Арин почувствовали себя рядом с ним комфортно. Приходил домой раньше, чтобы я не волновался, хотя у самого было много работы. Постоянно спрашивал, хорошо ли мы себя чувствуем, не хочу ли я прогуляться, — переключился на себя омега, не заметив улыбку родителя, которую тот и не думал скрывать. Полностью погрузившись в свои мысли, омега расцвёл, щечки налились румянцем, а глазки заблестели, — чтобы немного прийти в норму после той засады у дома, а какой он ласковый был во время… — он замолк, наконец, словив себя на том, что именно он говорит, и что чувствует. Осознавая одну простую вещь. — Пап, я идиот.              — Это уже пройденный этап, давай дальше, — хмыкнул весело мужчина, с любопытством посматривая на смущённого сына, не знавшего куда прятать глаза.              — Тэхён никогда меня не простит, — он шмыгнул сухим носом и уткнулся папе в шею, — а ведь он такой хороший, добрый, понимающий, любит Арин, играл с ней всегда и так нелепо терялся, когда та начинала канючить, и обо мне всегда заботился и потакал моим глупым маленьким капризам, — чем больше Чонгук говорил, тем сильнее ощущал ком в горле, который мешал ему продолжить. Замолчав, он просто заплакал. В очередной раз за вечер. На этот раз от собственной глупости. — Пап, мы больше никогда не увидимся, потому что я его выгнал.              — Увидитесь, — уверенно заявил старший мужчина, поглаживая собственного, такого взрослого, но такого маленького ребёнка, по спине.              — Каким образом? — вскинулся тот недовольно, с серьёзной обидой в голосе выдавая: — Когда он голодный забежит в мой ресторан со своим омегой под ручкой?              — Если всё, что ты говорил мне о Тэхёне — правда, то в ближайшее время, возможно, даже завтра, он к тебе приедет.              — Не приедет.              — Приедет, — хмыкнул тот, продолжая успокаивать Чонгука, который даже не подозревал, что в не меньшем раздрае и полном эмоциональном дисбалансе после всех своих слов оставил и Тэхёна. Мужчина, покинув дом семьи своего возлюбленного, на автомате приехал в рандомный отель, и громко хлопнув дверью, рухнул на кровать, уже, наверное, в сотый раз повторяя про себя, какой же он придурок.              — Язык отсохнуть должен от того, что я сказал, — сокрушался он, лежа в полной темноте, не понимая, как вообще мог ляпнуть подобное и про кого? Про Арин! Про маленькое солнышко и самое настоящее чудо, за появление которого со своим папой он должен благодарить само провидение, не иначе.              Совершённая ошибка не просто гложила мужчину, а разрушала изнутри, особенно ужасно становилось от воспоминания заледеневшего лица Чонгука, перед которым он и ляпнул эту несусветную ересь. Холод в его глазах никак нельзя было сравнить с тем, с каким он его встретил. Лёгкая зима и ночь в Антарктиде. В тот момент все краски сошли с лица обоих мужчин, у одного от шока, а у второго от ужаса. А Тэхён в полной мере осознал значение фразы «и рухнул мир». Его мир рухнул.              Осознавая всю свою вину и ответственность за слова, он пытался понять, что же так сильно повлияло на него? Отчего он пришёл в такую ярость, что позволил себе опуститься так низко? Слова Чонгука? Но Тэхён, как актёр, привык ко многому. СМИ многочисленное количество раз поливали его дерьмом, придумывая такие небылицы, от которых не просто поседеть, но и окочуриться можно было. И ничего. Неужели, реакция была столь грубой, только потому, что эти слова произнёс именно Чонгук?              — И как ему в голову только пришло, подозревать меня в изменах? — прошептал мужчина, прикрывая глаза рукой.              Для него подобное было не допустимо. И он искренне не понимал тех людей, которые изменяли своим партнёрам. Он себе не позволял такого, даже когда состоял в фиктивных отношениях с партнёрами по съёмкам. А о многочисленных вечеринках коллег, славящихся своим сексуальным многообразием, и речи не было. О нём и слухов-то таких почти не ходило в последнее время. Из этого возникал один определённый вывод:              — Не мог же Чонгук сам до этого додуматься! Откуда же он это взял? — подскочив на месте, мужчина потянулся за телефоном, тут же заходя на новостные странички желтой прессы и, вбив своё имя, ужаснулся.       

      

«Лицемер года! ОН 5 лет скрывал тайную семью и свою неверность!»

      

«Тайная жизнь Ким Тэхёна и любовные интриги на другом конце света»

      

«Шокирующее разоблачение: актёр-беглец уехал от семьи на другой континент!»

      

«Звёздный обман. Ким Тэхён и его двойная жизнь!»

      

«Ким Тэхён покинул семью ради кино!»

      

«Скрытая семья и международные отношения вдали от взора супруга!»

      

      Читая эти высеры, по-другому мужчина эти статейки не мог назвать, волосы на его голове шевелились. Было нисколько не удивительно, что Чонгук, неопытный и не приближенный к звёздной жизни, поверил в весь тот бред, который щедро расписали желтушники. Откровенный фотошоп и видео в слоумо, где его обычные беседы и разговоры превращались в томные взгляды и воздыхания по коллегам омегам. Смотря на последние публикации, он осознавал, что помнит каждый момент, показанный на этих видео и ни в одном из них не было ничего, кроме дружеского общения!              — Сука! — рыкнул альфа в дисплей телефона, на котором появилась фотка делового Чимина, со значком принятия вызова, который он неохотно свайпнул.              — Привет, извини, я знаю, ты сейчас занят, но я на секунду. Мне сейчас звонил режиссёр, он хочет видеть тебя в своей новой картине и безумно жаждет с тобой встретиться. Надеюсь, ты сможешь оторваться от своего мужа на часа два и поговорить со старикашкой насчёт своей новой главной роли!              — Чимин, — прервал словоизлияния друга альфа, — мы с Чонгуком расстались.              — Что?! — громко завопил тот в трубку. — В смысле, расстались? Ты надо мной сейчас угораешь? Вы же женатики! У вас, блядь, ребёнок! Сука, да сам Бэкхэм на начало отношений с Викторией позавидует вашей паре!              — Вот так, блядь, — взорвался Тэхён, яростно рыча в трубку. — Сказал — расстались, и всё! Он меня бросил. Ты что, не понимаешь английского и тебе на корейском продублировать?              Чимин здорово так притих, совсем не ожидая вместо хихиканья и поцелуев на заднем фоне, получить злого Тэхёна. Это учитывая то, что настолько злым он и не видел его никогда до сегодняшнего вечера. Откинув все заранее подготовленные шуточки он спросил:              — Ты можешь объяснить нормально, что произошло?              — Видел, какие статьи бродят в интернете? — вместо ответа, спросил альфа.              — Подожди, — мужчина судорожно принялся припоминать всё им увиденное, но не находил причину такого состояния альфы. Единственным триггером могли послужить те статейки, но не мог же Тэхён взбеситься так из-за подобного? Но всё же решил уточнить: — Ты про ту желтуху?              — То есть ты был в курсе. Отлично. А теперь скажи, Пак Чимин, чем занимается моё пиар-агенство? Почему нет никакой реакции на все эти писульки?!              — Это же желтуха, — не своим голосом отозвался омега, откровенно офигевший от того, что его предположение оказалось верным, — на неё никто никогда не обращает внимания. Они могут писать, что ты умер, когда тебя не было в сети неделю-полторы. Сам помнишь, как мы ржали с этого.              — А вот кому-то было не смешно, — не ответил на нервный смешок своего менеджера актёр.              — Да ладно, не может быть, — фыркнул тот и замолчал, до него допёрло. Он почти беззвучно ахнул и выдал чуть ли не шёпотом: — Хочешь сказать, Чонгук во всё это поверил?              — Да, и не просто поверил. Основываясь на этих грёбаных писульках, решил со мной расстаться. Класс, да? Так что твоё оправдание в виде «за жёлтой прессой можно не следить, поскольку они пишут всякую фигню, в которую никто не верит» — не принимается.              — Подожди, но не было ведь никаких звоночков, верно? — он, конечно, не был со своим подопечным двадцать четыре на семь, но о недовольствах и предъявах со стороны омеги точно бы знал. О таком Тэхён бы не смолчал.              — Каких еще звоночков?              — Он ведь не молчал об этом весь месяц, пока вы раздельно друг от друга тусовались, чтобы лишь при встрече сказать лично, какой ты придурок, изменщик и полный… гандон!              — Нет.              — Вот, — довольно протянул Чимин и продолжил вещать своим любимым нравоучительным тоном, который так часто раздражал альфу: — ты бы точно почувствовал изменения в его настроении и отношении к себе. Тем более, вы же каждый день общались, а от ваших переписок каждый час, вся площадка с ума сходила!              Омега внутренне захихикал, вспоминая те забавные деньки, когда он был в Новой Зеландии с Тэхёном и тот, не смотря на усиленные тренировки боя на заснеженном поле, умудрялся постить и связываться со своим «мужем» так часто, как мог. Жаль, он уехал и не видел, как этот влюблённый дурак вытворял подобное и в горной местности. Наверное, забавно смотрелся, бродя в захолустье, где и проводили основную часть досъёмок, с телефоном, в попытке уловить связь с миром. Отстранившись от своих весёлых мыслей, Чимин удивился тишине в трубке. И уже ожидая весь пиздец, уточнил:              — Ты ведь ему так и продолжил звонить, да?              — Блядь, — медленно выдохнул Тэхён, понимая, где и как именно, он накосячил.              — Тэхён?              — Чёрт, чёрт, чёрт, — зашипел альфа, погружая пальцы в волосы и сильно те оттягивая. Осознание того, из-за чего Чонгук на него так злился, пришло сразу же после словоизлияния от друга. Причина была вовсе не в статьях, не в предположениях фанатов, которые те точно выдвигали под каждым видео и фото. Основная претензия состояла в том, что он ему не звонил!              Готовясь окончательно себя закопать, мужчина полез в список телефонных звонков, чтобы посмотреть, когда они говорили в последний раз. И обнаружил. Почти три недели назад. Залез в мессенджер, где они переписывались и обменивались видео и фото сообщениями. И увидел кучу сообщений, не просмотренных и не прочитанных. У него, знающего причину, создавалось полное впечатление, как будто он намеренно игнорировал Чонгука. Интересоваться, так ли подумал сам омега, не приходилось.              — Чимин, — в тишине раздался хриплый голос актёра. — Он меня ненавидит.              — Скорее, не ненавидит, а ожидает вымаливания прощения от своего партнёра-идиота. И прощение тебе придётся просить очень хорошо и серьёзно, — выдал Чимин, заранее сочувствуя другу. Ему даже представлять не хотелось, как именно Тэхёну придётся извиняться и насколько непростой разговор предстоит пережить. От этого у него самого внутри нарастало нешуточное такое волнение.              — Он меня не простит, особенно после того, что я ему сказал.              — Боюсь даже спрашивать, что именно ты ему сказал, — Чимину изо всех сил пришлось прикусить язык, чтобы не ляпнуть чего пожёстче, хотя очень хотелось.              — Арин, — начал он.              — Только, пожалуйста, не говори…              — Да.              — Блядь, Тэхён, ты ещё более косячный, чем я думал.              — Чимин, что мне делать?              — Для начала завтра же ты должен прийти к нему и умолять о прощении, если надо, на коленях.              — Ты меня плохо слышал, я тебе уже сказал. Он меня ненавидит, особенно после сегодняшнего разговора.              — Чонгук не относится к тем людям, которые таят злобу и тащат её на себе в течение долгого времени. Конечно, он будет переживать, ведь ты сделал ему очень больно своими словами. Но пока Чонгук не успел накрутить себя ещё больше, чем есть, ты должен начать действовать.              — Думаешь?              — Однозначно. Поговори с ним спокойно, без эмоций, и всё объясни. Расскажи о том, что съёмки в Новой Зеландии были невероятно сложные, и что частенько ты валился от усталости, и реально тебе было не до телефона. Да, это твой косяк. Признавай и моли, моли о прощении. Больше тебе ничего не остаётся. На каждое обвинение говори: «Да, я виноват», и обещай исправиться. Больше ты ничего сделать не сможешь.              — Может, ему нужно дать остыть? — почему-то от возможного предстоящего разговора и презрения с холодом в глазах возлюбленного, ему было нехорошо.              — А вот и нет. Всё как раз наоборот, — он тяжело вздохнул и принялся пояснять неразумному альфе: — тебе нужно действовать до того, пока он себя не накрутил на максимальном уровне. Пока не придумал кучу вариаций того, чем ты там и с кем занимался, и не успел возненавидеть тебя по-настоящему.              — Он меня убьёт, да?              — Я бы на его месте тебя несколько раз сковородкой по голове треснул, точно, — признался омега откровенно преуменьшая. — Так что готовься.              — Хорошо, я завтра же поеду.              — Только смотри, чтобы никого рядом не было. Вам точно стоит поговорить наедине, — дал совет напоследок Чимин и не собираясь доверять всё этому охламону, сам занялся поиском телефона родителей Чонгука, чтобы осторожно в четыре часа утра постучаться в твиттер Ким Сокджина.              Тот не спал. Ожидаемо. Вряд ли после нелегкого разговора, он спокойненько мог улечься в тёплую постельку и отойти в объятья к Морфею. Договорившись с родителем омеги о необходимости Чонгуку и Тэхёну поговорить ещё раз, спокойно и без свидетелей, он с чистой совестью уснул.              Старший омега, тем временем, успокоив сына и поспав пару часов, легко поднялся и с хорошим настроением направился на кухню, готовить ранний завтрак. Следовало хорошенечко продумать план на сегодняшний день, чтобы занять тот полностью и вернуться домой только к самому вечеру. Хорошо бы и не возвращаться вовсе, но из-за Арин он не рискнёт оставаться в отеле.              — Куда вы собираетесь? — проснувшись после нескольких беспокойных часов сна, перво-наперво спросил омега, усаживаясь за стол.              — Мы с Арин едем на Рождественскую ярмарку. Я же говорил тебе об этом вчера. А ты не зевай, кушай и готовься, к тебе сегодня Тэхён приедет.              — Не приедет, — буркнул Чонгук, засовывая ложку почти сухих хлопьев себе в рот. Одну, вторую, третью. А потом со звонким шлепком ложки об стол и высказыванием: — Блядь, — сорвался с места и ринулся на второй этаж, чуть не снеся собственного отца своей тушкой.              — Что-то опять произошло? — Намджун потеряно посмотрел на удаляющуюся спину сына, а затем посмотрел на довольного собой мужа.              — Это омежьи дела, ты не поймёшь.              — Уверен, что мне…              — Кушай, родной, — посоветовал ему супруг, пока их общий ребёнок наверху сходил с ума. Быстро приняв душ, смывая следы ночной истерики, он стоял перед зеркалом, недовольно зыркая на своё отражение, без прикрас демонстрирующее его не самый лучший вид.              — Ты выглядишь отвратно, Чон Чонгук, — заявил он сам себе не слишком довольно и принялся приводить себя в божеский вид. Он, конечно, не слишком верил в слова папы, но, если он всё же окажется прав, то выглядеть перед Тэхёном так, будто он ревел всю ночь, совсем не хотелось. Подсушив и уложив волосы, а также подобрав самый красивый комплект домашней одежды, омега вышел к родным.              — Пап, как я выгляжу? — покрутился он вокруг своей оси.              — Будто ждал, но не так активно, как хотелось бы.              — Отлично, — чуть нервно улыбнулся молодой мужчина, ловя недоумённый взгляд отца, который тот перевёл на собственного мужа, прося о помощи. Но тот, только хохотнув, направился в гостиную за Арин. Им пора было выдвигаться, а то нехорошо будет столкнуться с Тэхёном на пороге.              Но переживал Джин зря. Актёр в это время как раз выходил из цветочного магазина с огромным букетом цветов в руках. Уложив массивную конструкцию, он в очередной раз за это утро начал проговаривать свою речь-извинение, которую придумывал полночи. А также морально готовился к тому, что омега его не пустит на порог и, вполне возможно, даже не захочет его слушать. Поэтому, когда Тэхён позвонил в дверь и Чонгук ему открыл, такой красивый, мягкий и уютный, смотрящий на него прямым и выжидающим взглядом, он откровенно растерялся и выдавил из себя:              — Это тебе, — и протянул цветы.              — Спасибо, — ответил омега и деревянной походкой подошел к мужчине, взял огромнейший букет белых роз и направился на кухню, цветы следовало поставить в вазу. Чувствуя дыхание Тэхёна за спиной, он повернулся к чайнику, и, откашлявшись, спросил: — кофе будешь?              — Да. Спасибо.              В кухне неловкость не просто витала, её можно было ощутить и потрогать. Альфа молча, обездвижено сидел на одном месте, даже не смея предложить помощь, как-то было тогда, дома у Чонгука. Во время их первой совместной ночёвки. Он просто смотрел за действиями мужчины и когда чашка горячего кофе оказалась у него перед носом, вместе с тарелкой свежего пирога, он понимал: пора начать говорить.              — Я пришёл попросить у тебя прощения за то, что вчера ляпнул, — Тэхён смотрел прямо, уверенно и смело, понимая, что чашка кофе, которую в своих руках держал Чонгук, в любое время могла полететь прямо в него.              — Хорошо, — отозвался он в том же тоне, и, нахмурив брови, добавил чуть тише: — Ты меня этим сильно обидел.              — Я знаю, — он был безумно виноват и хотел донести осознание этого факта до омеги, и надеялся, что сможет сделать это словами. — Арин для меня очень дорога и я никогда не думал… у меня даже мыслей не было, что она нагулянный ребёнок, тем более ты состоял в браке. Мои слова недопустимы. Нелепы и оскорбительны. Мне невероятно стыдно просто смотреть тебе в глаза. Я…я даже не знаю, как мог такое произнести.              — Но ты произнёс, — припечатал Чонгук, и Тэхён нервно сглотнул.              — Да. И за это я готов вымаливать у тебя прощение. Арин самая прекрасная малышка на свете, и я искренне благодарен за то, что ты позволил мне, совершенно постороннему человеку приблизиться к ней, почувствовать и ощутить, каково это — получать любовь от ребёнка.              В искренность этих слов нельзя было не поверить. Наверное. Смотря в глубокие глаза мужчины, Чонгуку было не менее совестно. Он тоже наговорил достаточно. На самом деле, сказал куда больше, чем должен был. И чем мог.              — Я тоже сказал лишнее тебе напоследок. В противовес сказанному мной, ты всё это время доказывал, насколько прекрасным и замечательным отцом будешь. Твоему ребёнку и омеге повезёт с тобой, — он чуть слышно хмыкнул, ощущая ком в горле.              — Я бы хотел, чтобы этим омегой был ты, — весьма рискованно произнёс Тэхён, встречая взгляд Чонгука, наполненный массой эмоций, идентифицировать которые не взялся бы сходу. — Знаю, ещё вчера ты не хотел меня видеть, прогонял всеми возможными способами и сейчас я понимаю причину твоей обиды на меня, и я безмерно виноват перед тобой.              Чонгук сжал губы чтобы не сорваться и не прокомментировать то, что услышал от Тэхёна. Мысли о нём и постороннем омеге с мифическим ребёнком на руках тут же исчезли, заменившись другими. Теми, о которых он размышлял последние две с половиной недели.              — Я пустил тебя для того, чтобы выслушать и надеюсь, причина достаточно серьёзна, чтобы я не пожалел о… — омега прикусил язык, задышал громче и отвёл взгляд в попытке успокоиться, так и не договорив. Он обещал не срываться и поговорить спокойно. Но Тэхён отлично понимал. Им обоим непросто вести этот разговор, а дальше будет только сложнее. Особенно с учётом того, что он прекрасно знал, как именно Чонгук хотел закончить свою фразу.              — Боюсь, я тебя разочарую. Причина моих действий не может считаться достойной, по крайней мере, так считаю именно я.              — Говори. Я хочу услышать, — произнёс омега, крепко сжимая зубы.              — Если кратко, то поскольку я три года не был в отношениях, погрузившись в привычный мне мир съёмочного процесса, я банальным образом забыл.              — Глупая причина. Попробуй придумать что-то другое, — он держался и всё ещё умудрялся говорить спокойно, тщательно контролируя свой голос и выражение лица. В то время как перед его глазами стояли посиделки съёмочной группы, их обеды и тренировки. Неужели во время такого перерыва нельзя было отвлечься и набрать его? Или хотя бы, написать сообщение? Отправить фото? Хоть что-то?!              — Это были не простые досъёмки, они требовали максимум усилий, сосредоточенности и сил. Бой и зима, не то же самое, что тренировки на паркете или полуочищенной площадке. Порой, вернувшись в фургон, я просто валился спать, не раздеваясь. Все мысли и время, точнее, течение времени смешались, я осознал, что мы не созванивались так долго, лишь сегодня ночью.              — Если это правда, а судя по всему так и есть, то скажи, зачем мне тогда прощать тебя? Пытаться строить отношения? — быстро исправился мужчина, и, подняв глаза, высказал, как на духу, свои, возможно, глупые и беспочвенные, но так сильно терзающие его мысли, похожие больше на обвинения. — Вдруг ты о нас опять забудешь в период очередного фильма и где-нибудь загуляешь, снова не возьмешь телефон. Забудешь, что у тебя семья и переспишь с кем-нибудь, уедешь куда-то на неделю позабыв обо мне и Арин.              — Я никогда не изменял своим партнёрам и считаю подобное мерзким, — сразу же решил расставить точки над «i», Тэхён, отмечая свою позицию, которой он придерживался с периода пубертата и собирался следовать до конца своей жизни. — Я был в небольшом количестве серьёзных отношений и даже в фиктивных не позволял себе такого, это низко и подло по отношению к партнёру. Если я выбираю человека, как свою пару, я ни за что не опущусь до предательства и лжи.              — А молчать не подло, Тэхён? Не звонить, не писать, зная, что есть люди, есть я! Человек, который о тебе переживает, ждёт, беспокоится?! — повысил голос Чонгук, вскакивая с места и опираясь руками на столешницу позади. Дыша медленно и глубоко, мужчина брал свои эмоции под контроль и смотрел лишь на рисунок на камне, не желая демонстрировать свои увлажнившиеся глаза Тэхёну. Он не покажет, насколько сильно безразличие альфы его ранило. Но показывать и не стоило. Тот и так всё отлично понял.              — Я виноват, — произнёс актёр тихо, и в его голосе было столько сожаления, что Чонгук громко хмыкнул. Где раньше было это сожаление и вина? Зачем она ему теперь? — Я отчётливо понимаю оплошность, нет, крупную ошибку, но сейчас мне не остаётся ничего, кроме как просить прощения. Знаю, оправдание из разряда: «Я работал» не котируются, выглядя глупо и нелепо, но у меня есть только они. Я действительно работал на износ и хотел вернуться к вам с Арин раньше срока.              — Неужели ты действительно не мог просто взять телефон и позвонить? Ты же был не на Аляске! — круто развернувшись, омега звонко хлопнул рукой по столу, причиняя себе боль.              — У нас там действительно была плохая связь. Отдалённый участок местности с горами, — принялся оправдываться Тэхён, но под грозным взглядом Чонгука замолчал.              — Что за идиотизм? В первую неделю ты мне спокойно звонил, писал, мы обменивались фото и видео, десятки раз на день, а тут резко связь пропала? — сарказм так и лился изо всех щелей. Он слушал и не верил. Не верил, от слова совсем. — Знаешь, как это выглядит?              — Представляю, но в течение первой недели, когда проходили тренировки, я мог позвонить и написать тебе почти в любое время, а когда мы вышли на площадку, это сделать было невозможно, — быстро проговорил актёр, боясь быть перебитым и недослушанным.              — Но почему ты мне об этом не сказал? Неужели так трудно было вечером взять в руки телефон и записать одно голосовое? Потому что у меня возникло впечатление, будто ты нашёл себе развлечение получше, ведь это в стиле звёзд, — ему хотелось кинуть подобное, как серьёзное обвинение, но под конец высказывания почему-то получилось жалко. Голос подвёл, а в глазах появилось только больше влаги, которую в этот раз он прятать не стал.              — Я же говорил, я не изменяю, — повторил Тэхён единственное, на что оказался способен. Он смотрел в тёмные омуты возлюбленного, даже примерно не представляя, насколько трудно тому пришлось из-за его глупости, недальновидности, и откровенного идиотизма.              — Но узнал об этом я только сейчас! И вообще, ты знаешь, как я себя чувствовал? Будто я прилипала, приклеившийся к звезде, от которой ты пытаешься отделаться простым игнором.              — Это не так. Даже не смей думать подобным образом. И пожалуйста, позволь мне исправиться. Я виноват и моему поступку нет оправдания, но прошу, Чонгук, не лишай меня себя и Арин, — изнутри мужчины так и рвались слова о любви к ним двоим, но он отчётливо понимал, сейчас они будут не к месту, совсем. — Вы мне дороги. Ты мне дорог. Прошу, Чонгук.              — Ты уверен, что тебе нужен второй шанс? — после долгого молчания спросил омега, со страхом в глазах. — Тэхён, скажи, ты уверен, что мы тебе нужны? Что тебе нужна семья?              — Конечно, нужна, Чонгук, — в данном своём заявлении он был уверен на все сто и нерешительно поднявшись, подошёл к возлюбленному ближе. — Вы за этот короткий промежуток времени для меня стали всем. Я не хочу лишаться вас, вычёркивать из своей жизни. И молю тебя, пожалуйста, дай мне ещё один шанс. Знаю, насколько виноват, понимаю, моя работа лишь отталкивает тебя, но, пожалуйста, Чонгук. Ещё одна попытка.              — Прежде, чем я решусь дать ответ, хотел бы спросить, — тёмные глаза омеги, полные неуверенности и откровенного страха, посмотрели на актёра.              — Конечно, спрашивай о чём угодно.              — Скажи, мы с Арин… пункт плана реализации для повышения твоего имиджа? Я знаю, что та шумиха в СМИ, поднявшаяся чуть ли не сразу после спасения Арин была не действием фанатов, они лишь подхватили и раскрутили идею, которую им кто-то умело подсунул.              — Да. Мои пиарщики приложили к этому руку, — откровенно честно признался Тэхён, не собираясь ничего больше утаивать и скрывать, — но как только я узнал, они получили пиздюлей. Я бы никогда не смог вами воспользоваться, ни в угоду имиджу, ни чему-нибудь ещё.              — То есть, всё то, что происходило между нами, не было притворством? — осторожно спросил Чонгук, с громко колотящимся в груди сердцем.              — Боже, Чонгук, нет, конечно. Мои чувства к вам обоим настоящие и искренние, — воскликнул Тэхён оскорблённо, неужели он так плохо и слабо демонстрировал собственную привязанность к омегам, что можно было усомниться в его чувствах?              — Как я могу тебе верить? Ты же актёр и любую эмоцию можешь сыграть, — выплюнул Чонгук и опомнившись, мгновенно закрыл себе рот, смотря на Тэхёна огромными глазищами полными страха и опасения. Он не собирался перегибать и до последнего старался контролировать собственные эмоции и чувства, но неуспешно.              — Невозможно постоянно играть, — ровно отозвался мужчина, он примерно представлял, чего именно опасался Чонгук, и, кажется, был готов к обвинениям подобного рода. — Попробуй улыбнуться. Улыбайся час, два, день, второй, и в какой-то момент твоя улыбка превратится в оскал.              В сказанном была доля истины. Медленно выдохнув, Чонгук задумчиво уставился в одну точку и присел на стул, с которого недавно вскочил. Ему следовало ещё раз всё обдумать, имея на руках полученную от Тэхёна информацию. Вот только думать было непросто, особенно, когда альфа подошёл к нему ближе и, присев на корточки, взял его руки в свои.              — Чонгук, я не знаю, что должен сказать и сделать, чтобы ты мне поверил. Поверил в моё искреннее желание получить твоё прощение и возможность быть рядом с тобой и Арин.              Он смотрел на мужчину, сидящего перед ним и чувствовал, как его глаза наполняются слезами, что крошечными капельками падали на щёки.              — Я не знаю, что мне делать, — выдал он, шмыгая в один момент забившимся носом. — Я хочу тебе поверить, но мне было так больно, когда ты исчез, просто испарился, будто тебя в моей жизни никогда не было.              — Дай мне шанс исправиться, — он пододвинулся ближе, становясь на колени и сильнее сжимая холодные ладошки любимого, борясь с огромнейшим желанием стиснуть того в крепких объятьях. — Я докажу тебе, и покажу, насколько счастливыми вас с Арин смогу сделать, я приложу для этого все свои силы и ресурсы. Пожалуйста, Чонгук, позволь мне это сделать, я так не хочу вас терять.              — Я тоже не хочу, чтобы ты уходил из нашей жизни, — хныкнул он еле слышно, и Тэхён слабо улыбнулся, стирая большим пальцем слёзы со щёчек возлюбленного, дурея от еле заметного движения головой. Он подставлялся под ласку, желая получить большее и альфа завел руку за голову омеги, легко нажимая на затылок, готовясь получить отпор. Но того не было. Их губы соприкоснулись.              Впервые поцелуй был таким сладким, хотя в нём и ощущались солёные нотки от слёз Чонгука. Но Тэхён не мог не быть счастливым в этот момент. Ощущая мягкость губ омеги на своих, он улыбался, как умалишённый и был буквально на седьмом небе. Они смогли. Они преодолели этот маленький кризис и свою первую ссору.              — И чего ты лыбишься? — фыркнул Чон, заметив одухотворённо-улётное состояние актёра.              — Счастлив, что получил твоё прощение.              — Я дал тебе второй шанс, но до полноценного прощения ещё ой, как далеко, — поправил он альфу, выпрямляясь. Об окончательном прощении и отпущении всех грехов Кима не шло и речи. И тому стоило помнить об этом.              — Тогда, — мужчина схватил ладошки возлюбленного и поднеся к лицу, расцеловав каждую, спросил, смотря на Чонгука блестящими глазами: — что я могу сделать, чтобы ты простил меня полностью?              — Ты сказал сегодня много всего, но я хочу не только услышать, но и увидеть подтверждение твоим словам.              — Хорошо, я понял. Ты не против сходить со мной на свидание? — глаза омеги вмиг расширились до неимоверных размеров. — Прямо сейчас.              — С-сейчас?!              — Да. Хочу провести всё своё время рядом с тобой, и у нас не было ни одного свидания.              — По слухам, мы уже женаты.              — А что, женатики на свидания не ходят? Я буду водить тебя по всем самым лучшим, романтичным местам, чтобы каждый раз удивляться, наслаждаться и благодарить судьбу, что такой потрясающий омега дал мне второй шанс.              — Тэ…              — Чонгук, скоро Рождество. Я хочу насладиться атмосферой праздника с одним из самых дорогих моему сердцу человеком.              — Ладно. Но я буду собираться часа два, — предупредил его мужчина, мысленно роясь в шкафу, и, к собственному ужасу, не находя в нём ничего достойного прогулки с самим Ким Тэхёном!              — Хоть восемь, — выдал тот, продолжая улыбаться, — я дождусь.              В последующие дни, наполненные томительным ожиданием праздника, Чонгук каждый раз ловил себя на мысли, что ждёт совсем не Рождества, не подарков, не приятных посиделок за праздничным столом, а активных действий от своего альфы! Тэхён после примирения начал обращаться с ним будто с дорогим фарфором! Он не прикасался тонкими, узловатыми пальцами к обнажённой изящной талии или обтянутым штанами ягодицам, ограничиваясь лишь руками или плечами. Не целовал так, что колени позорно дрожали, а мозг плавился под напором горячего языка, предпочитая лишь нежные касания к губам омеги. Не приставал, зажимая в какой-нибудь комнате, срывая хриплые стоны с уст и вообще не говорил, и даже не намекал на секс.              Мужчина уже было решил, что растерял всю привлекательность для актёра, но случайно зайдя вчера в душ за высушенным бельём, сквозь струи воды, рычание и тихие стоны, уловил томное «Чонгук», так развязно промолвленное Тэхёном, который, надрачивая собственный орган, прикрыл глаза в экстазе, не заметив застывшего столбом омегу, быстро вылетевшего из комнаты с краснеющими щеками. И если с неуверенностью в собственной привлекательности Чонгук разобрался — он всё так же возбуждает мужчину, то оставался вопрос номер два. Какого хуя альфа не вставляет в него свой член, предаваясь вместо этого фантазиями в душе?!              — Пап, ну ты представляешь? — не выдержал омега, решив поделиться своим горем с самым близким и понимающим его человеком. — Он хочет меня, но дрочит под душем! Нет бы ко мне прийти, так зачем, если есть кулак?! — возмущённо пыхтел Чон, стараясь не орать во всё горло, дома они всё-таки не одни.              — Так подойди к своему мужчине и скажи ему, что желаешь быть разложенным на постели, — не увидел проблемы папа, помешивая глинтвейн в огромной кастрюле.              — Он не мой мужчина, и вообще, даже не предлагал им быть, а не скажу я ему потому что… — застопорил мужчина, думая какая из причин будет самой подходящей.              «Не хочу сам предлагать секс?» — звучит глупо. «Жду инициативы от Тэхёна?» — ну жди, может через несколько лет тебе и перепадёт.              Заметив, что молчание затянулось, а сын так и не нашёл подходящего аргумента, Сокджин понимающе усмехнулся.              — Если не хочешь говорить прямо, то всегда можно соблазнить, — заговорчески прошептал взрослый омега, сверкая чёрными глазами, — помнишь тот классный комплект белья, что ты покупал себе на день рождения?              — Он уже не классный, — буркнул Чон.              — Тогда тебе необходимо купить новое, заодно и я что-нибудь интересненькое присмотрю, — поиграл бровями родитель.              — А что с Арин? — поинтересовался омега, прекрасно осознавая, его дочка точно захочет пойти с любимыми дедушкой и папой, особенно в торговый центр, полностью украшенный в преддверии Рождества.              — Оставим её деду и Тэ-Тэ, она же сейчас с ними, вот пусть альфы и следят за нашим солнышком.              — Думаешь, ничего не заподозрят?              — А ты что, собрался на лбу написать «иду выбирать пошлый прикид для секса»? — вздёрнул бровь мужчина, ехидничая. — Мы просто прошвырнёмся по магазинам и купим себе кучу одежды, а бельё — это приятный бонус, о котором им знать пока не стоит, — многообещающе улыбнулся Джин сыну.              Тот решил не спорить с родителем и, быстро накинув первую попавшуюся одежду, двинулся к уже готовому выступать в путь родителю, бросившему глинтвейн, как есть, на плите. К его удивлению, альфы совершенно ничего не заподозрили, лишь понимающе покивали головами и отпустили своих омег в торговый центр, попутно занимая Арин, чтобы та не попросилась с ними.              — Я же говорил, — хмыкнул Джин, заводя автомобиль и довольно поигрывая бровями под согласные смешки сына.              Торговый центр встретил мужчин какофонией запахов и голосов. Где-то кричали дети, требуя отвести их к Санта Клаусу, кто-то громко переругивался насчёт подарков, а некоторые, с пакетами на перевес, бегали из магазина в магазин в поисках идеального подарка. В общем, людей было не просто много, они буквально затопили весь центр, от чего папа и сын нервно переглянулись. Да уж, захотели прошвырнуться по магазинам, в преддверии праздника.              Быстро взяв себя в руки, Джин, мигом сориентировавшись, двинулся на второй этаж. На нижних располагались более доступные магазины, в которых большинство людей и оседало. Было там также несколько детских комнат и, разумеется, магазинов игрушек, в которые так стремились забежать все родители, чтобы осчастливить своих малышей. Благо, Чонгук заранее озаботился подарком для Арин и ему не придётся стоять километровые очереди.              Путь омег лежал до эскалатора — самого удобного вида перемещения в забитом доверху центре, хотя некоторые считали иначе, с трудом заползая в лифт. От данных действий мужчина невольно передёрнулся. Как селёдки в банке, честное слово. Не желая наблюдать за тем, как люди заталкивают друг друга в несчастную кабину, Ким-старший перевёл взгляд дальше и невольно расплылся в улыбке. Чем выше они поднимались, тем лучше открывался вид на полностью украшенный в рождественской тематике центр. Чонгук обожал Рождество. Ещё с детства ждал его больше собственного дня рождения или Хэллоуина, помнится, даже комнату начинал украшать за два месяца до самого праздника. Омега лишь несколько раз в своей жизни не погружался в эйфорию этого волшебного настроения и, что удивительно, оба события были связаны с альфами, но, к счастью, последнее в итоге заиграло другими красками, подарив ему человека, которого он, пусть пока не любил до беспамятства, но определённо испытывал сильные чувства.              — Давай зайдём сюда, — прервал поток мыслей Джин, головой кивнув в сторону магазина, атмосферно украшенного аркой из ёлочных шаров, пушистыми веточками ели и фонарями.              Внутри всё пестрило рождественской атрибутикой. У стен стояли манекены в изысканном нижнем белье, частично утопленные в подарочных коробках. На стенах свисали тонкие кристаллы, придавая роскоши месту, а стойка кассы была полностью расписана и украшена мелким декором.              — Хочу примерить это, это и это, — сгребая комплекты, произнёс мужчина, довольно разглядывая новые и новые товары, — Чонгук, посмотри, — ткнул наманикюренным пальцем старший омега на красное боди.              — Красиво, но я не люблю подобное, — хмыкнул Чон, смотря на тонкое кружево, обрамляющее пышные формы манекена.              — Зря, оно бы шикарно на тебе смотрелось, — фыркнул родитель, двигаясь дальше.              Чонгук, если честно, уже успел позабыть, каково это — ходить с папой по магазинам. Тот, словно радар, улавливал симпатичные вещи, таща сына в очередной магазин и набирая огромное количество товаров, которые часто скидывал на младшего:              — У тебя всего лишь два комплекта, а мне рук не хватает.              И мужчина бухтя терпел, когда на него набрасывали новые и новые покупки, которые он после перекладывал в тонкие ручки консультанта, жалеющей, что вообще решила помочь покупателям с товарами. Бедную девушку попросту не было видно под грудой нижнего белья, нескончаемо закидываемого сверху с лёгкой руки старшего Кима. Остановился папа только тогда, когда хоть сколько-то привлекающие его внимание вещи попросту закончились, тогда, окинув взглядом магазин, мужчина дал добро нести вещи в примерочную, куда поплёлся и сын с пятью комплектами нижнего белья. Ну да, ему до родителя, ой, как далеко было.              — Это определённо твоё, — взглянул за ширму Джин, рассматривая фигуру своего ребёнка.              — Уверен? — крутясь у зеркала спросил омега, внимательно оглядывая собственное отражение. Комплект состоял из чёрных, кружевных трусиков, тончайшая вышивка которых изумительно подчёркивала аппетитные ягодицы омеги. Узкую талию обрамляли ремешки, идущие вверх, туда, где соски пикантно прикрывала ткань, расшитая узорами, выполненными умелой рукой мастера. Интригующей деталью являлись тонкие ремни, идущие вниз, к груди, за которые, Чонгук был уверен, альфа непременно захочет притянуть его для мокрого поцелуя, но главной изюминкой было не это, а чулки, предложенные консультантом и тут же одобренные омегой. Собственно, как и комплект. Уже пару минут рассматривая себя со всех сторон, в голове закрадывалась мысль, что без своего белья, это сборище ниточек будет выглядеть невероятно откровенно и пошловато? Да, его цель соблазнить Тэхёна, но не слишком ли развязно он выглядел?              — Бери, — припечатал Джин, удаляясь в собственную примерочную, где работница, наконец, развесила все выбранные омегой товары и с явно натянутой улыбкой отошла от элегантного мужчины, одним движением задёрнувшего шторку. Папа всегда был таким. Набирал дофига всего, примерял, а после каждая вещь проходила тщательный осмотр. Омега ненавидел складировать хлам в шкафах, так что к горю консультанта, мужчина хорошо, если треть содержимого купит.              Покачав головой в такт своим мыслям, мужчина вновь посмотрел в зеркало, руками скользнул по кружевным трусикам и груди, представляя, какой эффект произведёт на альфу это бельё. Он всё же был согласен с папой, этот комплект смотрелся слишком хорошо, чтобы его не взять. Омега прекрасно помнил, какое впечатление произвели на альфу его белые трусики, и честно, до трясущихся коленей желал увидеть голодный, пожирающий взгляд, когда он предстанет перед ним в этом. Ладонью чуть надавив на соски, мужчина фантазировал, как Ким зажмёт его у любой поверхности безудержно целуя, а после резко войдёт в полностью готовое для него отверстие, трахая Чонгука до задушенных хрипов, помечая не только густым ароматом, но и засосами.              — Блядь! — шикнул сам на себя Чон, чувствуя, как собственное белье и чёрное кружево, надетое сверху, натянулось в области паха. Он слишком увлёкся, представляя их совместную ночь. Быстро стянув с себя комплект, омега, стараясь не тревожить свою «маленькую» проблему, шустро натянул на себя одежду, внутренне радуясь широкому, белому свитеру, идеально скрывающему его факап. К счастью, папа, выйдя к сыну спустя пару минут, также ничего не заметил, лишь довольно прошествовал на кассу, оплатив свои и Чона покупки. На закономерный вопрос:              — Зачем? Я и сам могу, — просто ответил:              — Подарок.              Прошвырнувшись ещё по десятку бутиков белья и прикупив несколько весьма откровенных комплектов, мужчины двинулись в сторону магазинов одежды. Им всё же нужно скрыть истинную причину вылазки в ТЦ, по крайней мере до дня «Х», где любимые альфы смогут вдоволь насладиться своими омегами в невероятно красивом и таком же пиздецки дорогом белье.              — Давай сначала в Hermès, а потом в Gucci зайдём, — предложил Чонгук. Рассматривая вывески магазинов.              — Хорошо, но сначала мы пойдём туда, — довольно ухмыльнулся мужчина, указав на одну любопытную и интригующую вывеску.              — Пап, это же сексшоп, — сообщил очевидное родителю омега, продолжая пялиться на неоновую иконку, призывающую скорее войти внутрь.              — Да, мне нужна портупея, — огорошил он ребёнка, таща того ко входу. То, что старший частый посетитель данного местечка, мужчина понял практически сразу, как они вошли. На входе их с открытыми улыбками встретили милые консультанты, тут же уточняя, что на сей раз захотел прикупить мистер Ким.              Чонгук же тихо охуевал от происходящего и от некоторых, как бы невзначай закинутых товаров в корзину, шокировано поглядывая на папу. У его родителей точно весёлая сексуальная жизнь. В подтверждение тому, в стоящую у ног мужчины корзинку полетели ещё кое-какие вещички, бережно отрытые работницами магазина. Примечательно то, что папа о них даже не заикался, но заметив те внутри, даже не воспротивился, довольно улыбаясь сообразительности местных работниц.              — Давайте примерим красную? — поиграл бровями Джин, под довольные кивки девочек и закатанные глаза Чонгука. Они в сексшопе были уже минут десять, за которые папа вознамерился перемерить пол-ассортимента этого магазина и всё ещё не останавливался.              Понимая, что это надолго, Чон, оторвавшись от кассового столика, прошёлся по помещению, разглядывая товары для взрослых. Некоторые он бы охотно опробовал на себе, а часть с удовольствием использовал бы на Тэхёне, как, например, зажимы для сосков, которые были надеты на секс-куклу, наряжённую «миссис Клаус». Да уж, атрибутика рождества даже здесь мелькала то тут, то там. Глянув за спину и увидев, как папа, вооружившись красной портупеей, удалился в примерочную, омега, быстренько оценив предложенные варианты, схапал одну коробочку, оплатив которую, моментально запихнул к комплекту с тем чёрным кружевным бельём, купленным в первом магазине.              — Чонгук! — крикнул родитель, как раз, когда мужчина спрятал интересный девайс. — Глянь, как тебе! — продолжал вещать он, ожидая, когда сын оторвётся от стойки кассира и, наконец, оценит очередную портупею.              Омега, демонстративно вздохнув, поплёлся к примерочным, бузя, что родитель выбирает несколько ремешков в разы дольше, чем комплекты белья, большинство из которых купил просто потому, что они симпатичные.              В итоге вышли из торгового центра омеги через три часа. Уставшие, но неимоверно довольные.              — Мы завтра с утра заберём Арин и поедем к Джереми, — произнес Ким-старший, как только они выехали с парковки, — наша девочка как раз давно не видела своего двоюродного деда.              — А как ты отца уговоришь поехать к нему? — поинтересовался Чонгук. — В прошлый раз он поругался с его парнем и расстался с дядей на не очень хорошей ноте.              И это ещё мягко сказано. Ту поездку Чон запомнил надолго, а ещё салат, который оскорблённый омега со всей дури запустил в стену, при этом громко возмущаясь в адрес семейства, совершено не подбирая при этом выражений. Хорошо хоть, Арин тогда осталась дома.              — Ну, а зачем я по-твоему купил ту портупею и столько белья? — хмыкнул папа, расплываясь в предвкушающей улыбке.              — О, понятно.              — Да и с тем парнем Джереми уже расстался, — обрадовал сына родитель. У того парнишки явно были не все дома, о чём отец непрозрачно намекнул брату. Да, альфа определённо не умеет выбирать себе партнёров, — так что Намджуну придётся столкнуться с новой пассией своего брата.              — Хорошо, что ты купил так много, отец после каждого нового партнёра Джера злющий, как чёрт.              — Ага, и невероятно горячий, не зря я купил те игрушки, — пошло облизался Джин. — Кстати, давай в следующий раз возьмём с собой Юнги, а то давно мы втроём не собирались.              — Ну, не знаю, у него там парень, вроде как, появился.              — Парень? — немало удивился старший омега, на что сын, разблокировав телефон, быстренько нашёл аккаунт друга в инстаграме, демонстрируя новенькое фото Мина. Затормозив на светофоре, Джин сразу развернулся, внимательно вглядываясь в экран. На селфи Юнги в обнимку с маленьким, чёрным котёнком умилительно улыбался, зарывшись носом в шёрстку малыша, пока возле него, зеркаля улыбку, стоял очень красивый молодой человек, нежно прижимая мужчину к своей груди.              — Омега? — единственное, что спросил Ким, отлипая от гаджета и вновь концентрируясь на дороге.              — Да. Чимин, он менеджер Тэхёна и по совместительству его лучший друг, — поделился Чонгук несомненно важной информацией.              — Мгм, тогда точно надо его вытащить за покупками, пусть покажет, какая штучка досталась этому Чимину.              — О, поверь, он знает, и в полном восторге.              — Чудно. Надо будет с ним познакомиться, — усмехнулся Джин, обгоняя явно никуда не спешащего водителя очередной легковушки.              Выйдя из машины, оба почувствовали, насколько сильно похолодало на улице, ещё и гараж временно не работал, так что омеги, не сговариваясь, шустро захлопнули дверцы автомобиля и, расторопно задвигав ногами, устремились к входной двери. Стоило только мужчинам войти в дом, на них сразу налетел маленький ураганчик в лице Арин. Девочка недовольно бухтела, что папа и дедушка не взяли её с собой, но быстро успокоилась, стоило Чонгуку достать белую вязанную змейку с милой мордочкой. Малышка, мгновенно забыв обиды, с радостью выхватила новую игрушку и, чуть не упав, побежала к альфам.              — Иди прячь покупки, а я их отвлеку, — прошептал на ухо сыну Джин, вручая пакеты с интимным содержимым. Дважды тому повторять было не нужно. Он быстро скинул пальто в холодные руки родителя и побежал верх по лестнице, закидывая пару пакетов в свой шкаф, на самые верхние полки, куда Арин не долезет. Они потом разберутся где чьё. Сейчас главное — не спалиться раньше времени.              — Много всего накупили? — услышал Чонгук вопрос отца, спускаясь вниз по лестнице, когда на все сто удостоверился в незаметности пакетов.              — Да, но давай примерим всё потом, — отозвался папа, усевшись на тёмный диван, блаженно вытянув гудящие ноги.              — Устали? — ласково спросил старший альфа, уложив конечности на свои бёдра, нежно разминая ножки мужа.              — Ага, вы бы видели, какие очереди в магазинах. Кошмар, — пыхтел старший омега, в красках расписывая, насколько много людей было в его любимом торговом центре, пока Чонгук, пройдя в гостиную, мгновенно угодил в тёплые объятья своего альфы.              — Я успел по тебе соскучиться, — прошептал Тэхён, уткнувшись в шею Чону, пока бедный омега плавился от нежности, струящийся по всему телу от столь ласковых и заботливых объятий.              Как и говорил папа, воплощение плана началось с самого утра. Тэ быстро позавтракал, поблагодарил и поцеловал Чонгука в губы и на всей скорости рванул к машине, в которой сидел Чимин, ожидая актёра. Вчера ему позвонил режиссёр, напомнив об отложенной на неопределённый срок встрече, про которую забыл не только Тэхён, но и Пак, полностью погрузившийся в мир любви и нежности, однако мигом собрался, стоило режиссёру назвать место, до которого им ещё предстояло доехать и при этом не опоздать на добрый час. Как только Ким залетел внутрь машины, та моментально унеслась вдаль, не дав возможности Джину даже через окно разглядеть избранника Юнги, что неимоверно расстроило омегу, думающего, как бы заманить этих двоих к ним на ужин.              Вскоре с кровати поднялась и Арин, которой любимый дедушка с радостью сообщил о поездке к брату Намджуна, и если малышка была на седьмом небе от счастья, ведь у деда Джереми была огромная собака породы Бернский зенненхунд, которого девочка искренне обожала, то альфа был вообще не рад, и даже не пытался скрыть всю степень своего раздражения от поездки. Однако, стоило папе что-то нашептать на ушко родителю, как тот резко подобрался, глухо сглотнул и согласился. Чонгук же поставил себе на заметку выяснить, что такого тот сказал, ситуации всё-таки разные бывают, а знать небольшой секретик, несомненно мудрого и опытного омеги, лишним не будет. Хотя, он подозревал тему короткого сообщения, придавшего Ким Намджуну такую прыть.              — И помни. Ты должен двигаться максимально плавно, так, чтобы он слюной захлёбывался, а о еде вовсе забыл, — давал последние наставления Джин, поглядывая на отца, счищающего снег с машины. Дверца гаража, заклинившая в самое неподходящее время, перед Рождеством, вынуждала лишний раз поработать физически.              — Хорошо. Вы когда вернётесь? — поинтересовался мужчина, попутно прикидывая план действий.              — Скорее всего, завтра утром.              — Как ты уломал отца остаться там на ночь? — не сдержал любопытства Чонгук, поглядывая на альфу. Тот, вроде, не должен был их услышать с такого расстояния.              — Есть один способ, — поиграл бровями омега, и, подмигнув сыну, пошёл к автомобилю.              — Я точно должен узнать, что он сказал отцу, — тихо произнёс себе под нос мужчина, шустро забежав домой, на улице всё-таки не май месяц.              До приезда Тэхёна у Чонгука было ещё полно времени, но мужчина решил не расслабляться. Закинув всю посуду в посудомоечную машину, он понёсся в спальню. И с предвкушением вытащил из шкафа пакеты. Критично осмотрев содержимое каждого, он, как и планировал, остановился на чёрном белье, к которому вчера прикупил элегантный халатик, не дававший ему покоя уже многие месяцы. Уж слишком часто эта вещица попадалась ему в пинтересте, поэтому, когда глаза уцепились за пикантную накидку с бордовым пышным мехом по краям, он просто не смог устоять.              Критично оглядев одежду, мужчина направился на кухню, ему необходимо создать подходящую атмосферу. Его требования были просты. Всё должно готовиться быстро, но выглядеть эстетично, и, к счастью, у Джина имелась парочка идеальных блюд. Расправившись с ними, а также и с сервировкой, порядком заморочившийся Чонгук с ужасом посмотрел на часы. Тэхён должен был вернуться меньше чем через полтора часа, а он не то, что не успел накраситься и сделать причёску, но даже в душе ещё не был!              Тщательно помывшись и запихнув в себя пробку, омега, натеревшись маслами и высушив волосы, принялся наводить марафет на голове и лице. Сидеть у туалетного столика с приспособлением в заднице было откровенно не удобно, но чего не сделаешь для идеального вечера, а сделал он много и останавливаться не планировал, а то, что та давила и ощутимо растягивала вход… он перетерпит, тем более от мыслей, что вскоре вместо металлической вещицы в него будет вставлен горячий эрегированный член, стенки ануса сильнее сжимались в томительном ожидании.              Тряхнув головой и отогнав на данный момент не уместные мысли, мужчина, вооружившись косметикой и плойкой, тяжело вздохнув, принялся реализовывать придуманный образ.              Выведя аккуратно вторую стрелку, Чонгук критично осмотрел себя в зеркале. Пухлые губы, смазанные помадой, пронзительный взгляд из-под веера ресниц и несколько тонких украшений, струящихся к скрытой халатом груди, напоминали ему образ из обложки журнала плейбой, а закрученные белые пряди лишь больше добавляли ему схожести с омегами известного журнала, отдавая эпохой шестидесятых, но Чонгуку определённо шло, и он надеялся, что так покажется не только ему.              Наведя порядок в комнате и закинув тапочки с прикольными мордами под кровать, он, чуть приподняв подолы халата, прошествовал к коробке со свечами, которыми планировал украсить столовую. Расправившись со всеми по очереди, он нервно поправив столовые приборы, и сел на стул, неотрывно глядя на дверь. Покачивающееся пламя создавало камерную атмосферу, перенося будущих участников небольшого преставления в интимный мир кинематографа, по крайней мере, омега очень надеялся, что у него получилось создать необходимый эффект. Совсем скоро домой должен приехать Тэхён, о чём пару секунд назад он сам предупредил сообщением, вызывая у и так нервничающего Чонгука табун мурашек. Омега, не контролируя себя, закусил внутреннюю сторону щеки, пытаясь угомонить гулко стучащее сердце и собственные руки, дергающие халат.              Когда альфа открыл дверь, Чонгук резко осознал, что на паничку и неуверенность времени не осталось. Больно вонзившись ногтями в ладони и приняв эстетичную позу, омега затаил дыхание, прислушиваясь к тихим шагам альфы, двигающегося в его сторону.              Зайдя домой, первое, что почувствовал Тэхён, это приятный аромат, разносящийся по всему помещению и явно выкрученный на максимум кондиционер, потянувшись к выключателю он так и застыл. Его глаза уловили блёклый источник света, исходящий из столовой, в которой ужинали Кимы, не сказать, что часто. Скинув верхнюю одежду и обувь, мужчина, закрыв дверь на ключ, неспешно направился к единственному источнику света. Чем ближе он подходил, тем отчётливее становился запах, а сияние свечей ярче освещало дорогу до комнаты, у порога которой он так и застыл. Бегая глазами по накрытому столу и по восседающей на дальнем конце стола фигуре.              — Чонгук… — сокрушённо прошептал альфа, впитывая в себя образ любимого омеги. Он выглядел невозможно притягательно. Изысканный халат струился по изящному телу, приоткрывая одну ножку, обтянутую тонкой тканью чулка, прикреплённого к кружевным трусикам, слегка выглядывающим из-под халата. Подняв взгляд выше, Тэхён буквально почувствовал, как внутренний альфа взвыл, требуя быстрее пометить свою прелестную омегу. Хищно подведённые глаза вкупе с завитыми локонами и выкрашенными помадой губами только развращали остолбеневшего актёра, а хитрая ухмылка, отразившаяся на устах мужчины, срывала всякий контроль.              — Ты голоден? — невинно спросил Чонгук, подхватив пальцами бокал с вином, играя жидкостью внутри, надеясь, что чуть подрагивающие пальцы так и остались не замечены пожирающим взглядом его альфы. — Знаю, что голоден, — ответил за проглотившего язык мужчину омега, — кушай, — кивнул на расставленную посуду Чон, слегка поведя плечом.              Из-за столь лёгкого действия ткань чуть оголила бледную кожу, позволяя кое-как севшему за стол Киму заметить новые аксессуары на любимом теле. Например, ремни и подвески, идущие к груди. Первые точно были частью нижнего белья, которое Тэхён всё больше хотел увидеть целиком. Словив голодный взгляд мужчины, Чонгук, забавляясь провёл пальчиками по груди, внимательно следя за альфой, чьё дыхание участилось, а вилка норовила согнуться в сильных пальцах актёра, желавшего попробовать точно не кулинарные шедевры Чона, а самого повара.              — Кушай, Тэ, — сладостно прошелестел Чонгук, — я так старался, ты должен съесть всё, — ухмыльнувшись, сделал небольшой глоток омега, пожирая своего альфу глазами. О, он прекрасно видел, насколько сильно Тэхён его хочет, и от столь жарких и вместе с тем голодных взглядов, он чувствовал, как начал намокать сильнее.              Сам актёр, тем временем, медленно терял контроль над собственными действиями. Он, как и просил Чонгук, разрезал мясо и погрузил его в рот, но честно, пусть блюдо и было невообразимо вкусным, насладиться в полную меру он им просто не смог. Перед ним, чуть покачивая ножкой, сидело самое аппетитное и сладкое создание на планете, тронуть которое он не смел, прекрасно понимая, что игра, затеянная омегой, только переходит в активную стадию. Тэхён решил понаблюдать и постараться как можно дольше сдерживать внутреннюю сущность на привязи, иначе он банально сорвётся и повалит своего искусителя на изысканно украшенный стол, втрахивая того в дубовую поверхность.              — Ты как-то мало ешь, — подметил Чон, оставляя бокал, — неужели невкусно?              — Вкусно, — прохрипел Ким, — но мне тяжело есть, когда ты так далеко от меня.              — Хочешь, чтобы я подошёл? — лукаво блеснул глазами Чонгук, медленно приподнимаясь со стула.              — Да, мне тогда станет легче, — прошептал альфа, смотря как мужчина элегантной походкой двинулся к нему. Он соврал, и это знали оба. Омега, хищно улыбнувшись, пальчиками надавил на грудь актёра, призывая того отодвинуться. Тэхён повиновался, получив в награду Чонгука, мягко севшего на его бёдра. Не желая брать свои порывы под контроль, Ким руками скользнул по талии, ближе притягивая к себе коварного соблазнителя, языком очертив путь от приоткрытых ключиц до шеи.              — Я тебя покормлю, — томно выдохнул омега в губы Тэхёна, не дав тому поцеловать себя. Оперевшись ладонью о столешницу, Чонгук, прогнувшись, привстал, чтобы дотянуться до отставленной тарелки, ягодицами намеренно проходясь по промежности мужчины, довольно отмечая, что тот уже успел возбудиться.              — Открой ротик, Тэ, — произнёс омега, упав задницей прямо на эрегированный орган, отчего альфа тихо промычал. — Давай, тебе надо покушать, — не скрывая радости прошептал мужчина, надавив вилкой на губы Кима. Тот, не сопротивляясь, позволил Чону кормить себя. — Какой у меня хороший альфа, такой молодец.              От похвалы омеги Тэхён практически застонал, что не укрылось от глаз Чонгука и тот, решив, что актёр недостаточно страдал, подхватил небольшую конфетку. Мужчина внимательно следил за действиями своей пары уже готовясь приоткрыть губы, чтобы тот мог погрузить конфету в рот, но молодой человек не оправдал ожиданий альфы и, тихо засмеявшись, удобнее распластался на мощном теле, повернув голову так, чтобы губы Тэхёна практически соприкасались с его. Ткань халата соскользнула, демонстрируя бельё и тонкие ремни, опоясывающие грудь мужчины. У Тэхёна от столь завораживающего зрелища зачесались клыки, а глаза неестественно почернели, но омега не остановился на этом, уложив маленькую сладость в ложбинку меж ключиц.              — Ты ещё не пробовал сладкое, — промурлыкал соблазнитель, тормоза слетели тут же. Альфа, буквально вжав в себя Чонгука, языком нырнул в ложбинку, слизывая конфету с нежной кожи. Быстро проглотив сладость, мужчина жадно прикусил шейку, ключицы, плечо, зализывал следы и ставил на их местах засосы, желая полностью пометить этого невозможно притягательного омегу собой, своим запахом и метками. Чонгук не противился, лишь сильнее подставляясь под губы своего партнёра, ягодицами проезжаясь по выпирающей эрекции, но когда пальцы Тэхёна зацепили сосок, Чон откровенно простонал в ухо альфы, вырывая из уст мужчины животный рык.              — Любимый, давай продолжим в спальне, пожалуйста, я не хочу брать тебя на столе, — быстро зашептал Ким, покрывая кожу новыми поцелуями.              — Я только за, — согласился Чонгук, пытаясь встать с колен альфы, но тот не позволил. Подхватив свою драгоценность, он мигом побежал вверх по лестнице.              Спальня омеги была открыта, уложив мужчину на постель, актёр тут же припал к губам, одновременно с этим пальцами пробираясь к завязкам халата. Развязав те, он ладонью прошёлся ниже, с жадностью сжав попку Чонгука, получая в награду довольный стон. Разорвав поцелуй, Тэхён, чуть приподнявшись, захотел увидеть то, что всё это время было скрыто под тонкой тканью, но ему не позволили. Чон, обернув ноги вокруг талии альфы, перевернул их местами. Восседая на бёдрах Тэхёна, омега, многообещающе ухмыльнувшись, приподнялся с тела ничего не понимающего актёра и прошёл до туалетного столика с заготовленной коробочкой.              — Ты был плохим альфой, Тэхён. Заставил меня мучиться и думать о тебе на протяжении стольких недель, — начал тот, взяв в руку необходимое и двинулся к кровати. — Пусть я тебя и простил, но вину свою ты обязан отработать по максимуму, — прошипел в лицо застывшему мужчине омега.              — Чонгук…              — Чшш, я не разрешаю тебе говорить и трогать меня. Касаться могу только я, — ухмыльнулся Чон, наконец демонстрируя то, что вытащил из шкатулки. — Как думаешь, тебе пойдёт? — перебирая в пальцах цепочку с зажимами для сосков, поинтересовался он, пошло скользя глазами по изгибам актёра, к сожалению, всё ещё скрытым одеждой.              Чонгук запретил ему говорить, поэтому, чаще задышав, альфа, тихо промычав, кивнул головой.              — О, так тебе по душе эта идея, — довольно промурчал омега. — Тогда снимай одежду, альфа. Я хочу видеть то, что принадлежит мне, — прошептал он, подцепив пальцами подбородок мужчины и языком проникнул в рот Тэхёна.              Развратно вылизывая и играясь с язычком, в то время как альфа даже не пытался перенять инициативу, полностью отдаваясь на растерзание своему омеге, но не успел он вдоволь насладиться, как с пошлым чмоком Чонгук разорвал сладкий поцелуй.              — Такой молодец. Может, я даже разрешу тебе меня потрогать, — развязно скользнул языком по пухлым губам Чон, руками цепляя ремешки на груди оттягивая те, а после повторяя то же самое с трусиками. — Но это надо заслужить, Тэ, — и в подтверждение своих слов, снова повертел в руке зажимы с поблёскивающими на них красными бусинами, издающими тихий звон при ударе друг об друга. — Раздевайся, — приказал омега.              Альфа, не споря, подцепил кофту, сорвав ту и следом уцепился за штаны, стягивая те вместе с трусами. Полностью возбуждённый член со шлепком ударил по животу, пока Чонгук бесстыдно разглядывал его, а после вовсе опустил руки на тело мужчины водя по горячей коже.              — Ты чертовски горяч, мой альфа.              От обращения Чонгука Тэхён плыл. Несмотря на примирение, омега не торопился присваивать себе альфу, от того такое обращение сильно било по ощущениям. Он желал принадлежать Чонгуку, быть его мужчиной не только в постели, но и в жизни.               — Привстань, — приказал омега, чуть посмеиваясь с того, как быстро Ким выставил грудь. Соски призывно выпирали, так и прося надеть на них зажимы, отчего мужчина сильнее потёк. Сколько же смазки выльется, стоит ему вытащить пробку? И сможет ли её проглотить Тэхён? Последнее интересовало особенно сильно.              Вцепившись пальцами в грудь, омега широким мазком языка прошёлся по оттопыренной кожице, чуть подцепив ту зубами. Он помнил, как альфе нравилась лёгкая боль во время секса. Собственно, потребность Тэхёна в подобном и стала решающим фактором при покупке девайса, который Чонгук аккуратно зацепил на сосках мужчины.              — Блядь, Тэ, я хочу слышать их звон, когда ты будешь трахать меня, — скользнув по позвякивающим камушкам, томно прошептал омега, вкупе с размазанной помадой это смотрелось, пиздец, как пошло, — и поскольку ты был хорошим альфой, я ублажу тебя, — сцеловав с губ Тэхёна согласное мычание, Чонгук отстранился, — но для этого тебе надо сесть на пол.              Не понимая, что с ним хочет сделать его бестия, актёр медленно приподнялся с кровати, упав коленями на пол. Прямо перед его лицом был выпирающий из белья член омеги, к которому тот за всё это время даже не прикоснулся, и альфа словил себя на мысли, что был бы не против сам ублажить Чонгука. И пока бы он втрахивал в его рот собственный член, Тэхён хотел слышать громкие стоны, хотел ощущать пальчики, сжимающие пряди его волос, но Чон решил по-другому. Он, заняв удобную позу на краю кровати, ножкой плавно провёл по эрекции мужчины. Отклик последовал сразу же. Тэхён, не ожидавший подобного, промычал, плотно стиснув губы.              — Стони в голос, Тэ. Мы дома одни, — улыбнулся омега, снова приходясь ступнёй в чулке по органу, а потом снова, и снова.              Тэхён хрипел от ощущений, а после громко промычал, стоило Чонгуку задействовать вторую ногу, проведя по всей длине органа двумя стопами и кончиками пальцев зацепив яички. Альфа даже не догадывался, что дрочка ногами может быть столь приятной. Подняв расфокусированный взгляд, Тэ, приоткрыв рот, захрипел сильнее, подаваясь вперёд. Чонгук, не сводя чёрных глаз, одной рукой сжав сосок, а второй нырнув под резинку трусов, тихо стонал от удовольствия, продолжая дрочить альфе, играя с его яйцами, а второй ногой вовсе умудрился надавить на уретру, вызывая табун мурашек в теле мужчины.              Он ни разу не пробовал ничего подобного. Но с Чонгуком мир удовольствий играл новыми красками, и альфа жаждал познать его вместе с этим невероятным искусителем. Развязная картина любимого соблазнителя лишь больше распалила мужчину, и он двинул тазом, мыча, когда ступни соединились в одном месте. Чонгук полнее зажал член альфы, резче двигая ими по органу, вырывая хриплые стоны изо рта актёра. Невозможность прикоснуться к самому себе только накаляла, как и ткань, дающая необычные ощущения, но до блаженного экстаза Чонгук его так и не довёл. Опустив ноги, омега встал с постели и, показательно отодвинув ткань трусов, продемонстрировал застывшему в изумлении Киму пробку, которая была уже не в силах сдерживать сочащуюся смазку и поблёскивала в свете свечей, как и струйка, стекающая по ногам мужчины.              — Хочешь? — спросил очевидное Чон, пальчикам повертев металлический наконечник пробки. Альфа медленно закивал, неотрывно глядя на то, как омега вталкивает её глубже, блаженно мыча при каждом движении. — Вылижи всё без остатка, Тэ, — смочив губы выдал Чонгук, и потянув за цепочку, заставил мужчину встать с колен. Тэхён опустился на кровать и лёг так, чтобы омеге было удобнее оседлать его.              — Какой догадливый и послушный, — проурчал Чонгук довольно, — раз ты так стараешься мне угодить, тогда я разрешу тебе меня касаться, альфа.              Стоило Чонгуку озвучить своё разрешение и сесть на мужчину, как он ощутил сильные пальцы, вонзившиеся в его ягодицы.              — Знаешь, если хорошо постараешься, я позволю тебе говорить, — установил требование омега, подушечками пальцев зацепив пробку, — и помни, Тэ, ты должен вылизать тщательно, подготовь меня под свой член, мой хороший, — прошелестел Чонгук, вытащив пробку. Смазка, не встречая преграды, тут же потекла вниз, прямо на язык Тэхёна, который потянув Чона на себя, буквально вжался в него. Язык рывком проник вглубь разработанного отверстия, пока омега громко стонал и сильнее насаживался, подмахивая бёдрами.              — М-м… Тэ… ха, глубже, — потребовал Чонгук и его желание исполнили, альфа с жадностью вылизывал стеночки, глотая смазку. Всё его лицо было залито сладкой жидкостью, но он не останавливался, шумно дышал, старательно напрягал язык, чтобы максимально удовлетворить свою зазнобу. Понимая, что языка ему явно мало, Тэхён пальцами скользнул в анус, толчками выталкивая новую порцию смазки, отчего Чонгук, выгнувшись, руками потянулся к соскам альфы и собственному члену. Чуть оттянув цепочку, он услышал томный стон, разрядом прошибивший собственное тело. Чувствуя, что совсем скоро его настигнет оргазм, Чонгук, как бы ему ни хотелось продолжить сидеть практически на лице альфы, вынужден был того остановить. Если он сейчас кончит, то главное блюдо в виде Тэхёна вынужден будет отложить.              — Тэ, я хочу твой член, — кое-как произнёс омега, проезжаясь задницей по лицу альфы, — ты хорошо справился, мой хороший, — не забыл похвалить своего альфу молодой человек, слезая с тела мужчины.              — Потяни… пожалуйста, — прохрипел Тэхён.              — М-м. Так? — невинно спросил Чонгук, притянув чуть накаченное тело к себе за аксессуар, вырывая утробное рычание из горла альфы. От этого звука он потёк ещё сильнее.              — Мой альфа такой извращенец, — слизал языком с щеки собственную смазку омега, довольно улыбаясь.              — Ещё… — потребовал тот, приблизившись, но омега, мило улыбнувшись, опустил разгорячённую от их тел цепочку и толкнул Тэхёна обратно на кровать.              — Сначала ты меня трахнешь. Но я ещё не определился, как именно ты будешь меня брать, — рассуждал Чонгук под палящим взглядом альфы и демонстративно стянул с округлых ягодиц полностью перепачканные смазкой трусы, отбрасывая их в сторону халата. — Может, мне сесть на тебя сверху? — продолжал рассуждать Чон, пальчиками подобравшись к члену альфы, несколько раз проведя по нему. — Или ты трахнешь меня сзади? — предложил омега и остановился, заметив блеск в глазах партнёра. — Да, хочу сзади.              Тэхён поднялся с подушки, голодно следя за тем, как Чонгук, эротично выгибаясь, занял позицию, красиво и сексуально оттопырив задницу. Смазка стекала вниз по ногам, пачкая чулки, но омеге было всё равно, он вильнул попой, словно предлагая себя и обернувшись, нагло улыбнулся.              — Войди в меня, альфа, и покажи, как сильно ты скучал, — выдохнул омега, чувствуя, как пальцы больно вонзились в бёдра, но он даже не думал останавливать альфу. Ему нравился несдержанный Тэхён, а сегодня он сделал всё, чтобы максимально распалить своего мужчину. Ким, дёрнув омегу на себя, ладонью собрал смазку, растягивая ту по всему члену.              — Презер…              — Хочу без них, — откинул попытку актёра Чонгук, вжавшись в эрекцию альфы, наслаждаюсь горячей головкой, приставленной к его растраханной и вылизанной дырке. Тэхён одним толчком вошёл полностью, заставляя Чонгука громко вскрикнуть и сильно прогнуться в спине.              — Больно? — забеспокоился альфа. Он слишком долго не входил в это потрясающее тело и, естественно, не смог сдержаться.              — Нет… двигайся, — прохрипел Чонгук, самостоятельно раскачиваясь на органе, и альфа, навалившись на мужчину, губами скользнул по его шее, оставляя поцелуи на ушной раковине и загривке омеги, пока тот с готовностью принимал внушительную длину, постанывая от наслаждения. Но стоило Тэхёну задеть простату, как омега содрогнулся, а альфа, схватив его за горло, резче принялся насаживать податливое тело на член. Звон бусин звучал в комнате, смешиваясь с пошлыми шлепками и безудержными стонами.              — Да, вот так, мой альфа, сильнее, — хныкая и покусывая губы, требовал Чонгук, утопая в возбуждении от того, насколько правильно и размеренно его брал Тэхён, как толстый член входил, то и дело задевая чувствительный комочек нервов.              — Ты… блядь, Чонгук… — простонал мужчина, не сильно вонзая зубы в шею омеги. Для метки пока рановато, но и так, чтобы след остался надолго. От этого действия Чонгука не хило так накрыло. Он громко вскрикнул, глубже наживаясь на орган.              — Кусаться не хорошо… — просипел он, принимая в себя резкие толчки, сопровождаемые звоном зажимов. Блядь, он так и знал, что это была охуенная идея.              — Прости, любимый… — зацеловывая отметину, пробормотал Ким, но Чон готов был поклясться, в голосе не было и намёка на раскаяние, а выбивающие воздух из лёгких толчки ещё больше подтверждали его мысли. Альфа не жалел омегу, распирая растраханное отверстие горячим членом, ускоряя движения. Хватка на горле усилилась, а Чонгук, от наслаждения приоткрыв рот, громко хрипел. Член мужчины идеально заполнял всю его дырку, порывая омегу вновь и вновь срывать голос, неумолимо требуя большего.              — Молодец, мой хороший… мой самый любимый альфа, — как в бреду шептал омега, отчего Тэхён заводился ещё больше. Вытащив член, он перевернул омегу и вновь вошёл в него, ощущая, как пятки коснулись копчика.              Прикрыв глаза, он наслаждался прерывистыми словами Чонгука, слабо слышными сквозь стук бусин и шлепки. И в этот момент его пронзило болью. Открыв глаза актёр в изумлении наблюдал, как он активно начал зализывать оставленный след. Маленькие клыки лишь слегка прокусили кожу. Неглубокая метка, но значимая для них обоих.              — Ты мой, — простонал омега заветные слова прямо в прикрытые губы Тэхёна, — в моей смазке и с моей… меткой.              — Твой, — не думая и секунды согласился альфа, втягивая Чонгука в развязный поцелуй, пока мужчина в нетерпении подавался бёдрами навстречу каждому движению, чуть сжимая орган в своей дырке. Омега чувствовал, как член начинает пульсировать. Разорвав поцелуй с пошлым чмоком, он, громко вскрикнув, кончил, пачкая не только живот, но и постельное бельё. Тело обмякло, но альфа не давал омеге насладиться отдыхом, продолжая размашисто вбиваться в жаркую глубину, ловя задушенные хрипы губами.              — Хочу узел… — простонал омега, плотно стиснув член внутри себя.              — Чонгук…              — Пожалуйста, я выпил таблетки, не бойся…              — Чёрт, Чонгук! — громко рыкнул альфа, бурно кончая внутрь омеги, слыша полный блаженства стон и чувствуя, как набухает узел внутри возлюбленного.              Аккуратно положив Чона на кровать, так, чтобы не причинить лишней боли, Тэхён плотно прижал к себе разморённое оргазмом тело, носом зарываясь в волосы, что когда-то были бережно уложены на манер шестидесятых. Аккуратно высвободив соски из зажимов, Тэхён пообещал не раз использовать их во время секса, кинул девайс на кровать, вдавливаясь пульсирующей грудью в спину Чонгука, тихо мычащего от лёгкой боли. Мысли, покрытые пеленой тумана, медленно возвращались в голову, как и желание сказать омеге самые необходимые сейчас слова.              — Я хочу от тебя ребёнка, родной, — прошептал в ушко возлюбленному альфа, — но понимаю, что ты пока к нему не готов, поэтому я подожду, когда и ты этого захочешь, любимый.       Вот только получить реакцию от омеги ему было не суждено, тот, находясь в полудрёме, вряд ли смог бы отличить реальность от сна и на утро даже не вспомнил о словах Тэхёна. Первой его мыслью при пробуждении было:       «Жарко».       Он лежал под тёплым пуховым одеялом в объятиях альфы, от которого веяло нестерпимым жаром. И как бы ни было приятно нежиться под боком Тэ, Чонгук всё же постарался выбраться из этого плена рук и ног. Откинув постельное с себя и слегка поёжившись от прохладного воздуха, коснувшегося тела, мужчина потянулся к тумбочке, где лежали его домашние вещи. Широкие бесформенные брюки и майка на пару размеров больше необходимого, быстро оказались надеты на омегу.       Прикусив губу, Чонгук обернулся на мирно спящего Тэхёна, всё ещё пребывающего в объятиях Морфея. Его тёмные волосы разметались по светлой наволочке, рука с крепкими мышцами была закинута чуть выше головы, прячась под подушкой, а широкие плечи так и тянули прикоснуться к себе. Не удержавшись, мужчина присел на кровать и провел по обнаженной спине к сочным ягодицам, слегка прикрытым одеялом. Было бы так неплохо стянуть то, чтобы вдоволь любоваться на шикарное и идеальное тело альфы. А лучше хорошенечко шлёпнуть этот охрененный зад и крепко сжать.       Помимо воли в голове замелькали провокационные картинки вчерашних воспоминаний, где этот горячий мужчина втрахивал его самого в постель, лишая рассудка и здравого смысла. Сердце сделало кульбит, а внутри сладко потянуло. А ведь они могли заняться сексом куда раньше, а не ждать у моря погоды. И если бы кто-то не забыл звонить во время своей работы, то именно такое приветствие и могло бы ждать Тэхёна с командировки. Но ничего. Чонгук, наученный горьким и отнюдь не самым приятным опытом, обязательно возьмёт телефон Чимина, и когда его альфа опять пропадёт с радара, будет звонить именно ему.       Весело хмыкнув, омега склонился над мужчиной и, нежно поцеловав того в плечо, беззвучно покинул спальню, собираясь заняться завтраком. Спустившись на первый этаж, он привычным движением включил музыку, предварительно поставив ту на минимальную громкость и принялся шастать по холодильнику, решая, что же ему приготовить.       Замесив тесто и покидав в импровизированный пирог кучу сухофруктов и орехов, крайне довольный собой Чонгук принялся за уборку, время от времени поглядывая на часы и размышляя, встанет Тэхён сам, или его придётся всё же будить. Но выбирать не пришлось, когда кухня сияла чистотой, а выпечка отдыхала на подоконнике, сзади к мужчине прижалось тёплое, можно сказать, горячее тело.       — Привет, — хрипло прошептал альфа на ушко своему омеге, пуская по телу того табун мурашек.       — Привет, — улыбнулся тот, поворачиваясь и подставляя губы для утреннего поцелуя. — Хорошо спал?       — Прекрасно, как и всегда рядом с тобой, — обольстительно пробормотало это сонное чудо с вихрем на голове, нежно проходясь носом по щекам Чонгука и слегка касаясь их губами. — Но мне не понравилось, что ты сбежал.       — Завтрак сам себя не приготовит, — хмыкнул омега в ответ, хихикая над действиями мужчины, чьи руки успешно пробрались под майку, принимаясь ощупывать соблазнительное тело, совсем недавно выгибавшееся перед ним и возбуждавшее одним своим видом.       — Мгм, — согласно промычал мужчина, продолжая поглаживать омегу и касаться везде, где это было возможно. Вид такого уютного, комфортного и теплого Чонгука будоражил внутри альфы не меньше чувств, чем его вчерашний образ рокового соблазнителя. И сам Тэ не мог бы с уверенностью сказать, какое из двух обличий было ему ближе. Он просто восхищался и искренне любил этого человека. Любого.       — Тэхён.       — М? — откликнулся альфа, не отрываясь от сладкой шейки, которую старательно вылизывал.       — Ты что делаешь? — спросил Чон на выдохе, когда пальцы мужчины сжали сосок, а их пахи соприкоснулись, побуждая хотеть большего. Да. Именно так. Сильнее. Ближе.       — Целую. Обнимаю. Помечаю.       — А-ах, Тэ, — простонал Чонгук, стоило клыкам альфы чуть царапнуть железу. В этот миг пальцы на ногах поджались и он неосознанно впечатался в тело альфы, не желая прекращать это сладкое и такое томительное действие.       — Нравится?       — Да. Сильней.       — Если сожму сильней, то поставлю тебе ещё одну метку, — сглотнув, выдавил из себя альфа, у которого засосало под ложечкой, а клыки удлинились в откровенном желании прокусить и сделать этого омегу своим. Не временно. А бесповоротно. И навсегда.       — Так поставь, — не увидел ничего против Чонгук, откидывая голову в сторону и открывая свою белоснежную нежную шейку.       Слюна, собравшаяся во рту, вмиг стала невероятно густой. Разомкнув губы, Тэхён размашисто провёл языком по тонкой коже, смотря, как красиво та блестит в дневном свете.       — Да, еще, — омега качнулся, словно от действия Тэ его неслабо так повело. Приподняв возлюбленного, мужчина усадил того на столешницу и одним стремительным движением стянул с него майку.       Глаза довольно блеснули. Он обожал тело Чонгука. Такое стройное, подтянутое и сочное именно там, где хотелось сжать или укусить. Светлая кожа, острые ключицы, венистые руки, темно-розовые сосочки, ровный мягкий животик. Тэхён не знал на чём остановить свой взгляд. Хотелось нажать время на «стоп» и смотреть, смотреть, смотреть. Не останавливаясь, не отрываясь.       — Тэ, — напомнил о себе омега, чуть сдвигаясь на край столешницы и, обняв альфу ногами, притянул того к себе ближе. Зарылся рукой в волосы и прижался ещё ближе. Губы сошлись в сладком и желанном поцелуе. Посасывая сладкие половинки и играясь с язычком, мужчины совершали легкие телодвижения, позволяющие пахам соприкасаться друг с другом.       — Бля, Чонгук, — рыкнул Тэхён, отрываясь, и, стянув омегу на себя, развернулся, укладывая того на стол. Подцепив руками домашние брюки он без проблем их снял, кидая куда-то в сторону. И с особым наслаждением провёл руками по длинным гладким ножкам. — Холодные.       Горячая ладонь обхватила стопу, грея. Шлёпая босыми ногами по полу, без носков и тапочек, мужчина действительно слегка подмёрз. Но понял это тогда, когда пышущее жаром тело Тэхёна принялось его греть.       — Согреешь, — крайне довольно ухмыльнулся Чон, опираясь руками о твёрдую поверхность стола.       — Согрею, — кивнул альфа утвердительно, стягивая с себя штаны, под которыми, как и у Чонгука, не имелось белья. И убедительно готовое достоинство открылось взору омеги в тот же миг, как ткань спустилась ниже бёдер. Он голодно облизнулся. Хотелось ощутить тяжесть этого члена на своём языке. Увидеть, как лицо Тэхёна отобразит наслаждение, как глаза закатятся, а из горла будут вырываться тяжёлые, низкие стоны.       Рука сама потянулась к достоинству. Сжав на толстом стволе пальцы, он слегка провёл ими вверх-вниз. Не хватало смазки для идеального скольжения. Недолго думая, омега неведомым и для себя образом извернулся, и обдал пах Тэхёна горячим дыханием, прежде, чем насадиться ртом на его член.       — Чёрт, Чонгук, — простонал тот, явно не ожидая от омеги таких действий и аккуратно поправил волосы, упавшие на лицо и мешающие ему смотреть на то, как любимые губы плотно обхватывают его естество.       Чон, тем временем, уложив руки на бедра партнёра, пододвинул того к себе ближе, а сам сильнее вжался членом в ребристую поверхность стола и начал двигать головой, чуть смещая тело. Тяжесть члена альфы на языке, его заглушённые стоны и трение собственного органа о рельеф — создавало невыносимо будоражащую смесь ощущений. Чонгук старательно насаживался на орган, стремясь поглотить его без остатка в себя и катался по столу всё активнее, что не мог не заметить Тэхён. Хмыкнув над изобретательностью омеги, он чуть наклонился и смачно шлепнул ладонью по ягодице, прижимая тело к поверхности стола сильнее.       Стон наслаждения разнёсся по кухне, отдаваясь приятной вибрацией. Наклонившись над Чонгуком, он шлепнул того ещё раз и омега вновь застонал, прекращая двигаться. Он просто замер с членом альфы в глотке, ожидая пока по его заду пройдутся такие необходимые удары, от которых перед глазами появлялись звездочки, а естество пульсировало и требовало большего. Он хотел сильнее и больше.       — Приподними попку, сладкий, — произнёс Тэхён после очередного шлепка, и Чонгук нехотя приподнял бедра и опёрся на локти. Из-за положения альфы, делать минет было совершенно неудобно, плюс он лишился такого приятного и необходимого давления на собственный член. — Двигайся.       Шлепок куда сильнее обжёг ягодицы и Чон возобновил движение, чувствуя, как смазка, до этого момента мирно содерживавшаяся в его дырочке, активно принялась стекать по ногам. Он вильнул задницей. Так хотелось получить больше внимания в этой части своего тела. И он получил. Тэхён, сильно сжав ягодицу, без проблем подобрался к дырочке и проник внутрь. Горячо и узко. Словно не его размашисто трахали пару часов назад.       Голова Чонгука неспешно двигалась по члену, поза с каждым мгновением казалась всё менее удобной, но прекращать и останавливаться он и не собирался. Не тогда, когда Тэ активно начал вставлять в его зад свои пальцы. Сначала два, потом три и четыре. Двигаясь на члене и руке одновременно, у омеги возникало вполне реальное чувство, будто его ебут с двух сторон. По сути, так и было. Но хотелось быстрее. Жёстче.       Выпустив орган альфы изо рта, он с немалым трудом опёрся на ладони и приподнялся. Колени отозвались болью. Рельеф стола уже успел на них отпечататься. Приподняв Чонгука, Тэ усадил его на себя и во всю занялся разработкой сладкой, текущей во всю дырочки. Внутри было уже не четыре, а шесть пальцев, раздвигавших ту в разные стороны. Тихо заскулив, омега сильнее вцепился в мощное тело альфы, начиная неспешно об него тереться.       — И что ты делаешь? — полюбопытствовал Тэхён, опаляя горячие щёки Чонгука своим дыханием.       — Дрочу, — выдал тот предельно честно, смотря на альфу откровенно поплывшим взглядом.       — Я не разрешал тебе двигаться, — хмыкнул тот и проник пальцами одной руки внутрь, по самые костяшки, следом за ними последовали и остальные.       — А-ах, ещё.       — Ещё? — удивленно воскликнул Ким.       — Да. Всади в меня свой член, вместе с пальцами, — он опустился ниже и приподнялся, имитируя движение.       — Не много ли ты хочешь, — двигаясь внутри, поинтересовался альфа, с чистым восторгом следя за Чонгуком, таким открытым и жаждущим.       — Вставь и укуси, — потребовал омега, хлопая Тэхёна по плечу. От желания, пронзающего его с макушки до пяток все внутренности скручивало. Ему хотелось получить большего. А лучше всё, что только мог дать ему этот альфа. А дать он мог очень многое.       — Как скажешь, сладкий, — рыкнул Ким довольно, и, оставив в дырочке два пальца, осторожно вошёл.       — А-ах, да, — выдохнул Чонгук, ощущая необходимую заполненность и холод стены, к которой его Тэхён прижал.       Крепко держа мягкие молочные бёдра одной рукой, а второй вместе с членом проникая внутрь и лишь слегка придерживая омегу, который совершенно не беспокоился о том, что банально может свалиться. Поза была не слишком удобной для размашистого телодвижения, но Чонгук требовал, и альфа не мог ему отказать.       — Да, ещё. Тэ, сильнее, — потребовал он, сжимая плечи в стальной хватке, и мужчина, вытащив пальцы из дырочки, обхватил возлюбленного за второе бедро и начал двигаться именно так, как того желал омега.       Короткие, мощные толчки, звуки шлепков и рваные выдохи. Дышать полной грудью было невозможно, ритм движений доводил до сумасшествия. Откинув голову в сторону, Чонгук хлопнул по плечу Тэхёна и тот впился зубами в подставленную шейку, сдерживая себя от того, чтобы не поставить постоянную метку.       — Ха-а, — выдавил из себя омега, кончая и слегка дёргаясь в объятиях мужчины. Сам альфа, сделав несколько поступательных движений, излился за ним следом.       Держа в объятиях расслабленного и ни на что не способного Чонгука, он ласково проходился языком по месту укуса, нежно целуя наливающуюся красным метку, мечтая однажды на этом самом месте поставить постоянную. И обновлять её каждый раз, как омега будет стонать на нём и просить о большем.       — Идём в душ, — пробормотал Ким, отлепляя своего возлюбленного от стены, и на слегка подрагивающих ногах направился в ванную комнату.       — Нужно будет на кухне всё убрать, — тихо пробормотал Чонгук, обнимая своего альфу за плечи двумя руками.       — Обязательно уберём, но сначала сполоснёмся и оденемся, хорошо?       — Мгм, — только и буркнул в ответ тот, удобнее устраиваясь на широком плече своего мужчины. Душ им обоим действительно был необходим и стоя под струями воды, ощущая мягкие поглаживания ладоней, растирающих гель по всему телу, Чонгук тихо постанывал от наслаждения.       — Тебя совсем растащило.       — Да, есть немного, — не признавать очевидное было откровенной глупостью. Без Тэхёна он и стоять ровно не смог бы, не то что дойти до ванны и помыться.       — Иди ко мне, — распахнул он широко руки с полотенцем, и, укутав омегу, как маленького, притянул к себе, мягко чмокая в губки. — Сладкое чудо.       По-омежьи хихикнув, мужчина с ужасом осознал, что данный звук издал он сам и позорно сжал губы, не допуская повторения подобного. Но Тэ, не обращая внимания ни на что постороннее, аккуратно вытирал нежное тело своего возлюбленного, время от времени целуя то здесь, то там.       — Мы так до кухни и завтрака не доберёмся, — выдал Чонгук, со счастливой улыбкой на губах. Его сегодняшнее утро полностью устраивало и менять что-то он точно не хотел бы. — А я там пирог приготовил.       — Звучит вкусно, — отозвался мужчина, и в последний раз коснувшись любимых губ, решительно оторвался. — Тогда идём.       И они пошлёпали босиком до кухни, где была разбросана их одежда, так спешно скинутая и небрежно валяющаяся на полу. Одевание и уборка места, совершенно не предназначенного для секса, времени много не заняла. Поставив чайник и закинув в чашки кофе, Чонгук недоуменно посмотрел на Тэхёна, когда тот неожиданно поднял его и посадил на осквернённый ими совсем недавно стол.       — Сиди. Я принесу тапки и носки. Ноги — ледяные, — пробормотал он недовольно, и, стремительно преодолев лестницу, оказался на втором этаже дома, пока довольный и абсолютно счастливый Чон, болтая ногами, сидел на столе и ожидал прихода своего заботливого альфы.       Холодно не было от слова совсем, но он с огромным удовольствием подставил ножку Тэ, когда тот вернулся. Завернув широкую штанину и обнажая кожу, Тэхён, смотря прямо в глаза омеги, опустил голову, обдал конечность горячим дыханием и поцеловал. Его руки придерживали икру, пока альфа губами пробирался всё выше, пока не добрался до коленки. Горячий воздух, испускаемый изо рта, щекотал и пускал по телу мурашки. А поцелуи тем временем продолжали касаться и путешествовать по ноге всё выше и выше. Глаза смотрели в глаза, возвращая ту атмосферу интимности, которая витала в кухне с утра, вплоть до момента, когда злополучный чайник не закипел и не заорал на весь дом.       — Ох, — поморщился Ким, прижимаясь одним ухом к ноге возлюбленного, пока тот второй не выключил подачу газа. — Это средство пыток.       — Да, есть такое, — весело засмеялся Чонгук и пошевелил пальчиками, напоминая, что на те необходимо надеть носочки.       — Замёрз?       — Разве ты допустишь подобное, — хмыкнул тот, и спрыгнув со стола, чмокнул губы Тэхёна. Разлив воду по чашкам и нарезав пирог, парочка, наконец, уселась завтракать. Но и во время приёма пищи они не смогли разлепиться.       Усадив Чонгука к себе на колени, альфа, словно впав в транс, поглаживал того по спине, изредка отвлекаясь на приём пищи, и куда более часто прикасался к губам омеги, чтобы втянуть того в поцелуй. Они ни о чём не говорили, ничего не смотрели и ничего не обсуждали. Просто сидели, неспешно поедая выпечку и наслаждались компанией друг друга. Большего им и не было нужно.       Пилинк. Пилинк.       Телефон Чонгука, оставленный ещё вчера на одном из шкафчиков, вынудил парочку распасться.       — Секунду, — встал он с колен Тэхёна и разблокировав, зашёл в мессенджер, отображающий несколько непрочитанных предложений от родителя.              От папы:       Чонгук мы выехали       Мы все ещё едем       Чонгук, вы проснулись?       Мы через полчаса будем в городе.       Чонгук, если вы там трахаетесь, то заканчивайте, мы подъехали к городу.       ЧОНГУК! ОТВЕТЬ!!!       Нам ехать домой или ещё рано?!              — Смотри, папа беспокоится, — весело хмыкнул омега, и усевшись назад, к альфе на колени, быстро настрочил:              Мы проснулись и завтракаем.       Ждём вас с Арин с нетерпением)))              — Раз маленький моторчик скоро будет здесь, то нужно заканчивать с завтраком, — произнёс Тэхён с лёгким сожалением в голосе. Ему не хотелось выпускать Чонгука из своих объятий и лишаться ощущения его близкого присутствия, но Арин была единственным человеком, с которым он был готов его делить. Тем более, сегодня был канун Рождества, а значит, весь оставшийся день будет проведён в подготовке к вечернему ужину. И Тэ уже предвкушал эту суету. Когда на кухне соберётся вся семья, дом наполнится вкусными запахами и смехом, за окном повалит снег, а праздничные огни наполнят тёмные комнаты своим тёплым светом.       — Тэ-Тэ, папотька! — завопила малышка, стоило ей с дедушками только переступить порог дома и была тут же подхвачена на руки Тэхёном, который со смехом ей закружил и поцеловал в пухлые прохладные щёчки.       — Привет, солнышко.       — Хорошо повеселилась в гостях? — подошёл к ним с другой стороны Чонгук, снимая с её головы шапочку и по примеру альфы, расцеловал свою драгоценную доченьку.       — Да, у меня пода-ки. Много-много пада-ков!       — Как здорово, покажешь нам?       — Да!       И смех так приятно распространился по коридору, проникая в самое сердце и оставаясь там большим комочком тепла, любви и комфорта. Смотря за тем, как Чонгук спешно раздевает Арин, когда та беспрерывно тараторит, рассказывая, насколько хорошо она провела время в гостях у дяди. Как Намджун, бурча, добавляет едкие комментарии под хохот своего мужа, мягко похлопывающего его по плечам. Как они собирают многочисленные пакеты и коробки с подарками, переданными родственниками, чтобы разобрать те в гостиной перед камином. Как собираются на кухне и под руководством Джина принимают участие в приготовлении ужина, Тэхён понимал, насколько ему повезло найти эту семью.       Он чувствовал, как волны счастья и любви окутывают его одинокое сердце, словно мягкий плед в холодный зимний вечер. Впервые за долгое время в сочельник актёр ощущал настоящий комфорт и уют, зная, что это Рождество он проведет не в с громкой компанией таких же одиноких знаменитостей, а в кругу людей, одно присутствие которых окунало его в те давние времена, когда этот праздник был чем-то невероятно долгожданным и волшебным.       Огонь мягко потрескивал в камине, отражая свет на счастливых лицах семьи и Тэ понимал, он, наконец, нашёл своё место в этом большом и холодном мире. Он чувствовал, как его сердце наполняется благодарностью за этот дар — возможность быть частью этой семьи. Придерживая Арин, когда та помогала папе замешивать тесто, он с нежностью смотрел на лицо Чонгука, которое испачкала девочка и смеялся с грозного тона Джина, направившего деревянную ложку на собственного мужа, после его предложения помочь.       — Только тронь мой глинтвейн, Ким Намджун, и эта ложка окажется у тебя…       — Деда, а можно мне облизать миску? — прервала Арин расправу над старшим родственником своим невинным вопросом.       — Да, можно, солнышко. Ты понял где, Намджун, — закончил тот совсем другим тоном, совсем не ожидая, что хитрый альфа схватит его за руку и, потянув к себе, поцелует.       Зато малышка, улыбнувшись и прикрыв щёчки ручками, довольно смотрела на дедушек, чтобы потом потянуться к стоящему рядом папе и, подёргав того за майку, требовательно выдать:       — Целуй! — и указала на Тэхёна, который совсем не был против, и, потянувшись к любимым губам, оставил на них нежный невинный чмок. — И меня!       С двух сторон на омежку в то же мгновение осыпались поцелуйчики в её сладкие сахарные щёчки от Тэ с папой, а затем и от дедушек, не захотевших пропустить круговорот обмена целовашек, организованный крайне довольным дедом и Арин. И семья весело продолжила возиться на кухне. Постепенно в воздухе всё явственнее начал витать аромат свежей выпечки, пряностей и хвои, создавая неповторимую атмосферу Рождества. Джин, как непревзойдённый мастер кулинарии, руководил процессом, раздавая указания и следя за тем, чтобы все шло по плану.       Чонгук с улыбкой на лице нарезал овощи, а Арин, сидя на высоком стуле, помогала ему, старательно перебирая и подавая папе самые красивые. Намджун, несмотря на отказы от помощи со своей стороны, всё же старался не быть бесполезным, но больше мешал, чем помогал, о чём не раз говорил Сокджин, и тем не менее, даже не делал попыток остановить безобразие, творимое любимым супругом и внучкой, за которой, благо, в этот раз наблюдал Тэхён. И он отлично справлялся со своей задачей, лишь изредка отвлекаясь от малышки на её папу.       Стрелки часов всё ближе подбирались к вечеру. Солнце давно зашло за горизонт, отдавая бразды правления ночи, которую с нетерпением ожидали люди со всех уголков света. Ночи, во время которой в чудеса и волшебство верили даже взрослые.       В доме Кимов витал тот самый дух Рождества, о наличии которого Тэ почти позабыл. Сидя за праздничным столом, украшенном свечами, с большой индейкой по центру и старательно приготовленными всеми ими блюдами вокруг, он отчётливо понимал, насколько же восхитительно быть частью семьи, способной так легко и просто, с улыбками и смехом, создать эту невероятную атмосферу.       Удобно расположившись рядом с Чонгуком у камина, он нежно перебирал светлые волосики Арин, которая, устав от дня, наполненного событиями, уютно устроилась на его коленях, сладко посапывая.       — Давай, Новый год мы проведём втроём, — зашептал Тэхён на ушко омеге, — я подготовил шикарную ёлку, а ещё дома вас с Арин ждёт куча подарков.       — Ты под ёлку их клал вместе с моими, — отозвался Чонгук так же тихо.       — Это так, ерунда, купленная за последнюю неделю. А специально подготовленные ждут нас дома, — мягко улыбнулся альфа, отчётливо давая понять — он готовился к Рождеству. И действительно хотел провести его вместе.       — Хорошо. Отпразднуем вместе, — счастливо кивнул головой омега, прижимаясь ближе.       Они еще долго сидели у камина, наслаждаясь тишиной и комфортом этого уютного вечера, а затем аккуратно перенесли всё так же сладко спящую Арин на её кровать и направились в собственную постель следом, чтобы с утра проснуться от того, как маленький моторчик на всей скорости плюхнулась на них, с требованием идти всем вместе к ёлке, открывать подарки.       — Идём, солнышко. Иди ищи свои, они с белой ленточкой, — сонно проговорил Чонгук, наблюдая за тем, как его малышка, счастливо пискнув, полетела вниз.       — Я не знал о правиле белых ленточек, у меня розовые, голубые и фиолетовые, — судорожно принялся вспоминать Тэхён, понимая, что некоторые коробки вообще без лент.       — Просто скажем, что Санта напутал, поверь, она не будет против, для неё, чем больше подарков, тем лучше.       И Чонгук, понятноe дело, был абсолютно прав. Арин готова была открыть не только свои, но и чужие подарки. Наблюдая за малышкой, у актёра порой создавалось впечатление, что ей больше нравилось те распечатывать, не выдавай она радостный писк на каждый свой подарок.       — Пап, мы хотели бы встретить Новый год у себя, — поделился их с Тэ планами Чонгук, когда они хозяйничали на кухне.              — Уедете? Так быстро?       — Почему быстро? — усмехнулся омега с обиженного выражения лица, которое ему самому сейчас очень напоминало моську дочери. — Мы ведь провели вместе с вами Рождество.       — Но всё же, — тяжело вздохнул он и тут же себя остановил. Это было правильно. Они почти семья, а значит и время, особенно такое праздничное, должны проводить вместе. И чем больше у них будет тёплых и эмоционально близких моментов, тем крепче будут отношения. А уж в желании этих двоих быть рядом он нисколько не сомневался.       Однако не мог не грустить, когда провожал их в путь, по сто раз расцеловывая Арин, сына и самого Тэхёна, получившего строгое напутствие от Намджуна, пока он сам миловался со своими нежными и сладкими омежками.       Сев в машину и отправившись в путь, Чонгук ощутил небывалое волнение. Сейчас они направляются в дом, с которым он однажды успел попрощаться и которое начал забывать. И вот теперь внутри всё разрывалось волнением и переживанием. Мужчина даже примерно не мог спрогнозировать собственную реакцию, которая у него возникнет, как только они переступят порог дома Тэхёна.       И словно чувствуя беспокойства омеги, Тэ легко сжал ручку Чонгука, показывая, он рядом. Всё хорошо. Благодарно улыбнувшись, он выдохнул и с трудом завёл лёгкий, непринуждённый разговор, который должен был отвлечь его от волнений и тревог. Незаметно часы в дороге пролетели, и они оказались на месте. Стоя на пороге, омега ощущал, насколько громко и отчаянно колотится его сердце. Дверь открылась и Арин, подхваченная и стремительно раздетая Тэхёном, полетела вглубь, оставляя взрослых с их проблемами и переживаниями наедине.       — Чимин нашёл это, — проговорил альфа, подходя к тумбочке, на которой Чонгук долгое время назад оставил ключи. Он подошёл к омеге, чьи глаза были наполнены таким количеством эмоций, что актёр даже не пытался взять их интерпретировать. Вложив их в слегка подрагивающие руки, он прижался губами к виску и произнёс: — Я хочу, чтобы эти ключи всегда были у тебя.       — Тэ.       — Чонгук, — он посмотрел прямо на мужчину и поправил его светлые волосы, закладывая непослушную прядь за ушко. — Мне неизвестно, как в будущем сложатся наши отношения, но я могу гарантировать, что приложу максимум своих сил для того, чтобы стать для вас с Арин незаменимым человеком.       — Ты и так незаменим.       — Хорошо, значит, ты позволишь мне однажды стать членом вашей маленькой семьи?       — Да, позволю.       — Я люблю тебя, Чонгук.       — А я люблю тебя, Тэхён, — со слезами на глазах проговорил Чонгук, крепко сжимая ключи в руке. Словно те были инструментом не только для открытия двери в дом, но и в сердце невероятно дорого и значимого для него человека.       — Папа! Тэ-Тэ! — громко позвала их Арин, сидя под ёлкой. Её глаза просто разбегались от огромного количества подарков под ней, и девочка даже не знала, можно ли было к ним прикасаться, но ей очень-очень хотелось.       — Идём?       — Да, — кивнул омега, и они, преодолев коридор, зашли в гостиную. Брови Чонгука взлетели, а глаза широко распахнулись. Он будто попал в совершенно не известное ему место. Не было ни одного знакомого предмета мебели и элемента декора. Словно Тэхён взял и выкинул весь свой лаконичный и модный интерьер, чтобы сделать из него подобие их с Арин дома.       Осматривая зал с огромной ёлкой на два этажа, с гигантской горой подарков, у которой неуверенно и несколько потерянно крутилась Арин, откровенно нуждающаяся в помощи, он даже не представлял и боялся предположить, сколько усилий и средств ушло на то, чтобы так кардинально изменить дом. Он больше не отдавал холодом, одиночеством и альфьей самодостаточностью, теперь это жилище вполне можно было назвать семейным и уютным. Особенно, когда Арин, услышав, что все подарки для них с папой, радостно заверещав, кинулась те открывать, разбрасывая упаковку во все стороны.       Чонгук подошёл ближе, и, обняв Тэхёна, нежно поцеловал его в щёку. Он ещё не знал, что в будущем, с легкого согласия, Тэ не раз изменит интерьер и выкинет кучу ненужных вещей, что не одни маленькие ножки пробегутся по идеально отшлифованному паркету, что именно здесь семья Ким, собираясь вечерами, будет абсолютно и бесповоротна счастлива…