Пэйринг и персонажи
Описание
Питер был слишком мал, чтобы осознавать серьёзность ситуации, в которую попал.
Посвящение
РИНЕ! ты ждала и дождалась ;")
Часть 1
20 ноября 2024, 07:58
Питер был слишком мал, чтобы осознавать серьёзность ситуации, в которую попал. Он улизнул от тёти Мэй, чтобы посмотреть на несколько вещей одновременно — сначала его заинтересовал мужчина с тремя собаками, которых тот позволил погладить, попутно рассказав о каждом питомце по смешной истории; затем он увидел витрину с новым мощным ноутбуком и постоял немного, почти прижавшись носом к стеклу, разглядывая каждую деталь. Дальше он отвлекался на всё подряд, чувствуя себя по-настоящему взрослым, ведь никто не держал его за руку, не тянул за собой и не напоминал, что они торопятся вернуться домой.
Когда прозвучал пугающий звук, который он слышал только в кино, началась паника. Все вокруг бежали, прятались, какая-то женщина с поразительной лёгкостью перехватила его поперёк живота и затащила в безопасную подворотню. Они сидели там, пока звуки не прекратились, затем женщина попросила подождать, пока она не вернётся — хотела убедиться, что они могут выйти из укрытия. Питер вздрогнул, когда снова раздались выстрелы. Женщина не вернулась.
Он устал и хотел домой, взрослым быть больше не хотелось, и в носу начинало покалывать от подступающих слёз. Ему очень хотелось вернуться к тёте и взять её за руку.
Питер всхлипнул, когда кто-то подошёл к нему.
— Вы можете отвести меня домой? — он вытер слёзы, глядя на высокого мужчину, лицо которого сложно было разглядеть из-за скрывающих его волос. Питер вспомнил, что тётя говорила о манерах и добавил, вставая с земли. — Пожалуйста, сэр?
Мужчина не пошевелился, всё так же молча глядя на него. Затем, медленно, протянул ему руку и повёл прочь. Питер назвал ему адрес и получил кивок вместо ответа.
— Меня Питер зовут. Паркер. — улыбнулся он, надеясь разговорить своего спасителя, крепче хватаясь за затянутую в перчатку ладонь мужчины. Всё произошедшее ранее медленно удалялось из памяти, заменяясь на новый интерес. Мужчина не ответил, но Питер умел быть настойчивым. — А вас как зовут?
Мужчина остановился и посмотрел на него. У него был поразительно грустный взгляд — Питер никогда такого не видел, хотя тётя Мэй часто грустила.
— У меня нет имени. — ответил мужчина. Голос у него был такой же отсутствующе-печальный, как и взгляд.
— Наверное, тяжело жить без имени. — предположил Питер со всей детской непосредственностью. Мужчина издал что-то издалека похожее на смешок.
— Меня называют Солдатом. Это всё, что у меня есть, Питер.
— Приятно с вами познакомиться, Солдат. — Питер протянул ему руку и удивился, когда пожал холодную, железную ладонь. — Ого, ничего себе! У вас вся рука такая? А можно посмотреть?
— Давай в другой раз, Питер. — Солдат повёл его дальше, по смутно знакомым улицам. Возможно, они уже подходили к дому. Питер был рад — он валился с ног от усталости и сильно-сильно скучал по тёте Мэй.
Они шли ещё какое-то время, Питер болтал без умолку, рассказывая обо всём на свете, даже поведал те истории о собаках, которые услышал сегодня. Где-то в глубине души он надеялся, что своими историями поможет Солдату перестать грустить.
Питер крепко обнял Солдата на прощание, когда тот коротко отказался зайти в гости и подождать тётю Мэй.
Мэй вернулась домой заплаканная и уставшая. Питер запомнил её выражение лица так же хорошо, как и мужчину с грустным взглядом.
Питер был уже достаточно взрослым, чтобы запомнить этот день навсегда.
***
Конечно же, это был удачный момент. Пока вся Америка следила за происходящим в Нью-Йорке, Зимний Солдат выпустил три пули в сердце своей цели из пистолета с глушителем, средь бела дня. Забрав нужную ему папку из бардачка машины, он свернул на менее проходимую улицу. Задача была проста и больше времени заняла слежка за объектом. — Солдат? — послышалось из-за спины. Обернувшись, он увидел мальчишку. Смутно знакомого, словно из одной из прошлых жизней. Мальчик заозирался по сторонам — наверняка снова сбежал от тёти. Мысль, появившаяся неожиданно, сбила с толку. Откуда он мог знать о его родственниках? — Здравствуй, — он запнулся лишь на секунду, автоматически вспоминая чужое имя, одновременно привычно и неправильно срывающееся с его губ. — Питер. Мальчик улыбнулся и сделал неуверенный шаг вперёд. Ему нужно было уходить, не хватало ещё попасться в нескольких метрах от места преступления, но и оттолкнуть Питера отчего-то не мог. — Рад, что с вами всё хорошо, — по-детски искренне сказал мальчик, неловко заламывая пальцы. Солдат опустился на корточки, чтобы быть на равных с мальцом (хотя ему теперь приходилось смотреть снизу вверх, за несколько лет Питер немного вытянулся) и тот принял это как призыв к действию. Всё так же несмело, но с явным желанием, он аккуратно обнял Солдата за шею. Чужое тепло казалось чуждым, но мышечная память заставила его коснуться спины мальчика ладонью живой руки в странном ответном объятии. Касание продлилось всего пару секунд, но мозг сбоил как никогда до этого. Если начальство узнает — а они всегда всё узнают и замечают — его снова сотрут. — Берегите себя, пожалуйста? — тихо попросил Питер, ещё опираясь ладонями на его плечи. — Обещаю, — хрипло отвечает он, нахмурившись на свои же слова. — Тем более, я обещал дать посмотреть тебе на мою руку. Мальчик просиял, сделав небольшой шаг назад. Из-за его спины вдруг послышался оклик и он обернулся лишь на секунду. Когда он повернулся обратно, Солдата уже не было.***
Баки бежал. Прятался. Снова бежал, снова прятался, хватался за голову, плохо спал, и вспоминал. Воспоминания давались тяжело, мешались с убийствами, звуками выстрелов, ножей, как в масло входивших в тела его жертв, с металлическим запахом крови и пороха, с чужими криками, в кошмарах соединявшихся с его собственными. Баки вспоминал Стива, их общую, прошлую жизнь. Вспоминал детали, которые, казалось, были навсегда стёрты постоянными обнулениями, вспоминал свою семью, по которой даже не мог горевать. Он залёг на дно в Румынии, и вполне комфортно ощущал себя в, казалось бы, незнакомом климате. Всё что угодно было удобнее криокамеры в подвалах Гидры. Успокаивала и ещё одна ощутимая деталь — судя по всему, его не искали за пределами Америки. Прогуливаясь по уже привычным торговым рядам, натянув кепку пониже, он чувствовал успокоение среди такого обычного уличного шума. Английская речь привлекла его внимание, и он бросил быстрый взгляд в сторону, лишь для того, чтобы убедиться, что имеет дело с туристами. Недалеко от него высокая, красивая женщина потерянно оглядывалась по сторонам. Он переглянулся с продавцом, у которого брал овощи на сегодняшний обед: «туристы». Сам он подозрительно хорошо принимался за своего. Уже выходя с рынка, он почувствовал, как в него кто-то врезался. — Ох, простите. — на него взглянули знакомые большие карие глаза, которые расширились от удивления ещё сильнее. — Ох. Здравствуйте. — Привет, Питер. — он взъерошил ему волосы и не сразу понял, что улыбается. — Как ты здесь оказался? Следишь за мной? Питер рассмеялся и принялся скороговоркой рассказывать про свой отдых с тётей и её новым ухажёром. Баки было… приятно. Приятно, что среди воспоминаний о смертях и убийствах, пытках и опытах, был Питер. Мальчишка, которого Зимний Солдат не смог убить. Питер, словно прочитав его мысли, запнулся на полуслове. — Я рад, что вы улыбаетесь. — сказал он, и тоже улыбнулся, по-солнечному тепло. Где-то за спиной раздался женский оклик, почти перешедший в панический, и Питер, ойкнув, быстро и чересчур крепко обнял его. — Это тётя Мэй, она меня потеряла. Опять. Простите. Ещё увидимся, да? — Обязательно, Питер. — Баки обнял его в ответ, понимая, что раз уж его не смогли найти агенты ЩИТа, но смог он, то они ещё встретятся. И не раз. — Не сбегай больше от своей тёти, она, должно быть, уже пережила несколько сердечных приступов из-за твоих исчезновений. — Я… Постараюсь. — уклончиво ответил Питер, снова вызывая неконтролируемую улыбку на лице. — До свидания, Солдат! Мальчишка убежал в сторону той самой красивой туристки, а Баки вдруг понял, что его впервые не передёрнуло от прошлого имени.***
Они с Мэй никогда не обсуждали тот самый день. Питер не стал рассказывать ей про Солдата, побоялся, что она наругает его за то, что общался с незнакомцами. Чем старше он становился, тем больше вопросов по поводу того дня, смутно сохранившегося в памяти, у него появлялось. Без точной даты найти новости было сложно, но выполнимо, однако ничего важного из архивных сводок он не выудил — теракт есть теракт. Он рассказал про Солдата Неду, когда случайно спалился с поисками. Сложно было искать призрака, человека без имени, и он решил, что другу можно доверять и, заодно, просить о помощи в расследовании. — Пит, это было сколько? Лет десять назад? — спросил друг недоверчиво, вертясь на компьютерном кресле. — Извини, конечно, но он вообще мог давно уже умереть. Питер отвёл взгляд, по которому Нед сразу понял, что ему рассказали не всю историю. Протянув заинтересованное «выкладывай», он уставился на друга. — Ну… Может быть, я встречал его не один раз? — он всё-таки рассказал обо всём, что связывало его с безымянным Солдатом. — В последний раз он выглядел более… живым, что ли? Шутил и улыбался. Когда мы встретились впервые он только представился и молчал всю дорогу до дома. Нед, услышав историю про теракт и Солдата, который отвёл малыша-Питера домой, в первую очередь отчитал его за то, что доверил свой домашний адрес “какому-то криповому незнакомцу”, но Питеру было шесть, он был напуганным маленьким мальчиком, который потерялся, устал и хотел вернуться домой. — Но для чего тебе его искать? — спросил Нед, чем заставил Питера застыть и перестать бесконечно скроллить интернет. — Не знаю. — признаётся он, с тяжёлым вздохом откладывая ноутбук. — Может, если бы я не встретил его тогда, в Румынии, то мне не было бы так интересно его узнать… Но он впервые ощущался не странным воображаемым другом, а реальным, живым человеком. Видимо, что-то было в его словах, что заставило друга задуматься. А затем и вовсе пообещать помочь с поисками. А потом случился Тони Старк. Питер бы даже сказал Тони-чёрт-возьми-Старк-в-моей-комнате. И вот он уже летит в Германию в обнимку с новым, наикрутейшим костюмом. И как так вышло, что он сражался против Капитана Америка и его команды, он не очень понял. Так же как и не понял, как оказался в рукопашном с до боли знакомым человеком. Где-то недалеко от них пытался выбраться из кокона паутины Сокол, а Питер всеми силами пытался не получить по лицу металлическим кулаком. — Классная рука, Солдат, — говорит Питер и только чудом не замирает, понимая, как сильно он облажался. Зато Солдат мешкается, позволяя выстрелить паутиной и ненадолго задержать себя. — Ох, да ладно, Питер! Как только Старк тебя втянул в это всё? — разводит руками мужчина, кажется, не понимая, насколько он подставляется. Питер толкает его к стене, выпуская несколько зарядов паутины, чтобы он не мог выбраться хотя бы в ближайшие несколько минут. — Прости. Мне правда не хочется с тобой сражаться. — Питер сжимает живое плечо Солдата, и тот не пытается стряхнуть его руку, хотя мог и, честно говоря, имел полное право. — Ни с кем, если честно. Но мистер Старк… Я не могу ему не помочь. Прости. Солдат подозрительно легко выдёргивает руку из паутинной западни, Питер вздрагивает. Вторая рука всё ещё пригвождена к стене, так что у него есть время, чтобы сбежать. — Питер! — окликает Солдат, и он вдруг понимает, что никогда не сможет проигнорировать его оклик. Обернувшись, натыкается на улыбку и полностью освободившегося от паутины мужчину. — Береги себя. Он не нападает, только смотрит, и от взгляда, печального и усталого, по рукам бегут неприятные мурашки. Он заторможенно кивает и выбегает, чтобы сразиться с кем угодно, но не Солдатом. И во что он ввязался?***
Было ожидаемо, что они наткнутся друг на друга так или иначе. Барахолка была заполнена людьми, и шум от разговоров, привычный и комфортный, расслаблял. Бродить среди столов со старыми дивидишниками, компьютерами, мониторами и неубиваемыми нокиями, было сродни медитации. — Питер? — послышалось из-за спины, и улыбка сама полезла на лицо ещё до того, как он обернулся. Баки тоже улыбался. И выглядел живо, лучше, чем в предыдущие разы. Питеру до призрачного зуда в ладонях захотелось его коснуться. Тот, словно прочитав мысли, развёл руки в стороны и крепко обнял, как только Питер шагнул вперёд. — Здравствуй, Солдат. — он скорее почувствовал, чем услышал смех. Ответное приветствие затонуло в изгибе его шеи, отчего вдоль по позвоночнику прошлись приятные мурашки. Они пережили многое вместе, чтобы сейчас обниматься вот так — крепко, боясь отпустить, но тепло и счастливо. — Что ты тут делаешь? — спросил Солдат, когда они, наконец, нашли силы отстраниться. Питеру нужна пара секунд, чтобы перестать пялиться. Они не разорвали объятия до конца, и он всё ещё держался за чужие плечи. На своих он чувствовал необычную, будоражащую тяжесть и обычное, человеческое тепло. Казалось, этого было слишком много для его чувствительных сенсоров. — Эммм, — тянет он, чтобы заполнить тишину и дать мозгу время сформулировать ответ. — Ищу себе детали для проектов. Здесь часто можно найти ненужное на первый взгляд барахло, из которого получится что-то интересное. Тем более, я люблю давать вещам вторую жизнь. — выходит на одном дыхании, а оторваться от чужих глаз ужасно сложно. — А ты? — Будешь смеяться, — он делает шаг назад, и Питер едва сдерживает разочарованный вздох. — Хотелось найти что-то моего возраста. Может, игрушку из детства или что-то… с войны, не знаю. Глаза Питера загораются — он знает барахолку как свои пять пальцев, и может составить вполне полезную компанию, и даже провести небольшую экскурсию. — У мистера Эрнандеса должно быть что-то подходящее, уверен. — Питер хватается за его ладонь, живую и тёплую, не задумываясь. — Пойдём, я покажу! Домой он вернулся неприлично поздно, с полным рюкзаком различных деталей, новым номером в телефонной книжке и обещанием больше не теряться и не полагаться на судьбу. Устало свалившись на кровать, Питер закрывает лицо руками, едва сдерживая желание замахать ногами в воздухе. После барахолки, по которой он таскал Солдата за руку, не отпуская (от этого воспоминания по лицу растёкся неловкий жар вкупе с глупой улыбкой), они завалились в первую попавшуюся кафешку, и проболтали там до закрытия. Спустя столько лет он, наконец, узнал имя Солдата. «Это так странно, — признался Джеймс, когда они вспоминали их знакомство. — Ты спокойно пьёшь со мной кофе даже после того, как узнал, кто я на самом деле». И Питер не мог, но очень хотел вывалить на него все свои мысли и чувства: как он рад, что Солдат был в его жизни, что проводил его домой, не дав потеряться; что появлялся в моменты, когда ему это действительно было нужно, когда он искал какой-то знак от вселенной; как чудесно было сегодня, сейчас — просто общаться, быть друзьями, узнавать его. Питер чувствовал себя невероятно, абсолютно счастливым. Впервые за долгое время.***
В тишине кухни выпавшая из рук Питера пачка хлопьев отдаёт эхом, пока Тони пропускает Стива Роджерса вперёд себя. И счастливое, совершенно искреннее «Джеймс!» вырывается против его воли, а ноги уже несут его в сторону дорогого друга. Питеру хочется вжаться в него всем телом, обнять всеми конечностями. Питеру, может быть, в моменте хотелось обладать четырьмя парами конечностей, как у паука, чтобы обнять Джеймса как можно крепче. Тот, в целом, справляется с задачей Питера ещё лучше, обхватывая металлической рукой так сильно, что на его боку точно останутся синяки. — Мы об этом ещё поговорим, — доносится со стороны, и Питер вспоминает, что они здесь не одни. Тони смотрит на него недовольно, но больше удивлённо. Стив копирует взгляд, только прожигает им Баки. — Обязательно! — Питер берёт себя в руки, улыбается слишком широко, то ли от нервов, то ли от всепоглощающей радости. — Мы вас оставим наедине? Надо обсудить важные супергеройские дела, да? И, не дождавшись ответа, забыв про рассыпавшиеся по столу хлопья, он хватает Джеймса за запястье, выводя из кухни. — Им же нужно было остаться наедине, да? Или я зря тебя украл? — спрашивает Питер, когда они отходят подальше от кухни, понимая, как, должно быть, глупо это выглядело со стороны. Тихий смех Джеймса заставляет что-то внутри него перевернуться. — Всё в порядке, — заверяет он, мягко ероша волосы Питера. — Не поверишь, сколько речей мне пришлось выдать Стиву, чтобы он согласился взять меня с собой. Только открыв дверь в собственную комнату, Питер понимает, куда привёл Джеймса, но смущаться уже всё равно было некуда. — Воу, — удивляется Джеймс, разглядывая его, честно говоря, типично-подростковую комнату: небольшой творческий беспорядок, заклеенные фотографиями и постерами стены, большая (стараниями Старка) кровать и огромный стол, заваленный чертежами, деталями для проектов, которые можно было в комфорте собрать прямо на постели, не спускаясь в мастерские, и тетрадками с домашкой. — У нас со Стивом такой роскоши никогда не было. Джеймс с интересом принимается рассматривать стену с фотографиями — Питер рассказывал ему о своём хобби, но всё никак не находил смелости показать. Он мог скинуть ему ссылку на свой Инстаграм или просто поделиться фотками в переписке, но всё это казалось неправильным и бездушным, а с Джеймсом хотелось… не так. И в этот момент, когда мужчина рассматривал фото на его стене, самые любимые и самые лучшие, Питер понял, что так — правильно, так и надо было. Не учёл он только то, что на стене среди фото его друзей и родни, Мстителей и различных видов, будут фото самого Джеймса. Чёрт, а он даже не спрашивал у него разрешения на съёмку, просто фоткал исподтишка. — А я всё гадал, когда ты мне их покажешь, — он оборачивается на застывшего Питера лишь на секунду, чтобы бросить шутливый осуждающий взгляд, и возвращается к просмотру. — Ты же не думал, что я не замечаю? Помнишь, шпион Гидры? — В прошлом, Джеймс! — недовольное замечание вырывается по выработанной привычке. Питер неловко чешет затылок под чужой, да-господи-боже-бархатный смех. — Тебе… нравится? — Нравится. — он тычет пальцем в одну из самых любимых фотографий Питера, отчего по ушам ползёт неприятный жар. — Я, конечно, знал, что привлекательный, но чтоб вот так! Питер смеётся в ответ, едва сдерживая почти вылетевшее «очень», и разваливается поперёк кровати. Лишь для того, чтобы секундой позже Джеймс присоединился, положив голову ему на живот. Такая тактильность удивляла, но давно стала привычной. Сложно было представить, что Зимнему Солдату нравится, когда его касаются. Зато Джеймсу Барнсу нравилось. Нравилось обниматься, хватать за руку, ерошить волосы. Питер особенно трепетно хранит воспоминания о невесомых, целомудренных поцелуях. Их было всего два: в макушку и в висок, и оба он получил, когда сбегал из дома. Когда плакал при Джеймсе, рассказывая о тяжёлых скандалах. Один был с Мэй, другой с Тони, но оба на ту же тему, что и всегда — его отчаянное супергеройство, которое иногда выходит боком. И Джеймс выслушивал, давал советы, а Питер, приласканный, млел и только и мог слушать и кивать. — Хочешь подслушать, о чём они говорят? — спрашивает Питер в затянувшейся, но всегда комфортной тишине. Джеймс поворачивает голову и сверкает хитрой улыбкой. Сердце Питера стучит слишком громко.***
— Тони провёл мне очень неловкую лекцию про контрацепцию. — с порога говорит Питер. Его щёки и уши всё ещё красные, явно прокручивал разговор, пока добирался сюда. — Стив напомнил, что я столетний дед. — вместо приветствия отвечает Джеймс, пропуская парня в квартиру. Диван жалобно скрипит, когда Питер потерянно опускается на излюбленное место. За спиной мужчина что-то готовит, он, кажется, вообще встретил его в каком-то дурацком цветастом фартуке, который не удалось рассмотреть из-за вертящихся в голове мыслей. Они успели обсудить всё в переписке, коротко и размыто, а потом Джеймс пригласил Питера на ужин, посмотреть кино и просто расслабиться, не думая о том, как их отчитали… за дружбу. «мы же просто обнялись лол а выхлоп такой будто я сказал тони что рожу от тебя тройню» «Стив сказал, что ожидал от меня более благоразумных поступков» «подожди тони пришёл с презентацией» «нам надо обсудить происходящее кажется что все сошли с ума и мы вдвоём остались адекватными. мне только что позвонила мэй и полчаса отчитывала. я даже не понял за что кажется она тоже» «Приезжай в пятницу, с меня ужин» «ага надеюсь тони не задушит меня своей гиперопекой к этому времени» Когда он выплывает из размышлений, на столике перед ним дымится кружка (его личная!) с любимым чаем, а Джеймс делает музыку из музыкального центра погромче. Питер довольно отмечает, что тот слушает то, что он советует. Сбросив оцепенение последних дней, Питер возвращается в своё стандартное — немного надоедливое — состояние. Забирается на кухонный остров, усаживаясь так, чтобы было удобнее следить за тем, как мужчина управляется с ужином. Он давится чаем, когда замечает. Джеймс поворачивается что-то спросить, кажется, про специи в блюде, но всё внимание уходит на ох-ты-ж-чёрт-блин новую причёску. И с ней он выглядит так горячо, что даже дурацкий фартук (надпись «me good looking is cooking» права как никогда) и уютная домашняя одежда не спасают. — Ох блин, — Питер тяжело сглатывает, — У меня проблемы. Джеймс выгибает бровь. А затем проводит рукой по волосам, зачёсывая их назад. Надолго не спасает — Питер наблюдает, как чёлка возвращается на то же место, однако само движение ладони распаляет в нём целый пожар. — Ты, кхм… — Питер, отчаянно краснея ушами, пытается отвести взгляд, но он всё равно возвращается к волосам. — Новая стрижка? — Ага, Стив сказал, что мне пора немного… осовремениться. Было смешно услышать это от человека, который едва понимает, как пользоваться гуглом. — Джеймс возвращается к плите, и запахи еды ударяют по обонянию Питера в два раза сильнее. — Нравится? Кивки получаются слишком интенсивные, Питер кивает как болванчик. Джеймс тихо смеётся и мягко, как кота, прогоняет его с гарнитура, вручая тарелки и вилки. Конечно, непринуждённая беседа ведётся. Конечно, Питер плывёт. Впору уже незаметно воткнуть вилку куда-нибудь в бедро, чтобы боль отрезвила, потому что такой Джеймс, у которого вместе со стрижкой будто незаметно поменялось что-то ещё, действует как наркотик. — Нет, Джеймс, правда, если ты ещё раз так сделаешь… — Питер прячет лицо в ладонях, уже жалея, что заговорил. — Сделаю как? Питер вздыхает, тяжело. Отнимает руки от лица, смотрит прямо в глаза. — Клянусь, если ты ещё раз дотронешься до своих волос, я накинусь на тебя, забыв все слова Тони о контрацепции и прочей хрени. Потому что передо мной сейчас сидит не просто мой друг, а чёртов секс-символ, и я не самый сильный божий воин, чтобы сидеть и молчать об этом. Джеймс смешно моргает несколько раз. И заводит прядь за ухо. — Правда, блин, на мне сейчас трусы задымятся. Прекращай. — Пит. — он отодвигает посуду чуть дальше от себя, наклоняясь ближе к Питеру. — Стив предложил сменить мне имидж, чтобы заинтересовать тебя. Знал бы, что это так подействует, подстригся бы несколько лет назад. Воздух встаёт поперёк горла — и хорошо, что только воздух, не хотелось бы заплевать всю комнату таким вкусным ужином. — Я думал, Стив против. — говорит Питер, делая пару глотков воды, в основном просто, чтобы занять руки. — Он сказал, что я столетний дед, — Джеймс откидывается на спинку стула, принимая до неприличия расслабленную позу. — А потом мы ругались полдня, но я смог убедить его, что не всё так плохо. Я дед, а ты — мальчишка, у которого от таких дедов трусы дымятся. — от фразы, произнесённой вкрадчивым голосом, Питер снова прячет лицо в ладонях и тихо, жалобно стонет. — Тебе всегда нравилось надо мной издеваться, да? — спрашивает Питер, глядя на него через разведённые пальцы. И даже так он не может спрятать румянец, поглотивший его, кажется, полностью, с головы до ног. — Да ладно тебе, Питер. — Джеймс встаёт со своего места, чтобы оказаться за его спиной. Ладони мягко ведут от плеч до запястий и обратно, а дыхание ощущается близко, как никогда. — Мы флиртовали годами, а стеснение настигло тебя только сейчас? — Сложно сталкиваться с последствиями своих действий. — признаётся Питер, выпрямляясь. Близость сводит с ума. Он спиной ощущает жар чужой груди, вес металлической руки на одном плече, тепло от живой руки на другом. Чувствует запах — не только приготовленной еды, которым он пропитался, пока стоял у плиты, но и лёгкий аромат одеколона, от которого у Питера давно уже подкашиваются колени. Джеймс не настаивает и не удерживает. Даёт время прийти в себя, подумать и, при желании, уйти. Джеймс замечательный, думает Питер. Джеймс это, по сути, всё, о чём он мог мечтать. Джеймс прямо сейчас предлагает ему всего себя. — Тебе хоть самому стрижка нравится? — спрашивает Питер, накрывая его ладони своими. — А то подстригся ради меня, а потом будешь ходить и жаловаться. — Нравится. — его смешок до безумия приятно ощущается затылком. — До этого ходил, как косматое чудище. Питер решается, отодвигает — на всякий случай, он себя знает, — тарелку к центру стола и встаёт с места, сразу оказываясь лицом к лицу с Джеймсом. — Ты чудищем никогда не был. — твёрдо заявляет он, опираясь на спинку разделяющего их стула. — Ни в тот день, когда мы встретились, ни в любой другой. И Стив дурак. Спасибо ему за твою новую стрижку, но я тобой заинтересовался ещё до того, как узнал о существовании порно. Тёплый смех снова заполняет пространство, и Питер мечтает, чтобы Джеймс всегда был таким — уверенным, расслабленным, без пресловутой грусти, пропитавшей всё его существо, от которой ему было практически физически больно. Он касается его подбородка, заставляя посмотреть в глаза. — Ты же знаешь, что я люблю тебя. Как соратника, как друга и уж точно как мужчину. — шепчет Питер, заводя чужую прядь за ухо и оставляя ладонь касаться шеи. — Ты всегда это знал, потому что я никогда не скрывал. Так же как я всегда был уверен, что ты любишь меня. Губы у него горячие, не такие, какими Питер их представлял, но от этого даже лучше.***
Отвратительно. Отвратительно, просто ужасно. Стоило Питеру остаться с ним, уснуть в одной постели не случайно, не от усталости, а по собственному — обоюдному — желанию, как они вернулись. Кошмары. Под рукой крошится угол раковины, а шум воды не помогает мыслям войти в нужное русло. Не помогает успокоиться. Он несколько раз брызгает ледяной водой в лицо и морщится — память услужливо подкинула ассоциативный ряд от холода до криокамеры. Дрожь по лопаткам пробегает вполне ощутимая. — Джеймс? — тихий оклик из-за закрытой двери слышно даже через шум воды и гудящих роем мыслей. — Всё в порядке? Он вздыхает: не в порядке. Потому что он давно поломанный, неправильный суперсолдат Гидры. И почему-то каждое воспоминание подсказывает, что добавить приставку «экс» он никогда не сможет. И код до сих пор у него в голове, а разбросанные по миру агенты однажды снова до него доберутся, снова поработят, снова— — Нет, — он открывает дверь, желая упасть от усталости прямо на пол перед Питером. — Нет, не в порядке. И Питер смотрит на него. Своим безумно нежным взглядом, как никто никогда не смотрел. Проводит пальцем по влажной щеке, непонятно, от воды или слёз — глаза горят с момента пробуждения. — Расскажи мне, — он просит, настойчиво и обеспокоенно, пока ведёт обратно в спальню по тёмной квартире. Джеймсу странно, неловко и… страшно. Открываться вот так — нараспашку. Делиться с Питером страхами, которые преследуют его ещё с сороковых, которые вбила в голову вместе с кодом Гидра, и которые появились у него после мнимого освобождения. — Они стирали меня раз за разом. Стёрли после того, как я встретил тебя впервые, — он моргает, переводя взгляд с потолка на Питера впервые за долгий рассказ. Улыбка сама лезет на лицо, когда Джеймс проводит костяшкой указательного пальца по его щеке. — И всё, что у меня было после нашей встречи — это ты и позывное. Я не мог тебя забыть, сколько бы они не промывали мне мозги, Пит. Питер, на выдохе выдавая «иди сюда», сам лезет в объятия, покрывает лицо поцелуями, гладит везде, где может дотянуться. Джеймс тянется за нежностью Питера как брошенный дворовый пёс. Питер его страхи приручает так же легко, как приручил когда-то давно Солдата.