Вечер с татуированным незнакомцем

Бар «Blue Note» — одно из тех мест, куда приходят слушать музыку, а не кричать друг другу в ухо. Приглушённый свет, кирпичные стены, пропитанные десятилетиями джаза, стаканы с янтарным виски на деревянной стойке. Я замечаю его сразу — невозможно не заметить. Рукав татуировок спускается по руке, как узорчатая перчатка, исчезая под закатанным рукавом чёрной рубашки. Он сидит за стойкой, вполоборота к маленькой сцене, где квартет играет что-то из позднего Колтрейна. Его пальцы едва заметно движутся в такт музыке — профессиональный рефлекс. Бармен ставит мой виски рядом с его стаканом — случайность или намеренно, но это даёт повод для первого контакта. Наши взгляды встречаются в зеркале за стойкой. У него удивительные глаза — внимательные, глубокие, с едва заметной усмешкой. Он приподнимает свой стакан в беззвучном тосте, я отвечаю тем же. Лёд звякает о стекло. — Контрабас? — спрашиваю я, кивая на его пальцы, всё ещё отбивающие ритм. Он улыбается — открыто, искренне. — Настолько очевидно? — Эти мозоли может оставить только контрабас. Или очень страстные отношения с гитарой. Мы говорим о музыке, о любимых композициях, о местах, где он играет. Его голос — глубокий, с хрипотцой — добавляет особое измерение к звучащему джазу. Я ловлю себя на том, что придвигаюсь ближе, чтобы лучше слышать. Или чтобы чувствовать тепло его тела. В какой-то момент его рука оказывается на моем колене — случайное прикосновение, которое длится чуть дольше необходимого. Электричество пробегает по позвоночнику. Я накрываю его руку своей, и время замирает между ударами сердца. — Здесь слишком шумно, — говорит он. — У меня дома отличная коллекция винила. Ночной город проносится мимо окон такси размытыми неоновыми пятнами. Мы молчим, но его рука лежит поверх моей, большой палец рисует невидимые узоры на коже. Каждое прикосновение отзывается волной жара. Его квартира — на последнем этаже старого дома. Высокие потолки, огромные окна, минималистичная обстановка. Пахнет сандалом и кожей. Он ставит пластинку — Чет Бейкер, «My Funny Valentine». Снимает пиджак, закатывает рукава рубашки ещё выше, обнажая новые участки татуировок. Наливает нам виски. — Можно? — я прикасаюсь к узору на его предплечье. Он кивает. Под моими пальцами оживают витиеватые линии, скользят японские драконы, распускаются сакуры. Его кожа горячая, пульс частит. Он перехватывает мою руку, подносит к губам, целует запястье. Мы не говорим больше. Его губы находят мои — мягко, вопросительно. Я отвечаю на поцелуй, углубляя его, позволяя желанию взять верх. Его руки скользят под мою рубашку, мои пальцы путаются в его волосах. Мы спотыкаемся к спальне, оставляя за собой след из одежды. Он опрокидывает меня на кровать, нависает сверху. В лунном свете его татуировки кажутся живыми, движутся в такт нашему дыханию. Я притягиваю его для поцелуя, наслаждаясь тяжестью его тела. Мои руки скользят по его спине, исследуя рельеф мышц, спускаются ниже. Он издает тихий стон мне в губы. — Ложись на спину, — шепчу я, легко толкая его в плечо. Он подчиняется, и теперь я могу любоваться им во всей красе — раскинувшимся на темных простынях, с татуировками, мерцающими в лунном свете. Я изучаю их губами, языком, зубами — шея, плечи, грудь. Он стонет, когда я прикусываю кожу над ключицей. Мой рот скользит ниже, по животу, по дорожке волос. Его член уже твёрдый, истекающий смазкой. Я провожу языком по всей длине, чувствуя, как он вздрагивает. А потом беру в рот — медленно, дразняще. Его пальцы зарываются в мои волосы, но он не давит, позволяя мне выбирать темп. Время замирает. Существует только этот момент — глубокий, бесконечный. Его кожа под моими губами — живая карта наслаждения, каждое прикосновение открывает новые территории чувственности. Я растворяюсь в ощущениях — в солоноватом вкусе смазки, в шелковистой текстуре, в тяжести на языке. Челюсть начинает ныть, но даже это становится частью удовольствия. Его дыхание — лучшая музыка, его стоны — самая искренняя похвала. Я чувствую, как напрягаются мышцы его бёдер под моими ладонями, как учащается пульс. Его семя наполняет мой рот — горячее, вязкое, с легкой горчинкой. Я глотаю, не задумываясь, это кажется таким естественным. Он тянет меня вверх, целует — глубоко, жадно, чувствуя свой вкус на моих губах. Его руки скользят по моему телу, изучая, лаская. Он переворачивает меня на спину, начинает своё путешествие поцелуями по моей коже. Теперь я понимаю, почему он так сладко стонал под моими ласками — его язык творит чудеса, его щетина чуть царапает кожу, создавая восхитительный контраст ощущений. — Хочу тебя целиком, — его голос хриплый от желания. Я киваю, не в силах произнести ни слова. Он тянется к прикроватной тумбочке, достаёт смазку и презервативы. Его пальцы, скользкие и прохладные от лубриканта, начинают осторожно массировать мой анус. Первый палец входит медленно, бережно, давая привыкнуть к ощущениям. — Расслабься, — шепчет он, целуя мой живот, спускаясь ниже, снова беря в рот мой член, отвлекая от возможного дискомфорта. Второй палец присоединяется к первому, и теперь его движения становятся более уверенными. Он находит простату, и волна острого удовольствия прошивает всё тело. Я не могу сдержать громкий стон. Третий палец заставляет меня закусить губу — немного больно, но его умелый рот творит чудеса, превращая боль в удовольствие. Его пальцы двигаются идеально — растягивая, массируя, подготавливая. Кажется, в этом он так же искусен, как и в игре на контрабасе. Первое проникновение заставляет нас обоих задержать дыхание. Он входит медленно, и я чувствую каждый сантиметр его члена внутри себя. Боль смешивается с удовольствием, создавая острый, пьянящий коктейль ощущений. Полностью войдя, он замирает, давая мне время привыкнуть, и я благодарен за эту нежность. Мы начинаем двигаться в едином ритме, как будто всю жизнь репетировали этот танец. Его татуированное тело надо мной — как живая картина, каждый мускул перекатывается под расписанной кожей. Я провожу ладонями по его груди, цепляюсь за плечи, притягиваю ближе. — Сыграй для меня, — шепчет он мне на ухо, находя идеальный угол проникновения. Каждое движение теперь бьет точно по простате, посылая волны острого удовольствия по всему телу. Я чувствую, как оргазм нарастает где-то глубоко внутри, совсем не так, как обычно. Его движения становятся резче, глубже, и когда наслаждение накрывает меня, я буквально теряюсь в ощущениях — это похоже на взрыв сверхновой, каждая клетка тела вибрирует от экстаза. Я кончаю только от его члена внутри, без прикосновений к своему, забрызгивая спермой наши животы, и продолжаю содрогаться от волн удовольствия, даже когда последние капли уже вытекли. Он кончает следом, уткнувшись лицом мне в шею, и я чувствую, как его зубы чуть прикусывают кожу — достаточно сильно, чтобы оставить метку, но недостаточно, чтобы причинить боль. Мы лежим в объятиях друг друга, мокрые от пота, тяжело дышащие, абсолютно удовлетворенные. За окном начинает светать. Он тянется к тумбочке, достает пачку сигарет, закуривает одну на двоих. В этом есть что-то удивительно интимное — делить одну сигарету после такой ночи. — Останешься на завтрак? — спрашивает он, выпуская дым в потолок. — У меня отличный кофе и есть еще пара неиспробованных пластинок. Я улыбаюсь и киваю. Кажется, эта случайная встреча может стать началом чего-то большего. По крайней мере, мне хочется в это верить.