Праада.

I. Юнги стоит на носу корабля, его глаза устремлены на доки, приближающиеся к городу — к городу, что был его домом многие годы. Плаванье было долгим, плодородным: экипаж вернулся домой с полными карманами золота и собирался как следует потратиться. И Юнги не собирался отделяться от команды — он, в конце концов, капитан, вот и ему быть впереди шайки пиратов, желающих выпивки и женщин. И всё было бы хорошо, если бы каждый раз, когда капитан «Мунсальвеша» думал о парочке заботливых куртизанок, готовых раскрыть любящие объятия за пару монет, перед глазами не возникал образ той, которая даже за все богатства мира объятия для него не раскроет. И теперь, когда они приближаются к знакомым берегам Праады, все его мысли поглощены одним. Ею. Проклятая ведьма! Таких, как она, надо сжигать. Пиратов пусть вешают, а таких, как Шиён, сжигают. Желательно, на помосте рядом с виселицей Юнги — во всяком случае на данный момент это единственный способ для него быть рядом с ней. Поэтично раскачиваться в петле рядом с горящей ведьмой — что может быть лучше? Главное, обязательно заплатить, чтобы такой акт жертвенной любви — он-то явно добровольно прыгнет в петлю, когда узнает, что есть шанс быть повешенным рядом с ней — точно остался в истории. Желательно так, чтобы их имена обязательно были написаны рядом. Это, наверное, похоже на настоящее отчаяние. Его нога не ступала на берег Праады уже год — Юнги нарочно бежал от Пиратской республики в попытках спасти собственную душу. Ему нужно было время подальше от неё, чтобы взять себя в руки и захватить это сокровище. Хотя Юнги знал, что ему это мало поможет: даже если он составит план по завоеванию, Шиён просто плюнет на этот план, потопчется по нему, а после выскользнет из его рук, как призрак, словно Юнги даже не удавалось коснуться её. Этот год был адским, худшим на памяти пирата. Казалось бы, радоваться надо: столько хороших грабежей и разбоев, столько золота в трюмах, подтверждённая слава славного капитана, которая идет впереди него. А нет же! Всё не то, всё не так. Потому что каждая его мысль была о Шиён. Дни в плавании тянулись медленно, один перетекал в другой. Экипаж усердно работал, корабль плавно двигался по волнам, но мысли Юнги по-прежнему были сосредоточены на Шиён. Он пытался. Правда, пытался справиться с каждой своей мыслью о ней, но ничего, абсолютно ничего: она настолько глубоко, что вытравить её просто невозможно. Она… она казалась — и кажется — ему главным сокровищем. И Юнги не знал, как с ней бороться. Он пытался отвлечься, даже периодически влезал в помощь матросам, что не типично для Юнги, но всё это лишь пустая замена тому единственному, чего он действительно хотел. Её. Но самыми тяжелыми были ночи. Он проводил их, ворочаясь, его разум был наполнен мыслями о ней. Юнги мечтал о ней, просыпался и тянулся к ней только для того, чтобы обнаружить рядом с собой пустое место. Это было похоже на жестокую шутку, напоминание о том, чего у него не было, чего он не имел. Не имел, но так сильно хотел, что от этого было просто физически больно. Юнги казалось, что он просто сходит с ума, словно его медленно мучали собственные воспоминания. Каждый звук, каждый запах, даже ощущение ветра на его лице напоминало ему о ней. Это просто невозможно. Он чувствовал себя самым отчаянным человеком в мире, самым ничтожным и слабым. Юнги старался вести себя так, как будто всё в порядке, как будто он просто очередной пиратский капитан, отправившийся в приключение, как будто где-то там, в Прааде, не осталась сводящая его с ума ведьма. Ведьма, тоска по которой съедает его, как болезнь. Но команде было всё очевидно. Экипаж прекрасно понимал: всё, о чем он мог думать, это женщина, которая вплела свой путь в его сердце и теперь отказывается его отпускать. Никто дальновидно не спешил озвучивать это вслух. И вот прошел год, а у Юнги так и не получилось взять себя в руки — он знает, стоит ему только увидеть Шиён, как он сложит всё оружие перед ней. И это было самое страшное. Не неприятное или неправильное, нет, а просто страшное. Ему было сложно осознавать, что кто-то имеет над ним такую власть. Кто-то, кому он эту власть даже не планировал давать. Кто-то, кто нагло эту самую власть забрал у него из-под носа. Юнги понимает, что год был потрачен просто так. Он просто не может контролировать все свои чувства, которые с ней связаны. Смешно. Просто смешно. Капитан чувствует, что его пульс учащается, когда корабль скользит к пристани; чувствует, как внутри него нарастает предвкушение — желание увидеть её, снова быть рядом с ней, почти непреодолимое. Наконец, корабль причаливает и доска опускается. Юнги едва ждёт, пока она коснётся причала, прежде чем спрыгнуть, осматривает глазами толпу на пирсе. Он знает, что её здесь не будет, но не может не надеяться, а после не может сдержать приступ разочарования, когда её нигде не видно. Сам придумал, сам и расстроился — одним словом, молодец. А вот Ким Сокджин, как обычно, на своем законном месте: стоит на пристани, явно поджидая друга. Несмотря на их ссору в прошлом году, губернатор всё ещё здесь. Он всё ещё встречает пирата, организуя ему теплый прием. Конечно, если сейчас у него из-за спины не появится стража, которая поведет Юнги прямиком на виселицу — в конце концов, Сокджин обещал ему именно это. Юнги признаёт свою вину, он доверие, оказанное ему, подорвал. Оказался человеком слабым и бесхребетным, раз уж так просто очаровался Шиён и сдался ей без боя. Хотя пират прекрасно знает, что шансов против ровалийки у него с самого начала просто не было. Не против неё. И пират не может не чувствовать укол вины при приближении Сокджина — доверие не оправдано. Будь это кто-то другой, Юнги было бы всё равно, но Ким — его друг, единственный, надо сказать, и небольшой червячок вины копошится у пирата в груди. Лучше бы Сокджин игнорировал его и всеми другими силами показывал признаки обиды, чем так. И ведь не поймешь его, злится или нет. — Капитан! — добродушно приветствует губернатор, и Юнги приходится быстро прятать следы своей вины за привычной ему ухмылкой. — Губернатор, — приветствует Юнги небрежным тоном. — Ты по-прежнему выглядишь таким же несчастным, как и прежде. — Я? Несчастный? Я женат на замечательной женщине! Я не могу быть несчастным! — Да, да, как скажешь, — бормочет пират, стараясь говорить небрежным тоном. — Я уверен, что семейная жизнь тебя вполне устраивает. А после… — Как Шиён? Вопрос срывается с губ раньше, чем Юнги успевает понять, что именно и у кого он спрашивает. Он знает, что не следует спрашивать, но ничего не может с собой поделать. Это внутреннее желание, которое он совсем не может сдержать. Ему нужно знать. Сокджин смотрит на него какое-то время, выражение его лица непроницаемо. Он видит тоску в глазах друга. Выражение лица Кима совершенно нечитаемо, Юнги совсем не может понять, что губернатор чувствует после того, как ему ясно дали понять, что причина для ссоры всё ещё есть. Юнги чувствует, как Сокджин изучает его, взвешивает, а после, наконец, понимает. Под обычным подшучиванием прячется скрытое напряжение, которое Юнги просто не может игнорировать. Будто Сокджин ему не совсем доверяет, будто в нем всё ещё чувствуется намек на прошлогоднюю обиду. — Я думал, что мы четко решили проблему Шиён. И ты понял, что эта женщина не для тебя, — невозмутимо замечает Сокджин. — Я думал, год вдали от Праады тебя успокоит. Юнги чувствует укол раздражения от слов Сокджина, но делает глубокий вдох и заставляет себя сохранять хладнокровие. — Что, ты думал, что я просто забуду о ней? — спрашивает пират с ноткой сарказма в голосе. — Ты знаешь меня лучше меня самого, Джин. Я не сдаюсь так легко. — Как насчет нескольких куртизанок? Бесплатно для тебя и твоей команды, — Юнги лишь закатывает глаза. Он понимает, что у губернатора маловато аргументов в запасе, и он старается переключить внимание пирата на что-то иное. Проблема сего плана в том, что Юнги не нужны куртизанки, он не хочет алкоголя, азартных игр или чего-то еще, что Сокджин хочет ему предложить, чтобы дать какое-то псевдоутешение. Капитан хочет только её. — Меня твои куртизанки мало интересуют. Тебя, на мой взгляд, тоже не должны интересовать. Как-никак, ты у нас человек женатый, не свободный. — Что, у тебя вдруг появилось чувство морали, Юнги? После всего того, что ты сделал в своей жизни, несколько куртизанок для тебя слишком много? Сокджин кивает головой в сторону главной улицы. Что ж, по крайне мере губернатор всё ещё, кажется, не против принять пирата в своем доме. Даже несмотря на обиды и недовольства. — А для тебя, святоша, одной жены стало слишком мало? — парирует язвительно Юнги, намекая на то, что до свадьбы именно Джин был тем, кто уговаривал его обходить публичные дома и бордели острова стороной. — Как же так? Маленькая милая женушка уже не устраивает? — Пошёл ты, — фыркает Сокджин. — Твои обвинения крайне беспочвенны. — Жаль, а я-то думал, что в этом ангеле проснулась истинная ровалийка, она стала не давать тебе жизни спокойной, и ты в отчаянии стал бегать к шлюхам. Разочаровывающе, если честно. — Ещё одно слово про мою жену, и я тебя ударю, — невозмутимо предупреждает Сокджин. Юнги хмыкает. Он рад, что они не стали с порога выяснять отношения и продолжать ссору, хотя и очевидно, что разговор о его чувствах к Шиён будет — и это не будет приятная беседа. Возможно, кто-то даже по лицу получит. Возможно, оба, потому что Юнги без сдачи губернатора точно не оставит. Хотя пират прекрасно понимает, что этот самый разговор близок — если его и отложили, то на пару часов, и то если только повезет. По пути к дому губернатора Юнги чувствует, как в его груди нарастает чувство предвкушения. Осознание того, что Шиён здесь, так близко, вызывает дрожь по всему телу. Он жаждет наконец-то увидеть её после года разлуки. Он пытается вести себя беспечно, чтобы скрыть свое волнение от Сокджина, но он знает, что не обманет своего друга. Взгляд Сокджина говорит сам за себя. Он знает, что мысли Юнги — о Шиён, и пират более чем уверен, что это приближает неизбежный разговор, который ни Юнги, ни Сокджину не понравится. Наконец-то они добираются до дома губернатора. Юнги делает глубокий вдох, пытаясь успокоить биение сердца. Сокджин смотрит на Юнги практически предупреждающе, но тому буквально всё равно. Он знает, что Шиён где-то здесь, знает, что она рядом, знает, что он вот-вот её увидит. Следом губернатор хмурится, смотря вверх на лестницу — пират понимает, что он ждет свою очаровательную жёнушку, но та не появляется — а после интересуется у проходящей мимо служанки, где его супруга. Та сообщает, что хозяйка и Шиён в саду, а Юнги чувствует, как сердце подпрыгивает в груди от новостей. Сокджин смотрит многозначительно, тут же отдавая распоряжение подготовить для гостя комнату. Но капитана это интересует в самую последнюю очередь — вопреки молчаливому предупреждению губернатора, Юнги без всякого приглашения следует по коридору в сторону двери, ведущей в сад. Кидает что-то похожее на: «Считаю своим священным долгом поздороваться с твоей женушкой», — а после даже ускоряется, как будто Сокджин вот-вот схватит его за воротник, как котенка за шкирку. Юнги слышит, как Ким что-то причитает, но его это мало волнует, он лишь толкает двери, ведущие в сад, и выходит на свежий воздух, который совершенно не помогает ему прийти в себя сейчас. Не тогда, когда Шиён так близко и он может вот-вот увидеть её. Его глаза сканируют сад, ища любой признак Шиён. Звук смеха доносится откуда-то поблизости — как предполагает Юнги, от небольшого павильончика с лавками, который он прекрасно помнит. Пират следует за звуком, его пульс учащается от волнения, когда он приближается к ней. Наконец, он видит её. Шиён сидит на скамейке в саду, её прекрасное лицо обращено к небу, лунный свет освещает нежные черты. На идеальном лице мягкая, нежная улыбка, которую она обращает сестре — Юнги хочет, чтобы она подарила такую же улыбку и ему. Нежную, мягкую, совсем не такую, какую он привык видеть на её лице, без единого намека на дерзость. Шиён выглядит как видение, как сон. У Юнги перехватывает дыхание, когда он смотрит на неё. На мгновение он просто стоит там, наблюдая за ней издалека. Юнги не может поверить, что она действительно здесь, что он наконец-то снова видит Шиён — как будто это очередной сон, и он сейчас протянет к ней руку, чтобы обнаружить пустоту своей каюты. Год разлуки только сделал её ещё прекраснее в его глазах, ещё более соблазнительной и притягательной. Боги, как же она невероятна. Настолько прекрасна, что ему вот-вот физически больно станет. Его искушает просто стоять там, продолжать наблюдать за ней, чтобы она не знала: есть что-то особенно притягательное в том, чтобы видеть ту сторону Шиён, которую она никогда ему не покажет. Уж точно не добровольно, уж точно не ему. Шиён увидит его и тут же выпустит все свои колючки, запрятав эту очаровательную мягкую сторону себя подальше от его любопытных глаз. Да только Юнги держаться от неё на расстоянии больше не может. Не тогда, когда и так не видел её долгий год — и это было бесполезной пыткой, на которую он себя сам обрёк. Он слышит, что Сокджин догоняет, и нарочно, показательно шагает вперед, максимально быстро сокращая расстояние. Юнги видит, как взгляд Шиён цепляется за него, но она показательно снова смотрит на сестру. И он бы мог подумать, что она просто не заметила, что ему показалось, но он видит перемену в ровалийке. Быструю и скорую, словно она буквально у него на глазах ощетинивается, прячась поглубже в свою скорлупу. И Юнги совершенно не жалеет о том, что у него была пара секунд возможности увидеть её такой, какой она предстает только перед Сорой. Шиён ухмыляется, глядя на него своим обычным ироничным взглядом, на её губах цветёт яркая улыбка, от которой у Юнги, видят Боги, подкашиваются ноги. — Капитан! — хмыкает она, откидываясь на спинку лавки. — Вы наконец-то вспомнили, что в Прааде ждут пиратов? — Шиён смеётся, нахально улыбаясь. Сора тут же тычет её локтем в ребра, говоря ей быть скромнее, но Шиён не реагирует: она о приличии никогда и не знала. Юнги ухмыляется ещё шире на её комментарий, наслаждаясь тем, как она его дразнит. Она такая же красивая и задиристая, какой он её помнит, и он чувствует, что для него всё вернулось на свои места. — Не волнуйся, женщина, — говорит он, подходя к ней ближе. — Я никогда не смогу забыть тебя, а значит, и дорогу к тебе. — Как мило! — хихикает Шиён. Юнги бросает взгляд на подошедшего Сокджина, видя выражение лица своего друга. Он чувствует неодобрение губернатора, но старается его игнорировать. Его внимание сосредоточено на Шиён, на том, как она смотрит на него с этим игривым блеском в глазах. Он делает ещё один шаг к ней, ещё больше сокращая расстояние между ними. Теперь он достаточно близко, чтобы чувствовать запах духов — сладкий аромат, о котором он мечтал целый год. — Ну, капитан, рада вас видеть! Но мне пора, — деловито заявляет Шиён, избрав своей тактикой, как изначально думает Юнги, позорный побег куда подальше. Играть с ней в кошки-мышки не хочется, но придется — она явно не собирается добровольно поднимать белый флаг, но… Она встаёт и, поправляя волосы, быстро проходит мимо пирата. Перед этим она игриво касается его плеча, как будто приглашая его пойти с ней, и тем самым рушит его догадку о том, что она собирается убегать — убегать она явно не будет. Просто заставит его бегать за ней. Юнги чувствует, как по его телу пробегает дрожь от прикосновения. Он смотрит ей вслед, не отрывая взгляда от покачивания её бедер, от того, как подпрыгивают её кудри при каждом шаге. Он хочет последовать за ней, узнать, куда она идет и что она задумала. И пират более чем уверен, что она задумала очередную пытку и игру. Как раз когда Юнги собирается последовать за ней, Сокджин останавливает его, кладя ладонь на грудь своего друга: — Мы это обсуждали, — многозначительно начинает губернатор. — Я бы не хотел омрачать встречу ссорой из-за Шиён. Юнги замирает на месте, когда Сокджин удерживает его. Пират многозначительно смотрит на руку губернатора, потом на него самого, и иронично выгибает бровь, сдерживая желание напомнить ему, что это именно Сокджин в очередной раз начинает ссору из-за Шиён. — Сокджин… — говорит капитан низким и напряжённым голосом. — Ты же знаешь, что я не могу ей противиться. Мог бы — оставил бы все мысли о ней ещё год назад в Прааде. Он борется с желанием проскочить мимо Сокджина, погнаться за Шиён и утащить в ближайшее укромное место, откуда она от него не убежит. Юнги мысленно обдумывает этот вариант, прикидывая, как скоро и как сильно Шиён даст ему пощёчину за такую дерзость и наглость. Он ставит на первую же секунду и хочет надеяться на то, что она ограничится только одной пощёчиной, а не чем-то похлеще. — Не в моем доме. Не на моем острове. Я не позволю моему другу потерять себя из-за этой женщины, — твердо говорит, качая головой. Сокджин наблюдает, как лицо Юнги искажается в саркастической улыбке. Юнги горько смеётся над словами Сокджина. Он знает, что его друг имеет добрые намерения, но он не понимает. Сокджин просто не может понять, как его тянет к Шиён, как она затуманивает его разум и сводит его с ума. Зазноба Сокджина — тихая, кроткая Сора, которая совершенно не доставляет неприятностей, смотрит на мужа с обожанием и чуть ли не в рот ему заглядывает. Сору не нужно добиваться: она не против ухаживаний, потому что и сама влюбилась по уши. А Шиён другая. Она играет, она сводит с ума и не собирается отвечать взаимностью. Юнги кажется, что ему придётся сразиться с Богами, если те существуют, лишь бы иметь шанс назвать её своей. Шиён манит, Шиён станет его погибелью, это правда, но Юнги не откажется от своего желания быть с ней. Не откажется от неё. Она сделала с ним что-то, что не удавалось никому, и для Юнги это имеет большое значение. Да и он явно будет круглым дураком, если упустит такую, как она. А Юнги не дурак. Далеко не дурак. — Ты не понимаешь, да? — бормочет пират низким и горьким голосом. — Она опьяняет. Я не могу просто так её отпустить. Я буду глупцом. Он проводит рукой по волосам, чувствуя себя расстроенным и беспомощным. Юнги хочет быть с ней, прикоснуться к ней или хотя бы быть на расстоянии вытянутой руки от неё. Но Сокджин стоит у него на пути, пытаясь помешать ему поддаться своим желаниям. Юнги чувствует, что с каждой минутой становится всё более раздражённым. Ему никогда не отказывали в чем-либо из того, что он хотел, и он не может вынести мысли о том, что его будут держать вдали от Шиён. — Я не хочу ссориться, — твердо говорит губернатор. — Тогда не мешайся под ногами, — огрызается Юнги. — Ты не знаешь, каково это. Ты не знаешь, что она делает со мной. Она как проклятие, яд в моих венах. Она мне нужна, Сокджин. Мне она нужна, — продолжает он сквозь стиснутые зубы. — Не забывайся. Ты на моём острове, в моём доме, и ты будешь следовать моим правилам, — продолжает Сокджин, показывая, что он не отступит. Но он знает, что Юнги тоже так легко не сдастся. Юнги сжимает челюсти, его глаза всё ещё горят раздражением. Он не привык, чтобы ему говорили, что делать, особенно когда речь идёт о женщинах. Особенно, когда речь идёт о такой женщине, как Шиён. — Твои правила? — усмехается он, его голос сочится сарказмом. Всем своим видом пират показывает, где он на самом деле видел правила губернатора. — А что, если я решу их нарушить? — Ты не хочешь знать, что будет, — предупреждает Сокджин. Юнги замолкает, делая глубокий вдох, пытаясь обуздать свой гнев. Он знает, что он безрассуден, что он позволяет своим эмоциям взять над собой верх. — Ты думаешь, мне есть дело? — фыркает он. — Ты думаешь, что несколько жалких правил удержат меня от неё? — Юнги делает ещё один шаг к Сокджину, его глаза сужаются, когда он смотрит на своего друга. — Я нарушу все твои правила, Сокджин, — говорит он холодным и вызывающим голосом. — Я нарушу их все. Она мне нужна, и никакие твои слова или действия не помешают мне заполучить её. Юнги отчаянно хочет пойти к Шиён, последовать за ней и заполучить её целиком. Он сделает всё, нарушит любые правила, только чтобы быть с ней. Всё. — Я не хочу ссориться, Юнги. Возьми себя в руки, — спокойно говорит Сокджин. Хотя он так же явно с трудом сдерживается, чтобы не сказать другу пару нелестных слов. Юнги издаёт горький смешок, гнев всё ещё течет по его венам. — О, хорошо, капитан! Это же так просто! Тогда возьми и перестань любить Сору, раз ты думаешь, что это так легко! — резко бросает он, его голос пронизан сарказмом. — Ты думаешь, я могу просто взять себя в руки? Ты думаешь, я могу просто изменить то, что я чувствую к ней просто потому, что ты не одобряешь? Серьёзно? Я посмотрю на тебя, когда ты решишь, что любить Сору уже не престижно и попробуешь вытравить то, что к ней чувствуешь. Вот я посмеюсь над тобой. — Юнги… — губернатор даже не успевает договорить. Юнги просто откидывает от себя его руку и обходит его, направляясь в сторону, куда ушла Шиён. Он идёт по саду в направлении, куда ушла Шиён, его разум всё ещё затуманен раздражением. Юнги не может мыслить рационально, он не может думать ни о чем, кроме неё. Он должен найти её, даже если это означает бросить вызов Сокджину, его правилам и тому, что он против. С другой стороны, Юнги не нужно благословение губернатора. Конечно, формально, он главный мужчина в семье Шиён, но пирату плевать. Он пират, в конце концов, ему не нужно благословение, чтобы получить женщину, которую он так жаждет. Даже если это значит обнажить оружие против лучшего друга. Это Шиён — Шиён того определенно стоит, кто бы что Юнги не говорил. II. Сердце Юнги громко бьётся в груди, звук его биения громко отдаётся в ушах, и пирату кажется, что у него просто вот-вот лопнут перепонки. Он быстро движется по саду, его глаза сканируют окрестности в поисках любого признака Шиён. Он знает, что она не могла уйти далеко, что она где-то рядом, и ему не терпится найти Шиён, поймать, как моряки хотят поймать несуществующую сирену, чтобы стать удачливым моряком. Юнги видит её в конюшне, стоящую рядом с одной из лошадей. Его сердце подпрыгнуло в груди при виде Шиён, освещённой мягким жёлтым светом фонарей. Шиён задумчиво гладит морду лошади улыбаясь. Но пират смело может сказать, что это не та мягкая улыбка, которую она дарила сестре — Шиён знает, что он пошёл следом, и не даёт ему и шанса увидеть ту мягкую сторону себя. Шиён знала, что Юнги пойдет за ней, знала, что он не останется в стороне. Она искусно вьёт из него верёвки, но Юнги совершенно не хочет этому сопротивляться. Пусть вьёт. Пусть привязывает его к себе столько, сколько хочет — он и смерть от её рук готов принять, что уж говорить о чём-то другом. Юнги подходит тихо, пытаясь успокоиться. Он не хочет, чтобы она увидела, как он отчаянно нуждается в ней, как сильно он скучал по ней. Хотя пират уверен, что, как только он откроет рот, ей всё будет более, чем очевидно. Шиён всё понимает, прекрасно понимает, но Юнги и это не волнует. Пусть она думает, что он ничтожно слаб перед ней, пусть смеётся над ним, играет с ним — ему и правда всё равно, лишь бы иметь просто небольшой шанс быть с ней. Даже если это будет значить то, что она бесконечно смеётся над ним. Юнги заходит в конюшню, его взгляд устремлён на Шиён, пока она стоит у лошади. Он смотрит на неё мгновение, впитывая красоту, то, как свет падает на её лицо. Юнги чувствует, как его пульс учащается, тело реагирует на её присутствие. Он хочет подойти к ней, обнять и целовать, пока они оба не задохнутся. Но сдерживается, всё ещё пытаясь сохранить некое подобие контроля. Юнги делает шаг вперёд, сокращая расстояние между ними. Он чувствует сладкий запах духов, запах, который преследовал его во сне целый год. Его голос тихий и грубый, когда он наконец говорит, выдавая своё присутствие, которое она, очевидно, ожидала. — Красавица, — бормочет он. — Ты зрелище для моих бедных глаз. Настоящее загляденье. Шиён даже не вздрагивает, когда пират оказывается рядом с ней. Она чувствует, что он стоит позади неё. Между ними всего несколько сантиметров, но пират не осмеливается коснуться её, а она, наоборот, как будто нарочно немного, совсем чуть-чуть двигается назад. — О, капитан. Я вылечила ваши бедные глаза? — саркастически спрашивает она. Юнги ухмыляется остроумному замечанию Шиён, его глаза блуждают по её спине, мягкому изгибу талии, как всегда, открытой и украшенной цепочкой из драгоценных камней. Он достаточно близко, чтобы коснуться ровалийки, достаточно близко, чтобы почувствовать тепло, исходящее от её кожи. Но он сдерживается, не торопится. Хотя пират и не уверен, что его хватит надолго, что он сможет ещё дольше держать себя в руках, не касаясь её. — Мои глаза болели из-за тебя, женщина, — говорит он, его голос низкий и соблазнительный. — Ты даже красивее, чем я помню. Шиён громко хохочет, переставая гладить морду лошади. Она опускает руки, сложив их на груди, но к Юнги тем не менее не поворачивается, давая ему смотреть на неё исключительно сзади. — Я уверена, вы так думаете только потому, что так долго видели лица своих грубых моряков. Вы отвыкли видеть прекрасное. Юнги усмехается над комментарием и наклоняется к ней ближе, его нос едва не касается её скулы, но Шиён никак не реагирует. А его близость с ней просто с ума сводит, вытаскивает всё наружу: желание, восхищение, жажду. — Ты не ошибаешься, — бормочет пират, его дыхание обдувает её шею. — Но даже если бы меня окружала тысяча прекрасных женщин, я всё равно смотрел бы только на тебя, милая. Шиён слегка поворачивает голову к нему. Она смотрит на него из-под полуопущенных ресниц, её губы слегка приоткрыты, когда она показательно опускает взгляд уже на его губы, а после абсолютно бессовестно смотрит ему в глаза. — Вы такой льстец, мой капитан. Юнги ухмыляется её словам. То, как она говорит «мой капитан», вызывает дрожь по позвоночнику. Он чувствует, как самообладание ускользает, желание к ней переполняет чувства. — Я просто честен, дорогая, — говорит капитан, делая ещё один шаг к ней. Теперь его тело практически прижато к её телу, его руки жаждут прикоснуться к ней. — Ты преследовала меня во сне весь последний год. — И что я делала в ваших снах, капитан? — хихикает Шиён. Она поднимает руку, нежно проводя пальцами по щеке капитана. Касается его, не глядя, стоя практически прижатой к его груди. Дыхание Юнги перехватывает от её прикосновения, её тонкие пальцы скользят по его коже. Он на мгновение закрывает глаза, чувствуя, как тело отвечает на прикосновение. Пират знает, что не должен позволять ей так до него добираться, но он бессилен ей противиться. Как и всегда. И это то, что имеет значение: то, как он слаб перед ней, то, как он жаждет её присутствия, касания. — Ты сводила меня с ума, — признаётся Юнги, решив, что скрывать нет смысла. Шиён всё прекрасно понимает, ему даже не нужно говорить об этом. — Преследовала, дразнила, играла. Я никогда не мог выкинуть тебя из головы, как бы я ни старался. Шиён ещё больше поворачивает к нему голову, их носы практически соприкасаются, когда она смотрит на него снизу вверх. Юнги не хочет казаться придурком, но ему кажется, что она буквально бросает ему вызов в этот момент. Пират знает, что не может судить трезво, знает, что его разум может обманывать его, что он просто может выдавать желаемое за действительное, а потому он просто не смеет принимать этот вызов. Ему хочется усмехнуться: он пират, в конце концов, не ему думать о чьих-то чувствах, но всё, о чём он может думать — это её чувства. Юнги хочет, чтобы они были такими же, как у него, и он просто не может рисковать, как бы сильно он не хотел иметь её в своей жизни и постели. — Я не думаю, что это то, что нужно говорить порядочной девушке, капитан, — тихо говорит Шиён, игриво улыбаясь мужчине. Её тон совершенно насмешливый. Она нежно проводит подушечками пальцев по его губам, невинно хлопая ресничками, а у пирата земля из-под ног уходит, хотя он понимает, что она играется с ним. Губы Юнги невольно приоткрываются, когда она проводит по ним пальцами. Её прикосновение подобно огню, зажигающему его чувства и заставляющему его томиться по ней. — Порядочной девушке? — бормочет пират низким и хриплым голосом. — Ты какая угодно, только не порядочная, дорогая. Ты соблазнительница, сирена, лисица, насмешница. Но не порядочная леди, которая будет хлопать глазками и краснеть, когда мужчина поцелует ей ручку. — Вы можете попробовать поцеловать мою ручку и посмотреть, как я буду краснеть. Но должна предупредить, что, ко всему прочему, порядочный мужчина не стал бы подкрадываться к девушке в темноте, — продолжает Шиён. Она не сопротивляется и не возражает, когда Юнги охотно берёт её руку и подносит к губам. Юнги издает хриплый смешок на её слова, его губы касаются нежных костяшек. Он наслаждается тем, как она дразнит его, как она играет с его желаниями. — Кто сказал, что я порядочный мужчина, моя милая ведьма? — мурлычет пират, его голос — низкий, соблазнительный рокот. — Я грязный, мерзкий пират, помнишь? И я не подкрадываюсь, я просто преследую. Шиён хохочет, запрокидывая голову назад, из-за чего её затылок касается его плеча. — О, точно, пират. Как я могла забыть это, если от вас по-прежнему воняет. Скажите, как мне вас называть: «мой капитан» или «мой пират»? — игриво спрашивает Шиён. Юнги не может сдержаться, когда она так откровенно дразнит. Он нежно скользит рукой по её боку, едва касается, его прикосновение легче, чем касание перышка. Он останавливает ладонь на голом животе Шиён, касаясь теплой кожи и невольно играясь с висячими камешками на цепочке. Пират не прижимает её к себе, только держит свою ладонь с тяжёлыми кольцами на её животе. Юнги чувствует, как дрожь пробегает по телу Шиён, когда его рука касается её живота. Кожа у ровалийки гладкая и мягкая, и он чувствует тепло, исходящее от неё. — Ты можешь называть меня как хочешь, женщина, — шепчет он, его голос полон нежности и очарованности. — До тех пор, пока я могу называть тебя своей. — Я же говорила вам, что никогда не буду вашей, — напоминает как бы между прочим Шиён. Юнги резко выдыхает сквозь зубы, чувствуя желание оставить линию влажных поцелуев на её шее, пока ему открыт отличный доступ. Ему хочется зацеловать Шиён до потери сознания, чтобы все такие мысли просто вылетели из её очаровательной головки, потому что это просто невыносимо. Одно дело знать, что она не хочет ответить ему на его ухаживания, но в очередной раз слышать это — убийственно. Она говорила, что погубит его, и Юнги чувствует, что он близок к этому. — Ты убиваешь меня, — бормочет он, его хватка на её талии становится чуть сильнее. — Ты изводишь меня, женщина. Ты заставляешь меня хотеть того, чего я не должен хотеть. — Мой бедный капитан. Так сильно желаете что-то, чего вы никогда не получите, — мурлычет Шиён и смотрит на него своими прекрасными изумрудными глазами, пока её голова покоится на его плече. Юнги снова стискивает зубы, его разочарование от поддразнивания растёт. Он знает, что Шиён намеренно его раздражает, намеренно сводит с ума. — Ты соблазнительница, ты знаешь это? — ворчит он низким и грубым голосом. — Ты заставляешь меня хотеть делать с тобой вещи, которые заставили бы покраснеть даже шлюху. — Поверьте мне, капитан, вам придется очень постараться, чтобы смутить меня. — Ты ведь наглая и стойкая, не так ли? Ты не покраснеешь, если я скажу… откровенные вещи тебе? Шиён смотрит на него с вызовом: — Рискните, мой капитан. Юнги чувствует, как его желание разгорается всё сильнее и сильнее от её смелого ответа. Он делает шаг к ней, сокращая последний оставшийся зазор между ними. Он наклоняется, его лицо всего в нескольких дюймах от шеи Шиён, его горячее дыхание — на её коже. — Такая бессовестная, — шепчет он. Его рука движется вверх к её горлу, его пальцы слегка касаются её пульса. Он чувствует, как сердце Шиён бьётся быстрее, реакция её тела на его прикосновения очевидна. — Я бы заставил тебя так же бессовестно хныкать и стонать моё имя, — мурлычет Юнги, его голос становится тише. Его губы касаются её мочки уха, его язык высовывается, чтобы провести по раковине её уха. — Я бы заставил тебя умолять о большем, ведьма. Шиён закрывает глаза, чувствуя его язык на хряще своего уха. Она невольно встаёт на цыпочки, прижимаясь спиной к его груди. Ощущение его руки на горле ровалийки действует на неё. — Ваше имя? Я не уверена, что помню его. Юнги тихо смеётся, его губы всё ещё у её уха. Он чувствует, как её тело прижимается к его, Шиён немного выгибается, прижимаясь к нему. — О, ты помнишь моё имя, женщина, — шепчет он. — Ты шептала его во сне весь последний год. — Как смело с вашей стороны думать, что я когда-либо думала о вас, — хохочет Шиён, как будто ничего не происходит. Она резко выдыхает, когда пират поднимает руку немного выше, чтобы взять её подбородок и поднять голову, наклоняясь, чтобы почти коснуться её губ своими. Юнги посмеивается над её постоянным упрямством, попытками притвориться, что она не думала о нём так много, как он думал о ней. Пират видит, как дыхание Шиён сбивается, когда он поворачивает её голову к себе, её губы слегка приоткрыты, как будто она ожидает его прикосновения. — Ты ужасная лгунья, любимая, — бормочет он, его дыхание обдувает её губы. — Как и в прошлый раз, ты очень плохо лжёшь, — или Юнги просто пытается убедить себя в этом. — Я вижу это по твоим глазам. Ты думала обо мне так же много, как я думал о тебе. Он наклоняется ближе, его губы нависают над её губами, едва касаясь. — Просто признай это, дорогая, — шепчет он низким и грубым голосом. — Ты скучала по мне так же сильно, как я скучал по тебе. — Я не скучала по вам, капитан, — твёрдо говорит Шиён, глядя на капитана с дерзким выражением лица. — Позволь мне показать тебе кое-что, женщина, — внезапно шепчет Юнги. Шиён открывает глаза, её взгляд встречается с его взглядом. Она чувствует жар между ними, напряжение, нарастающее с каждой секундой. Но затем его слова удивляют её, и она приподнимает бровь в любопытстве. — Показать мне что? — спрашивает она, её голос выдает намёк на подозрение. Юнги ухмыляется от вопроса, его глаза озорно блестят. Он делает шаг назад, опуская руку с её подбородка. — Следуй за мной, — говорит он, его голос не оставляет места для спора. Он разворачивается и идёт к выходу из конюшни, ожидая, что она последует за ним. Шиён колеблется мгновение, но затем догоняет пирата: — Помните, если вы решите убить меня, я не сдамся без боя, — насмешливо предупреждает она, пока Юнги внезапно не берет её за руку. Юнги смеётся над угрозой. Её упрямство и смелость одновременно бесят его и умиляют. — Не волнуйся, ведьма, — говорит пират, сжимая её руку. — Я не убью тебя, никогда не причиню тебе вреда. Я просто хочу тебе кое-что показать. Он продолжает идти, ведя её через сады губернатора к берегу. Шиён молчит, рассматривая всё вокруг. Юнги может быть уверен в том, что она всё видела здесь, но старается запомнить дорогу, словно не доверяет ему и боится, что пират и правда может сделать что-то плохое по отношению к ней. Воздух наполняется шумом волн, разбивающихся о скалы, солёный морской бриз развевает их волосы. Юнги продолжает вести Шиён вдоль кромки воды, его рука всё ещё крепко держит её. — Почти, — сообщает пират. — Сначала вы ведёте меня в уединенное место, а потом говорите, что не причините мне вреда, — напряжённо шепчет Шиён, когда Юнги приближается к высокой скале на юго-востоке острова. — Отлично. Прекрасно. Скала. Вы намекаете, что я должна спрыгнуть? Юнги усмехается её комментарию, забавляясь продолжающимися подозрениями. — Нет, милая. Я не заставлю тебя прыгать со скалы, — успокаивает он её, останавливаясь у подножия. — Просто доверься мне, ладно? Он смотрит на скалу, затем поворачивается к ней и слегка улыбается. — Доверять пирату? Я не самоубийца, — хмыкает Шиён, наблюдая, как капитан отодвигает длинные толстые лозы в сторону, открывая темный проход. — О нет, капитан, я боюсь темноты, — драматично говорит, прикладывая ладонь ко лбу, словно вот-вот упадёт в обморок. Юнги закатывает глаза на её саркастическое замечание, качая головой от удовольствия. Он продолжает удерживать лозы, открывая темный проход. — Я уверен, что ты сможешь справиться с небольшой темнотой, женщина, — поддразнивает он. — В конце концов, у тебя есть я, чтобы защитить тебя. Юнги проходит через проход, увлекая её за собой. Тьма поглощает их, единственный свет исходит из прохода, через который они вошли. Юнги продолжает вести Шиён за собой, всё ещё держа её за руку. — Не бойся, дорогая, я не позволю ничему случиться с тобой. — А кто защитит меня от вас? — фыркает Шиён. Они идут совсем немного, всего пару минут, хотя, надо сказать, проход довольно узкий, и это доставляет дискомфорт. Юнги не может не усмехнуться комментарию, её постоянные сарказм и остроумие забавляют его до бесконечности. — От меня? Тебе не о чем беспокоиться, — говорит он с лукавой ухмылкой. — Если что, это мне от тебя понадобится защита. Ты маленькое чудовище, ты знаешь это? — Ха-ха-ха, как смешно. Почему бы вам не убежать от меня, раз я представляю для вас опасность? Юнги поворачивается, чтобы посмотреть на неё, его взгляд напряжён и нечитаем. Он видит, как свет заходящего солнца проникает сквозь проход, отбрасывая тёплое сияние на её лицо. — Я никогда не смогу убежать от тебя, — говорит он тихим и серьёзным голосом. — Ты как яд, проникаешь под кожу, в каждую вену, заставляешь меня жаждать тебя, как бы я ни старался сопротивляться. — И в какой книге о флирте вы это прочитали? — усмехается Шиён, когда Юнги отталкивает лианы на входе с другой стороны и выходит первым, спрыгивая на землю. Её задиристое отношение никогда не перестаёт его забавлять. — Мне не нужна книга, женщина, — говорит Юнги, хватая Шиён за талию и помогая ей спуститься осторожно и без происшествий. — Я мастер, когда дело касается очаровательных женщин. Шиён невольно кладёт руки ему на плечи, когда пират помогает ей спуститься: — Вы льстец и обманщик, капитан, — хмыкает Шиён и оглядывается. Капитан привел её в уединенную бухту, куда можно попасть либо с моря, либо через секретный проход в скале, о котором, как она предполагает, знает не так много людей. Она не удивится, если узнает, что на практике об этом месте знает только Юнги и, если повезёт, Сокджин. Нужно было делать след из крошек. — Льстец, да? Я предпочитаю слово «очаровательный», — говорит пират с ухмылкой. — А что касается лести, я ничего не могу с собой поделать. Ты слишком красива, чтобы не льстить тебе. Юнги делает шаг назад, давая ей возможность исследовать бухту. Маленький уединённый пляж обрамлён большими скалистыми утесами, создавая защищённую от ветра с суши зону. Мягкий звук океанских волн, разбивающихся о скалы, наполняет воздух, солёный запах моря разносится вокруг них. Юнги наблюдает, как она любуется бухтой, впитывая красоту этого места. Он не может не чувствовать влечения к ней. Вид Шиён, стоящей там на фоне неба, моря на заднем плане и мягкого лунного света на её лице, пробуждающего что-то глубоко внутри него. Он хочет протянуть руку и коснуться ровалийки, притянуть к себе и попробовать сладость, но он сдерживается, ожидая реакции на место, куда он её привел. — Здесь красиво, — заключает Шиён. Она снимает обувь — на удивление, это были высокие сапоги, спрятанные под юбкой с пышными рюшами — бросает их на землю и идёт по тёплому песку с улыбкой. — Как вы узнали об этом месте, капитан? Юнги наблюдает, как она снимает сапоги и ступает на песок с улыбкой. Вид её босых ног на песке посылает через его тело волну умиления. Он засовывает руки в карманы, пытаясь казаться небрежным и беспечным. — Маленькая птичка рассказала мне об этом месте, — говорит пират с ухмылкой, следуя за ней. — И я подумал, что это идеальное место, куда можно привести такую ​​красивую женщину, как ты. — Опять лесть, — смеётся Шиён. — Когда вы будете честны со мной? Ровалийка садится на песок, вытягивая ноги вперёд и откидываясь на вытянутые руки назад. Она заворожённо смотрит на воду, и Юнги на мгновение думает, что он нашёл кое-что общее между ними — любовь к морю. Он и до этого замечал, как она смотрела на водные просторы ещё тогда, на корабле, но сейчас… Пират готов поклясться: она смотрит на море так же, как он сам смотрит на него. На море или на неё саму. Юнги посмеивается над её ответом, забавляясь постоянными попытками отмахнуться от его лести. Он садится рядом с ней на песок, его взгляд устремлён на её лицо, когда она поворачивается к заходящему солнцу. — Я честен, дорогая, — говорит пират, его голос становится тише и серьёзнее. — Я могу быть пиратом, могу быть негодяем и мошенником, но я никогда не был более искренним в своей жизни, чем когда дело касалось и касается тебя. Юнги смотрит на неё теперь абсолютно серьёзно. Он и правда старается сдерживать свои желания и порывы, но он не может не сказать снова о том, как сильно она волнует его — он говорит это так часто, что уже можно просто-напросто набить оскомину, но на Шиён это не производит совершенно никакого впечатления. Потому что победить кракена, которого даже не существует, гораздо легче, чем очаровать такую женщину, как Шиён. Эта кара Юнги за то, что он был так уверен в себе: много лет назад он хвастался тем, что, безусловно, сможет очаровать любую ровалийку, ведь перед ним просто не может устоять ни одна из женщин. Но вот на его пути появилась истинная ровалийка, соответствующая всем канонам, и он абсолютно не может её очаровать. Она просто не поддаётся ему. Как загадка, на которую нет отгадки. — Ты просишь меня быть честным, женщина, — продолжает Юнги. — Ну, вот правда. Я не могу перестать думать о тебе. Я не могу спать, не могу есть, всё, что я могу делать, это думать о тебе. Я схожу с ума, дорогая. Ты сводишь меня с ума. Я нуждаюсь в тебе, я хочу тебя, я жажду тебя, как умирающий жаждет воды. Я никогда не чувствовал себя так раньше: словно я бы сделал всё, отказался бы от всего, чтобы получить тебя, — он замолкает, его признание повисает в воздухе. — Но тебе ведь прекрасно это известно. Вероятно, это то, чего ты добиваешься. Шиён смотрит на него, а сама выглядит так, словно её совершенно не волнуют его слова. Как будто всё, что Юнги говорит, для неё — пустой звук. — Мой бедный капитан, — шепчет Шиён, но в её голосе слышна очевидная, привычная ей насмешка. Юнги чувствует, как его разочарование растёт из-за отсутствия ответа, из-за её холодного и отстранённого поведения. Он хочет встряхнуть её, заставить понять глубину его чувств, заставить почувствовать то же, что и он. Но чужие чувства ему не подвластны. Особенно ему не подвластны её. — Черт возьми, женщина, — вздыхает пират, его голос полон смеси разочарования и желания. — Почему ты так чертовски спокойна? После всего, что я только что сказал, после того, как во всём признался, ты сидишь здесь, как камень. Капитан протягивает руку и хватает Шиён за подбородок, поворачивая её голову к себе. Он хочет увидеть её лицо, увидеть глаза, разгадать выражение. Юнги смотрит на неё, его глаза горят намеком на отчаяние. — Пожалуйста, дорогая, — шепчет он грубым от эмоций голосом. — Пожалуйста, просто скажи что-нибудь. Что угодно. Не сиди просто так и не игнорируй меня. Шиён медленно переводит взгляд на капитана, наклонив голову набок. В её взгляде не читается никаких эмоций. Словно на неё его слова не производят совершенно никакого впечатления. Словно все, что он говорит, пустой звук для неё. — Как вы стали пиратом? — меняет она тему. Шиён спрашивает медленно, словно показывая, что ответа ему не даст. — Губернатор рассказывал мне, что вы вместе служили на флоте. Юнги прищурился от внезапной смены темы, слегка ошеломлённый вопросом. Он отпускает её подбородок, убирает руку, чтобы провести ею по волосам с намёком на разочарование. — Было, — отвечает он хриплым голосом. — Я служил с Сокджином на флоте, но это было давно. Я оставил ту жизнь позади, и возвращаться к ней не намерен. Да и если бы хотел, не смог бы, — Юнги закатывает рукав рубашки, показывая клеймо. — С клеймом пирата дорога во флот закрыта. Пират делает паузу, глубоко вздыхая, готовясь рассказать о периоде своей жизни, о котором он предпочёл бы не думать. Там нет ничего хорошего, нет ничего приятного. Лишь очередная боль и разбитое сердце, по осколкам которого Шиён продолжает плясать. Юнги смотрит на море, его глаза устремлены вдаль, пока его накрывают воспоминания. Воспоминания о жизни на флоте, о бесконечных правилах и предписаниях, бесконечных тренировках и дисциплине. Единственное хорошее в его жизни, что осталось от флота — это любовь к морю и, не удивительно, Сокджин. Но и дружба с последним просто по швам трещит из-за его чувств к Шиён. — Я устал от флота, — говорит пират тихим голосом. — Я устал от того, что мной командуют, устал выполнять приказы, с которыми я не всегда соглашался. Я хотел быть сам по себе, быть свободным. Поэтому я ушёл и стал пиратом. Он поворачивается к ней, его взгляд напряжён и непоколебим. Но слишком очевиден факт того, что Юнги не рассказывает кое-что важное, то, что по-настоящему имеет значение в этом вопросе. Он знает, что Шиён всё чувствует, но он был бы не против, если бы она не стала спрашивать дальше. — И вот я здесь, капитан пиратов, бороздящий моря и делающий то, что мне нравится. Это жизнь свободы и приключений, и я не променяю её ни на что. — Этого мало. И я знаю, что это далеко не всё. Юнги изучает лицо Шиён на мгновение, пытаясь оценить её искренность. Он видит намёк на мольбу в её глазах, трещину в обычно дерзком фасаде. Пират снова вздыхает, уступая её просьбе. В конце концов сопротивляться ей он просто не может. — Ладно, — бормочет капитан. — Я расскажу тебе всю историю. Но это некрасивая история, дорогая. На самом деле, она настолько паршивая, что я скорее прыгнул бы за борт, чем рассказал бы её снова. Но Шиён повезло — он бы прыгнул за борт из-за неё — так что вспомнить эту мерзкую для него историю не кажется чем-то проблемным. Рассказать другому — да. Ей — абсолютно нет. — Я знаю, что это связано с женщиной, которую вы любили, — тихо говорит Шиён. — Мне любопытно. Сокджин ничего не сказал, он просто упомянул, что вы… вы любили замужнюю женщину. Юнги слегка напрягается от её слов, его челюсти сжимаются, когда он слышит, как она упоминает женщину, которую он любил. Это болезненная тема, о которой он давно не говорил. — Сокджин упомянул это, да? Что ещё он говорил? Я оторву ему язык, он ему явно не нужен, — фыркает пират. — Ну, это правда. Я любил замужнюю женщину, и это мне дорого обошлось. Юнги кивает, его взгляд становится жёстче, когда на него нахлынули воспоминания. — Да, она была женой адмирала, — начинает он напряжённым голосом. — Я был молод и глуп, а она красива и умна, так что я влюбился в неё. Я не мог устоять перед её красотой, обаянием, умом. Был безнадёжно влюблён. Но она была замужем, и я знал, что это неправильно, особенно с учетом того, что её муж был моим командиром. Но для меня это не имело значения. Мне было всё равно. Я любил её. Пират делает паузу, его плечи напрягаются, пока он продолжает вспоминать подробности своей злополучной любовной связи. — Мы встречались тайно, конечно, — продолжает он. — Мы встречались в укромных местах, подальше от глаз адмирала. Мы крали моменты вместе, всегда живя в страхе быть обнаруженными. Но какое-то время это того стоило. Быть с ней, обнимать, любить. Это стоило риска. Он снова смотрит на море, его взгляд отстранён, пока он продолжает рассказ. — А потом, конечно, произошло неизбежное, — Юнги усмехается, но в этом жесте сквозит горечь. Ему в любви как не везло, так и не везет. — Адмирал узнал о нас. Он был в ярости, и у него были на это все основания. Он был гордым человеком, уважаемым офицером, и то, что его жена гуляла с одним из его матросов, было ударом по его репутации и чести, — Юнги сжимает кулаки, гнев и разочарование прошлого нахлынули на него, когда он вспомнил следующую часть истории. — Адмирал, в гневе и унижении, решил сделать из меня пример. Он устроил суд, обвинил меня в измене и неподчинении. Обвинил в недобросовестном выполнении обязанностей, лени и ещё всякой чуши, которая не имела ко мне отношения. Я заступил на флот, чтобы мной гордилась семья, так что я просто не мог подвести их, поэтому я и не смел проявлять «халатность», в которой меня обвинил адмирал. Это был фиктивный суд, фарс. Я не имел права голоса в этом вопросе. Был только один возможный исход, который меня не устраивал. Умирать я не хотел. Согласись, это была бы такая трата ценного ресурса: красивый, умный, обольстительный, так ещё безумно умный моряк просто не мог умереть в самом рассвете сил. Юнги думает, что Шиён как-нибудь отреагирует на его шутку, но она даже не улыбается. И пират может сказать, что он чувствует что-то очень странное, понимая, что она слушает его настолько внимательно, что даже не хочет шутить или издеваться над ним. Он чувствует её интерес, и сам факт того, что ровалийка заинтересована в нём хотя бы чуть-чуть, будоражит. — Я хотел сбежать с ней, — на одном дыхании говорит Юнги. — Я думал, что мы могли бы начать новую жизнь вместе где-нибудь вдали от флота. Я был дураком, конечно, был ослеплён любовью, моим желанием быть с ней. Я никогда не останавливался, чтобы подумать о последствиях своих действий — а они, несомненно, были бы. В конце концов, адмирал был таким властолюбивым и гордым человеком, что он просто не оставил бы нас в покое после нанесённого ему оскорбления. Моя самоуверенность в том, что мы с ней сможем жить не в бегах, была глупой. Он горько смеётся, его голос полон сарказма и самоиронии. Пират даже не говорит имя своей первой неудачной любви — он сделал всё, чтобы его забыть. Юнги не уверен, что, встретив её сейчас, сможет узнать. Она, к счастью, полностью стерлась из его памяти. — Оглядываясь назад, это был глупый план. Что бы мы сделали? Куда бы мы пошли? У меня не было ни денег, ни связей. Я был всего лишь скромным моряком, а она была женой адмирала. Это было обречено на провал с самого начала. А еще… в отличие от моряка, который привык к паршивым условиям, вонючим кораблям и тяжелой работе, она… она была хрустальной розой, которую, в идеале, нужно было держать под колпаком, чтобы не сломалась. Она не была приучена ни к какой жизни, кроме роскошной. И отказываться от комфорта ради какого-то моряка она не хотела. — Она не согласилась, — резюмирует Шиён, наконец подавая голос, хотя всё было более, чем очевидно. Юнги снова смеётся, горько и резко. — И ты права, — говорит он, его голос пронизан презрением. — Она не отказалась от своей роскошной жизни, богатства, статуса. Она хотела завести со мной роман, но не хотела отказываться от комфортной жизни. Она не хотела убегать со мной, а просто хотела оставить меня своим тайным любовником, своим грязным маленьким секретом. Думала, что может иметь оба мира, иметь меня на стороне, сохраняя при этом своё положение жены адмирала. Пират замолкает, задумчиво посмотрев вверх, на небо. — Вас всё-таки приговорили к смерти? — осторожно спрашивает Шиён. Взгляд Юнги становится жёстче, когда он отвечает на её вопрос, его голос холоден и резок. — Да. Они признали меня виновным в измене, халатности и неподчинении, и наказанием за эти преступления была смерть. — Но ты жив. И, судя по тому, что я вижу, вполне себе здоров. Юнги хмыкает, сдерживая желание заявить, что он болен, и болен ею. — Сокджин помог мне, — подтверждает он. — Он уже тогда был моим другом, моим товарищем. Он не мог стоять и смотреть, как я гнию в камере, ожидая казни. Поэтому он помог мне сбежать. Он рисковал всем, чтобы помочь мне. За что так же ответил. Но он был сыном уважаемого человека и получил менее болезненное наказание. Его отправили в отставку, сделали кем-то вроде чиновника, а потом он получил этот остров в попечение. Не так много потерял, как думаешь? Юнги вздыхает, его голос становится задумчивым. — Я обязан ему жизнью, — продолжает, внезапно проводя параллель с тем, как сейчас платит Сокджину за помощь: неуважением и нарушением его запретов. — Я не могу не задаться вопросом, что бы случилось, если бы он не вмешался, если бы он не рисковал всем, чтобы помочь мне. Я бы, наверное, уже был мёртв и гнил на дне моря. — Так вы все-таки солгали. Вы сказали, что стали пиратом, потому что хотели свободы, но в конце концов… у вас не было выбора, — говорит Шиён, но её голос не выдаёт ни единой эмоции. Юнги усмехается её замечанию, его выражение лица снова становится несколько веселым. — Ты всегда ловишь меня на лжи, не так ли, дорогая? — бормочет он. — Я стал пиратом не потому, что хотел свободы. У меня не было выбора. Я был беглецом, разыскиваемым человеком. Мне некуда было идти. Мне пришлось стать пиратом, чтобы выжить. Но это не значит, что мне это не нравилось. Я не буду отрицать, что жизнь пирата имеет свои преимущества. Свобода, приключения, богатство. Это жизнь, которая мне подходит. Я не буду притворяться, что мне это не нравится, потому что мне это нравится. Чертовски нравится. Я бы сказал, что пиратство мне нравится так же сильно, как и ты. И он снова не упускает шанса сказать, как сильно она ему нравится, какое большое значение Шиён для него имеет. Юнги не лукавит ни разу, когда говорит, что она для него так же важна, как море или свобода. На лице ровалийки нет ни единой эмоции, которой можно было бы описать то, что она чувствует после его рассказа. Юнги сложно понять, что она чувствует, сложно понять, есть ли глубоко в её душе хотя бы намек на сострадание. Он не любит, когда его жалеют, но если бы что-то подобное исходило от нее… Это стало бы его любимым моментом. Шиён внезапно протягивает руку и касается его груди через ткань рубашки. — Я видела ваш шрам. Я слышала, как Сокджин упоминал, что вы сделали это из-за любви. Юнги напрягается от её прикосновения, его тело автоматически реагирует на её пальцы на груди. Он смотрит вниз на её руку, затем снова на её лицо. Он знает, о чем Шиён говорит — о шраме на его груди, следе его глупого и безрассудного поступка любви. — И такое тоже было, — тихо говорит он. — Я ведь говорил, что любовь иногда делает меня безрассудным? А уж разбитое сердце… — многозначительно тянет пират. — Я сделал это после того, как она разбила мое сердце. Это был момент слабости, момент безумия. Я был зол, ранен, сломлен. Я думал, что если я вырежу свое сердце, то больше ничего не почувствую. На самом деле, со стороны кажется, что это какая-то особая метафора, извращённая аналогия на что-то, но в тот момент… Ну, я думал, что это отличный выход. Если до её отказа сбежать со мной я цеплялся за свою жизнь, то после всё просто потеряло смысл. Юнги весело хмыкает, постучав пальцем по груди. — Символ моей юной дурости. Как будто это будет так просто. Как будто я могу просто вырезать своё сердце, как кусок мяса, и забыть о ней. Конечно, это не сработало. Это только оставило мне вечное напоминание о моей глупости и душевной боли. Напоминание о том, что я был жалок тогда настолько, что и с жизнью покончить нормально не мог. Нет бы со скалы, да в море. Не-ет, нам же нужна драматичность во имя любви! Шиён наблюдает, как он оттягивает подол рубашки у воротника, обнажая шрам. Она нежно касается контура шрама, чувствуя, как сильно бьётся сердце пирата. Впервые она нежна с ним, а не насмехается. Как будто он приручил эту дикую кошку всего на секунду. Юнги затаил дыхание, когда её пальцы коснулись шрама на его груди, ощущая шероховатость старой раны. Он наблюдает, как она исследует зазубренный край ножевой раны, его сердце колотится сильнее в груди, звук почти оглушительный для его ушей. Она нежна с ним, её прикосновения нежны и заботливы, и это новое чувство для него. — Ты нежна со мной, — говорит пират, его голос едва громче шёпота, словно он боится спугнуть этот момент. — Больше не издеваешься надо мной. Шиён переводит взгляд на него, хотя её рука всё так же остаётся лежать на его груди. — Хотите, чтобы я начала высмеивать вашу боль, капитан? Юнги чувствует её теплую ладонь на груди, прикосновение вызывает дрожь по позвоночнику. Он смотрит на неё, его глаза встречаются с её взглядом, и на мгновение он забывает всю свою браваду, всё свое высокомерие и сарказм. Он уязвим перед ней, его сердце открыто и выставлено напоказ. — Нет. Ни в коем случае, — бормочет он грубым голосом. — Я не хочу, чтобы ты издевалась надо мной. Я хочу, чтобы ты продолжала прикасаться ко мне, продолжала быть нежной со мной. Я бы хотел, чтобы ты всегда такой была, если честно. Это как маленькое чудо, знаешь? Шиён вздыхает, покачав головой. Она смотрит на него странным взглядом, и Юнги чувствует, как внутри него всё обрывается. Она смотрит на него так, как смотрела на сестру. Она дарит ему этот нежный, мягкий взгляд, который он смог украсть украдкой. — Год назад я предсказала вашу судьбу, капитан. Вы погибните из-за меня, — говорит Шиён, нежно поглаживая его шрам большим пальцем. — Я не буду принадлежать ни одному из мужчин. Даже вам. Особенно вам. Юнги чувствует острую боль в груди от её слов, смесь боли и решимости. Он хватает руку, прижимая её к своей груди сильнее, его пальцы обхватывают её. Он качает головой, его взгляд напряжён и решителен. — Ты продолжаешь говорить это, женщина. Ты продолжаешь настаивать, что не будешь моей, что ты не откажешься от своей свободы. Но я тоже не откажусь. Я не откажусь от тебя, какой бы упрямой или непокорной ты ни была. Юнги подаётся вперед, двигаясь ближе к ней и сокращая расстояние между ними, его тело всего в нескольких дюймах от её. Он поднимает руку и убирает прядь волос с её лица, его прикосновение нежное и благоговейное, словно пират касается чего-то важного и драгоценного, чего-то очень хрупкого, хотя последнее точно не про неё. — Ты можешь бороться сколько хочешь. Ты можешь пытаться оттолкнуть меня и держать дистанцию, но я не сдамся. Я хочу тебя больше, чем ты можешь себе представить. И я получу тебя, в конце концов. Можешь быть уверена в этом. Даже если на это уйдет целая вечность. Он наклоняется к ней ближе, его дыхание горячо на её коже, его глаза прикованы к её глазам. Он чувствует напряжение между ними, жар такой сильный, словно вот-вот начнут появляться ожоги. — Я буду ждать тебя, женщина, — и звучит это как самое главное обещание в его жизни. — Капитан, вы… Шиён замолкает на полуслове, когда пират снимает со своего пальца кольцо с большим зелёным камнем. Затем он берёт её руку, что лежит у него на груди, медленно целует костяшки и кладёт кольцо ей на ладонь. — Я не думаю, что оно мне подойдёт, — шепчет Шиён, явно немного ошеломлённая его жестом, объяснить который она просто не может. Ровалийка пытается шутить, но выходит явно паршиво, она сбита с толку, точно не зная, что и думать. — Большое. Юнги смотрит на неё, пока она держит кольцо, и легкая улыбка дёргает уголок его рта. Он знает, что оно ей не подойдёт, он знает, что оно слишком велико для её тонких пальцев. Но это не главное. Это кольцо — символ. — Ты права. Как и всегда, прекрасная умница, — с нежностью шепчет Юнги. — Оно тебе не подойдёт, дорогая, — он сжимает её пальцы вокруг кольца, прижимая её руку снова к своей груди. — Оставь его себе, — говорит твёрдым голосом. — Как напоминание. Как обещание, что я буду ждать тебя, всегда. Пират удерживает её взгляд, его глаза тлеют решимостью и обещанием. Он даёт ей клятву, присягает в верности. Юнги не просит её носить кольцо, пока нет. Он просто просит её оставить его себе, оставить часть его с собой, всегда. — Я серьёзно, дорогая. Я буду ждать тебя. Я не сдамся, сколько бы времени это ни заняло. Неважно, насколько ты упряма. Я буду ждать того дня, когда ты поймёшь, что я твой лучший вариант, — он делает глубокий вдох, сжимая её руку крепче. Он чувствует её пульс под своими пальцами, биение её сердца, стремящееся в унисон с его собственным. — Так что держи это кольцо. Держи его как напоминание о моем обещании и моей решимости. Я не отпущу тебя, несмотря ни на что. Шиён наклоняет голову к плечу, смотря на него опять же нечитаемым взглядом. Её лицо — маска невозмутимости, которой сам Юнги завидует. У него на лице написано абсолютно всё. То, как сильно она на него влияет. — И когда ты сдашься… Я обещаю, что ты забудешь своё имя, — шепчет Юнги в губы Шиён, практически целуя её. — Ты не представляешь, как сильно я хочу поцеловать тебя, ведьма. Но я хочу, чтобы ты хотела этого так же сильно, как и я. И я хочу, чтобы у тебя никогда не возникало ни единой мысли отказать мне. Слова Юнги вызывают дрожь по её позвоночнику, разжигая огонь внутри неё, который заставляет её тело ныть от его прикосновений. Её фасад на мгновение трескается. Шиён чувствует его дыхание на своих губах, горячее и грубое, и ей приходится бороться с желанием прижаться к нему. Он так близко, так близко к её поцелую, и всё же он сдерживается, ждёт её. — Как самоуверенно с вашей стороны, капитан, думать, что я сдамся вам, — хмыкает она, но голос её тих и осторожен, как будто ровалийка старается оценить каждый шаг, сделанный в этот момент, как будто боится, что любое неосторожное действие приведёт к фатальной ошибке. Юнги ухмыляется её вызову лукавой и самодовольной улыбкой. Ему нравится задорная искорка в её глазах, резкость её слов. — Я не думаю, женщина, — усмехается пират, его голос тихий и соблазнительный. — Я знаю, что смогу. Ты можешь пытаться сопротивляться мне сколько хочешь, можешь пытаться бороться с этим. Но в конце концов ты уступишь мне. Он наклоняется ближе, его губы всего в нескольких миллиметрах от её губ. Он чувствует напряжение между ними, которое трещит в воздухе, как шторм. Но Юнги, честно говоря, жаждет увидеть, как Шиён сдаётся первая. Как она тянется к нему, признавая поражение. — И когда ты это сделаешь, — продолжает Юнги, его голос становится ещё тише, словно он рассказывает ей самую большую тайну. — Когда ты наконец уступишь, ты никогда этого не забудешь. Ты никогда не захочешь никого другого. Ты будешь моей, и только моей. Шиён хочет возразить, но Юнги быстро целует кончик её носа, а затем лениво ложится к ней на колени. — Что ты…? Она окончательно теряется под гнётом его спонтанных действий и решений, которые сбивают её с толку. Шиён не понимает, чего ждать от него в следующий момент. — Просто устраиваюсь поудобнее, любовь моя, — говорит Юнги небрежно, устраивая голову на её бедрах. — Это проблема? Ровалийка качает головой. По её глазам пират видит, что она готова сбросить его на песок, но, по какой-то непонятной для него причине, она этого не делает. — Вы такой наглый, — фыркает Шиён. — Удобно? — спрашивает саркастически, корча свое очаровательное лицо. Юнги тихонько усмехается, не обращая внимания на её ехидный комментарий. Он меняет позу, устраиваясь ещё удобнее у неё на коленях. От мужчины, который ещё мгновение назад горячо обещал, что станет для неё всем, ничего не осталось. — Очень удобно, — отвечает пират игривым тоном. — Твои колени такие мягкие, я мог бы заснуть прямо здесь. Не хочешь сопровождать меня в качестве подушки? Уверен, если бы в плаваниях я всегда спал на твоих коленях, моя команда страдала бы в разы меньше. Ты знаешь, мое настроение напрямую зависит от того, высыпаюсь ли я. А я обычно не высыпаюсь, койка в каюте ужасная. Шиён закатывает глаза на его преувеличенную жалобу. — Так вы хотите, чтобы я всю ночь была вашей подушкой? Много чести будет, — цокает Шиён. Юнги только закатывает глаза, а после берет её руку и с довольным видом кладёт её себе на голову. — Хотите, чтобы я поискала вшей? Юнги смеётся над её комментарием, наслаждаясь попытками поиздеваться над ним. Он смотрит на неё с лукавой улыбкой на губах. — Это что-то новенькое. Сначала я просто вонял, теперь у меня, по твоему мнению, завелись вши, а что дальше? Будешь предлагать потереть мне спину? Ах, точно, ты же предлагала. Учти, женщина, теперь я всецело согласен, так что можешь назначать день, буду морально готовиться к тому, что ты найдешь у меня на спине ещё и бородавки, — говорит пират самодовольным голосом. — И да, я хочу. Твои бедра гораздо удобнее моих простыней. — Вы хотите слишком многого, капитан. А что, если я устану и захочу спать? — Тогда, я думаю, тебе просто придётся это перетерпеть, дорогая. Я не сдвинусь с места. Тебе придётся терпеть меня всю ночь и надеяться, что я не буду пускать на тебя слюни. — Очаровательно. Вы ещё и пускаете слюни. Хотя чего мне ожидать от человека вашего возраста. Юнги усмехается, его улыбка становится шире от её сарказма. Он поднимает руку и игриво щёлкает её по носу. — Совсем немного, — мурлычет пират. — И только потому, что у меня есть колени прекрасной женщины, на которые я могу положить голову. Ты должна чувствовать себя польщённой, дорогая. — А я думала, это потому, что вы старый. — Я, может, и старый, но я ещё не маразматик, — парирует Юнги, ухмыляясь ей. — А ты такая наглая всезнайка, но я же молчу. Ах, сказал, какая неловкость. Но я полагаю, что могу простить твою дерзость, просто потому что у тебя такие красивые колени, на которые я могу положить голову. — Не смейте засыпать у меня на коленях, — фыркает Шиён, наконец, зарываясь пальцами в его волосы и начиная ласкать его кожу головы. Луна поднимается над бухтой, ветер немного прохладный, но песок, на котором они сидят, тёплый. — Я брошу вас здесь и уйду. Обнимайтесь с чайками или попугаями, в конце концов, вы их король, забыли? Юнги удовлетворённо мычит, когда Шиён начинает ласкать его кожу головы, его глаза медленно закрываются, когда он наслаждается ощущениями. Пират тянется к прикосновению, наслаждаясь ощущением пальцев, скользящих по его волосам. Он чувствует, как расслабляется всё больше и больше, его дыхание замедляется, а тело становится вялым и тяжелым. — Продолжай делать это, дорогая, и я точно усну. Он замолкает на несколько мгновений, позволяя убаюкивать себя нежным ритмам её пальцев, бегающих по его волосам. Его дыхание замедляется, его тело становится тяжелее у неё на коленях. Но каждый раз, когда он собирается заснуть, он резко просыпается, вспоминая её предостережение не засыпать у неё на коленях. Шиён ведь и правда бросит его здесь. И точно подсунет ему под нос попугая. Юнги вздыхает, его глаза снова закрываются, когда он откидывает голову назад на её бедра. Так искушает себя отвлечься, позволить шуму волн и ощущению её пальцев в его волосах успокоить его и уснуть. — Нет, правда, ты должна быть осторожна, — бормочет он. — Ты заставляешь меня чувствовать себя слишком комфортно. Я могу просто решить остаться здесь навсегда, просто чтобы отдохнуть на твоих коленях. — Я не буду вашей подушкой, капитан, — предупреждает Шиён. — И я правда потрачу свои силы, чтобы найти попугая, которого вы будете обнимать вместо меня. — Я просто наслаждаюсь моментом. — Капитан… Юнги больше не слышит, что она говорит. Он просто хочет быть с ней подольше, хочет чувствовать её. Даже если это означает спать на песке. Он поворачивается на бок, зарываясь лицом в её открытый живот. Юнги утыкается лицом в её живот, обхватывает её талию рукой и тихо вздыхает. Пират чувствует запах её кожи, чувствует тепло её тела, и это успокаивает его. Капитан чувствует, как его тело становится более расслабленным, его разум медленно погружается в мирный сон. Он хочет бодрствовать, хочет наслаждаться этим моментом с ней, но он бессилен против желания просто заснуть рядом с ней. Его дыхание становится глубже и медленнее, его глаза закрываются, когда Юнги отдаётся всепоглощающему комфорту её прикосновений и присутствия. Юнги погружается в глубокий, спокойный сон, его рука всё ещё обнимает её за талию. Его дыхание медленное и ровное, тело вялое и расслабленное у неё на коленях. Это первый раз за долгое время, когда пират спит так глубоко и мирно, его обычные тревоги отодвинуты в сторону комфортом её присутствия. Теперь Юнги совершенно неподвижен. Обычные морщины напряжения и стресса на его лице исчезли, сменившись расслабленным, почти умиротворённым выражением. Шиён не уверена, как долго она позволяет капитану спать у себя на коленях. Она наклоняется, нежно целуя его в щеку. — Спи спокойно, мой капитан. Спи, пока не потерял сон навсегда. Юнги не шевелится, когда она целует его в щеку, всё ещё крепко спит. Его тело полностью расслаблено, его голова покоится у неё на коленях, его рука всё ещё обнимает её за талию. Он выглядит умиротворённым, почти уязвимым, его жесткая внешность исчезает, когда он дремлет. А что будет потом — не так уж и важно.