Штурм твоего сердца не закончится моим поражением

Когда они зашли в его квартиру, Саске заметил с каким удовольствием Сакура сняла лакированные красные туфли на высоком каблуке, и так похоже на нее, неаккуратно, что одна туфелька упала на бок. Он поднял их и поставил сначала носками к выходу, а потом решил: плохой знак — так она точно уйдет, и потому переставил, как если бы она пришла и останется. — Чай будешь? — Не откажусь, — Сакура прошла к дивану и снова сняла куртку. Пока он у столешницы заваривал чай, поглядывал на Харуно. При ярком свете она смотрелась иначе в своем наряде. Его можно назвать вульгарным. Как минимум он несет на себе сильный возбуждающий заряд «обрати на меня внимание», только Саске отчего-то чувствовал: она надела его не столько, чтобы произвести впечатление, а чтобы чувствовать себя уверенно. И у нее получилось. Образ роковой красавицы королевы сделал не столько ее стиль, а что ей было комфортно в нем. Девушка особо не смотрела на хозяина дома, лишь сидела и покачивала ногой, вторую подсунув под себя, и будто знала, что он глаз от нее не сводит. — Тебе идет, — признал Учиха, принося им две чашки чая. — Спасибо. А что мне идет? — Харуно игриво запустила пальцы в блестящие волосы, наклоняя на бок голову. Играется еще, словно ему мало... «Сводить меня с ума»… — Наряд. — Кожа. Не находишь, что смело? — Тем не менее, плохой мальчик с тобой. — Саске сел рядом, отпив глоток и едва удержавшись, чтобы не сказать — на все согласный. — Саске, — Сакура все еще покачивала ногой, устроенной на другой, которую подогнула под себя. Он только повернулся, как девушка подтянулась к нему, прильнув к его груди и устраивая голову на его плече, а руки обвили его талию как лианы. И вот как ее понимать? Он глупо застыл с поднятыми руками, в одной из которых горячий чай. — Я не против, но это плохая идея. Ведь продолжения захочу. — Знаю, — пробормотала Харуно. Ее волосы блестели розовой пыльцой и казались воздушной ватой. Она отстранилась и теперь смотрела как-то печально. — Саске, можно попросить? — О чем? — все еще сидел с поднятыми руками Учиха. — Если я когда-нибудь тебя расстрою, если ты будешь так сердит, что разговаривать и видеть меня не захочешь — обещай, что дашь шанс один раз выслушать меня… Запахло тем, что раньше он переносил без труда, но теперь какой-то удушающий прием на нем сработали. Показывая все свое недоумение, он понимал, что отчего-то Сакура знает то, что расстроит его. Что это может быть? Она не хочет иметь с ним дел? Хочет бросить его? — В чем дело? — Учиха опустил руки и поставил чашку на столик. — Что происходит? Неужели она решила бросить его?! Вот только… они даже не пара еще. Может это намек? Саске развернулся к ней, взяв за руку. — Давай встречаться? Что это было? Паника? Понимание, что теряет ее? Да почему он сделал так по-дурацки, как будто не по зову сердца - ну, и чего-то ниже, а испугавшись?! Но все это само вылезало, без логики и обдумывания — желание привязать ее к себе, желание ни за что не потерять. Сакура лишь приоткрыла рот, а на переносице появилась крошечная морщинка. Так хочется узнать почему ей сложно сказать то, что говорили десятки до нее, прыгая от восторга. Почему она не прыгает? Точно… надо было с кольцом? Нет, с кольцом на помолвку… Да нет, кольцо никогда не помешает! — Сакура, что происходит? Так страшно спросить: я тебе больше не нравлюсь? Я больше не твоя мечта?! А что было в клубе, а эти слова, фразочки — что она хотела от него, если сейчас будто бежит? Ему стало страшно, что он больше не увидит ее, задохнется, будто рыба, выброшенная на берег. И понимал, что если даже она хочет сказать: между нами ничего не может быть — непонятно по какой причине, он, как мужчина, как человек, должен достойно принять и пережить, как делали это его бывшие. Были среди всех две, которые спокойно приняли отказ и расставание. Потом может плакали в одиночестве — он вообще себя таким не видел. Но сейчас… сейчас… Впервые был напуган тем, что теряет человека. — Саку… Сакура снова кинулась обнимать его, теперь обхватив руками за шею. — Ты мне очень нравишься, Саске, — прошептал ее дрогнувший голос. — Очень. Новая Сакура, которая пугала. Новая, тревожная, дерганная, едва ли не плакса — она пугала своей несобранностью, киданием из одной стороны в другую. Учиха молча обнял ее в ответ, перетащив девушку себе на колени. — Ты тоже мне нравишься… Только она ничего не ответила: будет его девушкой или…? Она так проигнорировала его вопрос? Сакура отстранилась и тут же потянулась к его губам с поцелуем. Конечно, он ответил, но напряженно думал, целуя ее, как и она, легкими касаниями: что с ней такого происходит? Чем ее обидел, когда?? Зачем говорит, что рассердит его до такой степени, что он видеть ее не захочет? Нехотя мозг стал генерировать ситуации в которых будет зол на Сакуру. Пока возник лишь один вариант: лишение секса… Но даже за такое как-то странно не желать видеть ее… А потом заметил на ее пятке ранку — натерла мозоль от новых туфель? Ох уж эта красота… — Постой, — отстранил он от себя Харуно и пошел за аптечкой. Хорошо Сакура все это время была на виду. Не без мстительного наслаждения Саске поймал на ее симпатичном личике недовольное удивление, что посмел прервать их поцелуй. Сама, главное, заряжает, а зарядом пользоваться не дает? Может намекнуть, что можно руками… Ну, ему хотя бы… Но в Сакуре точно родилась и выросла обломщица: только он собрался намекать, как она сказала, видя аптечку, но указывая на телевизор. — Давай посмотрим что-нибудь? И вот сидят, выбирают фильм. Она тыкает пультом по вариантам и поворачивается на него: — Не хочу быть ответственной за плохой фильм. Если выберешь, то ты, — хитрила Харуно. Но, хотя бы настроение появилось. А Саске ухватил ее ногу и уложил на свое колено. Какой у нее размер. Ножка аккуратная, но в его руках выглядит не очень маленькой. Точно. Надо на туфлях посмотреть. Но они могут быть малы, раз натерли. — Я сама… — Она попыталась убрать ногу, а Саске захватил крепче ее лодыжку. — Фильм выбирай, — тыкнул он, пшикнув антибактериальным раствором на ранку и тут же чуть не получил в нос от ее стопы. — Предупреждать же надо! — зажмурилась и поджала губы девушка. — Я думал доктора не боятся боли. — Щиплет! — она забавно изогнулась, подтянув к себе ногу и став дуть. Саске обхватил ее лодыжку и так дернул на себя, что Сакура теперь лежала на диване, застыв в нелепости происходящего. А Саске более нежно перехватив ее лодыжку, стал дуть. И понимал, что возбуждаться тут нечего. Но видел смущенную, лежащую Сакуру в этом корсете с открытыми плечами и ее нога чуть ли не на его плече — так и хотелось пристроиться поближе к ее бедрам, а тут и пальцы вожделенно прошлись по ее стопе. Второй раз он увернулся более ловко от ее взбрыкивания. Она боится щекотки? Или ножки — ее эрогенная зона? Сакура теперь лежала, поджав коленки к груди и смотрела на него, краснея. А потом как захохочет. Просто не могла остановится. «Только не говори, что у тебя это впервые», — снисходительно смотрел на нее Учиха. И, черт возьми, как он голоден. Наверное, нечто такое ощущают люди на диете — вот, перед глазами пироженка, а лопать ее нельзя. Может, хотя бы лизнуть? Саске отвернулся от хохочущей девушки: до чего докатился — краснеет от привычных пошлостей. Харуно сразу успокоилась и села, осторожно утирая с темных глаз слезы. — Рад, что повеселил, — он уже бережней ухватил ее ноги и снова устроил на своем колене, залепив пластырем мозоль. Она вроде спокойно сидела, а затем резко надвинулась на него. — Саске… ты такой милашка! Волей не волей начали закрадываться сомнения: она вроде не пила, да и не выглядит что-то употребившей, но настроение скачет — будь здоров. — Ты в порядке? — с осторожностью поинтересовался Учиха. — Да, прости, что пугаю, — улыбается Харуно и вздыхает. — Наверное, мне лучше уйти. — А ты не можешь остаться? — и поспешно, мысленно сжимая надеявшийся на что-то член, добавил. — Ничего не будет. — К сожалению, откажусь, — спокойно отшила девушка. — Боишься, что передумаешь и не устоишь передо мной? — хмыкнул Саске, растягивая тоскливую улыбку обреченного на монашество и целибат. — И это тоже… — Ну… ведь можно, если осторожно, можно же и… Или тебе больно будет? — Саске, — она снова близко прижалась к нему и вдруг ухватила за щеки, — какой же ты симпатичный! Ого! Он решил промолчать. Зрачки вроде нормальные… Или… она так нервничает?! Вот и щеки алеют, руки убирает. Да она едва сдерживается, чтобы не набросится на него, наконец, догадывается Учиха!! В ее глазах тот же голод. Не теряя времени, он перешагивает так, чтобы прижать Сакуру к дивану и, нависая над ней, выдыхая порывами, начинает целовать, касается кончиком языка ее губ и Харуно уж очень быстро отвечает тем же, погружаясь в его рот своим язычком, глаза заволакивает туманом страсти и уже оба стараются дышать через нос, не разлепляясь друг от друга. Саске водил руками по гладкой коже плеч, бережно касался чуть выпирающих лопаток и бесился, что не сможет просто снять корсет — он не только на крючках, которых миллион, но и со шнуровкой. И просто стянуть не получится, да и брюки тоже — она будто знала, что не устоит и надела такую броню. Но руки Саске на сдавались, ползая по ее твердому корсету, пытаясь хотя бы грудь достать — никак. И тут Сакура, не останавливая поцелуй, начинает хихикать. Саске навис над ней и точно начал сердиться. — Что? В чем дело? Что смешного? — Мне пора, Саске. Он не шелохнулся, а пытался прийти в себя, устаканить дыхание, ПОНЯТЬ, черт возьми, что за качели в ее голове?! — Сакура… что происходит? — Саске, — она затихла и совершенно спокойно сказала. — Давай подождем. — Чего? — отлично он понял, только злость и непонимание лезли наружу. Если только… Сакура в самом деле девственница и потому ей непросто? Может даже никаких месячных нет? Он хмуро буркнул. — Какой у тебя день? — День? — притворилась, что не поняла. В Японии эта тема особо не раскрывается, даже напротив — скрывается. Он вот узнал о месячных у девушек через хентай, лет в четырнадцать — то-то у него открытие было. А уж всезнающий Итачи поделился подробностями как это происходит и зачем. — Какой день… ну… кровь…? — а говорить неловко, больше — стыдно, словно еще он в этом виноват. — Первый. — Честно ответила девушка. — Второй самый болезненный. Тут все его аргументы выпали словно вода через сито. Она сказала болезненный… Может ей сейчас уже больно, а он тут член пытается пристроить в «теплое место»… Вообще-то все друзья говорили, что он эгоистичен и думает о себе в первую очередь, но точно не сегодня. — Может останешься у меня? Или давай в больницу съездим? Она улыбнулась, как незрелому ребенку, говорившему то, о чем тот понятия не имеет. — Все хорошо. Просто завтра отдохну — мне повезло, что завтра воскресение и у меня выходной. Я не умираю, но предпочитаю поехать домой. Мне там комфортнее. — Я подвезу, — он встал и понял, что ей лучше бы с комфортом поехать, а машину он отдал Наруто. — Давай такси вызову? — Я своего мальчика не оставляю, — отказалась Харуно. А Саске отчего-то до смерти захотелось, чтобы она сказала также про него, а не про железяку, как бы он их тоже не любил. — Тогда я подвезу, а ты на такси. — Все хорошо… Тебе потом возвращаться как-то придется… — Я на том же такси могу уехать… Сакура потянулась к нему, прижавшись губами к его и молча извернулась, вылезая из-под Саске, хватая куртку. Она шла к входной двери, нагнулась, чтобы переставить туфли и стала обуваться. Саске ужасно не хотелось ее отпускать. — Можно тебя попросить, — сказал Учиха, когда проводил ее на парковку и стоял там, пока девушка заводила свой байк. Харуно с любопытством повернулась на него. — Чтобы не случилось, я хочу видеть тебя каждый день. Не пропадай, не игнорируй меня, отвечай на звонки и сообщения сразу. Не заставляй меня… — отчего-то договорить он не смог. Волноваться, переживать, думать, страдать, ломать голову — это сейчас все про него. — Все в твоих руках, Саске, — негромко ответила Харуно и укатила. — Езжай осторожно, — пробормотал он вслед. Не спалось, не елось, не смотрелось. Он ходил туда-сюда по квартире, полежал на диване, пробовал смотреть телик — они так и не посмотрели фильм. А потом, лежа на диване, он стал искать на телефоне информацию про месячные. Кажется, такого даже Итачи не рассказывал. Саске читал форумы, где девушки делились как у них проходят эти дни, что многих все раздражает, настроение скачет, что часто именно в эти дни повышенная слезливость, агрессивность, любвеобильность, да и сила тоже. Все на лицо: у Сакуры правда, как их там называли — красные дни календаря, аж попунктно. Но его смутило другое: многие женщины писали о болях, что все раздражает, что хочется смотреть плаксивые фильмы и никого не видеть несколько дней. Однако приходится ходить на работу, учебу, терпеть и исполнять запросы мужа, капризы детей, не забывать, что хозяйство и быт все еще на них. Какая-то индианка делилась дикими традициями, что в некоторых глухих деревнях в эти дни женщин изолируют от всех, как прокаженных… Саске почти не спал, а утром пошел по магазинам, купил подушечки, массажные ролики, ароматические свечи с разными запахами, фрукты и мяса, а также сырой говяжьей печени, которая должна восстановить потерянную кровь; и зомбо-шутер, чтобы пустить чужую кровь и вылить в игру свою агрессию на мир; всякие сладости и еще несколько вещей, которые радовали женщин на форумах. И после терпеливо ждал одиннадцати часов утра под ее дверью, прежде чем позвонить. — Саске? — удивилась Харуно. На ней растянутые шорты, топик, открывающий пупочек, и полурассыпавшийся пучок на голове, да и вид недавно проснувшийся и еще не дошедшей до умывальника. Только и в таком виде она показалась ему милашкой. Сакура таращилась на его большие пакеты, а Саске молча шагнул в тесную прихожку, выгрузив все на пороге. — Вот это в первую очередь в холодильник, — указал он на пакет с мясом, — я заехал в ресторан и мне приготовили печенку с луком — можешь сразу ее съесть; здесь сладкое, тут фрукты — я все помыл и порезал. Так… Тут подушка, подкладывай под спину, говорят, она греет. Грелка тоже есть. А эту подушку под согнутые колени. Мм… Кажется все, — Саске кивнул ей. — Ну, я пошел. Самый главный совет на форуме: не раздражать, не мельтешить перед глазами больше минуты. — Постой! — потянула его за рукав Харуно, когда он собрался уходить. Она легко втянула Учиху в квартиру. Лицо девушки боролось с эмоциями — удивление, потрясение, умиление и даже слезливость. Сейчас, без макияжа, она не выглядела вчерашней секс-бомбой, но желание Саске не пошатнулось ни на миг. Сакура взяла его руку в свои ладони и повела в гостиную. На ходу разуваясь, Саске был усажен на диван, на котором, кажется, сегодня ночью спала девушка, а по телевизору шла слезливая дорама — по крайней мере все там рыдали в три ручья. Харуно пристроилась к нему, обхватив за талию, подняв ноги на диван и устроив голову на плече, только и сказав, уставившись в экран. — Посидишь со мной? Конечно, посидит. И постоит. И особенно полежит. Главное — не раздражать. — Почему молчишь? — спустя какое-то время спросила розововолосая. — Просто. Рад видеть тебя. — Оказывается, молчать — это искусство. Для него нужны неимоверные тренировки. И это Саске так думает - по жизни неболтливый человек! — Я всю ночь дорамы смотрела. Заканчиваю вот одну. — Почему они все рыдают? — осторожно спросил Саске, вспоминая совет. Говорить лишь на нейтральные темы или те, которые начинает она, не выходя за рамки. — Этот брат любит эту сестру, — равнодушно указала Харуно на экран, — этот брат вторую, а эта сестра любит первого, но не второго. Господи, какой бред — тратит же кто-то на это нервы и время. Больше: снимается и снимает эту муть! — Понятно, — только и ответил Учиха. И спустя еще несколько минут экранных страданий спросил. — А ты за какого брата и за какую сестру? — Я за бабульку: она самая крутая, всех строит. А остальные дебилы. — О… — они еще сидели, пока Саске не вспомнил. — Мороженое будешь? — А какое есть? — Ванильное, клубничное, шоколадное… — Фисташковое есть? Даже мятное. Саске осторожно отцепился от Сакуры и вернулся к сумкам, достал пакет с мороженым — хорошо он в специальной сумке, сохраняющей температуру — тоже по совету из форумов, и достал фисташковое мороженое, а потом и топпинги к нему — разные соусы, сухофрукты, мармеладки и орехи в маленьких баночках. Сакура, наблюдая как он все с трудом раскладывает на опять захламленном столе, воскликнула: — Откуда ты такой идеальный?! Саске улыбнулся: неужели его похвалили? Оказывается — это так приятно, особенно из ее ротика. Учиха протянул ей ведерко с фисташковым мороженым и молча показывал топпинги и на какие она кивала, те высыпал в ведерко, пока все не стало сыпаться на ее колени. Потом дал ложку, полил шоколадным соусом и, стараясь не смотреть на влажные глаза и очарованно-очаровательное лицо Харуно, быстро чмокнул ее в щеку и пошел раскладывать свои покупки в холодильник, а что-то и ей принес. Уже не сильно бросалось в глаза, что в квартирке почти тот же хаос, когда он ночевал здесь. Даже думал чашку в раковине помыть, но увидел, как розововолосая девушка смотрит на него с тем же удивленно-потрясенным лицом, игнорируя рыдания на экране. Он вернулся и постарался сесть в ту же позу для ее обнимашек, а Сакура все еще таращилась на него. Она красивая. Вот прям очень. От нее мурашки по телу, электричество бьет, разряды, будто ему мало мысленных сомнений, а тут еще и телесные вмешиваются. Нелегко приходится влюбленным, если каждый испытывает этот садистски-приятный и выматывающий одновременно ад. Стараясь не перегружать организм разглядыванием своей королевы, Саске не смог удержаться: сейчас она для него как картинка в пин-ап-жанре. Такая бытовая обстановка, но Сакура все равно центр его вожделения. Главное — не сделать лишних «шагов», особенно сейчас. Только то, что принесет ей радость, ну и… Его телефон зазвонил и оба неохотно поняли, что этот звонок не проигнорировать. Это была его мама и она звала младшего сына на обед, намекнув еще, что нужно о чем важном поговорить. Время как раз обеденное, да и он полагал, что дома будет, ведь не знал, что Сакура пустит его. — Извини, ты не против? — Это же мама. Но Саске чувствовал, что оба хотят просто сидеть в обнимку, пока на экране рыдают дебилы. И когда вышел от нее, только ступил шаг от двери, понял невероятное: Саске уже скучает по Сакуре. А она ведь пока в нескольких метрах от него, но уже будто далеко, раз он не видит Харуно. Любить — больно…