Жестокая реальность или покажи мне свет

Из-за плотно закрытых окон и не пропускающей дневного света занавески, в спальне установилась невыносимая духота. Чжань, лёжа на кровати, обливался потом, но добраться до ванной, чтобы освежиться, у него не было возможности. Влажные салфетки, оставленные Жилан, ещё вчера закончились и по его подсчётам, женщина должна была вернуться не ранее завтрашнего дня. Как продержаться ещё сутки и не умереть от удушья он не знал. Сработало чувство дежавю. Плюс к тому же немилосердно хотелось есть. Желудок, казалось, намертво прилип к позвоночнику и во всём окружающем юноше чудился аромат запечённого мяса, либо же картофеля, приправленного травами. Слюна скапливалась во рту и он неторопливо сглатывал её, представляя вкус любимых блюд. На миг становилось легче. Но жаль, что ненадолго. Одними мыслями сыт не будешь, но организм до последнего предпочёл обманывать себя, делая этим только хуже. Голова кружилась, а перед глазами плыло. Чжань со смирением лежал на смятых влажных простынях, насквозь пропитанных потом, ощущая повисший в воздухе неприятный запах своего тела и нечистот, доносившихся от ведра. То хоть и было прикрыто полотенцем, но от смрада спасало мало. Книгу он давно прочёл, так что заняться было решительно нечем. Пришлось подняться, чтобы хоть как-то убить тянущееся будто резина время. И тут он вспомнил, что в прошлый раз, когда Жилан заперла его в качестве воспитательной цели, она притащила ему старенький вентилятор, чтобы он реально не умер и не свихнулся от жары. С трудом волоча ногу, закованную в цепь, Чжань добрался до шкафа, извлекая из его недр порядком запылившийся вентилятор. Но, к сожалению, тот был годен лишь для того, чтобы гонять спёртый, горячий воздух. Да и как оружие его тоже не применишь: уже давно, при первой же возможности, он вскрыл защитный кожух, чтобы повнимательнее осмотреть лопасти. Те оказались пластиковыми. Вообще, у него было достаточно много времени исследовать свою спальню. Он даже половицы проверил – гуляющих не оказалось, а голыми руками гвозди из них вытащить он точно не смог бы. Повозившись, Чжань установил вентилятор и направил его на свою кровать. Пылинки, подстёгнутые волной вырвавшегося из-под лопастей воздуха, зависли в пространстве и закружились словно в танце. Наблюдать за ними хоть и было не весело, но хоть что-то. Парень с блаженной улыбкой на лице подставился под чуть прохладную струю, чувствуя как остывало разгорячённое тело. На самом деле в постоянных отлучках Жилан не было ничего такого. Он прекрасно знал, ещё с самого детства, что та раз в две недели без привязки к определённому дню, куда-то ходила, но никогда не говорила ему о том, куда именно. Чжань предпочёл обманываться, что на работу, и женщина охотно поддерживала его веру в это. Он понимал, что ей скорее всего нравилось держать его в неведении, будто бы это только её маленький секрет. Хотя он и не спрашивал. Ему было просто плевать. Единственное, что на данный момент интересовало юношу, так это то, думала ли Жилан, почему он так легко приспособился к заключению? Или же она ждала от него иной реакции? Хотя, плюсы в затворничестве тоже нашлись. Вынужденное одиночество позволило ему многое о себе узнать. Оказалось, что потребности у него весьма скромные. Ему многого не надо. Жилан уже давно лишила его приятных мелочей, чтобы «наказать и показать его место». Порой Чжаню думалось, что больше забирать у него нечего, но женщина из раза в раз находила изощрённый способ преподать ему урок. Но если та рассчитывала на какие-то эмоции с его стороны, то просчиталась. Забрав у него всё – пену для бритья, бритву, вторую подушку, завалявшийся с детства набор деревянных кубиков, железного робота, любимого, кстати, и многое другое, он принял это со смирением и ни разу не доставил ей удовольствия созерцать свое беспросветное отчаяние, вызванное её жестокостью. Хотя, скорее всего, рассуждал Чжань, всё это давно бы кончилось, пойми она, что он сломался. Стал безвольной куклой, марионеткой в её руках, не способный даже одеться, поесть, помыться, да даже поспать без её на то позволения. В голову снова полезли непрошенные воспоминания. "Робот появился у него незадолго до смерти отца. Тот как-то вернулся с работы и просто так, без повода вручил ему игрушку. Жилан тогда недовольно скривила губы, а после произнесла с усмешкой. - Ты избалуешь нам сына. У него подобным хламом и так завалена вся комната. - Мамочка, но он мне очень нравится, - робко признался мальчик, прижимая коробку к груди - спасибо, папа. - Беги к себе, - потрепал его тот по голове. У Чжаня действительно было много разнообразных игрушек, поэтому с роботом он не особо много играл, да и всегда находились занятия поинтереснее. Но когда папы в одночасье не стало, а все игрушки по мановению волшебной палочки исчезли из детской, остался только этот робот, завалявшийся почему-то под кроватью. В первое время ему удавалось тщательно прятать его от глаз Жилан. Не хотелось лишаться единственной вещи, подаренной отцом. По ночам он забирался под одеяло с головой, вытаскивал из надёжного укрытия игрушку и укладывал рядом на подушку. Он говорил с ним, делясь переживаниями и жалуясь на маму, которая стала вести себя странно. Чжаню недоставало любви, нежности, родительской ласки и он изливал все беды на бездушную игрушку, искренне веря, что в ней жила душа отца. Он жался к роботу сильнее, поверяя детские тайны. Пока в один из дней не пропустил приход Жилан. Дверь в его комнату резко распахнулась, одеяло было безжалостно сорвано с головы, а робот вырван из дрожащих пальцев. Он, помнится, кричал, умолял не забирать его, но всё было без толку." Наверное, только этот робот и был тем, о чём он больше всего сожалел. Жилан будто бы оторвала частичку его и так покромсанной души, и с тех пор он стал тихо ненавидеть её, хотя виду не подавал.

***

Юноша, не одурманенный препаратами, невольно задумался – а когда конкретно всё это началось? Он определённо зациклился над этим вопросом, отчаянно желая выяснить тот самый момент. Обычно поразмышлять над этим у него не хватало сил, потому как после седативных лекарств, которыми пичкала его Жилан, единственное, что он мог, это послушно следовать её указке и принимать всё со смирением. Он снова сел на разворошенной постели, тупо уставившись в стену перед собой. Заметив маленького паучка, безмятежно зависшего на паутине и точно так же, как и он, будто застывшего от духоты, Чжань уплыл в воспоминания. «Вскоре ему исполнялось семь. В этом году он собирался пойти в первый класс. Чжань очень сильно нервничал и переживал, как всё пройдёт, думал о том, найдёт ли он друзей, понравится ли ему школа, новая учительница и так далее, но мама ласково прижимала его к своей груди, уверяя, что всё будет хорошо. Она в то время могла долго не выпускать его из своих объятий, шепча какой он у неё хороший, послушный и умный мальчик, и такой просто не мог не понравится. Тогда он успокаивался, и после звонкого поцелуя в щёку, убегал на улицу, поиграть с соседскими мальчишками. Затем они вместе ходили закупаться всем необходимым для школы, долго споря о цвете рюкзака и всего прочего. Когда Чжань настоял, что непременно хочет красный, мама тепло улыбнулась и, потрепав его по голове, согласилась. Он был на седьмом небе от счастья. Чжань, едва только вернувшись из магазина, первым делом побежал к друзьям, хвастаясь новым рюкзаком перед ребятами, пока один из мальчишек, новенький в их компании, зло ткнув пальцев, не рассмеялся, обозвав его девчонкой. - Красный? – злобно говорил он – Такой цвет носят лишь девчонки. - Но я не девчонка, - хлюпнул носом Чжань. Дети часто бывают злыми, он это понял ещё тогда. Норман, тот самый, который обсмеял его рюкзак и его самого, долго глумился над ним, хвастаясь своим навороченным портфелем, который его семья могла себе позволить. Чжань тогда очень долго плакал в объятиях мамы, а та нежно гладя его по вздрагивающим плечам, баюкала в своих руках, снова шепча о том, какой он у неё хороший и добрый мальчик. Говорила ему о том, что скорее всего Норман позавидовал ему, вот и дразнится. Первый год в школе прошёл на удивление легко и интересно. Дети хорошо приняли его и Чжань даже подружился с несколькими ребятами особенно тесно. После уроков, он часто бросал свой любимый рюкзак у порога дома и бежал на улицу, чтобы поиграть. Его мама с неодобрением смотрела на него, но всегда позволяла. Хотя после нудно распинала его за небрежность. Но под конец учебного года, когда оставалась всего одна неделя до долгожданного лета и маячивших первых каникул, всё резко изменилось. Чжань в тот день вернулся со школы в приподнятом настроении, застав побледневшую мать плачущей на кухне. Женщина почти что выла и сердце ребёнка совершило кульбит, обливаясь кровавыми слезами. Он не мог выносить её слез. Только не родной и так обожаемой им мамы. Мальчик подбежал к ней, сразу же заключая всхлипывающую, дрожащую женщину в объятия. Его маленькие ладоши ласково проходились по её спине, стараясь избавить от страданий. Та испуганно дёрнулась, а после подняла залитое слезами лицо и потухшими глазами взглянула на сына, словно на чужака. - Мамочка, что случилось? – прошептал Чжань. - Он ушёл, - безжизненно выдавила из себя женщина. - Кто? – не понял ребёнок. - Твой отец! - выкрикнула та – Он оставил нас одних, понимаешь? Чжань не понимал. Куда ушёл папа? А главное зачем? Ведь ещё с утра всё было хорошо. Да, его отец в последнее время часто болел, и он не раз видел суетящуюся вокруг него маму, которая без конца таскала ему лекарства. - Объясни мне, - тихо попросил Чжань. - Он умер, сынок... – огорошила его Жилан – бросил нас с тобой одних. Известие о кончине отца накрыло ребёнка и погребло под лавиной холодного снега. Он застыл, раскрыв рот, а глазки, до этого и так бывшие на мокром месте, покраснели ещё сильнее. Мальчик всхлипнул и разразился рыданиями. Жилан притянула его к себе, обняла крепко крепко и зашептала. - Но у меня есть ты и я ни за что не позволю тебе тоже оставить меня. - Но я и сам тебя никогда не брошу, – возразил икающий от плача Чжань. - Оставишь, - неожиданно резко произнесла мама – когда-нибудь ты всё равно меня покинешь. Но я, - почти что выкрикнула она – этого не допущу! Ты мой, Чжань. И навсегда будешь рядом. После похорон, мать почернела от горя. Несколько дней она не выходила из их с отцом спальни, даже не разговаривая с ним и не отвечая на вопросы. Чжань сидел под дверью, скребя маленькими пальчиками по створке и умолял впустить его, ведь ему тоже было одиноко и больно. Он просил покормить его, так как сильно проголодался, но сколько бы ни звал, мама не откликалась. В один из вечеров она сама пришла к нему в комнату и поставила в известность, даже не спрашивая, а хотел ли он. - Я сегодня была в твоей школе и перевела тебя на домашнее обучение. - Но, мама.. – попытался возразить ребёнок. - Не спорь со мной! - впервые рыкнула она на него в ответ - Ты больше не будешь туда ходить! - Но я хочу, - заплакал Чжань - почему? - Ты будешь делать то, что я скажу. Ты можешь хотеть, но будет по-моему. С тех пор дни для него потянулись слишком однообразные и скучные. Жилан просиживала с ним за учебниками, втолковывая ему науку, но Чжаню, схватывающему всё на лету, не хватало общения со сверстниками. Учёба учёбой, а игры, совместные проделки и живой беседы никто не отменял. Спустя ещё неделю, он заметил, как с его стола пропал мобильный телефон, который в первый класс ему купил отец, потом приставка, но он не задавал вопросов, зная, кто в этом виноват. Детское сердечко проглотило обиду, но когда Жилан унесла из его комнаты все развлекательные игры и любимые книги, мальчик всё-таки не смог смолчать. Он взбунтовался. - Ты не должен переживать об этом! - отчеканила она тогда - Во всех этих дурацких книжонках нет ничего из того, что тебе следует знать и с чего брать пример. Так же как и игры. Бессмысленное занятие, делающее нынешнее поколение тупыми овцами. Чжань открыл было рот, но пригвождённый злым взглядом, не смел перечить, решив смолчать. От нечего делать, он словно привидение бродил по дому, не зная чем себя занять. Бесцельно слонялся из комнаты в комнату, пока не решился выйти погулять. Но как только он подошёл к входной двери и потянул за ручку, перед ним возникла мама, полыхая раздражением, и больно схватила его за локоть, оттаскивая в сторону. - Нельзя! - Но почему!? – воскликнул Чжань – Я немного погуляю с ребятами и.. - Нет, я сказала! На следующий день он понял, что мама сменила замки и ключи от дверей теперь находились только у неё. Он недоумевал, что происходит, а мама даже не пыталась ему объяснить, лишь только в редкие моменты, когда на неё что-то накатывало, она садилась на диван, усаживала его к себе на колени, и шептала. - Ты мой, я никуда тебя не отпущу. Не позволю покинуть меня. Потрясением для него стало то, что ещё несколько дней спустя, мама выгребла с его комнаты все игрушки, так любимые детскому сердечку, небрежно сложив их в холщовый мешок, а после снесла на мусорку. С глазами, полными слёз, Чжань следил за всем этим из окна своей спальни, не веря, что мама могла так с ним поступить. В тот день он впервые разозлился. Когда Жилан вернулась в дом, провернув ключ в замочной скважине, Чжань подбежал к ней и, уперев руки в бока, гневно воскликнул. - Почему ты так со мной? За что? - Как ты смеешь так разговаривать с матерью, паршивец? – Жилан, почти никогда не повышавшая на него голос, гневно уставилась не непокорного сына, буравя его взглядом -  Кто дал тебе право, м? Хочешь сбежать, да? Я тебя растила столько лет, кормила, поила, а ты туда же? Ты хочешь бросить меня, как и твой папаша, гадёныш? - Нет, мам.. я.. – стушевался мальчик. - Пошёл вон с моих глаз! Чжань отскочил от замахнувшейся на него женщины и опрометью бросился вверх по лестнице, но пробежав мимо своей комнаты, рванул на чердак. Он забился в самый тёмный угол, усевшись на покрытый пылью пол, и бездумно уставился прямо перед собой, трясясь от страха. Когда он немного пришёл в себя, то поднялся и подошёл к окну. Взглянув на гуляющих детей, на соседку из дома напротив, в сердце ребёнка поселилась грусть и тоска. Он тоже хотел на воздух. А сейчас впервые почувствовал себя словно в клетке. Он множество раз видел соседа, мистера Робсона, у которого были во дворе вольеры с запертыми там собаками, и внезапно ощутил некую схожесть своего положения. Просидев в темноте без малого два часа, Чжань немного пришёл в себя и спустился вниз, виновато потупившись. Жилан как раз гремела кастрюлями, по-видимому, готовя ужин. Как только он вошёл, та даже головы не повернула. - Одумался? – только лишь спросила она. - Мгм, - прошелестел ребёнок. - Вымой как следует руки. Негоже садиться за стол грязным поросёнком. Чжань со всех ног ринулся в ванную, тщательно намыливая руки. Ведь мама так сказала, а её нужно слушаться. Это было первым, что он запомнил. Вернувшись, он сел напротив Жилан и та, как-то неестественно улыбнувшись, пододвинула ему стакан с водой. - Выпей, - проговорила женщина. - Но я не хочу, - качнул головой Чжань, с опаской поглядывая на наполненный стакан. - Пей, я сказала! – прошипела Жилан и мальчик тут же опустошил ёмкость, утерев капли со рта – И впредь не спорь со мной, понял? - Да, мама. После ужина, прошедшего в молчании, он понял, что его слегка подташнивало. Голова, когда он поднимался на второй этаж, закружилась, и Чжань чудом не сверзнулся со ступенек, норовивших ускользнуть из-под ног. В тот же день он и обнаружил робота под кроватью. В первые два месяца Чжань был уверен, что мама следила за каждым его шагом. Он как-то обнаружил, что под потолком его спальни вдруг появилась маленькая чёрная коробка с линзой и крошечной лампочкой, которая то и дело вспыхивала красным. Насмотревшись в своё время, когда это было ещё доступно, боевиков, как и любой мальчишка, любящий перестрелки и погони, Чжань решил, что это камера, и буквально сходил с ума от одной мысли о том, что мама наблюдала за его страданиями и наслаждалась ими. А то что он страдал, по крайней мере, ему самому, было очевидно. Постепенно Жилан забросила с ним заниматься и, просиживая долгие часы за ничегонеделанием, Чжань натурально сходил с ума. В первое время он развлекал себя тем, что как безумный скакал по кровати, потом пытался перебить всех насекомых в комнате, затем скручивал в жгуты постельное, разыгрывая сценку из просмотренного им когда-то фильма, будто решил покончить жизнь самоубийством. И вот это он сделал зря. Но понимание пришло уже потом. Жилан просто-напросто перерезала провода и просмотр фильмов стал ему тоже недоступен. И тогда мальчик решил, что ему пора бежать. Ну а что? Пойти в открытую против мамы, которая так сильно изменилась, он не мог, а попросить помощи считал, что уже пора. Когда на дом опустилась ночь, он прокрался к комнате родителей и притаился под дверью, прислушиваясь, но никах звуков оттуда не раздавалось. Он осторожно приоткрыл створку и юркнул в спальню, заметив мирно спящую женщину. Чжань мысленно попросил у неё прощения и на цыпочках подошёл к прикроватной тумбе, осторожно, чтобы не наделать шума, стащив ключи. Но добраться до входной двери и выйти наружу не сумел. Вскрикнув от испуга, когда его со спины обхватили руки, трясясь и обмирая от ужаса, Чжань повернулся, поймав взбешённый взгляд мамы. По телу ребёнка прокатилась дрожь, а кожу усеяли мурашки. Такой неприкрытой, лютой ненависти он ещё не видел. Жилан почти всегда смотрела ласково, нежно и души в нём не чаяла. В этой же женщине, он с трудом узнавал маму, давшую ему жизнь. Та сцепила зубы и процедила. - Ты сам виноват в том, что будет дальше. Чжань не понял тогда её слов, но потом ощутил весь гнев родного человека на себе. Он сидел на кровати, запертый в своей комнате, и сверлил взглядом коробку на потолке, но дотянуться, чтобы сорвать её не мог – не позволяла неожиданно появившаяся цепь, и тогда мальчик в порыве отчаяния запустил в неё кружку с чаем, который перед сном принесла ему Жилан, заставив выпить. Но он не смог осилить его полностью, поэтому оставалось ещё на самом дне. Естественно, ребёнок промахнулся. В наказание ему потом пришлось пить из пластиковых крышек от дезодоранта или лака для волос, морщась от постороннего химозного привкуса. И когда Чжань уже почти смирился с наличием камеры, коробка однажды упала сама. Просто шлёпнулась об пол, напугав его до ужаса, и развалилась на части. Тогда Чжань понял, что никакая это не камера, а всего лишь муляж. Спустя год своего заточения он совершенно одичал. Кроме мамы и насекомых, с которыми он почти сроднился, общаться было не с кем. Собственная комната приводила мальчика в ужас, вызывая тошноту, поэтому он всё чаще стал сбегать на чердак, где открыл для себя окошко в новый мир и наблюдение за творящимся на улице. Но створки он никогда не распахивал. Боялся. Если Жилан лишит его и этого, он просто не переживёт. Чжань часами стоял у окна, по-чёрному завидуя соседским мальчишкам. Но сколько бы он не махал им рукой, стараясь привлечь внимание, на его окна никто не смотрел. Это был второй урок. Со временем, Чжань стал считать себя невидимкой. Он был отрезан от мира, от всех удовольствий, буквально жил по расписанию, придуманному мамой, и горевал от того, что всеми брошен и забыт. Годы, проведённые им в заточении, больше не волновали. Особенно после того, как Жилан поила его какими-то горькими отварами. Он смиренно принимал такую жизнь, и у него даже не возникало мысли с чем-то спорить. Но в моменты просветления, особенно перешагнув порог своего шестнадцатилетия, Чжань взбунтовал. Он рвал и метал, кричал, расшвыривая по комнате немногочисленные вещи, одобренные мамой. Юноша ненавидел её в такие моменты, обзывал, ничуть не стесняясь, что она услышит, сбивал костяшки в кровь, стараясь разорвать удерживающие его цепи. Всё было без толку. Жилан возникала на пороге и тоном не терпящим возражений, приказывала прибраться за собой. Тогда Чжань понял, что боль – тоже своего рода союзник. Он стал искать возможность нанести себе порезы. Он резал тонкую кожу запястий, используя пружины матраса, рвал зубами предплечья, старательно выдирал себе волосы, клочками складывая их под подушку, не особо прячась, чтобы Жилан непременно их нашла. Но женщина оставалась абсолютно равнодушной и холодной ко всему, чтобы он ни делал, и тогда Чжань решил, что с него хватит. В один из дней, скрутив простыню, он приспособил её на подвешенную к потолку люстру, а сам взобрался на колченогий табурет. Опутав шею, Чжань со смирение окинул свою темницу мрачным взглядом и оттолкнулся. Сожалений, как и страха не было, только решимость покончить со всем поскорее. Единственное, о чём он переживал, так это о том, чтобы точно умереть и чтобы ему никто не помешал. Но Жилан, будто чувствуя его на запредельном уровне, с грохотом ворвалась в комнату и безжалостно вырвала его из лап смерти. Чжань брыкался, хрипел, не в силах нормально вздохнуть, а спустя мгновение оказался уложен на кровать и прочно привязан. С того самого дня, замки были вырезаны из его двери. Жилан вновь стала поить его ненавистными отварами, и юноша почти всегда находился в полубреду. Он не осознавал где он, сколько времени, который сейчас день. Мать уверенно подавляла его волю, делая из него тряпичную, послушную во всём куклу, жалкое подобие человека. И Чжань понял, что в таком состоянии бодаться с ней не сможет. У него просто не хватало на это жизненных сил и ресурсов. Смирение. Такой путь он избрал. Но с тех самых пор перестал называть эту свихнувшуюся от горя женщину матерью. Потому что знал, его мамочка никогда бы такое с ним не сотворила. Эта же женщина была чужой. Злобной, циничной и мерзкой. Когда Жилан связывала его в качестве профилактики, то будто специально приходила к нему и садилась на край кровати, часами монотонно втолковывая какой он беспомощный, неприспособленный ко всему ребёнок. И что только с помощью неё он сможет выжить. Ведь если бы она не кормила его и не заботилась, он давно бы уже ушёл от неё, как и его отец. А она этого не могла допустить. Естественно, он думал о самоубийстве и не раз. После первого неудавшегося опыта, Чжань днями напролёт просчитывал свои возможности. Но теперь, по прошествии времени, его всегда что-то останавливало. Он переживал за Жилан. Как бы она его ни мучила, он не мог бросить её одну. В первую очередь, слишком зависимым он стал. Конечно, представься шанс – он бы сбежал без раздумий. Сбежал бы и первым делом оказал женщине необходимую помощь. Возможно, её вылечили бы и она стала прежней, но он не был уверен. А потом, за год до его совершеннолетия случилось это. У Жилан с самого раннего утра болел живот. Чжань слонялся по дому и не находил себе места от тревоги, слыша, как та плакала за дверью ванной. Он не знал чем ей помочь. Не в силах больше слушать эти стенания, он постучал в дверь. - Что с тобой? - Мне больно, - простонала Жилан из-за створок. - Открой, - Чжань дёрнул ручку, но та не поддалась. За дверью раздались слабые шаги, а после на пороге появилась Жилан, и у Чжаня замерло сердце. Густая подводка растеклась по всему лицу чернильным пятном, трусы женщины оказались спущены до колен, а сама она, бледная и трясущаяся, держалась за живот. Чжань уже и не помнил, когда в последний раз видел её такой уязвимой. - Что происходит? - Почему так больно? – прошептала Жилан, глотая слёзы и давя рвущиеся с губ рыдания. - Ты отравилась? - Похоже на выкидыш.  Жилан снова настигли судороги и лицо женщины исказилось от боли. Чжань не понимал, что всё это означает и в первую минуту растерялся. Выкидыш? Она чем-то больна? Невольно он задумался о том, чтобы воспользоваться положением и попробовать сбежать. Но услышав очередной стон, бросился, прогремев цепью, к полотенцу, которое смочил холодной водой и промокнул Жилан влажное от испарины лицо. Гнетущая тишина, установившаяся между ними, нарушалось рыданиями и стонами. Пока женщина корчилась сидя на унитазе, Чжань стоял и с лёгким раздражением смотрел на неё, не зная чем мог бы помочь. А хотел ли он? Всё-таки он помог ей подняться и перебраться в спальню. Оказавшись в кровати, Жилан свернулась калачиком, греясь под одеялом, которым Чжань поспешил её укрыть. - Спасибо, - пробормотала та и Чжань выпучил глаза. Он уже и не помнил, когда в последний раз слышал что-то подобное из уст этой женщины. Наверное, впервые с тех самых пор, как умер отец. - Мой ребёнок, - одними губами прошептала Жилан – не должен был родиться. Я приняла меры… - Ребёнок? - переполошился Чжань - Какой ребёнок? - Я ждала малыша, - прохрипела Жилан - но его больше нет.. - Ты.. ты убила его? – побледнев пробормотал Чжань и увидел слабый кивок – Но почему? - Его отец, - из последних сил прошептала женщина – носитель редкой генной мутации, которая вызывает прозэнцефалию. Я узнала.. - Что? – не понял Чжань, смотря с недоумением. - У ребёнка с этим синдромом было бы много проблем. Чересчур много.. Мне не потянуть.. - Каких? - Обезображенное лицо, неразвитый мозг… - Жилан снова простонала от боли, пережидая ещё один спазм – такие дети обычно не живут долго. Было бы намного хуже проходить девять месяцев и родить нежизнеспособного младенца. Потом морока с захоронением.. я не хочу пройти через это снова. - Ты убила его, - опустошённо произнёс осмысливший случившееся Чжань – и за это я говорю тебе спасибо. - сделав паузу, он окинул сжавшееся тело безразличным взглядом и тихо добавил - Меня же ты мучаешь в отличии от этого дитя слишком долго. - Он не стал ничего больше говорить, поднялся, а плечи его опустились. Уже стоя на пороге, Чжань обернулся, прошептав едва слышно - Отпусти и меня. Прошу тебя. Или дай мне тоже умереть, - и вышел, прикрыв за собой дверь. Во второй раз, когда Жилан забеременела, он тупо её проигнорировал. Хотя и не сразу понял в чём дело.»

***

Как только Жилан вернулась после своего двухдневного отсутствия, Чжань вновь получил возможность забираться на чердак. Ему не спалось и он, оказавшись наверху, застыл у окна, рассматривая привычный взгляду пейзаж. За те дни, что он провёл взаперти своей комнаты, вокруг ничего не поменялось, хотя нет, в окнах напротив всё чаще и чаще стал загораться свет. Его неожиданно привлекло движение, но когда дом погрузился во тьму, Чжань подумал было, что ничего интересного не произойдёт и собирался уже уходить, как вдруг заметил в соседских окнах расплывчатую фигуру. Он замер, словно пойманный светом ярких фар заяц, и юркнул в сторону, но потом любопытство всё же победило, и Чжань снова вернулся на свой наблюдательный пост. Фигура в окне, по виду, принадлежала мужчине и тот неожиданно поднял руку и махнул ему. Чжань неверяще распахнул глаза. «Он заметил? Меня ещё кто-то видит? Да быть такого не может? Я же призрак, бесплотный дух… Как?» Решив кое-что проверить, Чжань вскинул руку в ответном жесте, а после с колотящимся сердцем отбежал от окна и торопливо спустился к себе. Он застыл напротив занавешенного окна, прекрасно понимая, что не посмеет отдёрнуть занавеску. Юноша почувствовал себя защищённым от чужого взгляда и внимания. Но на следующей день его снова повлекло на чердак, и он вновь увидел незнакомца, смотрящего на него в упор. Смешанные чувства заставляли метаться, а голову гудеть от различных мыслей. Жилан всё ещё не опоила его своими настойками, поэтому Чжань мог мыслить здраво. Хотя искренне переживал, что двинется умом окончательно. Его вело любопытство, но наравне с ним неподконтрольный страх неизвестного. Сколько лет он маялся один, кроме Жилан не общаясь с людьми. Его слушателями и партнёрами по нескончаемым беседам были лишь только насекомые и мыши, скребущиеся по углам. Никто даже не знал о нём. А тут… Чжань впервые был растерян. И в одну из ночей он так и простоял у окна до утра, не решившись сдвинуться с места.

***

Ибо с волнением наблюдал за незнакомцем, а после всё-таки позволил себе распахнуть окно. Ох хотел крикнуть, поинтересоваться, не нужна ли его помощь, но в этот самый момент, как обычно некстати, в дверь раздался стук и он обернулся, а когда снова взглянул в окно, там уже никого не было. Чертыхнувшись, парень разрешил тётушке войти, и та, сияя улыбкой, внесла поднос, поставив его на прикроватный столик. - Доброе утро, мальчик мой. Вот, решила подать тебе завтрак в постель. Как спалось?  Ибо кисло улыбнулся, но от чистого сердца поблагодарил Ву Лан за заботу, хотя сейчас все его мысли занимал парень из соседского дома, а никак не еда. - Тётушка, - замялся он, не зная как спросить. - М-м-м? – Ву Лан коротко взглянула на распахнутое окно, а после настороженно на племянника. Ибо поймал её взгляд, и решил, что не станет спрашивать. Он знал, что ничего нового для себя, по крайней мере от неё, не узнает. - Вы позавтракаете со мной? - Ибо заметил как расслабились напряжённые плечи женщины и та согласно кивнула, пообещав вернуться буквально через пару минут. Пока Ву Лан ходила себе за ещё одной порцией, Ибо вновь оказался у окна. Он решил, что после завтрака сходит к тому дому и посмотрит на него поближе и будь что будет. Ву Лан вернулась и скромно присела на кровать, принимаясь весело щебетать о планах на день. Ибо поделился с ней тем, что прослушивание отложили, а та посетовала на плохую организацию. - Ах да, Ибо, – спохватилась Ву Лан – я сегодня уйду к соседке. Она снова собралась в город по делам, а меня позвала в няньки. Ну что ж, это было ему на руку. Поблагодарив тётушку за вкусный завтрак, Ибо, как только Ву Лан покинула его спальню, оделся и, схватив телефон и наушники, под видом репетиции танца, выбежал из дома. Он остановился на заднем дворе, рассматривая пошарпанные серые стены и прохудившуюся крышу. Он не понимал, как в таких условиях можно жить. Вокруг царило запустение, а местами отколотый от стен кирпич битой крошкой валялся на пожухлой траве. Возле этого загадочного дома даже дышалось по другому. В воздухе витала пыль и веяло сыростью. Но что его поразило до глубины души, так это несколько забитых досками окон. «Не дом, а тюрьма» сделал вывод Ибо. Парень старательно обошёл жилище со всех возможных сторон, но к своему разочарованию, никого не обнаружил. Это казалось странным. Он ведь буквально только что видел незнакомца, маячившего в окне. И вряд ли тот успел за такое короткое время сбежать. Застыв под тем самым окном, Ибо задрал голову вверх и на пробу негромко крикнул. - Эй, есть кто? Ответом ему послужила тишина. Тогда он попробовал снова, но кроме взлетевший стаи испуганных птиц с ветки ближайшего дерева, ничто и никто ему не отозвалось. Чжань же, сидя на полу в своём излюбленном углу, скрывшись от взгляда незнакомца, вдруг услышал тихое шуршание, доносящееся со стороны сваленных в углу коробок. Он обернулся и заметил там мышь, которая нагло зарылась в пакет принесённых им с утра конфет. Чжань поднялся и подошёл ближе. Схватив конфету, с мрачным удовлетворением наблюдая, как мышь шуганулась и сбежала к себе в нору, он открыл было уже рот, чтобы насладиться давно забытым вкусом, ну потому что на его памяти это впервые за несколько лет, когда Жилан раскошелилась на сладкое, он в последний момент остановился. А не очередная ли это ловушка? Однажды, несколько месяцев назад, Жилан точно так же купила ему клубнично-банановый сок. На радостях он выпил всё до последнего глотка, а к вечеру у него началась жуткая диарея. Видимо, женщина подмешала помимо препаратов ещё и сильнодействующее слабительное. Что ею двигало, он до сих пор не мог понять. Тем не менее, соблазн был слишком велик. На свой страх и риск, сунув сладкую конфету в рот, Чжань осторожно ощупал её языком: ну а вдруг внутри неё канцелярская кнопка или осколок стекла. Но возможная опасность нисколько не испортила его удовольствия, и он невольно расплылся в улыбке. Конечно, Чжань не исключал, что это просто новая, более изощрённая пытка и Жилан решила напомнить ему чего он лишён, чтобы сломать волю. Но ничего у неё не выйдет! Он уже давно смирился со своей участью и оставил всякие попытки разгадать её мотивы. Как правило, в чужих поступках не было ни смысла, ни логики. Единственное, что он знал и понимал, та это то, что Жилан хотела привязать его к себе пожизненно. Что ей отчасти удалось. Слопав конфету, Чжань снова двинулся к окну. С затаённой надеждой поглядел сквозь мутное от разводов стекло, как вдруг наткнулся на стоявшего внизу парня, который внимательным взглядом смотрел прямо на него. Юноша юркнул вниз, присев на корточки, и сухо сглотнул. Сердце молотило по рёбрам, заставляя задыхаться. «Чёрт возьми»  Чжань долго собирался с мыслями, не решаясь встать. Но подумал, что Жилан ведь не было дома, и никто не посмеет ему ничего предъявить, снова поднялся. Он прижался лбом к прохладной поверхности и смело посмотрел на соседа. Тот стоял всё так же, не сводя с его окна взгляда, а когда заметил его, робко улыбнулся. Чжань ненадолго подвис, а после несмело растянул губы в улыбке. Ибо воодушевлённый и окрылённый тем, что ему подарили улыбку, решил, была не была. - Кто ты? – крикнул он – Как тебя зовут? Выйди ко мне, не бойся. Давай знакомиться. Чжань глядел на беззвучно шевелящиеся губы незнакомца и мотал головой, разводя руки в сторону. - Я не слышу тебя, но мне этого и не нужно.. – бормотал он – мне достаточно того, что ты видишь меня, замечаешь… - Эй, открой окно, - надрывался Ибо – я всего лишь хочу поговорить. Я не сделаю тебе ничего плохого. Чжань блаженно улыбался, потому что случившееся сегодня в очередной раз перевернуло весь его мир. Он вдруг понял. «Я больше не один!»