Галерея

      — Я все понимаю, рамки приличия и мои принципы, но… — Феликс вцепился в рубашку Чанбина, когда они поднимались в лифте отеля, в котором остановились в Токио. — Но этот день, этот город, ты, боже, ты…              Он делал передышки лишь для того, чтобы сказать несколько слов, после вновь припадая к раскрасневшимся губам Чанбина, которого он целовал, не отрываясь всю дорогу в такси и теперь в отеле. Феликсу казалось, что если он не будет держать Со рядом каждую секунду, то обязательно что-то произойдет, и он лишится его навсегда, поэтому с того самого момента, как самолет приземлился в аэропорту, он не отлипал от него.              Ли держал его за руку при любом удачном случае, гладил запястья и сжимал мускулистые плечи, всецело отдавал себя эмоциям, которые дарили ему Чанбин и новый город. Такое сочетание сносило крышу и становилось миксом ярчайших эмоций, ведь за всю его жизнь он не испытывал столь насыщенных чувств просто от пребывания с кем-то в новом месте.              Его очаровывало все, что делал Чанбин — от банального заказа на японском в ресторане до мужественной реакции на аттракционах, когда он и сам боялся, но пытался поддержать Феликса, особенно в комнате ужасов. Да просто болтать ни о чем с ним было настолько завораживающе, что, казалось, время останавливалось, поэтому теперь ему хотелось передать свои ощущения без слов, отдаться этому и забыть про гордость.              Чанбин в свою очередь боролся с собственным самоконтролем, но выиграть эту битву, когда перед ним стоял такой открытый, слегка опьяненный Феликс, готовый сорвать с него одежду уже просто взглядом, было сложнее, чем обычно.              Не выдержав напора, Со прижал его к стене лифта, обхватив за талию буквально до хруста собственных суставов: настолько сильно он хотел обладать им. Сдерживаться становилось все сложнее, когда Феликс одним бедром начал тереться о пах Чанбина, где даже сквозь ткань брюк было заметно явное возбуждение, периодически выдыхая в поцелуи мольбы о том, чтобы тот продолжал оглаживать своими сильными руками его утонченное тело, готовое расплавиться от одних лишь прикосновений.              Пальцами Со уже пробрался под ткань мягкого свитшота, купленного в тот же день, сжимая линии на ребрах и спускаясь к ремню, где выпирали тазовые косточки, которые было так приятно очерчивать большим пальцем, ладонью впиваясь в кожу на талии. Каждый импульс сближал их тела все теснее, они оба тяжело дышали, когда послышался звук, оповещающий о том, что лифт прибыл на нужный этаж. Ли тут же схватил Чанбина за руку и потащил в сторону их номера, не обращая внимания на горничных, пытающихся скрыть свое недовольство от вида двух мужчин с раскрасневшимися губами.              Как только дверь в номер закрылась, Чанбин был повален на мягкую постель, а Феликс оседлал его мускулистые бедра, шепча на ухо:              — Я больше не могу себя контролировать, просто возьми меня, возьми меня так, как ты хотел меня тогда в бассейне, я знаю, о чем ты думал, сделай это со мной.              Ловкие руки быстро расстегнули рубашку, когда губы вновь припали к чужим, собственнически проникая языком, встречаясь с другим в разгоряченном танце, мокром и грязном. Звуки, наполняющие комнату, опьяняли еще сильнее, Ли издал очередной стон, после того как Чанбин грубо сжал его ягодицы. Одной рукой он притянул Феликса за шею, не отрываясь от его губ, в то время как вторая, вытягивая ремень из шлевок, обхватила уже оголенную кожу, разводя половинки и массируя колечко мышц.              Тяжесть внизу живота Ли уже становилась болезненной, когда Со проник в него одним даже не смазанным пальцем, начиная плавно двигаться, и Феликс практически закричал от накрывшего его оргазма. Он кончил в одежде, просто от чужого, но уже такого нужного тела под ним и малейшего прикосновения к чувствительному месту, которое неоспоримо хотело большего. Но Чанбин остановился и привстал на локтях, тяжело дыша и пытаясь не растерять последние крупицы самообладания, ведь сдерживать себя перед таким Феликсом было буквально больно. Он понимал, что не мог так поступить, он не сможет с ним спать, пока не будет честен.              — Ликси… — Чанбин выбрался из-под него и сел рядом, Ли смотрел на него ошарашенным взглядом, не понимая, почему он остановился. — Мне нужно тебе кое-что рассказать…              — Не говори, что ты девственник, — слабо посмеялся Феликс, поморщив нос.              — Хах, нет, — Чанбин почесал скулу. — Это немного серьезнее, чем ты думаешь. Я не хочу, чтобы между нами были какие-то секреты, поэтому, пожалуйста, выслушай меня. За эти дни я и сам не понял, насколько сильно привязался к тебе, ты стал мне слишком дорог, чтобы я мог продолжить врать, в чем именно заключается моя работа. Я не прошу от тебя ничего, кроме как понять меня и все. Если ты примешь меня, я сделаю все, что пожелаешь, и я уже буквально завязал с этим, но пока что обстоятельства идут против меня. Я больше не могу скрывать это, хотя и пожалею об этом разговоре.              — Ты тоже стал мне очень дорог, — Ли придвинулся ближе и взял его за руку, показывая ему свои поддержку и готовность выслушать все, что тот ему поведает. — Расскажи уже, сорви пластырь быстрее, чтобы тебе стало легче.              — Мне кажется, я никогда так не нервничал, как сейчас, — он сжал чужую ладонь в своей сильнее. — Я понимаю, что момент не самый подходящий, но я не могу себе позволить молчать дальше. Я не лучший человек на твоем пути, и ты был совершенно прав, когда говорил, что от меня исходит негативная аура, ведь оно так и есть, я делал много плохих вещей и по сей день продолжаю это делать. Те картины… Это не просто портреты… — каждое слово давалось ему с титаническим трудом, открываться перед кем-то настолько нужным казалось в тысячу раз сложнее. — Мы не продаем картины, мы занимаемся эскортом и все модели… Они живут там же, в Галерее.              — Это, конечно, незаконно, но это их выбор, — в голосе Феликса слышались нотки разочарования, но тем не менее он продолжал держать его руку, переплетая пальцы.              — Не совсем их выбор. Мы держим их там, ты, наверное, слышал про похищения, в общем… Этим всем занимаемся мы.              — Ч-что?.. — Феликса отбросило как током, он тут же вскочил и прижался к окну, как можно дальше от кровати. — Как, в смысле… Что ты имеешь в виду?              — Это и не мой выбор, — Чанбин опустил голову, не имея сил посмотреть на него, находящегося в шокированном состоянии. — Я своего рода тоже раб в этой системе, мы все рабы, просто с разными возможностями. Мы должны очень много денег одному ужасному человеку, который заведует всем этим. Мы лишь исполняем приказы, чтобы не оказаться в могиле.              — Это все происходит не со мной, нет, — Ли начал тихо хихикать, хватаясь за растрепанные локоны. — Какая чушь, я сплю?              — Нет, Ликси, это правда, все, что говорю — это реальность. Мы с парнями уже около десяти лет в этом дерьме, и я очень не хотел тебя в это втягивать, пойми меня, у нас не было выбора тогда, мы были беззащитны. Я понимаю. Это звучит как оправдание, и выбор есть всегда, но в тот момент у нас его совершенно не было.              Феликс вскочил на ноги и, судорожно застегивая джинсы, поторопился как можно скорее сбежать из того номера, где только что узнал истинный источник того леденящего ужаса, который исходил от Чанбина. В глубине души Ли знал, что его внутренний голос никогда не лжет и всегда точно знает, когда необходимо бежать, но почему-то все эти дни он тотально игнорировал его, надеясь, что все это ему лишь кажется.              Он торопливо семенил по направлению к выходу, когда услышал сзади себя шаги, очевидно принадлежавшие Чанбину. Со встал с кровати и шел по ковровому покрытию комнаты, желая догнать. Он протянул руку к его плечу и хотел прикоснуться к Ли, остановить всеми силами, он был готов даже умолять, но понимал, что ему нужно время, чтобы прийти в себя, поэтому протянутая рука медленно опустилась, сжимаясь в кулак.              Чанбин не был зол, не был раздосадован и уж тем более не был разъярен, как в моменты и попроще этого, он испытывал лишь чувство ужасной потери. Казалось, если он сейчас отпустит Феликса, то больше никогда его не увидит и потеряет навсегда. Но и против его воли оставлять при себе он его не мог, поэтому просто молча позволил уйти, надеясь на лучшее. Со остался сидеть в темном номере с полузакрытой дверью, через которую попадал слабый коридорный свет, и просто ждал, мысленно ругая себя, что решился на такой разговор в стране, где Феликсу было даже некуда податься, все вокруг чужое, и теперь Чанбин тоже.              Феликсу хотелось, чтобы его остановили, хотелось сбежать и скрыться, он и сам не понимал, что ему нужно прямо сейчас, поэтому он принял решение бродить по ночному Токио, слоняясь по темным улицам, совершенно позабыв, что находится в чужой стране, абсолютно не зная язык и местность. Как он мог так вляпаться, как спустя столько времени он снова решил открыть свое сердце не тому человеку? Сколько предательств ему предстоит еще пройти, сколько пролитых слез окрасят его щеки?              Помимо всего этого, он испытывал ужасное чувство вины из-за того, что произошло между ними каких-то пятнадцать минут назад. Интимная жизнь не была его сильной стороной, а с этим мужчиной он испытал незнакомую до этого момента раскрепощенность, которая заволокла его разум. Сейчас же он сожалел об этом больше, чем хотелось бы. Мокрые от слез щеки и содрогающиеся плечи выводили его из себя, он дал сам себе пощечину, потом еще одну, снова и снова, до тех пор, пока кожа не начала гореть огнем. Пусть и сквозь боль, но он почувствовал некое облегчение, из-за которого поток слез ненадолго уменьшился, хотя руки и продолжали дрожать.              Феликс не мог поверить в происходящее, он в другой стране, совершенно один, сердце разрывалось от разочарования и страха за свою жизнь, за жизни тех, кого они держали в заточении, с чем он совершенно ничего не мог поделать. Он ведь всего лишь простой парень без каких-либо планов на будущее, плывущий по течению жизни, а не спецагент, способный схватить преступника и отправить его под суд.              Ему срочно нужно было с кем-то поговорить, иначе его и без того неспокойный разум мог вот-вот расколоть череп своим давлением. Единственный человек, которому он безоговорочно доверял, был Минхо, его брат, находившийся сейчас за сотни километров. Сейчас младшему Ли было наплевать на то, сколько денег его оператор снимет за звонок в другую страну, разговор на грани истерики был куда дороже. Присев в одном из тихих дворов, Феликс набрал номер и услышал гудки, заранее зная, что Минхо прибьет его тут же, как узнает все подробности, но, если это необходимо, он выслушает все нотации и поговорит с родным человеком.              — Феликс? Ты в порядке?! — старший кричал в трубку. — Где ты?              — Ты до Японии докричаться хочешь, что ли? — отводя от уха телефон, проворчал Феликс. — Я хотел с тобой поговорить, ты сейчас один?              — Нет, но сейчас буду, — Минхо прикрыл динамик рукой, но безуспешно, ведь Феликс услышал, как брат шикает на собеседника рядом с ним. — Джисон, свали с дивана и иди к себе. Что такое, Ликси, я за тебя переживаю, тот урод ничего тебе не сделал? Я лично задушу его, если он хоть пальцем тебя тронет.              — А-эм, нет, он ничего не сделал, но… — Феликс пытался перевести дыхание, но голос его подводил. — Он мне кое-что рассказал, Минхо, мне очень страшно, меня сейчас стошнит, — блондин начинал судорожно задыхаться.              — Тише-тише, Ликси, — Минхо забрался на диван с ногами и приосанился, понимая, что разговор этот будет не из легких. — Что именно он тебе рассказал?              — Ч-что он преступник, что это он ворует и убивает людей, — уголки губ были искажены болью, а щеки краснели от нехватки кислорода. — Я оставил там паспорт, черт, черт!              — Я, наверное, сейчас скажу бред, но тебе нужно к нему вернуться, — полушепотом произнес он, не веря своим словам, но после многочасового разговора с Джисоном он многое узнал о жизни их троих, поэтому был практически уверен в том, что его младший брат в безопасности рядом с Чанбином. — Я все знаю, малыш, если тебе будет легче, я могу поговорить с тобой об этом, но, думаю, будет лучше, если вы обсудите это вдвоем, раз уж он сам рассказал тебе об этом.              — Минхо, я точно с тобой разговариваю, ты что такое несешь? Тебе тоже промыли мозги? Ты ненормальный, что ли? — рыдания превращались в громкие крики.              — Феликс, прошу тебя, протри свои замечательные глазки и иди к нему, пока какие-нибудь якудза тебя не пришили, а по пути я тебе немного проясню ситуацию, хорошо?              — Л-ладно, но ты ведешь себя очень странно, — он шмыгнул носом, но все же встал с бордюра, на котором сидел все это время, и поплелся в сторону отеля.              Долгие минуты превратились в час, пока Феликс бродил по району вокруг здания и внимательно слушал рассказ брата, который поведал ему все подробности случившегося за последние сутки: как он до смерти переживал за Феликса, сколько потрясений произошло, рассказал все, пока он тихо слушал и сам себе кивал, впитывая каждое слово. Старший брат разложил все по полочкам, как диагнозы, которые выносил чуть ли не каждый день. К тому моменту, когда у обоих кончились деньги на телефоне, Феликс постепенно пришел в стабильное состояние, хоть его взгляд был опустошен до неузнаваемости.              Выбора не было, на улице уже поздняя ночь, поэтому ему все же пришлось возвращаться обратно. Город обволакивал своим шумом, мешая мыслям сосредоточиться на предстоящим разговоре. Людные улицы ночи выходного дня кишели компаниями разной степени алкогольного опьянения, тут и там слышался смех и, видимо, шутки на незнакомом языке. Разговор с братом и эта незапланированная прогулка по незнакомому ночному городу начинали приносить свои плоды, и он постепенно приходил в себя, настраиваясь на встречу с Чанбином, который теперь в его глазах был не то что новой версией, а словно другим человеком. Ноги привели его к зданию отеля, где его встретил Чанбин, сидящий на том же самом месте, где Ли видел его, когда в спешке убегал.              — Так, ладно, допустим все, что ты говоришь, — правда, — Ли выдохнул и протер лицо, тихо садясь рядом с поникшим Со. — Я не ребенок, и пусть я сейчас в диком ахуе, но будем мыслить рационально, да? Минхо мне все рассказал, поэтому теперь хоть я и боюсь тебя до ужаса, но я также испытываю к тебе сострадание, поэтому давай обсудим все это. Что ты планируешь делать дальше со всем этим дерьмом? У тебя же есть план, так ведь?              — Да, он уже давно есть, — Чанбин наконец поднял взгляд, удивленный сменой реакции парня, когда он вернулся спустя больше часа. — Мы все продумали и через пару месяцев уедем из страны навсегда, поэтому я и рассказал, хотел позвать тебя с нами.              — Это, конечно, мило, но быть в бегах всю жизнь и заниматься покрывательством я не хочу. Но есть один вопрос: ты сказал, что над вами кто-то стоит? Вы лично знакомы, знаешь, кто это?              — Д-да, я знаю многое о нем, а Чан еще больше, он связывается с ним напрямую, — Чанбин размял руки. — Но если ты хочешь предложить обратиться в полицию, то ничего не выйдет, у него там свои люди, один из них якобы занимается нашими поисками.              — Вот и славно, значит убьем одним выстрелом двух зайцев, у меня тоже в полиции друг работает, он не последний человек, он вам поможет, только вот… Кажется, у вас в заложниках находится его любимый…              — За это не переживай, Чан пару часов назад привез его к Сынмину, я про все знаю, это была одна из причин, по которой я решил все тебе рассказать.              — Значит, Сынмин теперь не такая злюка и, возможно, поможет вам, — Феликс подсел к парню взял его за щеки. — Каким бы мудаком и преступником ты ни был, и как бы мне ни было страшно сейчас, я почему-то готов тебе доверять. Прости, что поверил не тебе, но знай, мне сложно было тебе открыться, поэтому мне нужно было поговорить с братом. Но ты сильнее меня, ты смог и решил все рассказать, я поступил как мудак, убежав от тебя.              — Черт, Ликси.              Ли оказался в крепких объятиях, в которых до этого момента еще никогда не чувствовал себя в такой безопасности. На удивление обоих Феликс принял Чанбина таким, какой он есть, принял его грехи и все деяния, которые по воле судьбы ему пришлось совершить, но теперь, когда все секреты раскрыты, они наконец могли расслабиться. Пусть это и не означало конца всей истории, в которую они были впутаны, как минимум Чанбину теперь будет проще справиться со всеми трудностями, лежащими перед ним.              Он все же принял предложение Феликса в содействии полиции в поимке Ноля, однако это не означало наверняка, что им самим не грозит опасность оказаться за решеткой. Так или иначе содействие следствию и чистосердечное признание всегда шло на руку в правосудии, ведь они сами были жертвами в этой ситуации, но это не означало стопроцентное спасение от ареста. Теперь у него есть поддержка, полученная совершенно неожиданно, благодаря которой он способен свернуть горы. Хотя он и был уверен, что его отвергнут и будут испытывать отвращение, сейчас по его душе растекался мед, успокаивающий и сладкий.              — А теперь, если ты не хочешь, чтобы я написал на тебя заявление, мы должны быть в Сеуле завтра же, но я очень устал, давай немного поспим… Вместе, — немного отстранившись, произнес Феликс со слабой улыбкой на губах, его ужасно клонило в сон после пережитого стресса, поэтому после одобрительного кивка они завалились спать, даже не утруждая себя тем, чтобы переодеться.