Are you mine

Месяц назад — Шаст, как там моя ласточка? Скоро домой вернется? — Матвиенко сидит у себя на кухне, попивая чай и собирая очередной пазл с каким-то европейским городом. С детства успокаивает. Когда отец приходил с работы пьяный и в состоянии «сейчас бы с кем-то поругаться» поднимал руку на маму, маленький Сережа закрывался у себя в комнатке метр на метр и, сидя под своим письменным столом для пущей безопасности, собирал кусочки пазла в одну картину — будь то милые животные или природные пейзажи, — и это позволяло отвлечься, остановить время хотя бы на миг. Перестать бояться — это то, о чем он мечтал когда-то. Сережа вырос, закончил университет с красным дипломом, и своими силами, ошибаясь и вставая тысячи раз, освоился в жестоком мире торговли и прибыли, где каждый готов перегрызть другому глотку ради бумажек. Сережа вырос и открыл собственный ночной клуб, который моментально приобрел популярность у местных селебрити. Он вырос и больше не боится за маму — отец давно спился и ушел из этого мира, забрав с собой чернильные пятна, когда-то давно поселившиеся внутри собственной жены и сына по его же вине. Зато теперь — боится за Арсения, которому судьба то и дело преподносит изматывающие испытания, которые, по ощущениям, так и жаждут сломать его пополам. Арс сильный, Сережа в этом уверен: но даже самому сильному иногда хочется почувствовать себя слабым. И, как бы Попов не препирался, не отнекивался и не уходил от разговоров, Матвиенко видит в чужих глазах отчаянное одиночество. Нужно срочно с этим что-то делать: Арсений заслужил любви как никто другой. — Слушай, там помимо стучащей подвески еще проблема с коробкой обнаружилась, так что, похоже, придется тебе пока походить пешком, — говорит с наигранным сочувствием. — Ну пиздец, приплыли. Это мне, получается, завтра за Арсом на такси ехать, как принцу за Золушкой? — говорит это больше сам себе, но отчего-то вслух. Сказал бы он кому-то. Сережа давно заметил неоднозначные взгляды и выражения Антона в сторону лучшего друга: они неоднократно говорили о фильмах и сериалах, то и дело цепляясь за его роли. Нужно быть полным дураком, чтобы не понять, что к чему. Главное — чтобы Шаст им не был и правильно понял его толстенный намек. — За Арсом? — умничка, Антон, ты все понял правильно. — Он..завтра тоже будет? — Будет. А ты чего так заволновался? — издевается еще. Козел. — Так, ну, слушай.. *** Съемки Натальной карты проходят как нельзя лучше: Олеся моментально заражает всех своим энтузиазмом, и даже Арсению к концу шоу начинает казаться, что астрология имеет право на существование, причем, неплохое такое право. Они рассматривают несколько аспектов жизни актера: карьеру и деньги, любовь и секс и демонов, а еще — много-много обсуждают, что для скрытного Арса совсем необычно и странно. Как только дело касается личных отношений, он, конечно, всеми силами пытается отшутиться или увести разговор в другое русло, но Олесю так просто не сломить: она буквально бульдозером проламывает клетку, созданную Арсением. Когда девушка спрашивает у того, свободно ли сердце Арсения Попова, он с несвойственной себе легкостью отвечает: «Я отдал свое сердце музыке». Антон еле сдерживается, чтобы не взять его за руку, умиляясь, но вовремя вспоминает, что, вообще-то, на них смотрит с десяток камер. *** Две недели спустя наконец выходит пилотный выпуск, в котором прекрасно все, начиная от взаимодействия ведущих и гостя, заканчивая откликом от зрителей: всем настолько понравился формат, что комментарии буквально кишат просьбами продолжать это снимать. Так и получается: Стас подписывает договор на двадцать выпусков астрологического шоу с двумя ведущими, в котором прописано еще и то, что они становятся полноправными участниками продакшена — то есть, оба могут участвовать как гости или ведущие и в других шоу. Антон с Олесей об этом даже не мечтали — и под Новый год получили самый лучший подарок. До самого Нового года остается всего ничего, но Арсений еще даже не знает, куда податься: Антон ничего ему не предлагал, да и последние пару дней были чересчур насыщены для них обоих, из-за чего они даже не переписывались толком, перекидывались только редкими «привет», «как ты» и «скучаю пиздец». Арс, уже привычно измученный съемками, возвращается домой вечером тридцатого. Квартира — пустая и угнетающе тихая, — встречает того еще и пустым холодильником. Попов готовит себе чай и вытаскивает из закромов орехи, которые, по ощущениям, лежат там еще с мезозойских времен. Негусто, однако, но что поделать, ему слишком лень куда-то идти, а доставка обещает приехать в лучшем случае через часа два. Он сидит на кухне в потемках, бессмысленно залипая на ленту Инстаграма: у каждого второго в сторис — елка, подарки, новогодние шапки — уродские, если честно. Арс бы сфоткал сейчас свой ужин и с гордостью написал «Словил белку», но настроение не то. Когда в дверь совершенно неожиданно звонят, Арсений подпрыгивает на месте и роняет телефон на стол. Дед Мороз, наверное, пришел наказывать его за отсутствие елки. — Ви виш ю э мэри Кристмас, Ви виш ю э мэри Кристмас, энд э Хэппи Нью Йеар! — на пороге — двухметровое чудо в новогодней шапке. Нет, ну…симпатично. — Прости, Арс, забегался, но понял, что больше не могу без тебя, послал всех нахуй и вот я тут. — в руках — две коробки с пиццей. Невозможный. Арсений приглашает того пройти в квартиру: а то стоит в проходе, как неродной, честное слово. Стряхивает с Антона снег, облепивший его с ног до головы, и приглашает на кухню. Шастун в своей красной шапке и свитере со снежинками выглядит слишком домашним, слишком подходящим этой самой кухне, которой так не хватает уюта и тепла. Как и ее хозяину, впрочем. — Что делаешь на Новый год? — хитро улыбается. — Олеся зовет нас на дачу за город, у нее там коттедж какой-то. Будут только свои, а еще шашлык, сауна в лучших новогодних традициях и никаких лишних глаз. — А если у меня уже есть планы? Ты в курсе, что Новый год завтра? — Я у Сережи спрашивал, нет у тебя никаких планов, — подмигивает. — Они с Оксаной тоже приглашены, кстати. Арс смотрит внимательно в глаза напротив, словно выискивая что-то. — Ты ведь уже ей написал, что мы будем. — Ну конечно. — Козел, — беззлобно. — Все-то ты знаешь. Разговаривают о чем-то своем еще пару часов: кажется, им всегда найдется, о чем поговорить, учитывая их сферу деятельности. Арс всегда рад посплетничать об актерах, с которыми играет, а Антон — с упоением рассказывает о новой работе и бесчисленному количеству самых разных людей, с которыми успел познакомиться в офисе. Новый год обещает стать еще более загруженным и эмоционально тяжелым, но от этого только интереснее. Арс, который в какой-то момент начинает засыпать прямо за столом, просит Антона остаться на ночь — и тот, безусловно, соглашается. Они оба настолько вымотаны, что, только коснувшись щекой подушки, засыпают крепким сном — а особенно Арсений, которого Шастун прижимает к себе со спины и целует в плечо, желая спокойной ночи. *** Встают рано утром: Олеся звонит в восемь, чтобы сообщить о времени выезда, планах по покупкам и прочие мальчики-это-очень-важно-детали, которые, как думает Антон, можно было сообщить и в текстовом виде. — Может, полежим еще чуть-чуть? — предлагает Шастун, зевая. — Они без нас все равно никуда не уедут. — Вообще-то, Шаст, некрасиво заставлять людей ждать. Тем более, мы забираем Сережу с Окс… Договорить не успевает: поцелуй в шею заставляет застыть. Неожиданно горячо. — Пунктуальность — это не мое, — продолжая покрывать поцелуями нежную кожу, кладет руку на чужое бедро, недвусмысленно поглаживая. — Давай скажем, что тебя затопили. Арс резко поворачивается лицом к Антону: в голубых глазах — хитрые огоньки пламени. Шастун не успевает осознать, что происходит, как тот оказывается на антоновских бедрах и облизывает сухие губы, затуманенным взглядом смотря на чужие. Играется. Козел. Антон смотрит, как завороженный: как Арсений оглаживает свою шею, переходя к груди и затвердевшим соскам, как тот опускает руки к собственным боксерам и медленно начинает себе надрачивать, не отрывая взгляда. Смотрит, как арсова грудная клетка поднимается вверх-вниз, пока тот тяжело дышит, сдерживая стон. Выдержать — невозможно; Шаст проводит руками вдоль чужих красивых бедер и ведет вверх, к голому торсу, периодически жмурясь от накрывающего возбуждения. Еще чуть-чуть — и он перестанет себя контролировать. Арсений, продолжая дрочить, неприкрыто стонет от собственного удовольствия — и от осознания того, как на него смотрят. — Чертово произведение искусства, — шепчет Антон. — Я так хочу тебя, Арс. Попов вдруг щелкает того по носу, сменяя томный взгляд на заигрывающий. — Я знаю. Но нам нужно собираться, я не люблю опаздывать, — как ни в чем не бывало, грациозно встает с бедер и накрывает ошарашенного Антона одеялом. — Это была бета-версия, чтобы продолжить, оплатите пожизненный абонемент. Арсений убегает собирать вещи, а Антон еще пару минут лежит в кровати, вперившись взглядом в потолок, в попытке отдышаться. Они все-таки успевают все вовремя, и, заехав за Окс с Сережей, едут в магазин за покупками по списку Олеси. Людей — как килек в банке: отвоевав последнюю гирлянду у какой-то бабули и заполнив корзинки, с чувством успешно выполненного долга едут в место назначения. *** — Мы вас только и ждали, ребят, — Олеся с улыбкой встречает гостей на пороге. В своем черном обтягивающем платье с вырезом в зоне декольте она выглядит как самая настоящая женщина-кошка. — Скорее проходите, я вас со всеми познакомлю. Коттедж, хоть и выглядит небольшим снаружи, внутри оказывается огромным: в распоряжении компании сегодня гостиная, совмещенная со столовой, которая чисто визуально вместила бы человек двадцать, пять спален — три на первом этаже и две на втором, кухня, три санузла и, конечно, сауна с бассейном. Олеся, видно, не один час провела, украшая дом: в центре гостиной красуется двухметровая елка, повсюду развешаны гирлянды и мишура. Арсений ощущает себя героем какого-то новогоднего фильма. — А с кем ты нас знакомить собралась? — Арс усмехается, зайдя в дом и встретившись с другими гостями. — Мы же тут все знакомы, кажется. В самом деле, собрались только знакомые лица: Олеся с Зайцем, Журавлев с женой Леной — она, как ни удивительно, работает помощницей режиссера, поэтому уже виделась с Арсением, и Слава Чепурченко. Почти в семейном кругу, получается. — Сережа с Оксаной, думаю, не знают всех, Арсюш,— как будто мама только что отчитала, честное слово. Олеся, негласно взяв на себя право руководить всей компанией, представляет каждого из присутствующих — на всякий случай. Вместе разбирают привезенные продукты, догатавливают салаты и болтают обо всем на свете. Приятное волнение из-за предвкушения настоящего праздника не покидает весь день: все суетятся, наряжаются и накрывают стол — девочки постарались на славу, и тот буквально ломится от блюд. За стол садятся уже вечером, начав праздник с тоста Журавля, который почему-то решил рассказать всем притчу о ценности дружбы — там было что-то про то, как старый мудрец отправился в лес с учениками, дав им важнейшее задание. Там точно было что-то увлекательное и интересное, Антон уверен: и если бы не красивущий Арсений в своей полурасстегнутой темной рубашке, оголившей грудь, он бы обязательно подчерпнул из притчи что-нибудь дельное. А так — извини, мудрец, в другой раз. — Антош, — обращается Олеся к Шасту, когда все уже успели наиграться в элиас и крокодила. — У тебя же…кое что есть для нас, да? — улыбается хитро, слегка наклонив голову. Арс вопросительно смотрит на Антона, но тот ничего не говорит. Девушка достает гитару из какой-то из спален и передает ему. Все садятся в произвольный круг, кто как: Сережа с Окс — в обнимку на диване, Журавль, Лена, Слава и Олеся — располагаются на полу, подперев под себя подушки. Заяц берет два стула и подает один Шасту: оба садятся в центре круга. Арс все еще ничего не понимает. Переглядываются между собой, тихо отсчитывая ритм. — Ой, погодите, я свет выключу, — подпрыгивает с места Олеся, быстро выключая лишние лампы. — Теперь точно можно. Левой рукой я держусь за соломинку троса. Правой рукой я держу тебя за руку просто. Дождём бриллиантов летят аккуратно Одна за другой твои слёзы, но я никогда Тебя не отпущу. В детстве подобное видел в кино я часто; И ясно, - над пропастью сам так не думал качаться. Просто упасть в пропасть. Указ подписан небесным начальством, Но я никогда тебя не отпущу. Никогда! Арсений, если честно, в шоке, в первую очередь потому, что не догадывался о вокальных данных Зайца. Антон с Максом — идеальный дуэт: кажется, они чувствуют друг друга на каком-то ментальном уровне. Арс, слушая, смотрит, конечно, только на Шаста, который, успевая играть на гитаре и петь, нежно улыбается в ответ. Эту песню он не знает: неужели Антон и вправду написал новую спустя столько времени? Слова заедают в голове, оставаясь на подкорке сознания, а сердце делает кульбит, осознавая: он выполнил свое обещание и возвращается к музыке. Шаст еще не успел об этом объявить, но Арс уже знает все наперед. Чувствует. Последний аккорд — и комната заполняется громкими аплодисментами. — Спасибо, — благодарит Макс, — А теперь, новость года! — Ой, не преувеличивай, — смущенно, — Как вы могли догадаться, я официально возвращаюсь к музыке. Но теперь — с Максом, вдвоем. — Называйте нас Hasnuts, — гордо заявляет Заяц, — Типа мы два крепких орешка. Антон заливисто смеется, хлопая того по плечу. Он и сам в это поверить не может: больше года у него не получалось написать ничего нового. А тут — этот Арсений, со своим невозможным смехом, вечно холодными руками и брезгливостью ко всему подряд. Шастун написал эту песню буквально за час, вернувшись домой той самой ночью после откровений на крыше. Слова лились так легко и свободно, что заставило в себя поверить еще больше. И в них с Арсением — тоже. Ребята искренне радуются за новоиспеченный дуэт, обещая ходить на каждый концерт. Сережа — приглашает их к себе выступать на постоянной основе. Когда очередь что-то говорить доходит до Арсения, он способен прошептать только: «Спасибо». Полночь наступает совсем скоро — Новый год встречают с сожженными бумажками в стаканах шампанского, громким отсчетом курантов и поздравлениями. Пока все стоят на улице, замерзая, но зато с видом на салют, Антон утягивает Арса в одну из спален на втором этаже: там уже и их вещи разложены. Позаботился. — Арс, сядь, пожалуйста, — просит Антон, указывая на кровать. Находит свой рюкзак и начинает в нем копаться, что-то ища. — Ты что, подарок даже успел мне подготовить? — усаживаясь, отвечает Арс. — У меня ничего нет, Шаст. Твой подарок задержался на границе. — Пофиг, забей, мне от тебя уже достался самый лучший подарок. Достает из сумки коробочку: слишком большую для кольца, но чересчур маленькую для какой-нибудь футболки или кепки. Садится рядом, нервно вытирая об штаны вспотевшие от волнения руки. Дает коробочку Арсению. — Мы с тобой вместе полтора месяца, но я так и не спросил у тебя самого важного, — Арс вскрывает упаковку, разглядывая серебряное украшение в виде аккуратного минималистичного браслета. — Там, на внутренней стороне. «Are you mine?» — гласит гравировка. — Ты будешь моим? — берет в руки украшение, ожидая ответа. — Я уже твой, Шаст, — улыбается и протягивает запястье, чтобы на нем закрепить их общее обещание. Антон наклоняется ближе и целует. Комната наполняется вспышками пламени, в котором сгорают оба, и никто из них даже не пытается его потушить. Они так и остаются в спальне, не решившись оторваться друг от друга ни на шаг этой ночью. Арсений надеется, что его стоны не мешали чужому сну; Антон в свою очередь верит, что расгоряченный Арс, доверчиво смотрящий глаза в глаза, пока Шаст медленно толкается в него — лучшее, что он видел в своей жизни.