Я, Элис

      Джаспер смотрел на небольшой серую надгробную плиту у своих ног и испытывал очень странные чувства. Свет от полной луны на ясном ночном небе придавал ей инфернально-бледный оттенок, выпячивал все сколы и щербины на неровной каменной поверхности. Выгравированное имя было всего лишь на пару тонов светлее, почти сливалось с надгробием, но идеальное вампирское зрение позволяло видеть ровные линии букв. Мэри Элис Брендон.       Элис. Она стояла рядом с ним, он чувствовал, как его рука соприкасалась с ее. Но он все равно не мог избавиться от сосущей неприятной тревоги, абсолютно беспричинной, смотря на ее имя на скромной могиле во дворе крохотной церквушки, даже часовенки, через дорогу от психиатрической лечебницы в Билокси.       Какого рогатого дьявола! Он вообще не хотел сюда идти, это было кардинально не по пути. Но Элис тянуло сюда с какой-то странной болезненной необходимостью увидеть место своего обращения. И ради чего? Кучки утоптанной земли и серого камня. Он равнодушно ждал, когда она насмотрится на убогое надгробие. Хотя нет. Он отвратительно нагло врал самому себе — он не был равнодушен, его одолевали мерзкие мысли и чувства.       Джаспер не хотел думать, что в нескольких футах под ним, в земле, могла лежать действительно Элис, но все равно угрюмо поддавался этим мыслям. Тем более, что скорее всего, так бы и случилось, если бы не череда обстоятельств. Он прикрыл глаза и раздраженно выдохнул. Что за ерунда! Он тоже, если бы не обстоятельства, мог бы покоиться в какой-нибудь безымянной могиле на поле боя или на хьюстонском кладбище, умерев от старости или пресловутой лихорадки. Но вот они оба, стоят тут, мертвые и живые одновременно. Так к чему все эти ненужные размышления.       — И кто здесь похоронен вместо тебя?       — Никто, наверное, — прошептала Элис, стоя неподвижно, и только полы длинного пиджака чуть колыхались на ветру. — Или тот санитар, моя первая жертва.       Элис бросила взгляд на внушительный фасад лечебницы, почти терявшийся в темноте своим краснокирпичным фасадом. Два окна под крышей тускло светились, остальные зияли темными провалами. Джаспер дернул головой, мечтая поскорее уйти из этого места. От здания веяло отчаянным безумием, безнадежной тоской и какой-то маниакальной, неестественной веселостью. От самой Элис — затаенной обидой, отвращением и злостью.       — Унылое местечко, — сказал он, только чтобы отвлечься от своих мыслей и от имени на камне. — И как тебе тут жилось целый год?       — Я не знаю. Не помню, — Элис снова посмотрела на здание лечебницы. — Наверное, это и хорошо?       — Любые воспоминания лучше, чем ничто. Поверь, я знаю, о чем говорю.       — Первое, что помню, — это морг, и я на столе. Сотни звуков вплоть до мерзкого копошения мышей. И непонятные разговоры, шепот, причитания… — она снова погрузилась в мир своего прошлого.       — А дальше? — Джаспер не был уверен, что хотел знать подробности, но настырно все равно ждал любую информацию, которую она могла рассказать.       — Дальше я, кажется, впала в некоторое безумие и едва не убила всех пациентов и персонал больницы. Эйб, мой создатель, меня остановил, всучил в зубы сигарету и рассказал, кем я стала.       — Сигарету? — Джаспер даже оторвался от мрачного созерцания надгробия.       — Мерзкий запах помогает отгораживаться от крови. Я частенько курила, пока жила с людьми.       Вот откуда был тот мимолетный табачный душок, когда он встретил ее на пыльном перекрестке возле бара. Он примешивался в запах полевых цветов, придавая оттенок дымности. Он не придал особого значения тогда, его занимали совсем другие мысли.       — Зачем он тебя обратил? — снова спросил Джаспер и на всякий случай принюхался. Нет, того вампира здесь уже давно не было. Пахло только людьми, безумием и болезнью.       — Сказал, что я, вроде как, была не жилец, не протянула бы и пары дней. Думаю, он был прав. Мне кажется, тот год был ужасным, — в ее настроении прибавились нотки брезгливого омерзения и злости. Он точно не хотел знать, что с ней происходило в тот время. При его жизни такие заведения обходили стороной. Люди там сгорали за считаные месяцы. Он снова посмотрел на мрачное здание больницы, чувствуя на своих плечах груз болезненных эмоций, скорбных и неестественных. Будь его воля, он разнес бы это место по кирпичикам, а потом поджег. Пепелище все лучше чем то, что сейчас. И он бы тоже обратил ее, будь на месте этого Эйба. — Я так и не сказала ему спасибо, — ее голос вырвал его из мыслей, где он разделывается с санитарами, которые наверняка измывались над пациентами, над Элис. — И потеряла его четвертак, на счастье, — добавила с сожалением. Джасперу было плевать на четвертак, но он не хотел, чтобы Элис страдала, поэтому взял ее за руку, подтягивая ближе к себе. — Наверное, он сгинул в океане еще на том пляже.       И черт с ним, этим четвертаком. Элис окуталась в приятные воспоминания с оттенками вожделения, вероятно, вспомнив, чем они занимались там. Джаспер был даже рад, что жалкая монетка исчезла с глаз долой, унеся с собой и последнее напоминание о постороннем вампире. Теперь в ее мыслях не было никого, кроме него. Он был почти уверен в этом.       — Кто-то идет, — встрепенулась Элис, отстраняясь и отбегая в дальний конец кладбища, где росла большая ива.       — Никого не слышу, — Джаспер пристроился рядом, прячась неизвестно от кого за широким стволом и свисающими ветвями.       — Скоро.       Элис замолчала, напряженно всматриваясь в пустоту ночного кладбища. Опять ее видения, которые частенько сливались с реальностью. Джаспер не представлял, как можно было жить в двух временах одновременно. Он бы свихнулся.       Честно говоря, он не особо хотел ждать кого-то. Скоро наступит рассвет. Тонкое розоватое зарево на горизонте постепенно осветляло чернильное небо, неся за собой сухую жару. Совсем как в Галвестоне, только еще суше и невыносимее. Им надо было успеть укрыться до первых лучей солнца. Но напряжение и нервное ожидание Элис не давало и ему сдвинуться с места.       Послышался звук подъезжающей машины. Хлопнула дверь, а следом частые шаги и стук каблуков. И кого принесло сюда в такую несусветную рань. Среди однотипных надгробий показался тонкий женский силуэт в тонком плаще и шляпке и остановился как раз возле мнимой могилы Элис.       — Ты ее знаешь? — он смотрел на ее замершее лицо и темно-красные глаза, уставившиеся на молодую женщину. — Твоя родственница? Она похожа на тебя, — присмотревшись, он заметил схожие тонкие черты лица и разрез глаз. Сомнений быть не могло. Элис не отвечала, продолжая пялиться на ничего не подозревающую женщину, которая склонилась над надгробием. — Разве что повыше ростом, — шепотом поддел он, чтобы расшевелить. Он всегда замечал, как на мгновение мрачнела Элис, когда речь заходила о ее скромных габаритах. Лично Джасперу было безразлично. Он бы и не обращал внимания, если бы этого не делала она, хоть и старалась скрыть за какими-то несущественными эмоциями. Элис хмуро зыркнула на него, сверкнув глазами. Он вызывающе приподнял бровь.       — Совсем немного, мы почти одного роста, — она досадливо сморщила нос. — Мне кажется, она могла бы быть моей сестрой, — задумалась Элис, видимо, вспоминая что-то. — Ее зовут…       — Синтия! Ты скоро? Мы опоздаем на поезд, — послышался мужской голос со стороны дороги.       — Синтия, — одновременно с ним произнесла Элис. — Точно.       — Ты помнишь ее?       — Нет, просто очередной сон из прошлого, искаженный и в то же время правдивый. Не имеет значения, я просто хотела увидеть своими глазами.       Женщина, между тем, постояла возле могилы, склонившись и слегка раскачиваясь на каблуках.       — Прощай, Мэри. Сегодня последний раз. Я уезжаю из Билокси. Надеюсь, ты сейчас в лучшем мире. Здесь ты всегда ощущала себя чужой.       Тоска и печаль мимолётно коснулись Джаспера, хотя Элис оставалась неподвижной. Она не помнила, но все равно страдала. Коротко, почти мгновенно, снова становясь прежней, но он все равно улавливал эти колючие иглы, которые одномоментно причиняли жуткое неудобство и сразу исчезали. Он захотел схватить ее и вернуться обратно, на юг, где в какой-то глухой бухте стояло их судёнышко. Там все было хорошо, и не было никакого неудобства, сожалений и прочего дерьма. Ему там нравилось. Сейчас это осознавалось особенно остро. На секунду он даже готов был наплевать на Пита с его Шарлоттой и остальных. Придурок сам не захотел убегать — Джаспера до сих пор иногда разбирала злость.       — Пошли, — Элис тронула его за локоть, направляя прочь от могил, он последовал молча, чувствуя за спиной скорбное прощание оставшейся женщины, которая лишь на секунду взглянула в сторону плакучей ивы с испуганным возгласом «кто здесь?». Но вряд ли смогла увидеть что-то, кроме непонятных теней.       — Тебе стало легче?       — Не знаю, кажется, все, как обычно, — Элис как будто задумалась. Они как раз добежали закоулками до окраин города и скрылись в ближайшем подлеске. Первый луч солнца мазнул по ее щеке, блеснув тонкой полоской, и тут же исчез, когда кроны деревьев скрыли их. — А ты навещал свою родню после обращения? — она остановилась, прислонившись к стволу раскидистого вяза, как будто действительно устала после интенсивной пробежки. Вся ее поза выглядела так по-человечески.       — Только однажды. Когда вспомнил. Отца и матери тогда уже не было в живых. Ранчо отошло брату, — Джаспер тогда долго смотрел издалека на огни дома, слушал голоса, бродил вокруг, словно призрак, но так и не решился подойти ближе. — Сейчас, кажется, оно перешло его внукам. Я даже не знаю, как там все изменилось.       — И тебе полегчало? — хорошо, что в ней не было жалости и сочувствия, только осторожный деликатный интерес.       — Не то чтобы. Я просто снова убедился, что рядом с людьми мне не место.       Джаспер вряд ли испытывал какие-то сильные чувства в ту единственную ночь, когда пришел к своему дому. Он и домом его едва ли мог назвать. Лишь смутно знакомые очертания двухэтажного здания, изгородь, конюшни, поля… Долго стоял у могил родителей, рядом с камнем, на котором было выгравировано его собственное имя. Даже не могила, просто камень. Лёгкая скорбь по утраченному, сожаление, досада сменяли друг друга, пока он неподвижно бдел. И все. С ним уже давно простились. Он тоже не стал горевать. Та жизнь закончилась, а он уже десятилетия жил по другую сторону. Он ушел без облегчения, но с уверенностью, что поставил окончательную точку.       — Людей становится все больше. Укромных мест на картах все меньше. Скоро нам придется жить с ними бок о бок. Приспосабливаться, — Элис некоторое время молчала, изучающе смотря на него. Но Джаспер уже давно научился не показывать своих чувств.       — Можно жить среди людей и не быть рядом. Пошли, — он свернул чуть южнее, к границе, намереваясь подождать там, когда придет время идти за Питом и остальными.       — Постой, — Элис остановила его, — у нас ещё есть время, и мы могли бы… — она неуверенно замялась, а Джаспер закатил глаза. Она хотела на север, это было понятно и без слов. И почему-то не решалась сказать об этом прямо. Хотя уж со своим даром должна была заранее знать его ответ. — У меня там зарыт клад, помнишь? Хочу забрать часть.       — И просто хочешь туда, — хмыкнул он. — Не стоит скрывать. Я не идиот.       — Никогда не считала тебя идиотом.       Элис секунду смотрела на него, моргая, когда у нее появлялось какое-то видение. А потом улыбнулась. Ну вот, так-то лучше. Он первым повернул и побежал в сторону Арканзаса, там был самый короткий и удобный для них путь на север.       — Мы не пойдем в этот лес, — спустя день решительно сказала Элис, смотря на высокую стену деревьев, удивительно ровную, словно созданную чьей-то рукой. От нее повеяло мутным страхом, беспомощностью, отчаяньем. Ее глаза были затуманены, но не видениями будущего — этот взгляд он уже точно мог определить — а воспоминаниями из прошлого.       — Что здесь произошло? — спросил Джаспер.       Они уже оставили позади Миссисипи с ее мутными водами и теперь стояли на краю огромного лесного массива в Арканзасе. Через этот лес было бы разумнее всего пересечь штат — густой, большой, можно передвигаться даже средь бела дня. Но Элис уперлась рогом и ни в какую не желала ступить даже шагу.       — Там есть вампиры. Были, по крайней мере, — она буравила взглядом массивные вечнозеленые сосны и уже ставшие золотисто-багряными дубы.       — Когда? Десять лет назад? — он вспомнил историю ее укусов, которых она нахваталась от каких-то новорожденных. — Я пока ничего не чую. Можем пройти по краю.       Джаспер вошел под кроны первых сосен. Опавшая сухая листва шуршала под ногами, пасмурный дождливый день в лесу превращался в сумеречный темный вечер. Повсюду виднелись корни поваленных деревьев, густые заросли кустов, мелкие кустики ягод и моховой ковер. Вдалеке земля плавно уходила вверх, создавая поросший склон. Он слышал стук животных сердец, от мелкого и частого грызунов до размеренного медвежьего. Где-то в глубине стучал дятел, щипали и чавкали травой олени, журчал небольшой ручей. Естественные звуки и шорохи леса. Не более. Никаких посторонних запахов он тоже не чуял.       — Нет, пошли лучше через поля.       — И тогда будем искать укрытия днем. Ты что-то видишь?       — Не вижу, но это не значит, что там их нет.       — В этот раз ты не одна.       — Но их может быть больше. Я не хочу убегать.       Элис все еще стояла на границе леса, когда Джаспер углубился в его темноту, вдыхая и выдыхая. Пахло свежестью и хвойной кислинкой. Лес казался девственным, куда не ступала даже нога человека, не то что вампира. Элис шепотом позвала его, снова испытав тревогу. Он закатил глаза, поражаясь ее человеческим привычкам. Ей-богу, если бы здесь поблизости были вампиры, они услышали и самый тихий шепот.       — Хорошо. Но будем добираться раза в два дольше, — он отступил назад, на рыхлую влажную землю. Элис накрыла его облегчением, приятно отозвавшимся во всем теле.       — Там был одаренный, среди них, — она кивнула на чащу, человеческим шагом обходя границу леса и постепенно отдаляясь. — Мне так кажется. Он словно мог скрывать свой запах или вообще присутствие. Если бы не видения, я бы наверняка попалась.       — Вампиры по большей части предсказуемы, — он пожал плечами, следуя рядом, чуть касаясь ее руки в успокоении. — Более сообразительный, сильный, одаренный или чаще все вместе собирает вокруг себя горстку приспешников и десяток новорожденных, которые будут периодически заменяться. Сам всегда держится в тени, а его армия грызется, словно звери. Но тут, видимо, вампирам не с кем особо конкурировать, большая часть кланов сосредоточена южнее. Мы вполне могли бы проскочить. Быстро и незаметно.       — Ближайшие пару дней будут дожди. Мы проскочим и так.       — Упрямая трусиха, — беззлобно, но с долей раздражения проворчал Джаспер, захватывая ее ручку в свою ладонь и утягивая подальше отсюда. Элис попыталась вырваться, чисто из вредности — он это чувствовал даже без дара — но он только сильнее сжал пальцы. — Научись, наконец, давать отпор и показывать всю свою силу. Твой дар дает тебе огромные возможности. Когда ты это поймешь, то никто тебе не соперник. Даже я.       Она недоверчиво зыркнула, а он на секунду пожалел, что ляпнул подобное. Никто еще не смог победить его, одаренный или нет. Он так привык быть всегда впереди, с огромным отрывом, что Элис сбивала его с толку. Хотя какого черта! Он хотел, чтобы она могла не только защищаться, но и нападать. По-другому среди вампиров никак.       Они бежали какое-то время в полнейшем молчании. Ноги утопали в перепаханной земле, влажные комья которой кишели дождевыми червями и мелкими букашками. То и дело попадались покосившиеся сарайчики, амбары с запахом прелого и гниющего сена, неаккуратно брошенные плуги и телеги, а порой и внушительные железные машины — трактора. Глаз выхватывал тусклые огни света в тумане и дымке мороси, а потом снова бесконечные поля и луга.       Они с разбегу врезались в стену высокой кукурузы. Желтые увядшие стебли выше их роста легко гнулись и ломались от любых движений. Кое-где попадались голые островки-проплешины убранного урожая. Стоял сладковатый гнилостный запах, смешанный с землей и травой. Под ногами попадались наполовину черные початки, выклеванные птицами.       — Почему здесь не убрали урожай? — Джаспер задал вопрос скорее себе, слегка морщась от неприятного запаха разложения.       — Невыгодно убирать и продавать. Затраты превышают спрос. Местные фермеры просто не могут себе этого позволить, — Элис все равно ответила, проделывая узкую тропку в желто-коричневом море увядших стеблей. — Сейчас везде так. Здесь еще все неплохо. Западнее пыльные бури уничтожают даже тот скудный урожай, который можно было бы выгодно продать.       — Тогда зачем сажать, — он по пути сломал несколько стеблей.       — В надежде, что все наладится. Сейчас многие живут только надеждой.       Напрасная трата времени, как считал Джаспер. Надеяться вообще было неблагодарным и совершенно бессмысленным занятием. Хотя рядом с Элис нет-нет, да и всплывало это странное ни на что непохожее чувство. Практически с самой первой встречи. Он старался не заострять на этом внимания, даже гнал от себя прочь, но пока они были вдвоем, где никакие другие эмоции не мешали и не забивали его восприятие, было слишком трудно противиться приятным, теплым, комфортным чувствам. Даже сейчас среди унылого запустения фермерских угодий ее эмоции сверкали маяком, и в них было столько устремлений вперёд, словно она свято верила в лучший исход для всех. И пусть она сколько угодно говорила, что ее дар полная херня, что она предпочитала настоящее, благодаря своим способностям она до сих пор упорно шла вперёд, в какое-то мифическое светлое будущее, и тащила его за собой, с силой, которую трудно было представить в таком малюсеньком теле. Джаспер восхищался и раздражался одновременно.       Ее фигурка в темном мужском пиджаке ярко выделялась среди желто-коричневых стеблей кукурузы. С ее ростом поле смотрелось почти как настоящий лес. Она то скрывалась за особо густым рядом, то снова появлялась в очередной проплешине. Где-то вдали затарахтел трактор, от звука в небо взметнулась стайка птиц. Элис замедлилась, смотря на кучку пернатых, с тонким щебетом круживших над ними. Посыпала мелкая морось, оседая влагой на одежде и волосах. Джаспер облизнул губы с привкусом дождя, продолжая смотреть ей вслед, идя в паре десятков футов позади. Элис еще сбавила скорость, и на него повеяло настороженным удивлением. Ей пришло очередное видение. Иногда от нее невозможно было скрыть ничего. Он усмехнулся, наблюдая за ее эмоциями. Когда она начала поворачивать голову, он резко прыгнул, вынырнув из увядшего моря кукурузы. Элис уже смотрела прямо на него, вытаращив глаза. Он не стал думать или что-то прикидывать — с Элис это так не работало, приземлился в паре шагов от нее и сразу метнулся в сторону, снося никому ненужный урожай. Рука вскользь прошлась по ее растрепанным волосам, когда она поднырнула, уворачиваясь и отшатываясь назад. Джаспер не медлил, продолжая наступать, вскидывая совершенно в безумном порядке руки, двигаясь только на одной мышечной памяти прошлых лет и битв.       — Какого… Охренел, Джаспер?!       Он повалил ее на сырую землю, смяв пару квадратных футов пожухлой кукурузы, отчего падающие початки глухо ударялись об их твердые тела. Она змейкой выскользнула из его захвата за секунду до того, как он успел сомкнуть его, но тут же была поймана за тонкую лодыжку.       — Ты снова упустила шанс меня обезвредить. И в результате оказалась на лопатках, — вкрадчиво произнес он, когда она с размаху упала плашмя на живот, и только безупречная вампирская реакция не позволила ей уткнуться лицом в грязное месиво. — Хотя скорее на своих очаровательных маленьких грудках, но это уже формальности.       Джаспер специально выбрал чуть более язвительный тон, чтобы поддеть ее, раззадорить, заставить работать. Но Элис только выругалась, как заправский сапожник, и вскочила на ноги, кипя от негодования.       — Какой еще шанс? — она яростно оттряхивала комочки земли со своей и без того потрепанной одежды. — А нельзя было предупредить заранее? Выбрать нормальное место, в конце концов!       — Те вампиры в лесу, — он кивнул назад, где уже давно пропала из виду стена деревьев, — предупреждали тебя? Или любезно согласились выбрать удобное место, чтобы оторвать тебе голову?       — Но ты не они…       — Ошибаешься. Я как раз такой же, как они. Разве что чуточку умнее.       Джаспер снова напал, без предупреждения или даже мысли о своих действиях. За два года бок о бок с Элис, он уже довольно неплохо изучил ее дар, который, по сути, показывал намерение. И этот дар был чертовски хорош, и еще более чертовски неудобен для своего владельца. Но любой главарь клана удавился бы, чтобы заполучить такого вампира к себе. Поэтому Джаспер старался не думать о своих движениях, замахах и выпадах. Подчиниться инстинктам, памяти и привычке. Быть непредсказуемым и быстрым. У него почти получалось.       — Но мы не можем барахтаться и привлекать внимание посреди кукурузного поля! — улучив момент, крикнула Элис.       — Еще как можем. Загляни в будущее и убедишься, что никто сюда не сунется.       Джаспер, еще не успев договорить, уже мчался на нее. Элис увернулась. Снова. Проскочила буквально вплотную к его телу, на долю секунды коснувшись спиной его груди. А в следующее мгновение уже была не меньше, чем в десяти шагах. На небольшом пятачке смятой кукурузы они стояли друг напротив друга, буравя тяжёлыми взглядами. Она испепеляла его своим гневом, но видимо, недостаточным, раз до сих пор не решилась атаковать. Джаспер дёрнул уголком губ, в намеке на усмешку, пытаясь предугадать ее ход. Но легче дождаться следующего пришествия, чем ее действий. Раздражённо вздохнув, он напал первым. Маленький стремительный ураган в виде Элис тут же завертелся, лавируя между его руками и телом. Она была позади и сбоку, спереди и в шаге от него, каждый раз умудряясь предугадывать. Лишь раз из десяти ему удавалось зацепить край ее одежды, тонкое запястье или шею, которую он мог передавить одной рукой. Если бы не звуки приближающейся машины, которая с тарахтением тяжело переваливала по полю, он бы еще попытался ее расшевелить. Но пришлось разжать захват, отпустить и быстро уходить прочь.       Элис всю дорогу подозрительно косилась на него, большую часть времени пребывая в своих видениях. Не иначе, как проверяла, не собирается ли он повторить свой маневр. Джаспер только усмехался, выжидая и ничего не планируя.       — Если так волнуешься, не нападу ли я, сделай это сама. Первой, — через пару дней ее постоянного напряжения не выдержал Джаспер, когда они пробегали где-то на границе Арканзаса и Оклахомы.       Здесь царило еще большее запустение. Постоянно идущие ноябрьские дожди превращали остатки брошенного урожая в склизкую кашу.       — И ты меня сразу скрутишь. Зачем мне это? — деланно спокойно ответила она, перепрыгнув через особо большую лужу, мутную и вонючую от утонувшего в ней навоза.       — Зачем тебе твой дар — вот более важный вопрос? — Джаспер снова разозлился и не заметил, как наступил ногой прямо в гнилую тыкву, которую кто-то бросил посреди поля, так и не донеся до дома. Он грязно выругался, пытаясь отряхнуть зловонное месиво с ботинок.       — Я предпочитаю деловой подход, — она даже глазом не моргнула на его ругательства, только поморщилась, рассматривая испачканный ботинок. — И дар мне в этом часто помогает.       — Ну тогда убеди меня не нападать, — она снова покосилась на него, недовольно зыркнув. Досадливая обреченность окутала ее напополам с решительностью. — Не можешь, — удовлетворенно кивнул он, — потому что сама понимаешь, что тебе необходимо отрастить зубы. Если собираешь жить в нашем мире. Вампиры и люди очень похожи, на самом деле. Просто мы более сильные, а значит, и опасность от нас исходит куда более серьезная. Ты тоже можешь быть очень опасной, если захочешь.       Элис колебалась, все еще раздраженная, все еще неуверенная. Хотя смелости в ней было побольше, чем у многих — в этом Джаспер уже убедился. Он осторожно подошел к ней, показывая, что не собирался нападать, и встал прямо напротив, на расстоянии вытянутой руки.       — Когда увидишь, что я где-то открыт, — он показал на свою спину, бок, ноги по очереди, — бей что есть силы. Ломай щиколотки и колени — это мешает передвигаться. И с твоим ростом это лучший вариант, — Элис внимательно смотрела за его движениями, пока он не переместился к ней за спину. — Или можешь прыгнуть сверху и открутить голову, но делай это очень быстро.       Он придвинулся вплотную, чувствуя ее нервное напряжение, от которого она превратилась в статую. Аккуратно обхватил голову двумя руками, вызвав очередную волну тревоги. Не доверяла до сих пор. Точнее, доверяла, но не до такой степени, чтобы спокойно позволять держать ее жизнь в своих ладонях. Может, оно и правильно. Он не мог ее винить за это.       — Ты же знаешь, что я не причиню тебе вреда. Или как минимум видишь это, — тихо сказал он, не отнимая рук. Элис вздохнула и расслабила плечи, практически переступив через себя. Уже что-то. — Чтобы быстро оторвать голову, потребуется много силы и резкий рывок. Очень эффективно, но шанс у тебя будет только один. Сначала проверь все варианты, загляни в будущее, и только после делай. Поняла? — она медленно кивнула. Он сжал ладони чуть сильнее, одну под самым подбородком, другой обхватил затылок. — Вот так будет проще всего это сделать. Запомнила? — снова кивок, скованный из-за его крепкого захвата. — Тебе будет проще забраться на плечи и обхватить ногами шею. У тебя это отлично получится, не сомневайся. Твои бедра иногда сжимают меня так, что искры из глаз, — слегка поддел он, услышав ее ответную усмешку с легчайшим оттенком возбуждения. — И дальше просто с силой откручивай.       Он чуть надавил на затылок, одновременно потянув за подбородок в другую сторону, и сразу отпустил. Погладил тонкую напряженную шею, склонился к темной макушке, вдыхая запах полевых цветов. Элис замерла, словно маленький кролик, не вырываясь, но и не в силах довериться настолько, чтобы позволять себя держать в смертельном захвате.       — Ты вкусно пахнешь, Элис. Как всегда, — он мягко сжал ее плечи, еще раз вдохнул и впустил в нее едва заметную дымку спокойствия, медленно и осторожно, чтобы не спугнуть. Это было крохотное воздействие, просто чтобы подтолкнуть ее саму. Джаспер не удержался. И не испытывал никаких угрызений совести.       — А от тебя несет гнилой тыквой, — фыркнула она, откидываясь на его грудь спиной, позволяя ему уже свободнее гладить и сжимать ее шею, касаться ключиц, очерчивать линии лица, слегка забираться пальцами под ворот рубашки. Уже без всякого воздействия. Вот так гораздо лучше. И приятнее. Элис, бывало, не любила, когда он оказывался слишком близко позади нее, и старалась сразу поменять положение. А сейчас она, наконец, смогла отпустить это. Пусть и с его небольшой помощью.       — Обещаю, что искупаюсь в первом же чистом водоеме, — шепнул ей в самое ухо, намеренно обхватив поперек груди, без шанса вырваться.       Он кожей чувствовал, как она проверяла все доступное ей будущее, чтобы понять его планы. Хотя в данный момент у него не было ни единого плана, даже самого крохотного. Она хотела вырваться и хотела вжаться в него еще сильнее. Такая противоречивая, сложная, совершенно неповторимая Элис. Она злила и будоражила его, заставляла беспокоиться, раздражаться и надеяться одновременно. Джаспер сходил с ума от нее.       Ей надо было уходить раньше, еще в ту ночь на пустынном пляже, А сейчас, наверное, он никогда не сможет ее отпустить, даже если она захочет. Но он не верил, что захочет. Не чувствовал. Или не хотел чувствовать. В любом случае, он был уверен в одном — ее место рядом с ним. Она должна быть только его. Он убьет любого, кто попытается посягнуть на нее, человека или вампира.       Джаспер продолжал ее держать в своем плотном захвате, пока вдыхал ее цветочный запах с примесью дождя, который мелко моросил сверху, оседая на их коже мельчайшей росой. Элис то подавалась к нему спиной, то снова настораживалась, и тогда он мягко сжимал ее плечи или ребра, под самой грудью, проводил языком по влажной шее и лицу.       Неизвестно, сколько они еще бы так простояли. Весь день или даже ночь. Он мог продолжать бесконечно, а Элис уже совершенно забыла о будущем. Но тут над ними громко прошелестела крыльями стайка птиц, а следом еще две, с громким щебетанием и криками. Джаспер поднял лицо к небу, провожая взглядом черно-коричневые силуэты соек и дроздов. Несколько перьев спланировали и упали на макушку Элис, и он машинально смахнул их. Не успели скрыться первые, как в поле их зрения появились еще несколько стаек. Дождь резко стих, словно там наверху перекрыли большой кран. Стало необычайно тихо, не считая удалявшихся голосов птиц. Элис вытянула шею, уставившись куда-то на юго-восток, где горизонт стремительно чернел.       — Кажется, надвигается буря, — заметил Джаспер, ни капли не волнуясь, но тут Элис кольнула его испуганным удивлением.       Сильный ветер подул прямо на них, поднял опавшую листву, пожухлую ботву и прочий мелкий мусор, бросив им в лицо. Джаспер зажмурился, стряхивая с волос остатки сора. А когда открыл глаза, то удивленно присвистнул. Казалось, что черная туча начала спускаться на землю, словно древнегреческий титан. Ее очертания стремительно менялись, сужаясь до огромной воронки, высотой до небес. Ярко сверкнула молния, на секунду прорезав пасмурное небо огненной чертой. В воздухе ощутимо запахло разряженной свежестью. Ветер дул все сильнее, трепал их волосы, нес с собой предвестие настоящего урагана.       — Нам лучше… Черт, это же настоящий торнадо, — Элис собралась попятиться, чтобы наверняка сбежать, но Джаспер придержал ее.       — Постой, мы еще успеем. Не видел торнадо еще с человеческих времен, — он смутно помнил узкую стремительно движущуюся воронку пыли и грязи, когда был еще мальчишкой. Тогда ураган снес несколько заборов и парочку хлипких амбаров, но тот, что был сейчас перед ними, потрясал своими размерами. Широкая плотная вращающаяся стена, за которой нельзя было ничего разглядеть. Монотонный гул ветра и треск молний, словно устрашающая свита, следовали за ним по пятам.       — Господи, он же нас снесет…       — Мы обгоним его, — рассмеялся он, крепко держа ее за руку.       — А если нет? Нас снесет? Разорвет? — в ее голосе было чуть больше интереса, чем страха.       — Не думаю, что это способно причинить нам какой-то вред, но вряд ли будет приятно, когда огромные деревья и столбы будут ломаться об тебя.       Когда торнадо подошел на такое расстояние, что за мутной пеленой воронки можно было различить кружившиеся останки сараев, заборов, деревьев и даже мелкую утварь вроде ведер, лопат и колес от машин, Джаспер потянул Элис за собой. Пора было двигаться, если они не хотели попасть в ветроворот. Элис только этого и ждала, помчавшись вприпрыжку прочь. Ветер подгонял их в спины, а в следующий миг притягивал обратно к себе, словно затягивал огромное лассо. Пару раз их ноги даже чуть приподнялись над землей, когда особенно сильные порывы достигали их.       — Он пойдет на север. Сюда! — крикнула Элис, резко сворачивая западнее. Теперь они бежали почти параллельно урагану, но вскоре стали удаляться.       Он все еще слышал рев ветра за спиной, холод и жар ветряных потоков, которые кружили вокруг них, уговаривая вернуться.       Теперь они бежали на северо-запад, отклонившись от прежнего прямого курса. Джаспер все-таки улучил момент и снова атаковал Элис, которая зашипела рассерженной кошкой и снова принялась за старое, оставляя его с носом. Даже запрыгнула ему на плечи, но тут же снова засуетилась и кинулась уклоняться, даже не попытавшись оторвать ему голову. Так повторялось все чаще. Ночами и пасмурными днями, которых к концу ноября становилось все больше. В полях и на каменистых возвышенностях, в заброшенных больших амбарах, где гнило прошлогоднее сено, и на пустынных берегах речек.       Однажды они проходили мимо какого-то маленького городка в Вест Вирджинии. На размытых дорогах хлюпала грязь, редкие проезжающие машины разбрызгивали комья влажной земли во все стороны. Хрипло лаяла собака, а ей вторил петух. Будто два старых супруга ругались над просыпанной солонкой.       Джаспер с равнодушием и некоторой брезгливостью смотрел на неухоженные подворья, где садовая утварь валялась вперемешку с дровами и каким-то тряпьем, в котором копались мыши. Он даже с нескольких ярдов видел их маленькие серые дрожащие тельца. Элис проследила за его взглядом и поморщилась. На них никто не обращал внимания, и они шли по краю дороги в вечерних сумерках. Поднялся ветер, бросая им в лицо запахи людей, хлеба и чего-то горького. Столбики дыма из печных труб резко склонились под напором холодного потока, крепкий горький душок стал сильнее. Джаспер, сморщившись, принюхался, привлеченный незнакомым запахом. Он шел как раз от длинного сарая, стоявшего в заросшем уже увядшими сорняками дворе.       — Бутлегеры, — шепнула Элис, указав на тот самый смердящий сарайчик. — А тихий шум, вероятно, издает остывающий самогонный аппарат, — прислушавшись, Джаспер действительно уловил неровное гудение, которое терялось на фоне дождя, ветра и лая собаки.       — Из чего тут вообще можно делать алкоголь? — он пренебрежительно оглядел убогие постройки и пустые поля.       — Вероятно, из картофеля, — она кивнула на большую кучу пожухлой ботвы возле двери тайной винокурни.       — Представляю, что будет за вкус.       — Отвратительный, — усмехнулась она. — И ничем не отличается от самого дорогого шотландского виски.       Джаспер усмехнулся. И правда, им-то какая разница, все будет на один вкус — как дерьмо. Они неспешно пошли дальше, рассматривая дома, не отличавшиеся друг от друга. В ржавом флагштоке на веранде одного из домов поднялось яркое красное полотно флага с синим крестом и звёздами.       — Я думал гражданская война закончилась ещё в прошлом столетии, — протянул Джаспер, с интересом смотря на флаг Конфедерации, гордо развевающийся посреди этого унылого захолустья. Жалкое зрелище. Все те, кого он знал при жизни, перевернулись бы в своих гробах, видя подобное. Он помнил, как красно-синее знамя венчало строй атакующих и как его поднимали в Хьюстоне, когда Техас отделился от Союза. Оно было символом борьбы и свободы, кто бы что ни говорил. А сейчас лишь украшало груды мусора и запустения, в которые превратился юг.       — В глубинке, видимо, все еще помнят старые устои, — Элис долго смотрела на него, но он не поворачивался, идя вперед, подальше отсюда, из этого городка, который даже городом не назовешь. Ему незачем было переживать — все это закончилось очень давно, а его борьба завершилась еще раньше. Это не его дело и не его поражение. Но знакомый флаг, который не должен был вообще здесь висеть, резал глаз. — В крупных городах все не так плохо, на самом деле, — добавила она спустя время, так и не дождавшись от него ни слова. Словно догадывалась о его мыслях и чувствах. Разве не он среди них двоих эмпат, черт возьми?       — Вот и поглядим, — Джаспер выдавил из себя усмешку. На север захотелось еще меньше. Его домом, при жизни и после смерти, всегда был юг. Он был его частью. И когда-нибудь он навсегда остановится и останется здесь, на юге. Но будь он проклят, если сейчас сдаст назад. Элис хотела на север — значит, они пойдут на север.       Как только они покинули городок, то сразу свернули с главной дороги и пошли вдоль речки, петлявшей между голых деревьев. Джаспер снова, не сбавляя мерного шага, начал то и дело прощупывать оборону и дар Элис. Она уворачивалась, как и всегда, изредка делая предсказуемые выпады, которые он тут же отражал. Они это делали постоянно, почти как рутину. Или развлечение на однообразном пути. В какой-то момент Джаспер в сердцах подумал, что день, когда Элис сможет надрать ему задницу, никогда не наступит. Сколько можно было упускать шансы. Он резко остановился на каменистом отрезке берега и встал напротив нее.       — Давай, Элис, пора отметелить меня по-настоящему. Без нежностей.       — Предлагаешь оторвать тебе голову? — усмехнулась она, даже не собираясь нападать.       — Если сможешь, — он вернул ей ухмылку. — Я не собираюсь поддаваться. Используй все, что знаешь и видишь.       Она секунду стояла, а потом побежала по странной круговой траектории, мельтеша у него перед носом. Они петляли, раскидывая камушки и баламутя мелководье речки. Пару раз он даже почувствовал, что вот сейчас она его хорошенько толкнет или запрыгнет сверху. Ей-богу, он действительно ожидал этого и весь напрягся. Чуть не лопнул от этого проклятого ожидания. Но Элис была во всех местах одновременно, сверху и снизу, а он ловил руками воздух. Разозлившись, он пошел в напор, намереваясь тогда пару раз опрокинуть ее лицом в землю, раз уж она не хотела это сделать с ним. Но она ловко увернулась от его рук и взлетела на дерево, свесившись вниз.       — Ты вообще хоть кого-нибудь когда-нибудь ударяла? Не людей? — рыкнул снизу он, задрав голову.       — Никогда, если не считать Нетти… хотя было дело. С Марией сцепились, — Джаспер удивленно вскинул бровь. — Но эта стерва меня жутко выбесила, когда послала тебя фактически на смерть, — она словно оправдывалась за свое поведение.       Неисправима. Она неисправима. Джаспер хмуро смотрел на нее, не собираясь сдаваться. В нем поднимался знакомый гнев, который он никогда не успевал растрачивать. Он позволил ему медленно выйти и коснуться Элис. Представил, как гнев оседал у нее на плечах, проникал под кожу, разжигая изнутри. Она сначала недоуменно, а потом со злостью взглянула на него. Он отвечал ей таким же мрачным взглядом. Если ей нужны были эмоции, чтобы начать действовать, он даст ей их. Проклятье, надо было сразу догадаться, и все пошло бы гораздо живее.       — Что? Не нравится, как я влияю на тебя? — он даже не собирался скрываться, еще больше выпуская в нее волны своего раздражения, усиливая ее собственный гнев. Он уже видел, как ее губы подрагивали в оскале, а тело напряглось, как у змеи перед прыжком.       — Зачем ты это делаешь? — он почти удивился, услышав от нее такие гулкие рычащие нотки.       — Потому что могу. Потому что хочу, — он ходил вокруг дерева, на котором она сидела, и терпеливо ждал. В ней уже клокотали ее собственные эмоции, но он все равно добавлял еще. Чтоб уж наверняка. — Так и будешь сидеть там…       Он не успел договорить, как Элис просто отпустила руку и полетела вниз прямо в него. А когда он резко отскочил в сторону, то она умудрилась в полете оттолкнуться от ствола и врезаться точнехонько в него. Удар был очень сильным — неожиданно для такого маленького тела. Он едва успел скинуть ее с себя, как снова оказался подмят. Наконец-то они действительно дрались, а не танцевали балет. Если бы он не был во власти ее гнева, который сам же и раскрутил, то смеялся бы в голос от радости. Элис использовала все хитрости и уловки, которым он ее научил. Они катались по твердым мокрым камням, врезались в деревья. Хотя врезался больше он, а Элис плавно обтекала их, используя как опоры для толчков. В какой-то момент, когда она в очередной раз спрыгнула откуда-то сверху, Джаспер почувствовал сильный укус. Она вцепилась ему в шею с такой злостью, что могла бы с легкостью перегрызть глотку.       — Ты укусила меня. Снова, — он припечатал ее к дереву, тут же треснувшему от удара. — Дважды заклейменный, — глухо протянул он, все еще чувствуя ее укус на себе.       — Переживешь, — бросила она и снова вывернулась.       Они еще долго лавировали и кружили на каменистом берегу. То сцеплялись, когда кому-то удавалось подловить и обмануть дар соперника. То снова двигались, едва касаясь друг друга. Несколько часов, по меньшей мере, они яростно сходились и расходились, изрядно потрепав одежду и внешний вид. А потом, пока снаружи светило яркое полуденное солнце, Джаспер так же яростно трахал ее на заброшенной водяной мельнице, почти без остановок, до самого заката. Сначала пальцами, а потом и членом. Под мерный стук ручья о нижнюю часть водяного колеса и скрип деревянных спиц.       К тому времени, как они добрались до Нью-Йорка, наступила зима. Джаспер понял это по мерно падающему снегу, который он видел только на горных пиках. А этот крупными пушистыми хлопьями планировал с темного неба прямо на его лицо и волосы. Им пришлось полностью сменить одежду, чтобы не выделяться из толпы. Теперь на нем красовалось плотное бежевое пальто, которое Элис обозвала «ольстер», теплые ботинки, а шею покрывал мягкий черный шарф. Сама Элис, шагавшая рядом с ним, облачилась в изящное фиолетовое пальтишко и почти такого же цвета шляпку, похожую на котелок и у которой тоже имелось название — клош. До чего же много новых слов появилось на самые рядовые вещи. В их сумках, каждая из которых тоже называлась своим особым словом, тихо позвякивало золото из его тайника и глухо перекатывались маленькие слитки, которые они достали из зарытого в Миннесоте клада Элис. Каждый был завернут в тряпочку и газету, перевязан веревкой и тщательно уложен. Он поразился ее скрупулезному подходу, когда увидел маленький Эль Дорадо, который она достала из-под корней огромной сосны.       — А ведь сегодня Сочельник, — мягко произнесла Элис, когда они проходили по яркой освещенной улице.       Вокруг сновали люди, переполненные счастьем и надеждой. Из магазинов слышался детский смех, пожелания счастливого Рождества и перезвоны колокольчиков. Джаспер уже давно заметил развешенные повсюду еловые гирлянды и венки, но как-то не придал особого значения, привыкнув, что все дни сливались в одно. Но атакующее со всех сторон праздничное настроение людей не могло не откликнуться в нем. Они неспешно шли по заснеженным улицам, миновали особо оживленную Таймс сквер. Никто не обращал внимания на их бледные лица и темно-красные глаза. В толпе было слишком легко затеряться, даже среди яркого городского освещения. Он неспешно вдыхал морозный свежий воздух, наполненный человеческими ароматами и неизменными полевыми цветами Элис. А на севере не так уж и плохо, думалось ему. Здесь можно было бы и остаться ненадолго.       — Ты бы видела эту Бетси Ветси, милая. Все девочки в магазине глаз не могут отвести, — чей-то мужской голос ярко выделялся из остальных.       — И ты ее купил? Она же стоит непомерно дорого, — посетовал женский голос, но явно только для формальности. Джаспер не улавливал и толики недовольства.       — Да она же просто чудо. Наша детка будет рада. Правда, ангел?       Он наконец увидел обладателей счастливых голосов. Молодая пара, ведя за руки маленькую девочку, только что вышла из большого магазина игрушек, яркого и сказочного среди остальных витрин. Элис заинтересованно смотрела на них со странным выражением лица. Джаспер затруднялся охарактеризовать ее настроение. Задумчивая мечтательность, интерес, симпатия, легкая грусть. Он глянул на нее, погруженную в наблюдение за человеческой семьей, которая прогулочным шагом направилась по улице впереди. Возможно, ей тоже хотелось чего-то похожего, семьи, праздника… детей. Даже Мария иногда с тоской провожала взглядом женщин с детьми, когда те встречались на их пути. Он ничего не мог сделать сейчас. Только ждать, когда Элис сама поймет и примет, что они могли только наблюдать. Большее было не доступно. Джаспер уже хотел было свернуть, но она настойчиво потянула его дальше, следом за людьми.       — А что у тебя в коробке, мама? — спросила девочка, которая уже гордо восседала на плечах отца в обнимку с куклой. — Там еще один Тедди?       — У тебя и так уже три медведя, — рассмеялся мужчина. — Может, выберешь что-то ещё, ангел?       — Собаку, но ты все равно не разрешишь, так что я хочу ещё одного Тедди, — упрямо твердила девочка, и Джаспер уловил волны досады и печали.       Элис улыбнулась, и он понял, что она что-то задумала. Ее решительный настрой невозможно было не заметить. Он даже остановить ее не успел, как она сократила расстояние до людей и легонько тронула за плечо женщину. Джаспер едва слышно рыкнул, предупреждая ее, но Элис, мило улыбаясь, тараторила вовсю.       — Извините, вам лучше срезать здесь, у церкви Троицы, — она показала на тихую улочку с покрытыми снегом деревьями и фонарями. — Там, — неопределенный жест в сторону, — рабочие чистят снег и точно закидают вас им. Мы только что оттуда, — она толкнула его и умоляюще зыркнула. Джаспер незаметно закатил глаза, но все же подыграл. Недоуменное недоверчивое выражение лица у женщины сменилось тревожно-благодарным.       — О, спасибо, мисс. Мы так и сделаем, — немного доверительной симпатии, рассеянности и никто из людей не поинтересовался, почему же тогда у них такая чистая одежда, раз их закидали снегом, а глаза странного неестественного оттенка. Спустя секунду пара вместе с ребенком уже шагали по указанной улочке.       Элис счастливо улыбнулась ему и указала наверх. Они быстро оказались на крышах домов и теперь наблюдали за людьми с высоты. Вот те дошли до церкви, освещенной мягким светом праздничных огней. Изнутри слышался хор высоких детских голосов, поющих рождественский гимн. Джаспер чувствовал ее предвкушение, и собственное любопытство взяло вверх. Он ждал, что будет дальше.       За пустым мусорным баком послышался тихий скулеж. Люди тут же остановились, и осторожно пошли в сторону звука. Бак громыхнул, девочка вскрикнула, прижимаясь к матери, а потом с радостным криком подбежала к маленькому щенку, поджимавшему с опаской хвост. Джаспер видел сверху, как тот водил черным носом, обнюхивая ботинок мужчины, а потом был быстро подхвачен девочкой и уже весело облизывал ей нос.       Элис присела на край крыши, наблюдая за сценой. Взрослые немного поворчали, но вскоре согласились взять щенка к себе. В воздухе разливалось чистое незамутненное счастье и детский восторг. Чувства были такими сильными, что он ощущал их, как свои.       — Кажется ты осчастливила эту девочку, почти как фея-крестная, — он присел рядом и направил все, что получил от людей, в ее сторону.       — Это их чувства? — она блаженно улыбнулась, прильнув к нему. — Спасибо.       — Это было опрометчиво, — Джаспер приобнял ее, ощущая странную потребность в этом, тесной близости. Наверное, все на волне человеческих чувств.       — Это того стоило. Я всегда хотела собаку, — она помолчала немного, а потом неуверенно добавила. — Может, заведем как-нибудь? — он удивленно повернулся. — Не сейчас, конечно. Когда все успокоится. Что скажешь?       — Собаку? Издеваешься? — она продолжала смотреть на него вполне серьезно. Он долго наблюдал, как невесомые резные снежинки падали на ее лицо и медленно таяли, гораздо медленнее, чем на более теплой коже людей. Маленькие ручейки стекали по ее холодным щекам и губам, в них отражались сотни огней Нью-Йорка, и они были похожи на блестящие следы, что появляются под солнцем. Ее мягкое смущение и твердая уверенность оседали на него, подобно тем самым снежинкам, таяли и растворялись в нем. Джаспер вздохнул. — Не думаю, что это хорошая идея, Элис, — отрезал он, а Элис заметно поутихла. Джаспер вздохнул. — Не потому, что я не хочу… Точнее я не хочу, это действительно так, — проклятье, он растерял весь свой словарный запас. И как ей объяснить. — Я не хочу и не вижу смысла заводить себе кого-то, кто умрет гораздо раньше, чем я успею осознать, что время вообще сдвинулось. Это относится и к людям тоже.       Она не понимала, но не спорила. А он не хотел снова объяснять. Он хотел просто жить и не беспокоиться о своих или чужих чувствах. Хотел быть предоставлен только самому себе и никому больше. Ну разве что Элис… С Элис все было иначе. Лучше. Правильно.       Там, внизу, счастливая девочка уже выбрала имя для своего щенка. Пушистик. Самое банальное и самое милое имя. Она вместе с родителями шла по заснеженной улице, мимо фонарей, украшенных венками домов, под эхо детских голосов, поющих славу Иисусу. Он провожал их взглядом, пока их силуэты не скрылись за снежной завесой. Снег валил теперь густой плотной стеной, пряча за собой весь огромный Нью-Йорк. Самый большой город, который он когда-либо видел. Их прыжок вниз получился очень тихим, ноги неслышно коснулись земли, скрытой толстым слоем свежевыпавшего упругого снега.       — Думаю, мы сможем побыть тут до лета или даже осени. На юге толком и не поймешь, когда сменяются времена года. Но в моих видениях Пит и Эдвард периодически говорят про осень. Ноябрь.       — Хочешь остаться в Нью-Йорке? — Джаспер был не против. Город ему на удивление понравился. Он мог бы тут остаться и на более долгий срок, но сначала Пит. Он обещал. И Элис тоже.       — Да. Или Чикаго. Или Бостон. Или какой-нибудь уединенный дом у озера, — она снова мечтательно улыбнулась. — Я знаю один такой. В Миннесоте. Мы могли бы…       Она резко прервала на полуслове и снова повернула в сторону Таймс сквер. Джаспер пошел следом, заинтригованный ее удивлением, радостью, которую испытывают при неожиданной встрече, а затем виной, сожалением, тревогой. Он гадал, что сейчас произойдет, хорошее или плохое. Взял ее за руку, идя чуть впереди. Просто на всякий случай. Элис остановилась перед входом в большой универмаг, который закроется буквально через несколько минут. Люди выходили из него толпами, нагруженные свертками и подарками. Предвкушение и счастье сыпались на него из рога изобилия. Одними из последних выходили мужчина и женщина, бледные и прекрасные. Они были одеты как самые обычные люди привилегированного класса, улыбались и держались за руки. Джаспер насторожился, крепче обхватив руку Элис. Мужчина поднял на него взгляд золотисто-желтых глаз и тоже замер. Джаспер впервые видел такой цвет. Вот, значит, как выглядят те, кто отказался от людской крови. Люди продолжали обтекать незнакомого вампира и его спутницу, но тот смотрел только на них внимательно и, как ни странно, доброжелательно. В нем был скорее интерес, чем враждебность.       — Элис? Неужели это ты? — вампир сделал несколько шагов навстречу, и Джаспер предупреждающе вышел вперед. Неважно, что эти двое не питались людьми и выглядели вполне безобидно. Он никогда не доверял первому впечатлению. Незнакомец приподнял руки вверх и остановился.       — Карлайл, — Элис сама выступила вперед, но Джаспер упрямо не выпускал ее руки, не скрывая своего недовольства. — Счастливого Рождества.