angels are not about heaven

‧₊˚ ☁️⋆˚₊‧꒰ა 𓂋 ໒꒱ ‧₊˚🪽🪽

      Когда заканчивается все?       А как?       В Раю разве всегда было так светло? Время определенно течет иначе, прошлое забывается, даже такое ясное и детское (не то что оно у него было, по крайней мере, того человеческого детства он не застал). После целой жизни, нашедшей свой конец, как полагается, в глубокой и тихой старости с таким же старым пушистым котом под боком, Райская обитель среди облаков и тех отпечатавшихся в голове до самого победного звуков успокаивающей и вводящей в транс арфы. Да, давно это было.       Признаться честно, он скучал.       Много воды утекло, а в этом месте ничего не изменилось. Статично, словно время остановилось, а может быть, и не было самого понятие «время», место такое же вечное, как и те, кто его населяет. Все те же вымощенные дороги, протянувшиеся сквозь ангельский городок, огибающие академию, большую библиотеку, в которой когда-то он пропадал часами, сливаясь с книжными полками, сейчас же из прочитанного Бомгю помнил мало, разве что легенды, которые юный ангел читал за пределами города, уходя в свое укромное место за стеной райского водопада. Даже лица, снующих туда-сюда, суетливых крылатых существ были сомнительно знакомыми, совсем не изменившимися, свежими и белоснежными.       А как сейчас выглядит он сам? Крыльев нет, нимба тоже, но отчего-то спокойно шагает по запретным для смертным дорогам.       Неужто…       Нет, нет, не может быть. Слишком давно это было.       Проведя с Ёнджуном обещанную жизнь, до последней минуты, Чхве выбрал бы его и в своей следующей и в той, что следует после.       Умереть в старости, повидав многое прекрасное, в особенности своего родного душе человека, было отличным концом. Бомгю не жалуется, что выбрал тогда, совсем уж давно, человека, дожидающегося его в шумном бессонном городе. Это благословение судьбы.       Человеческая жизнь. — И как тебе конец? — знакомый голос не спутать ни с чьим другим. — Знаешь, это стоило того. Моя человеческая жизнь была незабываемой.       Тэхён — такой же, каким Бомгю его запомнил — стройный, с гордо расправленными плечами, важный, наверное, и повышение получил. Но главное, что было при нем всегда, и что Чхве первым делом подметил при их первой встрече — большие ясные глаза, сверкающие похлеще того диско шара в клубе, куда его однажды затащил Хюнин Кай.       Ангел тепло улыбается, видать, не забыл старого приятеля, давно лишившегося ангельских примочек, но ведь Бомгю — это Бомгю. Душу не пропьешь даже целиком прожитой сполна человеческой смертной жизнью. — Думаю, что не зря тогда помог тебе вернуться обратно к твоему человечку. — говорит Тэхён, усаживаясь на отдаленную скамью за зеленой изгородью у небольшого озерца.       Судьба определенно Бомгю любила, иначе объяснить произошедший полвека назад феномен было просто невозможно.       После растворения в дрожащих Ёнджуновых руках была темнота. Признаться честно, он начинал думать, что конец так и выглядит. Целое ничего. Но ведь он не умирал. Не человек же.       И в момент, когда отчаяние, граничащие со смирением, практически поглотило его целиком, Бомгю ослепило яркой вспышкой света. Тэхён смог найти способ увидеться, а может, вселенная распорядилась сама, устав наблюдать за нескончаемыми страданиями. Он выкрал у небесной канцелярии шанс распоряжаться судьбой уже не ангела, но еще не человека. Предоставив выбор.       Вот оно. То, чего Бомгю всегда недоставало.       Выбор. — Решайся. — Я уже давно все для себя решил. — бесстрастно, уверенно и убедительно, Тэхён такого друга не видел еще ни разу. Ну и славно. — Да будет так.       Возвращение к Ёнджуну, у которого, в отличие от неба, жизнь на месте не стояла, было выбором очевидным и самым правильным. Так говорило его человеческое сердце, не познавшее еще многих прелестей жизни, но жаждущее вкусить все и наверстать упущенное.       С человеческими заморочками скучать некогда — моргать только успеваешь, а секунды безостановочно превращаются в минуты, а те в часы. Так жизнь и летит, с такой незримой скоростью, что со временем умудряешься приноровиться, забив на такие вещи, как подсчет. Проживаешь лучшие годы (с Ёнджуном — все) с удовольствием.       И подвоха на самом деле никакого нет. — И куда дальше? — Тэхён выглядит взволнованным, предвкушая что-то удивительное.       А с Бомгю по другому и не получится.       Он исключение из занудных священных заветов. — Думаю, что если есть что-то после, то я бы предпочел рядом Ёнджуна, ну можно и Субина с Каем, они для меня все равно, что семья. — Не хорони моего человека раньше времени, мне с Субином спокойно, хотя не отрицаю, что шарики за ролики — последствие активной театральной жизни. — Так вот оно что, — хмыкает Бомгю. — Ты всегда был рядом. — Судьба у нас такая, мы же друзья, хотелось поддерживать связь, пускай и через третье лицо.       Когда ему исполнилось двадцать семь, они вместе с Ёнджуном переехали в новую квартиру из той малютке на крыше, к которой успели порядком привязаться. Но финансы позволяли обзавестись гнездом получше, где полы с подогревами, чтобы хладнокровный мерзляк Бомгю не окоченел холодной зимой и не кутался в сто слоев одежды, украденной с полки Ёнджуна, потому что, ну… «Хён, твоя теплее и пахнет тобой». А еще кошка получила больший простор для валяний и диван побольше, чтобы когти точить комфортнее, ведь когтеточка, купленная специально для такого занятия, не пришлась по душе рыжей и привередливой Тыкве. Квартира была трехкомнатной и находилась в центре, не далеко от дома Субина, где уже с несколько лет жил Кай, решивший однажды остаться на ночь, после чего его наглая демоническая задница решила домой не возвращаться. — Значит после смерти что-то есть? — Не знаю. — Но я же здесь, сижу с тобой, в своем молодом теле. — озадаченность вновь вернулась, он прикусил нижнюю пухлую губу, прожигая взглядом тротуарную плитку. — А как же те всеми известные семь минут? Может это они. — Тогда я рад, что мой мозг решил потратить их на разговор с тобой в Раю, обманул систему, тут же рамки времени напрочь размыты. — Ну, ты же легендарный выпускник, лучший за последнее десятилетие. — вспоминает былое с нескрываемой теплотой.       Обучение преследовало его всегда. Можно отнести это к вечным вопросам. Неизбежное.       Первые полгода рядом с Ёнджуном он чувствовал себя потерянно. Этот период адаптации нужно было пережить, от подобного перестраховаться нельзя. Перемены такого масштаба легко не даются.       Благо, рядом всегда был терпеливый Ёнджун, который о комфорте новоиспеченного смертного заботился с особым трепетом. Словно он пытался показать, что выбор, который сделал Бомгю был сделан не зря.       А бывший ангел и без этого бы не сомневался ни на минуту. — Мое место еще никто не занял? — спрашивает он исключительно для утоления любопытства, которое с годами его не покинуло. — Мечтай! — гордо вздергивает подбородок ангел. — Сону уже двадцать четыре года на первой строчке рейтинга, — говорит он, а чуть погодя добавляет потише. — Мой ученик, кстати. — Вот как. Ну, раз это твой ученик, то я спокоен.       Так вот, возвращаясь к земной жизни. Бомгю получил пару корочек, посещая сразу несколько факультетов колледжа, там познакомился с будущей лучшей подругой, которая с несколько месяцев вторила жизни Тыквы, выставленной когда-то за порог. Брошенку Бомгю привел под ручку в их с Ёнджуном квартиру, тот и не противился — у него судьба подбирать с улицы всех подряд. Ким Минджон жила у них два с половиной месяца, пока не накопила достаточно для съемного жилья, а позже сам Ёнджун предложил ей освободившееся накануне место в театре.       Бомгю же начал с низов — стоял на стойке регистрации в салоне красоты. Субин с него посмеивался, мол, слишком уж все нежное и розовое, а ему фиолетово совсем. Розовый оказался его любимым в огромном разнообразии цветов.       Позже попробовал себя в чем-то совсем уж противоположном розовому и блестящему — тату салон на Мёндоне, в который пробиться было невозможно. Может ангельское прошлое и чистая карма помогли, кто знает. Но опыт был незабываемый, он даже Ёнджуну пару портаков небольших сделал, потому что тот доверял ему, тогда еще без опытному ученику, слишком уж сильно.       Там он продержался три года, параллельно обучаясь игре на гитаре, потому что музыка — удивительна. В небесных чертогах была только занудная и приевшаяся арфа, которая действовала белым шумом. А когда присутствует выбор...! Гитара — слишком посредственно и очевидно, но Бомгю за особенным и не гонится. У него из особенного Чхве Ёнджуна хватает и собственной человеческой жизни. В итоге стал делать каверы, а позже, приноровившись, писать свои песни.       Темные вечера после рабочего дня. Гитара. Мурчащая кошка. Ёнджун.       И так по кругу.       Заманчиво, Бомгю знает.       В глаза вновь ударяет яркое свечение, подобно молнии. Прошло больше семи минут, видать теория такая себе. А может и не в этом дело. Он же привилегированный, бывший ангел, все дела. Вот и выпала честь в старых краях побывать напоследок. — Ах, да. — возвращает в реальность голос друга. — Я же не просто так пришел. У нас вырабатывается своя традиция.       Бомгю хлопает глазами, не особо улавливая к чему тот клонит.       А Тэхён продолжает: — Предлагаю сделать еще один выбор.       Так вот оно что. Звучит заманчиво, знать бы еще между чем выбирать. — И какой же выбор? Хитрая улыбка на ангельских устах не выглядит угрожающе, наоборот. — Все тот же: возвращаешься на небо, отращивая обратно крылья, становясь ангелом вновь, или я спускаю тебя на землю. Будешь сморщившимся младенцем, скорее всего позабудешь свою прошлую жизнь, потому что у людей с этим туго, ты и сам знаешь.       Истина близка. Она всегда на поверхности. — Вечная жизнь не по мне, я это давно уяснил. Слишком нудно и однотонно, а там Ёнджун. — Ты так уверен в этом? В том, что он переродился в той же вселенной, в которую закину тебя я. — хмыкает Тэхён, поражаясь невинности рядом сидящей. — Ты постарайся закинуть туда, уже на опыте ведь. Тем более, мы с ним связаны, я не сомневаюсь, что нам суждено встретиться.       На том и решили.       Ёнджун покинул его на два года раньше, поэтому скучал он вместе с Субином и старой кошкой, внучкой Тыквы. Без Кая и Ёнджуна было тише, но грустно не было — они знали, что встретятся позже. Хюнин ведь тоже особенный, никто не сомневался бы, что тот выбрал бы Субина, не думая.       А что будет после конца?       Да ничего особенного.       Это как дилемма с вечным «сегодня». Одно заканчивается в полночь, уступая место другому.       Се-год-ня.       А сегодня февраль, холод собачий, да снегопад после недельного затишья. — Сону, милый. — окликает Тэхён юношу, что был краше роз, в саду которых тот прогуливался. — Да, учитель? — Сегодня родился кое-кто особенный. — он делает паузу, привлекая больше внимая паренька. — Думаю, что ты готов стать хранителем. — И кто же этот счастливчик, с кем я свяжу свою жизнь? — Чонвоном звать, очаровательный малый. — Мне подходит, люблю милашек.